Первые трудности физикалистского натурализмав психологии: непостижимость действующейсубъективности

Сомнительность математизации мира и соответственно его рационализации, плохо осуществленной в философии ordino geometrico, была намного раньше осознана в новой натуралистической психологии. Среди областей ее исследований — виды рациональной познавательной деятельности философов, математиков, естествоиспытателей и т.д. и достигнутые ими знания, где новые теории, будучи творениями их духа, заключали как таковые предельный истинный смысл мира. Здесь возникли трудности, которые, начиная со времен Беркли и Юма, привели к возникновению парадоксального скептицизма, который воспринимался как абсурд, непостижимый адекватно, и был направлен прежде всего против образца рациональности, т.е. против математики и физики, против их основных понятий, ведь здесь пытались лишить смысла области их исследования (математическое пространство, материальную природу), трактуя их как психологические фикции. Скепсис был доведен Þìîì до крайности, до искоренения всего идеала философии, формы научности, которая была присуща науке нового времени. Тем самым были затронуты — и весьма значительно — не только идеал философии нового времени, но и идеал всей философии прошлого, все определение задачи философии прошлого как универсальной объективной науки. Парадоксальная ситуация! Перед нами значительный ряд новых наук, весьма успешных и день ото дня увеличивающих свою действенность. Тот, кто работает в этих науках, и тот, кто успешно их постигает, испытывают переживание очевидности, которую он сам (и никто другой) может утратить. И все же деятельность и очевидность совершенно непонятны при определенной, новой направленности взгляда, который присущ психологии и который играет в ней решающую роль. Более того. Это относится не только к наукам нового времени и к рационально интерпретированному ими миру, но и к обыденному пониманию мира и мировой жизни, донаучному миру в обычном смысле, миру, в котором действия и поступки как ученого, так и далекого от науки человека, обрели значимость бытия, само собой разумеющегося, причем не только в практике обыденной жизни.

Прежний, крайне радикальный скептицизм атаковал не мир, а лишь подчеркивал свой релятивизм ради отрицания и мира самого по себе, сконструированного философией. В этом и состоял его агностицизм.

Теперь же на первый план выдвинулась мировая загадка, которую ранее не подозревали, и она обусловила совершенно новый тип философствования — “теоретико-познавательного”, “разумно-теоретического” философствования, а вскоре привела к созданию систематической философии, движимой совершенно новыми целями и методом. Эту величайшую из всех революций можно назвать поворотом от научного объективизма, присущего не только философии нового времени, но и всей предшествующей, тысячелетней философии, к трансцендентальному субъективизму.

Предварительная характеристика объективизмаи трансцендентализма. Противоборство междудвумя этими идеями как смысл историинового времени

Характерной чертой объективизма является то, что он остается на почве предданного мира, воспринимаемого в опыте как нечто само собой разумеющееся, и спрашивает лишь о его “объективной истинности”, о безусловной значимости мира для себя, для каждого разумного существа, о том, что же есть мир сам по себе. Действовать универсально — такова суть эпистемы, рациональности (Ratio) и соответственно философии. Тем самым приходят к предельно сущему, об основаниях которого спрашивать лишено смысла.

Вопреки этому трансцендентализм говорит: бытийственный смысл предданного жизненного мира — ýòî субъективное образование, достижение опытной и донаучной жизни. В ней коренится смысл и бытийственная значимость мира, строится мир, действительно значимый для опыта наших современников. Что же касается “объективно истинного мира”, то это образование более высокого уровня, создаваемое наукой на базе донаучного опыта и мышления и соответственно на базе их значимых успехов (Geltungleistungen). Лишь радикальное возвращение к вопросу (Rckfragen) о субъективности, а именно о предельной субъективности, которая осуществляет во всех донаучных и научных способах мысли оценку значимости мира и его содержания, осмысление вопросов “Что?” и “Как?” относительно действий разума, позволяет понять объективную истину и постичь предельный смысл бытия мира. Итак, исходной точкой не является бытие мира как что-то само собой разумеющееся. Поэтому нельзя ставить пустой вопрос о том, что же объективно принадлежит миру. Исходной точкой является субъективность, а именно субъективность, которая является истоком наивной предданности бытия мира, позднее рационализирующая или, что тождественно, объективирующая бытие мира.

Однако сразу же мы сталкиваемся с опасной бессмыслицей, которая поначалу кажется чем-то само собой разумеющимся, а именно, что эта субъективность — субъективность отдельного человека. Следовательно, она — психологическая субъективность. Зрелый трансцендентализм не приемлет психологического идеализма и притязает на то, что он прокладывает путь совершенно новой научности — трансцендентальной научности и вместе с тем, будучи философией, он подвергает критике объективную науку. Вся прошлая философия не имела никакого понятия о субъективизме этого трансцендентального способа мысли (Stiles). В ней отсутствовали движущие мотивы для соответствующего изменения установки, хотя в античном скептицизме она, возможно, и допускалась в его антропологическом релятивизме.

Вся история философии, начиная с появления “теории познания” вплоть до серьезных попыток создания трансцендентальной философии — это история громадного напряжения между объективистской и трансцендентальной философиями, история непрерывных попыток, с одной стороны, сохранить объективизм и развить его в новых формах, а с другой стороны, преодолеть трудности трансцендентализма, которые связаны с идеей трансцендентальной субъективности и с методом, необходимым для этого. Крайне важно объяснить истоки этого внутреннего раскола в развитии философии и проанализировать основные движущие силы этого радикальнейшего изменения идеи философии. Это позволяет постичь нагруженность глубоким единым смыслом всего историко-философского процесса становления нового времени — смысловое единство воли, связующей воедино все поколения философов, коренящуюся в нем направленность всех индивидуальных и групповых устремлений. Как мы попытаемся показать, эта направленность есть направленность на последнюю форму трансцендентальной философии — íà феноменологию, в которой в качестве снятого момента заключена и последняя форма психологии, отвергнувшая натуралистический смысл психологии нового времени.