2.2. Дихотомия труда и творчества

Проблема модификации деятельности человека так или иначе затрагивается почти в любой работе по проблемам постиндустриального общества. Однако попытки четкого определения исследуемого предмета встречаются нечасто. Подобная ситуация легко объяснима. С одной стороны, предположение о том, что деятельность человека может принять какие-либо формы, кроме труда, не менее сложно для восприятия, чем идея, что хозяйственная жизнь в будущем утратит экономический характер. Мысль об исчезновении труда вряд ли может быть адекватно воспринята теми, кто привык рассматривать в этом качестве любой вид осознанной активности. С другой, в условиях крайне расширительного понимания труда, творчество неизбежно идентифицируется с одной из его сторон, с социопсихологическим процессом, рассмотрение которого прерогатива скорее специалистов по психологии и теории поведения, нежели экономистов.

Понятие «творчество» почти не используется в современной экономической теории. Мы также не стремимся сделать этот термин и обозначаемое им явление центральными в анализе сегодняшних хозяйственных форм. Однако значение, которое, как представляется, данный вид деятельности обретет в будущем, требует не только различения труда и творчества, но и глубокого осмысления их соотношения.

Знакомство с работами, написанными в разное время на английском, французском, немецком и русском языках, подводит к выводу, что понятие труд (по-английски - «work», по-французски - «travail», по-немецки - «Arbeit») не определено в них достаточно строго в силу крайне широкого характера самого явления, обозначаемого этим термином. Наиболее точно обрисовал ситуацию Дж.К.Гэлбрейт: «Следует констатировать факт принципиальной важности, редко упоминаемый в экономической литературе: существует проблема с термином «труд»*. Таковой применяется для обозначения двух совершенно различных, в сущности кардинально противоположных форм человеческой активности. Труд может приносить удовольствие, чувство удовлетворения, самореализации; лишенный его, человек теряет почву под ногами, чувствуя себя выброшенным из общества, впадает в депрессию или уныние. Именно такого рода труд определяет социальное положение руководителя корпорации, финансиста, поэта, ученого, телекомментатора или журналиста. Но кроме них существуют и безымянные трудящиеся массы, обреченные на монотонный, изнуряющий и унылый физический труд. Часто приходится слышать мнения о том, что хороший рабочий получает удовольствие от своего труда. Такие утверждения обычно исходят от тех, кто никогда в жизни не занимался тяжелым физическим трудом по экономической необходимости. Термин «труд» обозначает резко контрастирующие виды деятельности; по своей неоднозначности он вряд ли имеет много аналогов в каком-либо языке»47.

Между тем выход из положения, затрудненный в условиях применения русской, французской или немецкой терминологии, вполне возможен в английской, где «work» обозначает крайне широкий круг явлений. Ю.Хабермас отождествляет его с любой рациональной целенаправленной активностью48; Э.Жакс говорит о «применении здравого смысла для достижения цели в пределах своих возможностей к максимально определенному сроку»49; Ч.Хэнди распространяет это понятие на самые разнообразные виды человеческой деятельности50. Большинство исследователей не считают «work» «…деятельностью, которой мы занимаемся по необходимости или ради денег»51, различая оплачиваемый (paid) и свободный (free) work52. To же самое можно сказать о немецком и французском терминах «Arbeit» и «travail».

В английском языке существует комплементарное понятию «work» понятие «labour», которое обычно применяется для обозначения деятельности, вызванной экономической необходимостью53. Термин «work» замещается понятием «labour» привычно и как бы неосознанно. Для величайшего экономиста XVIII в. «ежегодный труд («labour») каждой нации - это тот фонд, который изначально снабжает ее всем необходимым и удобным для жизни, что она ежегодно потребляет и что всегда либо является непосредственным продуктом этого труда, либо приобретается у других наций за этот продукт»54; для одного из наиболее известных исследователей начала нынешнего века труд («labour») - это любое умственное или физическое усилие, целиком или частично направленное на получение каких-то иных благ, кроме удовольствия от самого процесса работы»55. Данный подход глубоко укоренен в сознании англоязычных исследователей. Даже Х.Арендт, хотя и придерживалась совершенно иной трактовки соотношения составных элементов vita activa56, в написанных по-английски текстах отмечала, что «labour» (под которым она понимала «наиболее частный (private) из всех видов человеческой деятельности»57) связан с феноменом собственности и процессом накопления общественного богатства.

