6. Своеобразие философских традиций Востока. Восточный тип рациональности – учение о дао, нирване, карме, манвантаре.

Восток — это прежде всего традиционное общество  и  традици­онный путь развития. Откуда взялась эта традиция, как  и  кем она была установлена? По мнению востоковедов, традиция была, во-первых, заимствована из цикличности сельскохозяйственных ра­бот, от которых впрямую зависело процветание первых очагов цивилизации. Во-вторых, оформившись в первые государствен­ные образования, они всячески стремились противопоставить себя варварам  и  утвердить свои приоритеты как определяющие  и  исключительно важные.

Основной культурной доминантой здесь являются мифы, ре­лигиозные культы, ритуалы  и  обряды.

Такого рода цивилизаций немного. Из числа активно функци­онирующих в наши дни  и  во многом определявших культурные традиции на протяжении ряда веков, необходимо назвать арабо-исламскую, индо-буддийскую, китайско-конфуцианскую. Конечно, в рамках каждой из них есть немало внут­ренних различий, но при всем том каждая за долгие века своего существования создала устойчивую систему ценностей, выражаю­щую специфику соответствующих культурных типов.

Важнейшим элементом, характеризующим Восток, является «вос­точная деспотия». Деспотизм как форма власти  и  генеральная струк­тура общества возникает там, где у частной собственности нет при­оритета  и  земля принадлежит сельской общине. В целях организа­ции межобщинных работ формируется орган власти, который, по­степенно набирая силу, становится деспотичным по отношению к общинникам. Однако эта власть не лишает общину автономии в решении собственных проблем. Отчисляя в пользу государства ренту-налог, община жила собственными заботами,  и  общинников мало интересовало, кто кого сменяет на вершине политической пирами­ды. Впрочем,  и  государственных правителей  и  их прислужников не интересовали радости  и  беды крестьян. Главное — вовремя по­лучить традиционно установленную ренту-налог.

В китайской культуре делается упор на социальной этике  и  административно-регламентированном поведении жителей страны. Санкционированная религией этика обязывала китайца смотреть на императора как на заботливого отца  и  неукоснительно следо­вать традиционным нормам взаимоотношения в общине.

Традиция запрещала сыновьям оставлять отца  и  мать  и  отда­ваться любви к своей жене. Любовь ассоциируется не со свободой выбора партнера, а с долгом перед родителями, братьями  и  сестрами. Китайские поэты воспевают дружбу, единственную фор­му общения, в которой мужчина остается свободным. В их поэти­ческой сокровищнице нет ничего похожего на библейскую «Песнь песней».

Идеологией Китая с VI в до н.э. является конфуцианство. «В доктрине Конфуция не оказалось места мистике  и  иррационализ­му, онтологии  и  космологии, даже вообще религии  и  мифологии, абстрактным метафизическим спекуляциям. Даже Небо — един­ственная метафизическая субстанция, представленная в главном конфуцианском трактате «Луньюй», — выступает в виде не боже­ства, а верховного регулирующе-контролирующего начала. В то же время характерными чертами  философии  Конфуция следует считать подчеркнутый рационализм, дидактику, сильный акцент на социальную этику».

 Философия  Конфуция (551-479 г. до н. э.) - это этическая доктрина для светской жизни. В доктрине главным понятием является «жэнь» (гуманность). Это даже не понятие, а принцип, сформулированный Конфуцием так: «Чего не желаешь себе, того не делай людям». В Европе подобное правило получило название «золотого правила нравственности». Стремление опираться на древние традиции  и  тем самым воздействовать на современников в желаемом направлении знакомо истории всех обществ, это своего рода общесоциологическая закономерность. Однако особенностью конфуцианства было то, что в его рамках это естественное стремление было гипертрофировано  и  со временем превратилось чуть ли не в самоцель. Пиетет перед идеализированной древностью, когда правители отличались мудростью  и  умением, чиновники были бескорыстны  и  преданны, а народ благоденствовал, через несколько веков после смерти философа стал основным  и  постоянно действовавшим импульсом общественной жизни Китая.

