Вопросы и задания:

1. Составьте хронологическую таблицу из основных дат создания художественных произведений Карамзина и современных им наиболее значительных событий в истории России и Западной Европы.

2. Напишите реферат по книге Ф.З. Кануновой «Из истории русской повести (историко-литературное значение повестей Н.М. Карамзина» (Томск, 1969).

3. Напишите реферат книги В.Н. Топорова «”Бедная Лиза” Карамзина. Опыт прочтения» (М., 1995).

4. Составьте библиографию книг и статей о повести Карамзина «Бедная Лиза», вышедших в последние 5-10 лет.

5. Подберите материал для лабораторной работы по теме: «Природа в повестях Карамзина» (не менее 8-10 примеров).

6. Напишите очерк – литературный портрет наиболее заинтересовавшего вас героя (героини) повестей Карамзина. Охарактеризуйте приемы психологизма в характеристике героя.

Тема 7. Карамзин на рубеже XVIII – XIX вв. Творчество писателя в новом веке: итоги и перспективы

Конец XVIII – начало XIX в. стали трудным временем для Карамзина. В 1797 г., при издании сборника переводов «Пантеон иностранной словесности...» Карамзин столкнулся с цензурными затруднениями. На него был подан на высочайшее имя ряд доносов (не имевших, правда, отрицательных последствий для писателя). Сложны были и обстоятельства личной жизни: в 1801 г. Карамзин женится на Елизавете Ивановне Протасовой, но уже в 1802 г., после рождения дочери Софьи, жена Карамзина умирает. В 1803 году он вступает во второй брак – с Екатериной Андреевной Колывановой, побочной дочерью князя А.И. Вяземского, сводной сестрой П.А. Вяземского. Мирная семейная жизнь в узком кругу близких, родных и друзей станет одной и высших ценностей для Карамзина – писателя и человека – в наступившем столетии.

Изменения в политическом климате России, вызванные приходом к власти Александра I, стали важным творческим импульсом для Карамзина. Надежды на новое царствование воплотились в приветственных одах – на восшествие на престол и на торжественное коронование Александра, а также в «Историческом похвальном слове Екатерине II», ставшем, по существу, политической программой нового царствования. «Предмет самодержавия – есть не то, чтобы отнять у людей естественную свободу, но чтобы действия их направить к величайшему благу», – писал Карамзин в это время. И хотя в дальнейшем между Александром и Карамзиным будут возникать противоречия, споры и несогласия (важнейшим следствием которых станет в 1811 г. «Записка о древней и новой России в ее политическом и гражданском отношениях»), именно надежды, связанные с началом царствования Александра I, вероятно, побудили Карамзина серьезно заняться историческими разысканиями. Начинавшаяся эпоха требовала от современников умственной и нравственной самостоятельности, «совершеннолетия» национального духа. И в этой ситуации именно история, по мнению писателя, более всего нужна была России – как залог развития национального сознания, политический и нравственный урок, источник вдохновения для подлинно самобытного искусства.

Ярким, плодотворным этапом в творческом развитии Карамзина была работа над журналом «Вестник Европы» (писатель редактировал его в 1802-1803 гг.) – первым в России литературно-политическим периодическим изданием. Каждый номер журнала делился на две части – литературную политическую; и если первая часть, «Литература и смесь», подводила итог творчеству Карамзина как писателя, то вторая часть, «Политика», открывала новое направление творческих поисков, вела в сферу социально-политических размышлений, столь важных на путь «в храм истории»¹.

В литературно-критических статьях, появлявшихся на страницах журнала, складывалось новое, более сложное понимание писателем литературы и ее роли в обществе. Литература, словесность, по мысли Карамзина, - не только средство выразить богатую, сложную внутреннюю жизнь человека, но и жизнь духа всего народа. Отсюда неизбежность обращения писателей и художников к образам и сюжетам национальной русской истории («О случаях и характерах в российской истории, которые могут быть предметом художеств»), и отсюда же – мысль писателя о той значительной роли, которую может сыграть литература в просвещенье современников, воспитании у них гражданских чувств («О любви к отечеству и народной гордости», «О книжной торговле и любви к чтению в России»). На страницах «Вестника Европы» Карамзин вновь возвращается к обсуждению проблемы литературного языка и стиля. Он требует от писателей ориентироваться на разговорный язык образованного общества и самому при этом создавать его – ведь большая часть представителей «света» говорит по-французски. «Что ж остается делать автору? Выдумывать, сочинять выражения; угадывать лучший выбор слов, давать старым некоторый новый смысл, предлагать их в новой связи, но столь искусно, чтобы обмануть читателей и скрыть от них необыкновенность выражения». И главная цель этого неустанного труда – польза отечества; авторы «помогают согражданам лучше мыслить и говорить», ибо писатель, «избирая для себя патриотические и нравственные предметы, может благотворить нравам и питать любовь к отечеству».