Вместе с тем в западной экономической теории прослеживается и осознание двойственной природы «work». Начиная с А. Маршалла, сформировалась позиция, по которой «labour» рассматривается как заданная внешней материальной необходимостью деятельность. Сегодня многими исследователями подчеркивается, что «labour» представляет собой именно экономическую деятельность, заключающуюся, во-первых, в производстве материальных благ и оказании услуг; во-вторых, в обмене товарами и, в-третьих, в потреблении. «Labour», таким образом, отражает процесс создания экономических благ, требующих, в соответствии с концепцией альтернативной стоимости, жертв в виде ограниченных ресурсов, денег, физической энергии, умственных способностей. В последние десятилетия особенно заметен рост внимания к разграничению понятий «work» и «labour» среди социологов и специалистов по управлению. Не только термин «labour»58, но и несущее менее выраженный оттенок экономической несвободы понятие «job»59 все чаще рассматриваются как характерные черты индустриальной эпохи. При этом подобный подход отнюдь не связан с предрассудком, согласно которому «различие между ”labour” и ”work” заключается в том, что первое ассоциируется со страданиями и беспокойством, а второе - с производительными усилиями»60.

Итак, пусть с некоторой долей условности, можно утверждать, что оба подхода - неоклассический и марксистский - сходятся в рассмотрении «labour» как деятельности, продиктованной внешней необходимостью, границы которой заданы пределами удовлетворения материальных потребностей человека.

Концепции, ориентированные на глобальное противопоставление основных этапов прогресса общества, оперируют в основном понятием «work» и, реже, «job». Так, Д. Белл описывает доиндустриальную, индустриальную и постиндустриальную

деятельность с помощью термина «work» («pre-industrial, industrial and post-industrial work»)61; некоторые авторы говорят о «work activities of today» (современных видах трудовой деятельности) и «today’s jobs» (современных видах работы)62. Между тем многие считают, что «labour» и даже «work» не всегда были неоспоримыми атрибутами человеческого общества.

Так, анализируя различия между доиндустриальной и индустриальной стадиями, Ж.Эллюль пишет: «Я не буду говорить о разнице между нынешними и прежними условиями труда, о том, что сегодня, с одной стороны, работа менее утомительна, а рабочий день - короче, но, с другой стороны, труд стал бесцельным, бесполезным, обезличенным, регламентированным, работники ощущают его абсурдность и испытывают к нему отвращение, их труд уже не имеет ничего общего с тем, что когда-то традиционно называлось работой»63.

Р.Хейлбронер идет дальше: «…в первобытном обществе отсутствует труд («work»)… Усилия, направленные на физическое выживание общины, никак организационно или по своей значимости не отличаются от других видов деятельности, также жизненно необходимых для его поддержания, таких как воспитание детей, участие в принятии общественных решений, обеспечение культурной преемственности и так далее. В этом конгломерате те или иные действия, которые мы бы назвали трудом («work»), не имеют отличительных признаков, выделяющих их в особую категорию»64. Отметим также А. Горца, утверждавшего, что трудящиеся современного общества должны предпринять все усилия, «чтобы освободиться от труда («work»), отказавшись признавать его природу, содержание, необходимость и формы»65.

Все эти положения заслуживают внимания прежде всего как примеры стремления вырваться из методологических рамок, задаваемых доминированием «work» как единого термина.

Именно Р.Хейлбронеру, на наш взгляд, удалось максимально приблизиться к пониманию соотношения основных форм человеческой деятельности, не выходя за рамки термина «work». Он подчеркивает, что «work» не может быть преодолен развитием технологических процессов и становлением автоматизированного производства; глобальная трансформация труда может достигаться лишь посредством такого изменения его внутренней структуры и социальных характеристик, когда он будет «осуществляться по зову честолюбия, а не по принуждению, вследствие чего подчинение и повиновение просто исчезнут»; что «представления о мире, в котором отсутствует труд («work»), не следует интерпретировать так, что это будет мир, в котором люди окажутся вольны не делать никаких усилий вообще и напряженных усилий в частности, мир, в котором не будет личных достижений». Завершающий вывод: «мир без труда - это фантазия, причем опасная»66 - можно признать справедливым.

