Книги_по_истории_от_Прокопьева / Kollingvudr_Ideya_Istorii_1980

354 Автобиография

противостоящего «реалистам», автоматически включали в разряд «идеалистов», т. е. представляли как анахроническое ископаемое школы Грина. Не существовало такой классификационной рубри­ ки, куда вы могли бы отнести философа, который, пройдя тща­ тельную подготовку в школе «реализма», восстал против нее и

стали, как я обнаружил, причислять меня вопреки моим протестам, которые я время от времени считал нужным делать. Затем я привык к этому. В противном случае я был бы слишком обижен, чтобы твердо придерживаться правила, которое должен вырабо­ тать каждый, кто делает свою собственную работу,— не отвечать критикам. Я мог бы забыть его, например, когда один из «реа­ листов» (не из Оксфорда), рецензируя мою первую книгу, в кото­ рой я попытался определить мою философскую позицию, несколь­ кими строчками отбросил ее с презрением, «как обычную идеали­ стическую бессмыслицу».

взгляды, изложенные в ней были не до конца продуманы и не­ умело выражены. Обилие самых различных примеров не помогло, а помешало большинству читателей понять мои идеи. Я бы согла­ сился полностью с рецензентом, который заявил, что он не смог найти здесь никаких концов и характеризовал всю книгу как бес­ смыслицу. Однако всякий достаточно умный человек, понимавший, что я хочу в ней сказать, понял бы (не будь он полнейшим невеж­ дой) и то, что эта книга не «обычна» и не «идеалистична».

Но вернемся к дискуссиям. Привычка следить и принимать участие в спорах, где обсуждаемые проблемы и метод их реше­ ния принадлежали не мне, а другим, оказалась чрезвычайно по­ лезной для меня. Следить за работой современных философов, философов, придерживавшихся взглядов, весьма отличных от моих, писать эссе, развивающие их взгляды и ставящие вопросы, ко-

После того, как я это написал, я прочел «Speculum Mentis» впервые с момен­ та ее опубликования и нашел, что она значительно лучше, чем мне пред-

ставлялось. Это отчет, и не очень уж плохо написанный, о большой венной работе подлинного мышления. Если многое в книге сейчас не удовлет­ воряет меня, то лишь потому, что с того времени, как я ее написал, я продол­ жал думать и, следовательно, многое в ней должно быть дополнено и уточнено. Но в ней не так уж и много такого, от чего следовало бы отказать­ ся. Теперь насчет ответов критикам. Я никогда не отвечал и не буду отвечать

< ни на какую публичную критику моих работ. Я слишком сильно ценю свое время. Время от времени я полагал, что будет невежливо не ответить кратким комментарием на критику, присланную мне в частном письме, или же на пуб­ личную критику, если автор прислал мне оттиск своей работы. Комментарии такого типа, конечно, не ответы, и ни при каких обстоятельствах я бы не разрешил их публикацию.

358 Автобиография

торая в ходе этого процесса превратилась в нечто иное, и другой вещью, в которую первая превратилась. Всякий, кто игнорирует указанный процесс, отрицает различие между явлениями и дока­ зывает, что раз платоновская теория противоречит гоббсовской,

вопрос, а история проблемы, более или менее постоянно меняю­ щейся, и решение ее меняется вместе с изменением самой про­ блемы. Форма полиса не является, как, по-видимому, думал Пла­ тон, единственно возможным для разумного человека идеалом че­ ловеческого общества. Она не есть нечто, извечно исходящее с небес и являющееся целью хороших правителей во все времена и во всех странах. Она казалась идеалом человеческого общества лишь грекам платоновской эпохи. Ко времени Гоббса изменились взгляды людей не только на то, какие формы социальной орга­ низации возможны, но и на то, какие из них желательны. У них были иные идеалы. И, следовательно, представители политической

оно не включает в себя понятие так называемого «морального обязательства». Существует ли какое-нибудь греческое слово или выражение, чтобы передать подобное понятие? «Реалисты» гово­ рили, что существует. При этом они ставили себя в смешное по­ ложение, забывая, что «теории морального обязательства», раз­ рабатывавшиеся греческими авторами, отличаются от подобных теорий в философии нового времени у таких авторов, как Кант. Но как они узнали, что греческие и кантовские теории касались

ским эквивалентом слова «должен».

Все это напоминает кошмарную историю с человеком, которс му пришло в голову, что слово — греческий эквивалент слова «пароход». А когда ему указали, что описанные греческими авторами триеры не очень похожи на пароходы, он торжествующе воскликнул: «А я что говорил! Эти греческие философы (или же ,,эти современные философы", в зависимости от того, чью сторону он принял в добром старом споре между древним и новым време-

то, что лежит за пределами опыта, но всегда является попыткой выяснить, во-первых, что люди данной эпохи думают об общей природе мира, причем эти представления оказываются предпосыл­ ками всех их «физик», т. е. конкретных исследований деталей; во-вторых, какими были представления других народов в другие времена и как одна совокупность предпосылок превращалась в другую.

Какие предпосылки лежали в основе физики или естествозна­ ния того или иного народа в определенный период, это столь же исторический вопрос, как и вопрос о том, какое платье тогда но­ сили. На него и должны ответить метафизики. И в их обязанно­ сти не входит постановка следующего вопроса: были ли эти пред­ посылки вместе с другими верованиями, которых придерживались или придерживаются различные народы, истинными или нет. По­ следний вопрос всегда оказывался и оказывается вопросом, не имеющим ответа. Данному обстоятельству не приходится удив­ ляться, если моя «логика вопроса и ответа» чего-нибудь стоит: представления, историю которых должен изучать метафизик, яв­ ляются не ответами на вопросы, а только их предпосылками. Вот почему разграничение между истинным и ложным к ним неприме­ нимо. Здесь речь может идти только о разграничении того, что предполагается, и того, что не предполагается. Предпосылкой од­ ного вопроса может быть ответ на другой вопрос. Верования, которые метафизик стремится исследовать и систематизировать,

сами по себе, безусловно, либо истинны, либо ложны, ибо они — ответы на вопросы об истории этих предпосылок. Это и было моим

му знаний, то ответ будет таков: она это сможет сделать, только будучи тем, чем она всегда была, т. е. откровенно претендуя на подобающий ей статус исторического исследования. В этом иссле­ довании, с одной стороны, верования множества живущих в данное время людей, связанные с пониманием природы мира, представ­ ляются в виде единого комплекса, образующего некий факт совре­ менности. Точно так же, как британская конституция в ее ны­