Размышления Карамзина о сложном внутреннем мире героя-современника нашли отражение в новаторском по своему жанру психологическом очерке «Чувствительный и холодный. Два характера», а также в повестях «Моя исповедь» и «Рыцарь нашего времени», одна из которых стала историей неизбежного нравственного падения человека, забывшего законы веры и морали, другая же – историей подлинного духовного роста добродетельной души.

Основанный на автобиографическом материале «Рыцарь нашего времени» стал первым в русской литературе опытом построения «биографии души» чувствительного героя. Во вступлении Карамзин объясняет свой замысел, во многом предвосхищающий лермонтовский подход к «истории жизни человеческой», представленный в романе «Герой нашего времени» (само сходство названий доказывает, что опыт Карамзина оказал на Лермонтова несомненное влияние). «Вместо исторического романа думаю рассказать романическую историю», – пишет он, содержание ее – становление юной души. Мальчик Леон растет, питая чувствительную душу меланхолией, тоской по навсегда покинувшей его умершей «маменьке», чтением, впечатлениями прекрасной волжской природы, добротой и трогательным благородством соседей – друзей отца, наконец, рано родившейся в его сердце любовью ко «второй маменьке», графине Эмилии, растроганной участью бедного сироты и решившей помогать его воспитанию. Явные автобиографические мотивы здесь все же не делают повесть только документальной. Карамзин строит ее как художественное произведение – художественное исследование развития личности. Объективный характер изображения помогает лучше понять, в чем же сила и слабость чувствительной души. Юный Леон – натура отзывчивая, страстная, он пламенно мечтает о подвигах, искренне и верно любит, – но принесет ли плоды эта пылкость чувств? – Ответа нет; повесть обрывается на полуслове, и авторское пояснение «Продолжения не было» лишь усиливает ощущение неисчерпаемости души человека, которую нельзя объяснить просто и однозначно, в которой всегда открыта возможность для неожиданного.

Именно в «Рыцаре нашего времени» Карамзина русский читатель получил возможность познакомиться с «личным», «аналитическим», «психологизированным» повествованием, в котором «идейным и сюжетным центром служит не внешняя биография («жизнь и приключения»), а именно личность человека – его душевная и умственная жизнь, взятая изнутри, как процесс»¹. Распространенный к тому времени в Европе «роман воспитания» служил для карамзинского произведения не столько собственно образцом, сколько литературным фоном, своеобразным «адресатом» авторского диалога с художественной традицией². Герой-ребенок, Леон у Карамзина показан с возможным вниманием к деталям, мельчайшим подробностям развертывания душевных процессов. Он не просто «еще не выросший», идущий ко взрослости. Напротив, в духе сентиментально-руссоистского подхода Карамзин изображает героя-ребенка как наиболее полное, идеальное воплощение безыскусственности, чувствительности, полноты восприятия жизни.

Находит отражение в «Вестнике Европы» и постепенно крепнувший интерес Карамзина к истории – интерес не просто читательский, но профессиональный, заставлявший писателя все более серьезно изучать первоисточники, искать возможные формы исторического повествования. На страницах журнала публиковались исторические «анекдоты» – краткие занимательные рассказы о прошлом, небольшие очерки, основанные на документальных разысканиях («О московском землетрясении 1802 года», «Путешествие вокруг Москвы», «Исторические воспоминания и замечания на пути к Троице», «О тайной канцелярии», «О московском мятеже в царствование Алексея Михайловича» и др.). Вершиной этого этапа «предварительных» исторических занятий Карамзина, прямо подготовивших его переход к работе над «Историей государства Российского», стала повесть «Марфа Посадница, или Покорение Новагорода».