Таким образом, идея противопоставления труда (labour) и явления, которое мы называем «творчеством» (creativity), в рамках общего понятия «work» имеет вполне подготовленную почву и может стать адекватной для переосмысления представлений о перспективах развития человеческой деятельности. Подходы, не предполагающие широкого использования термина «labour» в случаях, когда речь идет о теоретическом анализе проблем формирования нового типа деятельности, могут считаться уже устоявшимися.

Отметим среди них, во-первых, использование понятия «creative work», противопоставляемого «employment work» (Э.Жакс подчеркивает, что продукт первого типа деятельности носит символический характер, а сама она порождается внутренними стремлениями человека, а второй предполагает принуждение и не основывается на возможностях бессознательных процессов67); и, во-вторых, категорическое неприятие понятия «creative labour», которое не может быть использовано в научном анализе в силу его иррациональности68.

То же самое можно проследить в немецкой терминологии, где понятие «Arbeit» (обычно аналог «work») представляется менее окрашенным в оттенок несвободы, чем английское «labour», но термин «kreative Arbeit» считается не слишком корректным.

Начиная с 50-х годов используются два термина - «Kreativitaet» как обозначение собственно творчества («creativity») и «kreative Taetigkeit» как творческой деятельности («creative activity» или «creative work»). При этом понятия «Arbeit» и «Kreativitaet» не только не пересекаются, но и зачастую рассматриваются как противоположные. Когда, например, X.Глазер говорит о существенных изменениях форм человеческой деятельности, он трактует происходящее исчезновение труда как «Verschwinden der Arbeit», противопоставляя общество, основанное на труде, обществу, основанному на творческой деятельности, как «Arbeits- und Taetigkeitsgesellschaft»69.

На наш взгляд, концепция трансформации человеческой деятельности должна пониматься именно как преодоление «labour», а не «work», «Arbeit», а не «Taetigkeit». Между тем осмысление новых черт человеческой активности в последние годы все чаще связывается с понятием «творчество» («creativity»). Данный термин еще не сформировался окончательно в виде антипода понятию «labour»; тем более важными представляются достижения в этой области, на оценке которых мы остановимся подробнее.

Бурное развитие теории творчества началось в первой половине 50-х годов. Если между 1925 и 1950 гг. в США было опубликовано не более 200 работ по данным проблемам, то к началу 60-х такое количеств статей и книг выходило уже ежегодно70. Правда, большинство исследований оставалось связано с изучением психологии творчества и оценками творческого потенциала личности71. Ограничиваясь констатацией, что «термин ”творчество” обозначает широкий спектр разнообразных человеческих способностей (”skills”)»72, нельзя было оценить всей масштабности влияния творческой активности на социальное развитие

В середине 60-х гг. началось изучение творчества как элемента социальной организации. В этом контексте внимание переместилось на проблему места человека в обществе, внутренней структуры его деятельности и мотивации. Творчество воспринималось прежде всего как инструмент преодоления феномена отчуждения, присущего индустриальному обществу73. Если ранее доминировали концепции, основанные на оценке актуальности различных потребностей («needs») и их эластичности74, то в 70-80-е годы получил распространение иной подход. Ф.Кинсмэн разделил виды активности на непосредственно порождаемые материальными потребностями («sustenance driven»), задаваемые внешними, но не обязательно лишь материальными, обстоятельствами («outer directed»), а также вызываемые внутренними стремлениями и предпочтениями («inner directed»)75.

