Вопрос №4 Этика Сократа

Источники: А.А. Радугин «Философия», (кусками) П.В. Алексеев, А.В. Панин «Философия». Издательство Проспект, издательство московского университета 2005 Серия «Научные биографии». В.С.Нерсесянц «Сократ». Издательство «Наука», Москва 1977;

1)Этика Сократа была рационалистичной. Единственным оправданием (мотивом) познания объявлялось стремление к благу. Сократ был убежден, что люди никогда не делают зло сознательно; спасение же от невольного зла – в познании истины, которая и есть благо. Законы доброго поведения заложены в самой душе человека. Их познание – естественное условие достижения блага. Исследуя механизмы собственного злого и доброго поведения, обнаруживая благо в основании собственной души, человек избавляется от ошибок (незнания) и осуществляется подлинно – добродетельно. Итак, знание, по Сократу, является достаточным условием нравственности. Человек, знающий истину (благо), не сможет поступать вопреки ей.

Учение о добродетелях. Основные добродетели, по Сократу:

• справедливость – знание, как выполнять человеческие и божественные законы;

• мужество – знание, как преодолевать страх;

• умеренность – знание, как обуздывать, ограничивать свои страсти.

Общий смысл философии Сократа.

Общую идею Сократа можно было бы сформулировать так: Истина есть. Она – подлинная реальность и цель познания. Ее неочевидный статус обязывает человека исследовать ее ради подлинного осуществления в собственной жизни.

Сократ:

• закрепил поворот древнегреческой философии от исследования космоса (природы) к антропологии, этике и гносеологии;

• поставил задачу исследования общего и разработал (рационально-диалектический) метод выведения понятий, которые станут основными смысловыми единицами классического рационального философствования;

• связал гносеологию и этику в учении о врожденном знании истины как естественном основании нравственности (этический рационализм).

• В целом – впервые открыл и продемонстрировал рефлексивную (само исследующую, критичную) природу философского знания.

Этика Сократа может быть сведена к трем основным тезисам:

• а) благо тождественно удовольствиям, счастью;

• б) добродетель тождественна знанию;

• в) человек знает только то, что он ничего не знает.

В каждом из нас есть два каких-то начала, управляющие нами и нас ведущие; мы следуем за ними, куда бы они ни повели:

• одно из них врожденное, это - влечение к удовольствиям,

• другое - приобретенное нами мнение относительно нравственного блага и стремления к нему.

• Этика Сократа есть этика индивидуальной личностной ответственности. Она выражает ту стадию личностного развития, когда индивид возвышает себя до уровня субъекта нравственно-ответственного поведения. Личность берет на себя бремя ответственности и вины за свое человеческое развитие.

ОБЯЗАТЕЛЬНО, ПО ЕЁ МНЕНИЮ, НО РАЗЪЯСНЕНИЕ ДЛИННОЕ (не завидую тому, кому попадётся).

2) Наиболее известным утверждением Протагора из сохранившихся фрагментов является следующее: "Человек является мерой всех вещей, существующих, как они существуют, и не существующих, как они не существуют". Тезис Протагора, что "человек есть мера всех вещей", может быть истолкован как эпистемологическое положение, а именно: вещи не обнаруживают себя перед людьми такими, какими они являются сами по себе. Перед человеком предстают всегда только определенные стороны или свойства вещей. Попытаемся разъяснить это положение с помощью примера. Молоток в руках столяра - это инструмент для забивания гвоздей. Он может быть удобным или неудобным, тяжелым или легким. Для физика молоток в качестве объекта исследования предстает физическим объектом, который не является удобным или неудобным, но который имеет ту или иную молекулярную структуру, те или иные физические свойства, как-то: вес, прочность и т.д. Для продавца молоток на магазинной полке - это товар, обладающий определенной стоимостью и прибылью, которую принесет его продажа. Этот товар легко, а может быть, и сложно продавать и хранить. Такова наша интерпретация.

