Критические замечания

Исследования в области гипноза дают три научных обоснования стратегической самотерапии. Во-первых, сознание и воля составляют единый комплекс, следовательно, внутрипсихическая структура действительно существует и может служить мишенью для интервенции. Во-вторых, форма этой структуры изменяется вместе с психосоциальным контекстом, в котором она определяется. И наконец, с помощью различных стратегических подходов этим контекстом можно управлять. Реорганизация контекста является реципрокно осуществляемым обоими участниками психотерапии процессом установления контекста, предполагающего максимум здоровья и ответственности. Включая в себя формулировки, предложенные клиентом и психотерапевтом, а также самотерапию клиента, реорганизация контекста действительно изменяет форму интрапсихической структуры клиента до того, как будет осуществляться план, предусматривающий более специфическую психотерапевтическую работу. В стратегической самотерапии это непрерывный процесс.

Современные исследования свидетельствуют об эффективности, действенности и безопасности стратегической самотерапии. Успехи психотерапии в значительной мере зависят от степени активности клиента в самопсихотерапии. Научные данные об удельном весе самотерапии в успешной психотерапии пока не получены. Сравнение интенсивной психодинамической психотерапии со стратегиче-

387

ской самотерапией показывает, что последняя имеет два важных преимущества. Речь идет об отношении эффективности к цене и безопасности. Даже в тех случаях, когда для психотерапевтических изменений требуется одно и то же время, стратегическая самотерапия оказывается более экономичной в силу своей меньшей интенсивности. Исключительно подходящей она оказалась для клиентов, склонных к регрессии (клиенты с пограничными состояниями и др.), поскольку позволяет избежать порочного круга регрессивной зависимости и отреагирования, так сильно мешающих интенсивной терапевтической работе. Следовательно, стратегическая самотерапия может оказаться для этих клиентов столь же эффективной и значительно более безопасной.

Некоторые клиенты могут обладать качествами, необходимыми для самотерапии (способность к абстрактному мышлению, достаточная мотивация, умение контролировать свое поведение), но, будучи деморализованными, они не в состоянии заниматься ею систематически без основательной поддержки извне. Если эти клиенты обладают достаточными ресурсами для не столь экономичного психотерапевтического подхода и не склонны к чрезмерной регрессии, то предпочтение следует отдать интенсивной терапии. Даже если на первый план выходит поддержка, а не изменение, то происходящий в результате конфликтный перенос может быть использован для того, чтобы помочь идентификации клиента и его освобождению от дезадаптивных выборов, сделанных им на начальном этапе жизни.

Еще один вопрос возникает в связи с клиентами, столь нарушенными, что они не могут сдерживать свои импульсы насилия и, следовательно, нуждаются в контроле извне. К счастью, эта проблема встречается намного реже, чем обычно думают, и выступает главным образом в случаях острых психозов, которые, как теперь считают, имеют главным образом биологическое происхождение. Стратегическая самотерапия, подобно интенсивной психотерапии, для данной категории клиентов просто не подходит.

Закон о защите психически больных — формализация этой проблемы в русле Западного права — редко применяется для пограничных или диссоциативных клиентов, чьи насильственные действия произвольны и направленны, а способность к сдерживанию сохранна. Для этой последней группы вопрос о безопасном использовании стратегической самотерапии является вопросом выбора клиента.

Каждая психотерапия в конечном счете является самопсихотерапией. Психотерапевт может играть роль объекта переноса, по-

388

ставщика информации или катализатора, но его главная задача заключается в том, чтобы помочь создать психосоциальный контекст, в котором клиент самоопределяется так, что вероятность самопсихотерапии возрастает. Даже в том случае, когда структура клиента изменяется с самого начала, только сам клиент может быть ответственен за свои действия. Парадокс остается.