Данная трактовка получила развитие в выделении трех основных форм отношения человека к миру: (1) взаимодействие биологического типа, (2) преобразование материального мира и (3) формирование системы ценностей и стремлений человека, не обусловленной столь однозначно факторами материального порядка76. Внимание исследователей также обратилось к проблеме самореализации человека и возможным последствиям распространения подобной активности в общественном масштабе77. Творчество во все большей степени стало отождествляться с третьим из отмеченных видов деятельности; наиболее существенной его чертой был признан внутренний («internal»)78 побудительный мотив, не свойственный иным проявлениям человеческой активности. В последние годы при сравнении творчества с другими видами деятельности все чаще используются противопоставления intrinsic и extrinsic типов мотивации; утверждается, что творчество может быть определено лишь как активность, порождаемая внутренними по отношению к личности ее субъекта факторами, являясь self-initiated activity, а стимулы к его продолжению формируются в ходе самого процесса такой деятельности79.

Осмысление эволюции термина «work» в современной западной литературе и результатов изучения творчества позволяют предпринять систематизацию, способную стать основой достаточно стройной методологической схемы.

Во-первых, термин «work» (Arbeit, travail, труд) должен рассматриваться как обозначение всех основных форм осознанной деятельности человека, независимо оттого, какой исторический отрезок развития общества является предметом анализа Иная трактовка данного понятия приведет к непозволительно радикальному изменению терминологии и, с учетом сложившихся научных стереотипов, не представляется целесообразной. Во-вторых, английское понятие «labour» следует противопоставить понятию «work», обозначив им деятельность, осуществляемую под влиянием экономических причин, то есть направленную на удовлетворение материальных интересов индивидов посредством взаимодействия с природой, как непосредственной, так и ранее преобразованной человеком.

Было бы крайне полезно, и мы полагаем, что это будет в свое время сделано, предложить некие формулировки, уточняющие границы понятий «Arbeit», «travail» и «труд», и позволяющие оттенить употребление этих терминов в их узком смысле, отделить их от обозначения производственной деятельности человека вообще.

В-третьих, должна быть внесена теоретическая ясность в вопрос о том, каким видам человеческой активности противостоит «labour» в рамках «work». Мы имеем в виду необходимость четкого обозначения явлений, которые представляют собой как предшествующие «labour», так и приходящие ему на смену типы «work». Здесь имеется широкое поле для терминологического и методологического поиска, а обозначения этих форм деятельности могут быть самыми разными. Вопрос заключается не в самом термине, а в его способности играть роль конвенционального понятия, противопоставляемого понятию «labour».

Мы считаем возможным выделить три отличные друг от друга типа активности - инстинктивную деятельность человека на ранних этапах его прогресса, собственно труд («labour») и творческую деятельность («creativity», или «creative work») как отрицание труда. Каждый из названных видов активности является формой человеческой осознанной орудийной деятельности, которая в традиционной терминологии обозначается понятием «work».

Центральный элемент этой диалектической триады, труд («labour»), мы считаем возможным определить как сознательную и целесообразную физическую или умственную деятельность, являющуюся реакцией человека на внешнюю среду и служащую удовлетворению его физиологических и социальных потребностей, отличных от потребности в совершенствовании собственной личности.

Как уже отмечалось, принципиальные различия между инстинктивной деятельностью, трудом и творчеством обусловлены не столько материальными характеристиками этих видов активности, сколько их внутренней структурой. Именно поэтому исследование перехода от одного вида деятельности к другому оказывается исключительно сложным; причем если трансформация инстинктивной деятельности в труд может быть обнаружена по целому ряду признаков, проявляющихся на поверхности общественных отношений, то переход от труда к творчеству совершается на более глубинном уровне. Справедливо утверждение о том, что переход от инстинктивной деятельности к труду был важнейшим фактором прогресса общества, в то время как трансформация труда в творчество оказывается не менее фундаментальным фактором, обеспечивающим прогресс личности: насколько личность является более сложным объектом, чем общество, настолько же и постижение сущности творчества более трудно, чем понимание природы труда.