Здесь Карамзин-писатель в рамках художественного повествования испытывает возможности живого, динамичного рассказа о прошлом, который сохранял бы документальную точность, но при этом оставался занимательным для читателя, увлекал – остротой нравственных, психологических коллизий, неравнодушной, заинтересованной позицией самого рассказчика, доказавшего, сколь сложным бывает поиск исторической истины. Борьба вольного Новгорода и самодержавной Москвы показана в повести так, что читатель – в духе подлинно исторического сознания – не может однозначно найти в этой борьбе правых и виноватых. Сам бывший, по определению П.А. Вяземского, «душою республиканец, головою монархист», Карамзин ставит здесь целью не превознести ту или иную политическую позицию, но представить их в целостном единстве. Только так возможно постичь историческую истину, не «навязывая» прошлому своей схемы и в то же время не превращая рассказ о нем в холодное бесстрастное перечисление событий, которые в этом случае сделались бы никому не нужны. Специфика исторического видения в повести Карамзина в том, что здесь стремление к истинному понимается именно как стремление уловить эмоциональную жизнь исторических героев и пробудить читательское сочувствие к ним.

В начале 1800-х годов Карамзин приходит к мысли оставить художественное творчество и целиком посвятить себя историческим трудам. В 1803 году он назначается придворным историографом и начинает многолетний труд по изучению русских летописей, архивов, документов и написанию «Истории государства Российского» – первой подробной, по-настоящему документальной истории России. Работу над нею писатель вел в подмосковном имении Вяземских Остафьеве, а с 1816 года – в Петербурге и в Царском Селе. В 1818 году вышли в свет первые 8 томов «Истории...», вызвавшие самый живой интерес и полемику в русском обществе.

«Первым нашим историком и последним летописцем» назвал Карамзина Пушкин, определив истинное значение его труда и уникальность авторской позиции в «Истории...». Карамзин был в ней научно честен и по-детски простодушен, был просвещеннейшим человеком своей эпохи – и, подобно летописцу Древней Руси, считал своим долгом «описывать, не мудрствуя лукаво» события прошлого; требования науки и христианское смирение руководили им в создании этого огромного труда. Карамзин был сторонником монархического правления, история убеждала его, что именно оно оказалось спасительным для России во многих страшных обстоятельствах. Но монархическая концепция Карамзина не была бездумным приятием любой высшей власти: так, в рассказе о царствовании Ивана Грозного Карамзин не обманывается сам и не обманывает читателя, с глубокой болью повествуя о страшных сторонах его царствования в конечном итоге ввергнувшего Россию в эпоху Смуты. Не случайно во время публичного чтения фрагментов «Истории» на заседании Российской Академии в 1820 году рецензенты отмечали «глубокое молчание в зале, умиление и даже слезы слушателей»¹ – так велико было общее потрясение. Не боялся Карамзин истины и в отношении к ныне царствующим монархам; не согласившись с политикой Александра I в отношении Польши, писатель-историк, в сущности, дает урок царю: в случае проявления царского произвола «мы лишились бы не только прекрасных областей, но и любви к Царю; остыли бы душой и к отечеству, видя оное игралищем самовластного произвола; ослабели бы не только уменьшением государства, но и духом; унизились бы пред другими и пред собою. Не опустел бы, конечно, дворец: Вы и тогда имели бы министров, генералов: но они служили бы не отечеству, а единственно своим личным выгодам, как наемники, как истинные рабы... А Вы, Государь, гнушаетесь рабством и хотите дать нам свободу!»². Эти слова были прочитаны Карамзиным при личной встрече с императором, и к ним он прибавил: «Ваше величество, у вас много самолюбия... Я не боюсь ничего, мы оба равны перед Богом. <...>Я презираю скороспелых либералистов, я люблю лишь ту свободу, которой не отнимет у меня никакой тиран»³.

«История государства Российского» Карамзина повлияла как на историографию, так и на историческую беллетристику той поры – многочисленные вдохновленные ею исторические повести, романы, драмы. «Драгоценной для россиян» памяти Карамзина посвятит свою трагедию «Борис Годунов» А.С. Пушкин, прошедший путь от юношеского неприятия монархических воззрений Карамзина-историографа и патриота к признанию того научного и гражданского подвига, что был совершен Карамзиным. Своего рода итог литературной деятельности писателя подвел А.С. Пушкин: «Чистая, высокая слава Карамзина принадлежит России, и ни один писатель с истинным талантом, ни один истинно ученый человек, даже из бывших ему противниками, не отказал ему дани уважения глубокого и благодарности»¹.