Даосизм возник в чжоуском Китае практически почти одновременно с учением Конфуция в виде самостоятельной философской доктрины. Основателем  философии  даосов считается древнекитайский философ Лао-цзы. Старший современник Конфуция, о котором – в отличие от Конфуция – в источниках нет достоверных сведений ни исторического, ни биографического характера, Лао-цзы считается современными исследователями фигурой легендарной. Легенды повествуют о его чудесном рождении (мать носила его несколько десятков лет  и  родила стариком – откуда  и  имя его, «Старый ребенок», хотя тот же знак цзы означал одновременно  и  понятие «философ», так что имя его можно переводить как «Старый философ»)  и  о его уходе из Китая. Идя на запад, Лао-цзы любезно согласился оставить смотрителю пограничной заставы свое сочинение – Дао-дэ цзин.

В трактате Дао-дэ цзин (сер. III в. до н. э.) излагаются основы даосизма,  философии  Лао-цзы. В центре доктрины – учение о великом Дао, всеобщем Законе  и  Абсолюте. Дао господствует везде  и  во всем, всегда  и  безгранично. Его никто не создал, но все происходит от него. Невидимое  и  неслышимое, недоступное органам чувств, постоянное  и  неисчерпаемое, безымянное  и  бесформенное, оно дает начало, имя  и  форму всему на свете. Даже великое Небо следует Дао. Познать Дао, следовать ему, слиться с ним – в этом смысл, цель  и  счастье жизни. Проявляется же Дао через свою эманацию – через дэ,  и  если Дао все порождает, то дэ все вскармливает.

Трудно отделаться от впечатления, что концепция Дао во многом, вплоть до второстепенных деталей напоминает многократно зафиксированную в упанишадах индо-арийскую концепцию великого Брахмана, безликого Абсолюта, эманация которого сотворила видимый феноменальный мир  и  слиться с которым (уйти от феноменального мира) было целью древнеиндийских философов, брахманов, отшельников  и  аскетов. Если прибавить к этому, что  и  высшей целью древнекитайских даосов-философов было уйти от страстей  и  суетности жизни к первобытности прошлого, к простоте  и  естественности, что именно среди даосов были первые в древнем Китае отшельники-аскеты, о чьем подвижничестве с уважением отзывался  и  сам Конфуций, то сходство покажется еще более очевидным  и  загадочным. Чем объяснить его? На этот вопрос ответить нелегкого прямом заимствовании говорить трудно, ибо для этого нет документальных оснований, кроме разве что легенды о путешествии Лао-цзы на запад. Но  и  эта легенда не объясняет, а лишь запутывает проблему: Лао-цзы не мог принести в Индию  философию , с которой там были знакомы не менее чем за полтысячелетия до его рождения. Можно лишь предположить, что сам факт путешествия показывает, что  и  в то отдаленное время оно не было невозможным  и  что, следовательно, не только из Китая на запад, но  и  с запада (в том числе  и  из Индии) в Китай могли перемещаться люди  и  их идеи.

 Философия  буддизма глубока  и  оригинальна, хотя в основе своей базируется на генеральных мировоззренческих принципах  и  категориях, выработанных теоретиками древнеиндийской мысли еще до ее возникновения. Прежде всего, буддизм отрицает реальность феноменального мира, что вполне естественно  и  логично не только в Истории религий Востока потому, что подобного рода отрицание было общей нормой для едва ли не всей древнеиндийской  философии , но также  и  из-за того, что в этом отрицании  и  заключается квинтэссенция буддизма как доктрины: феноменальный мир – источник страданий; спасение от них – в уходе из этого мира в мир высшей реальности  и  абсолютного постоянства, т.е. в нирвану.

В своей конкретной практической деятельности даосизм в Китае, однако, мало чем напоминал практику брахманизма. На китайской почве рационализм одолевал любую мистику, заставляя ее уходить в сторону, забиваться в углы, где она только  и  могла сохраняться. Так случилось  и  с даосизмом. Хотя в даосском трактате «Чжуан-цзы» (IV-III вв. до н. э.)  и  говорилось о том, что жизнь  и  смерть – понятия относительные, акцент явно был сделан на жизнь, на то, как ее следует организовать. Мистические же уклоны в этом трактате, выражавшиеся, в частности, в упоминаниях о фантастическом долголетии (800,1200 лет)  и  даже бессмертии, которых могут достичь праведные отшельники, приблизившиеся к Дао, сыграли немаловажную роль в трансформации философского даосизма в даосизм религиозный.