Фундаментальное отличие инстинктивной деятельности от труда и труда от творчества заключено в мотивации, задающей структуру и основные характеристики этих видов деятельности. Если первая оставалась примитивной активностью, определяемой побуждениями, внутренними по отношению к самому действующему индивиду, и при этом была в значительной мере неосознанной, то с возникновением труда ситуация меняется кардинальным образом. Труд, порожденный материальными потребностями как средством их удовлетворения,

отличается, во-первых, тем, что цель деятельности вынесена вовне каждого субъекта как вещество природы, которое он должен использовать для удовлетворения своих нужд, и, таким образом, оказывается сугубо внешней по отношению к человеку; во-вторых, деятельность такого рода предполагает осознание человеком самого себя как существа, противостоящего остальному миру, а не являющегося его составной частью, и с этого момента освоение природы становится уже не формой проявления жизнедеятельности биологического существа, а осознанной орудийной деятельностью, осуществляемой под воздействием материальной необходимости.

Творчество, приходящее на смену труду, сохраняет эту черту осознанной деятельности, так как человек не может выйти за рамки природы, и его активность всегда будет ограничена необходимостью поддержания баланса между цивилизацией и внешней средой; уже одно это в достаточной мере обусловливает сохранение осознанного характера творчества, причем этот последний имеет то же материальное основание, что и осознанный характер труда. Однако при этом творчество направлено не столько на модификацию природных компонентов, сколько на изменение самого человека; такое изменение в данном случае может представлять собой его совершенствование и как субъекта производства, и как субъекта досуга. Результатом является такая форма деятельности, в которой производство и досуг неразделимы ни во времени, ни в пространстве, однако ход развития обоих процессов в значительной мере зависит от того, насколько они способствуют внутреннему совершенствованию самого индивида. Важно, что не только степень такого совершенствования и средства его достижения, но и само понимание того или иного направления развития личности как отвечающего ее потребностям может быть задано лишь самой этой личностью.

Итак, понимая творчество как внутреннюю по своим мотивам рациональную активность, мы утверждаем, что определить деятельность как труд или творчество может только сам ее субъект. Преодоление труда совершается в первую очередь на социопсихологическом уровне; но поскольку процесс труда задает целый ряд фундаментальных экономических явлений и закономерностей, то оказывается, что преодоление экономических основ социума может быть осуществлено не через трансформации социальных структур, а вследствие духовной и интеллектуальной эволюции индивидов, данные структуры составляющих. Именно этот вывод, который невозможно сделать в рамках любого из направлений постиндустриальной теории, составляет основу нашего понимания сущности постэкономической трансформации.

Противопоставление инстинктивной деятельности, труда и творчества можно провести и по другим направлениям. Первая из указанных форм представляет собой процесс преимущественно биологического типа, воспроизводство природой самой себя. Вторая является содержанием общественного состояния человека; непосредственно заключающаяся в создании материальных благ, она представляет собой форму воспроизводства общественных структур. Третья оказывается тождественна процессу самореализации и в этом качестве выступает как форма воспроизводства личности. В соответствии с этим продукт инстинктивной деятельности неотчуждаем от производящего человека, так как зачастую процесс его производства совпадает с процессом потребления, и невоспроизводим, так как подобная деятельность является скорее случайной и обусловленной обстоятельствами, чем постоянно повторяющейся и принимающей устойчивые формы. Труд же изначально имеет форму деятельности, порождающей целый ряд форм отчуждения; в силу этого и результат труда отчуждаем и воспроизводим. Творчество и в этом аспекте объединяет в себе черты инстинктивной деятельности и труда: его результат, который по вещественной форме может быть вполне тождествен продукту труда, отчуждаем, однако он невоспроизводим, как невоспроизводимы формы, мотивы и внутренняя структура создавшей его творческой активности.

Подобные соотношения определяют место человека в мире в условиях господства инстинктивной деятельности, труда и творчества. Инстинктивная деятельность конституирует человека в качестве непосредственной части природы, силы которой обусловливают основные формы ее проявления. Труд как полная противоположность инстинктивной деятельности, напротив, знаменует собой резкое противопоставление человека внешней среде, стремление подчинить ее, воспринимаемую как чуждую силу, человеческим потребностям и нуждам. Творчество же представляет собой такую форму деятельности, в рамках которой человек становится воплощением сил природы, находящих в творящей личности высшую форму своего проявления.

Соотношение инстинктивной деятельности, труда и творчества могут быть представлены в виде схемы и таблицы, приведенных ниже.

