86. Идея всемирной истории у Канта

К анализу этой проблемы он обращается в работах «Метафизика нравов», «О поговорке "Может это и верно в теории, но не годится для практики"», «К вечному миру» и специально посвящает ей статью «Идея всеобщей истории во всемирно-гражданском плане».

Кант исторический оптимист. В своей телеологии (учении о цели) он доказывает закономерность достижения человечеством некоего все­мирно-гражданского состояния. Он полагает, что все природные задат­ки человека, которые и позволяют ему стать моральным существом, получают развитие не в каждом отдельном индивиде, а в человечес­ком роде. Ведь жизнь каждого человека коротка, а род бессмертен. Кроме того, в деятельности каждого отдельного человека невозмож­но проследить ту великую цель, которую имеет природа по отношению к человеческому роду, а «природа, - пишет Кант в трактате "К вечно­му миру", - неодолимо хочет, чтобы право получило, в конце концов», верховную власть» (т.7,с.33). Природа, определив цель истории – господство права, создает и средство для ее достижения. Этим сред­ством становится социальный антагонизм. «Под антагонизмом я ра­зумею здесь, — объясняет Кант, — недоброжелательную общитель­ность людей, т. е. их склонность вступать в общение, связанную однако, с всеобщим сопротивлением, которое постоянно угрожает обществу разъединением» (т.8,с.16). Если бы люди жили в условиях полного единодушия, считает Кант, то все задатки остались бы не­развитыми: «Люди, - пишет он, - столь же кроткие, как овцы, кото­рых они пасут, вряд ли сделали бы свое существование более достой­ным, чем существование домашних животных... Поэтому да будет благословенна природа за неуживчивость, за завистливо соперничаю­щее тщеславие, за ненасытную жажду обладать и господствовать! Без них все превосходные зачатки человечества оставались бы всегда не­развитыми» (т. 8, с. 17). Эти свойства человеческого рода являются источником прогрессивного развития и обуславливают возникновение права, которое обеспечивает совместимость одного со свободой другого. «Вступать в состояние принуждения заставляет людей, вообще-то расположенных к полной свободе, беда, и именно величай­шая из бед - та, которую причиняют друг другу сами люди, чьи склон­ности приводят к тому, что при необузданной свободе они не могут ужиться друг с другом» (т,8,с.18).

Создания государств, однако, не достаточно для достижения господства права. Следующим шагом в этом направление является создание союза государств, в котором обеспечивается - безопасности права даже самого маленького государства. Таким образом и созда­ется всемирно-гражданское состояние, в котором и развиваются все задатки человеческого рода. И здесь неизбежно возникает вопрос; а не утопист ли Кант? Думается, что нет. Всемирно-гражданское состо­яние — это некая априорная идея, объясняющая общее направление развития человечества. Практическое ее значение заключается в том. что она определяет особый взгляд на мир и становится регулирующей нормой-целью. Завершая статью, «О поговорке...» Кант пишет по это­му поводу: «Я же со своей стороны имею доверие к теории, которая исходит из правового принципа, указывающего каково должно быть отношение между людьми и государствами, и которая рекомендует земным богам максиму во всех своих спорах действовать так, чтобы их поступки приводили к подобному всеобщему государству народов, и, значит, считать, что оно возможно (in praxi) и что оно может существовать...» (т.8,с.204). А в приложениях к трактату «К вечно­му миру», озаглавленных «О разногласиях между моралью и полити­кой в отношении вечного мира» и «О согласии политики и морали с точ­ки зрения трансцендентального понятия публичного права», понимая в данном случае под моралью теоретическое учение о праве, Кант про­возглашает принцип подчиненности политики праву. «Право человека должно считаться священным, каких бы жертв это ни стоило господ­ствующей власти. Здесь нет середины, и нельзя придумывать праг­матически обусловленное правило (нечто промежуточное между пра­вом и пользой); вся политика обязана преклонить колени перед правом, тогда она может надеяться, что достигнет, хотя и медленно, той сту­пени, где воссияет надолго» (т. 7, с. 49).