Если именно это имел в виду Протагор, то его тезис следует понимать так, что человек есть мера всех вещей постольку, поскольку вещи всегда предстают перед людьми той стороной, которая определяется обстоятельствами и конкретным способом их использования. Этот взгляд на вещи приводит к эпистемологическому перспективизму, согласно которому наше знание вещей всегда обусловлено перспективой их рассмотрения. Из этого перспективизма вытекает эпистемологический плюрализм, утверждающий разнообразие (множественность) способов смотреть на вещи. Подобный перспективизм также является релятивизмом: наше знание вещей определяется нашей деятельностью и ситуацией, в которой мы находимся. Знание оказывается ситуативно относительным (релятивным).

Значит ли это, что мы не в состоянии отличить истину от лжи? Положительный ответ на этот вопрос не согласуется с нашей интерпретацией тезиса о человеке как мере всех вещей. Действительно, при условии, что два столяра имеют приблизительно одинаковые руки и обладают почти одинаковой силой и т.п., они обычно легко придут к согласию, какой молоток лучше подходит для выполнения конкретной работы. Два ученых будут согласны в отношении удельного веса и твердости предъявленного им молотка и т.д. Другими словами, подобный тип перспективизма (плюрализма, релятивизма), связанный с разными ситуациями и профессиями, не влечет за собой стирания различия истины и лжи. Столяр в состоянии высказываться о молотке как истинно, так и ложно. Это же верно и для ученых, продавцов и т.д. Рассуждая в конкретной ситуации об объекте (например, о молотке), как он представлен в ней, мы утверждаем о нем истину до тех пор, пока говорим, что объект есть то, чем он является в этой ситуации. Мы говорим здесь именно о самом объекте, например, о молотке, а не о каком-либо воображаемом объекте.

Однако если объект обнаруживает себя только в определенных перспективах, то как можно быть уверенным, что это один и тот же объект, например, молоток, о котором мы говорим, когда мы переходим от одной перспективы к другой? На этот вопрос можно ответить, указав, что на самом деле различные перспективы пересекаются друг с другом. Столяр является не только столяром. В качестве члена семьи может быть, например, отцом, сыном или братом. Он участвует в рыночных отношениях, например, с поставщиками необходимых ему материалов или с покупателями производимых им изделий в качестве покупателя и продавца. В этом смысле существуют пересечения и подвижные переходы между разными перспективами. Благодаря этому мы можем идентифицировать "один и тот же" объект, например, молоток, в различных контекстах.

Но на каких основаниях мы можем все это говорить? Является ли только что сказанное о самом перспективизме истиной, которая сама зависит от определенной перспективы? Отвечая "да", мы релятивизируем все вышесказанное и переходим на позиции скептицизма. Отвечая "нет", мы ограничиваем перспективизм нашим познанием вещей: когда речь идет о нашей теоретической рефлексии, то она не зависит от какой-либо перспективы, а обладает логической общезначимостью.

Последнее не отвечает, однако, позиции Протагора. Один из фрагментов его трудов указывает, что он хотел расширить перспективизм за пределы восприятия вещей, чтобы включить в него и теоретические рассуждения.

3) Как в области теоретического познания, так и в области морали, значение Сократа заключается не столько в содержании и систематизации высказанных им идей, сколько в том методе, которым они вырабатывались. Метод этот состоял в восхождении от частного к общему. Сократ обладал искусством образовывать в умах своих собеседников общие понятия. Для морали это значило создавать общие моральные ценности. В противоположность софистам, разменявшим объективные нормы нравственности на мелкую монету условных потребностей и личного произвола, Сократ воспитывал у своих современников убеждение в существовании безусловного морального блага. Нравственную деятельность Сократ рассматривал с точки зрения целесообразности. Мы действуем правильно, когда наши действия достигают поставленной цели. Из этого следует, что для правильного действия необходимо знать соотношение между целями и средствами их достижения. Кроме того, все наши действия только тогда являются нравственно ценными, когда мы имеем правильное познание о благе. Отсюда вытекает, что все хорошие поступки обуславливаются знанием или мудростью – и наоборот, знающий благо, по мнению Сократа, неизбежно к нему стремится и его достигает. Зло может происходить только от неведения блага и пути к нему. Это установление неразрывной связи между знанием добра и добрыми поступками приводит Сократа к отождествлению мудрости с добродетелью, разумности – с добром.