Схема 1

instinctive

work

labour

creativity

instinktive

Taetigkeit

Arbeit (?)

Kreativitaet

(?)

travail

(?)

creativite

инстинктивная

активность

труд (?)

творчество

work (Arbeit, travail, труд)

Таблица I* Инcmинктивная деятельность Labour (труд) Creativity (творчество)

Побудительные

мотивы деятельности внутренние внешние внутренние

Характер деятельности неосознанный осознанный неосознанный

Тип деятельности биологический процесс технологический

процесс самореализация

личности

Содержание деятельности воспроизводство

природы воспроизводство

социальной структуры воспроизводство

творческой личности

Тип полученного

материального продукта неотчуждаемый и

невоспроизводимый отчуждаемый и

воспроизводимый отчуждаемый и

невоспроизводимый

Взаимоотношения

между человеком и природой человек как часть

природы человек противопоставлен

природе человек как воплощение

природы

Противопоставляя творчество труду, мы акцентируем внимание на специфических формах человеческого взаимодействия, адекватных creativity как форме деятельности. Как отмечалось, творчество побуждается стремлением человека к самосовершенствованию, его целью выступает сам человек как нечто большее, нежели то, что он представляет собой в настоящий момент80. В этом процессе главное значение имеет не деятельность по преобразованию вещной природы, а взаимодействие между индивидами, которое Д. Белл называет «игрой между людьми». Интерперсональные характеристики творчества являются основными для этого вида человеческой активности81. Как указывает А.Турен, «не существует опыта важнее этого взаимоотношения между индивидами, в котором и тот и другой реализуют себя в качестве субъектов»82.

Данная трансформация имеет огромное значение для понимания современного мира, по отношению к которому впервые за всю историю человечества можно сказать: je n’est pas moi. Важнейшее значение для построения картины современной цивилизации обретает обращение к субъективации, являющейся «противоположностью подчинения индивида трансцендентным ценностям: ранее люди находили отражение в образе Бога; отныне сам человек становится основой системы ценностей, поскольку творчество, являющееся его собственной целью, возвышает его над всеми формами зависимости»83. Находящееся сегодня на этапе своего становления84 новое общество «формирует интеллектуальную среду для возникновения мозаичной картины быстро сменяющих друг друга стилей жизни»85, что делает максимальное разнообразие индивидуального поведения одним из основных условий прогресса современного мира.

В отличие от проблематики постэкономической трансформации, вопросы теории труда и творчества могут быть адекватно проанализированы с использованием английской терминологии; при этом последовательное противопоставление «labour» и «creativity» в рамках понятия «work» позволяет придать существующим теориям более цельный и внутренне субординированный характер. Подчеркивая необходимость определения труда и творчества (в том числе и на уровне всецело субъективном), мы не стремимся исследовать их только лишь как социопсихологические феномены; нашей главной задачей было и остается осмысление их роли в процессе перехода человечества к постэкономическому состоянию. Поэтому речь пойдет прежде всего о месте и роли творческой деятельности в рамках современной хозяйственной системы.

* - В данном контексте мы понимаем под эксплуатацией не изъятие материального продукта у его производителя, а феномен, вызывающий социальный конфликт по поводу распределения материальных благ.

47 - См.: Etzioni A. The New Golden Rule. N.Y., 1996. P. 70, 76.

48 - См.: Garten J.E. The Big Ten. The Big Emerging Markets and How They Will Change Our Lives. N.Y., 1997. P. 37.

49 - См.: McRae H. The World in 2020. Р. 26.

50 - См.: Moschella D.C. Waves of Power. P. 214.

51 - См.: Dicken P. Global Shift. P. 54.

52 - Bell D. The World and the United States in 2013. Daedalus. Vol. 116. No 3. P. 8.

53 - См.: Dimbleby J. The Last Governor. Chris Patten and the Handover of Hong Kong. L., 1997. P. 366.

54 - См.: Dimbleby J. The Last Governor. P. 366.

55 - См.: McRae H. The World in 2020. P. 7, 20.

56 - См.: Rohwer J. Asia Rising. How History’s Biggest Middle Class Will Change the World. L., 1996. P. 123.

