11. Понимание, его виды: объяснение и интерпретация.

Важнейшая категория познания – категория понимания. Невозможно познание без понимания, но что такое понимание, как можно понять само понимание – опять здесь возникает некоторый круг. В ответе на такие вопросы можно вспомнить об операторах рефлексии и эмпатии, которые обсуждались выше. Мы можем понимать нечто, а затем отрефлектировать, как мы это делали. В этом случае Я-понимание (понимание от первого лица) перейдет в неЯ-понимание, будет сделано объектом понимания. Таким образом, благодаря своим объектным и субъектным состояниям, понимание может понимать само себя. Субъект-понимание будет понимать объект-понимание. Между тем и другим есть определенная мера не только различия, но и общности, которую мы можем отследить благодаря тому, что само наше Я является инвариантом рефлексии и эмпатии, имея возможность продолжать быть собою и в рефлексии, и в эмпатии, и непервом, и в первом лице – как неЯ и как Я. Такое инвариантное Я можно называть метаЯ. Благодаря ему, мы сохраняем личностное тождество в рефлексии и эмпатии. Используя метаЯ, мы в состоянии понимать сами себя и осознавать себя в любых состояниях сознания. Категория понимания в свою очередь предполагает категорию смысла. Можно сказать, что понять нечто – то же, что осмыслить его, постичь его смысл. Как и вещей, смыслов много. Есть смысл дерева, смысл поступка, смысл жизни, смысл самого смысла и т.д. Далее я буду предполагать, что существует целое пространство смыслов, которое я буду называть всесмыслом. В конечном итоге понять нечто, или постичь его смысл, - это значит, возвести его смысл ко всесмыслу, пережить во всесмысле место данного смысла, его топос. Здесь следует подчеркнуть, что понимание есть вид первичного переживания, подобного ощущению цвета или чувству боли, которые невозможно полностью свести к чему-то иному. Нельзя слепому объяснить, что такое красный цвет. Можно только непосредственно пережить ощущение красного цвета в своем внутреннем мире. Так и со смыслом. Нельзя передать другому человеку некоторый смысл, если только у него уже нет предварительно чувства этого смысла. Это понимание как особое смысло-чувство, первичное и неразложимое ни на что иное. Обладание таким чувством есть признак наличия разума, поскольку разум – это орган восприятия в пространстве всесмысла, который способен воспринимать и переживать смыслы так же непосредственно, как глаза воспринимают цвета. Смыслы связаны с идеями, поскольку идеи – это и есть смыслы бытия. При более тонком различении можно считать, что смыслы – это индивидуализированные идеи, которые содержат в себе идею и ее представление в индивидуальном внутреннем мире субъекта (способного выражать в своем мире идеи как бесконечные изображения). Кроме переживания, в смысле есть структурный момент, выражающий топос данного смысла в системе всесмысла. Говоря коротко, понять нечто означает пережить его место в составе бытия. Но это место есть «умное место», которое выражает своего рода онтологическую кодировку данной сущности в системе бытия, и такой код может быть очень непростым, далеко выходящим по своей структуре за формы видимого и внешне данного бытия той или иной вещи. На пути к онтологическому (смысловому) коду могут лежать более доступные формы кодирования бытия, например, в разного рода законах. В этом случае понять нечто будет означать подвести его под некоторый закон. В конечном итоге понимание вновь приводит нас к идее инвариантности. Понять Х означает представить и пережить Х как частный случай некоторого более глобального инварианта (закона, принципа, смысла). Инварианты могут быть меньше или больше, в связи с чем могут разниться уровни понимания. Но даже самое поверхностное понимание в конечном итоге отсылает нас в нашем чувстве к пространству всесмысла и переживанию смыслового места (топоса) Х, т.е. к высшим инвариантам бытия. Возможны также не только разные уровни, но и одноуровневые виды инвариант понимания. Например, в естественных науках такие инварианты выражены как законы физики (инварианты внешнего мира), в то время как в гуманитарных науках понимание в гораздо большей мере отсылает к более субъектным инвариантам, которые существенным образом определены во внутренних мирах субъектов. С таким более субъектным значением часто говорят об интерпретации как более гуманитарном модусе понимания, который предполагает использование разного рода субъектных инвариант. Например, при интерпретации текста некоторого романа мы вынуждены придавать смысл не только внешним событиям, но и разного рода чувствам, мыслям и другим образованиям внутреннего мира различных героев. В качестве примера субъектной инварианты можно привести, допустим, принцип справедливости, согласно которому каждый должен получать по заслугам, т.е. сколько он отдал ценности, столько же он должен получить. Здесь возникают представления о ценностях и ценностном обмене, за которыми в свою очередь маячат еще более глубинные структуры нашего Я (вспомним эгомерную модель живого существа), и все это примеры разного рода субъектных инвариант. Например, некоторый герой романа испытал обиду на другого, посчитав несправедливыми его действия. В этом случае чувство обиды должно быть подведено под универсальную идею справедливости, которая в данном случае будет считаться нарушенной. Так будет проведена интерпретация чувства обиды. Как и в общем случае понимания, мы можем понять это чувство, возводя его к более универсальным субъектным принципам. Так в основе любых – и естественнонаучных, и гуманитарных – видов понимания лежат единые механизмы возведения частного к универсальному, и чем более глубоко понимание, тем к более универсальным основаниям возводятся здесь частности, вплоть до смысло-топоса в пространстве всесмысла.