 И  в индо-буддийской культуре частная собственность особой роли не играла, впрочем как  и  в целом в восточной традиции. В ней упор делается на духовной жизни индивида, для которого освобождение от закона кармы — цель жизни. Община строго следит за тем, чтобы каждый общинник гармонично сочетал в своей жизни нормы камы (чувственного влечения), дхармы (мо­рального правопорядка), артхи (практического поведения)  и  мокши (освобождения от сансары) Поскольку судьба каждого человека определяется кармой, соотношением добрых  и  неблаговидных дел в прошлом перевоплощении, постольку его имущественное поло­жение не имеет существенного значения для данного перевопло­щения  и  заботиться он должен о том, чтобы не сделать чего-либо такого, за что ему придется расплачиваться в будущем перевопло­щении. Ориентируясь на главную ценность — мокшу, – общин­ник мог рассчитывать на освобождение от утомительных испыта­ний в мире сансары. Такое освобождение — отказ от земного «Я», эгоистического отношения к жизни  и  полное слияние с неразличи­мой в себе самой абсолютной духовностью.

В общих чертах - традиционная циклическая доктрина согласно Индуизму, где она проявлена наиболее ярко. Итак, наибольшим циклом существования плотного мира в ней называется Кальпа (порядок), которая содержит 14 Манвантар. Каждая Манвантара ("эпоха Ману" - их 14  и  они - прародители последовательно сменяющих друг друга человечеств) длится 64 800 лет  и , в свою очередь, подразделяется на Юги, которых четыре, но они уже не равны, а соотносятся между собой как 4:3:2:1. Юги соответствуют 4 символическим Векам в древнегреческой традиции: Крита-Юга (или Сатья-Юга) - Золотой Век, Трета-Юга - Серебряный, Двапара-Юга - Бронзовый  и  Кали-Юга - Железный Век. Нетрудно заметить, что здесь четко выражен традиционный принцип циклического нисхождения, совершенно несовместимый с "эволюционистскими" иллюзиями. Также манвантара понимается как период активности, жизни Вселенной  и  противопоставляется пралае.

В традиционном исламском обществе ценится приверженность мусульман религиозной общине  и  неукоснительное выполнение предписаний Корана. Частная собственность признается, но огра­ничивается. Заметен изрядный фанатизм  и  фатализм правовер­ных. «Божество в исламе является абсолютным деспотом, создав­шим по своему произволу мир  и  людей, которые суть только сле­пые орудия в его руках, единственный закон бытия для Бога есть Его произвол, а для человека — слепой неодолимый рок».

Было бы непростительным заблуждением считать, что Восток стоял на месте. Пусть медленно, но  и  он эволюционировал. Прав­да, динамика его развития отличалась от западной. Во-первых, его развитие циклично, а структура отвергала те новации, кото­рые могли угрожать ее стабильности. Во-вторых, в Европе двига­телем прогресса  и  сторонником новаций был гражданин-собственник. На Востоке отбирались  и  репродуцировались лишь те нов­шества, которые соответствовали нормам корпоративной этики  и  интересам государства. Это были нововведения, направленные на укрепление эффективности власти или стабильности государства.

На Востоке под ритуалы традиционной культуры подгоняется жизнь человека чаще всего без всякого к нему почтения  и  снис­хождения. Происходит жесткая практика тотального приспособ­ления индивида к правлению, а не правления к индивиду. Обыч­но насилие над человеком во имя отвлеченного идеала. Самоцен­ность человеческой жизни  и  ее личное своеобразие ничего не зна­чат. Личность заменена ролью, т.е. место живой личности занимает сословная отвлеченная схема. В ее рамках нет простора для личной воли  и  личного поступка.