57 - Garten J. The Big Ten. P. 22.

58 - См.: Bertens H. The Idea of the Postmodern: A History. L.-N.Y., 1995. P. 232-234.

59 - См.: Weizsaecker Е. U., von, Lovins A.B., Lovins L.H. Factor Four. P. 271.

60 - См.: Weizsaecker E.U., von. Earth Politics. P. 127.

61 - См.: Brockway G.P. The End of Economic Man. N.Y.-L., 1995. P. 157-158.

62 - См.: Weizsaecker E. U.., von, Lovins A.B., Lovins L.H. Factor Four. P. 189.

63 - Gore A. Earth in the Balance. P. 183-184, 189.

64 - См.: Thurow L.С. The Future of Capitalism. P. 1.

65 - Подробнее см.: Jackson Т., Marks N. Measuring Sustainable Economic Welfare. Stockholm, 1994.

66 - См.: Daly H.E., Cobb J.B., Jr. For the Common Good. Boston, 1989.

67 - См.: Соbb С., Halstead T., Rowe J. Redefining Progress: The Genuine Progress Indicator, Summary of Data and Methodology. San Francisco, 1995.

68 - См.: Greider W. One World, Ready or Not. P. 74, 197.

69 - См.: Afheldt H. Wohlstand fuer niemand? Muenchen, 1994. S. 30-31.

70 - См.: Kuttner R. Everything for Sale: The Virtues and Limits of Market. N.Y., 1997. P. 86.

71 - См.: Weizsaecker E.U., von, Lovins А. В, Lovins L.H. Factor Four. P. 279.

72 - Edvinsson L., Malone M.S. Intellectual Capital. P. 5.

73 - См.: Sveiby K.E. The New Organizational Wealth. P. 6.

74 - См.: McTaggart J.M., Kontes P.W., Mankins M.C. The Value Imperative. Managing for Superior Shareholder Returns. N.Y., 1994. P. 26-29.

75 - См.: Sveiby K.E. The New Organizational Wealth. P. 7.

76 - См.: Statistical Abstract of the United States 1994. Wash., 1994. P. 528.

77 - См.: Harvey D. The Condition of Postmodernity. Cambridge (Ma.) - Oxford (UK), 1995. P. 335.

78 - Reich R.B. The Work of Nations. P. 193.

79 - См.: Wall Street Journal Europe. 1997. October 29. P. 16.

* - В данном контексте мы понимаем под эксплуатацией не изъятие материального продукта у его производителя, а феномен, вызывающий социальный конфликт по поводу распределения материальных благ.

80 - См.: Wall Street Journal Europe. 1997. November 3. P. 9.

81 - См.: Greider W. One World, Ready or Not. P. 232.

82 - Drucker P.F. Managing in Turbulent Times. Oxford, 1993. P. 155.

83 - Norris F. 10 Years On, Lessons Of a «One-Day Sale». // International Herald Tribune. 1997. October 18-19. P. 16.

84 - См.: Kadlec D. Wall Street’s Doomsday Scenario. // Time. 1997. August 11. P. 28.><BR

85 - См.: Ip G. Smaller Shares Loom Larger on Wall Street. // Wall Street Journal Europe. 1997. October 2. P. 16.

———————————-

Возникает вопрос, насколько экспансия творчества обусловлена современным материальным производством, рассматриваемым, с одной стороны, в качестве объекта приложения творческих способностей человека, с другой - в качестве материального основания, на котором только и возможно становление и развитие творческой деятельности. Не менее важен вопрос о влиянии знаний на социальные ценности и систему мотивации людей, о том, как на основе стремительного распространения информации происходит радикальное расширение возможностей человека, делающих творчество тем видом деятельности, который реально определяет характер наступающей эпохи.

Оценивая предпосылки становления творчества, следует отметить, что сегодня на этот глобальный по своей природе процесс в той или иной степени воздействуют фактически все происходящие в обществе изменения. Поэтому выделение преимущественно материальных, или объективных, и преимущественно интеллектуальных, или субъективных, предпосылок достаточно условно, и лишь призвано придать исследованию максимально структурированный характер.