Глава 3

Агрессиологический подход к проблеме

§ 1. Лица с преобладанием конструктивных форм проявления агрессии

Исследование биографических (в том числе материалов уголовных дел, различных характеризующих документов), клинико-анамнестических и экспериментально-психологических данных позволило разделить испытуемых на три группы в соответствии с качественными признаками проявлений агрессивности в поведении до совершения настоящего общественно опасного деяния (ООД) — дефицитарного, конструктивного и деструктивного, сообразно концепции Г. Аммона, несколько нами пересмотренной, как это было показано выше.

Таблица 3

Распределение некоторых клинико-социальных данных в выделенных группах, %

Группа	Отягощенность наследственности психическими заболеваниями	Аутоагрессивные действия в анамнезе	Наличие в прошлом агрессивных ООД	Наличие в прошлом агрессивных ООД против близких	Среднее число жертв
Первая	27,5	17,6	4,1	0	1,1
Вторая	43,5	56,5	4,5	0	1,4
Третья	65,4	23,1	42,3	7,7	1,9

Само агрессивное ООД, по определению, является актом деструктивной агрессии, так что акцент делался именно на предшествовавшем периоде. Некоторые общие характеристики обследованных приводятся в таблице 1.

Так, у 34 испытуемых (первая группа) проявления агрессивности в поведении носили довольно стойкий конструктивный характер, у 48 — (вторая группа) — дефицитарный, 42 испытуемых (третья группа) обнаруживали проявления агрессивности деструктивного характера.

В каждой группе обследованных преобладала личностная патология конституционального генеза. Число лиц, состоявших на диспансерном психиатрическом учете составляло более половины общего числа обследованных. Последовательно от первой группы к третьей возрастала частота случаев наследственной отягощенности психическими заболеваниями, частота и степень выраженности различных форм патологии пубертатного периода развития. Достоверно возрастало число лиц с признаками социальной дезадаптации (табл. 2).

Таблица 2.

Данные о социальной дезадаптации, %

Группа	Первая	Вторая	Третья
Адаптированные	64,7%	47,9%	14,3%
Частичная дезадаптация	35,3%	41,7%	45,2%
Полная дезадаптация	0,0%	10,4%	40,5%

Отмечался также несомненный рост — от первой группы к третьей — степени тяжести совершенных преступлений, как по жестокости и количеству потерпевших (в третьей группе нередки случаи повторных агрессивных общественно опасных деяний, в т.ч. против близких), так и по несоответствию тяжести правонарушения вызвавшему его поводу. Интересна закономерность соотношения числа невменяемых к вменяемым в указанных группах: в первых двух эта величина практически постоянна и равнялась примерно 1 : 3, а в третьей резко изменилась до 1-13 группе лиц с преобладанием конструктивных форм проявления агрессии средний возраст обследованных составил 44,1 лет. Это были по большей части городские жители (85,7%), воспитывавшиеся в полных семьях, с клинически благоприятным ранним анамнезом, служившие в армии. Состоявшие в браке и имевшие одного и более детей составили 62,9%. 54,3% из обследованных имели среднее и среднее специальное образование. Лица с высшим образованием составили 8,6%. 69% к уголовной и административной ответственности ранее не привлекались, в остальной части присутствовали ранее судимые за кражи и хулиганские действия.

С клинико-психопатологической точки зрения следует отметить, что в этой группе с заметной частотой встречались неустойчивый и эксплозивный типы, присутствовали с небольшой частотой гипертимный, истероидный, эпилептоидный и паранойяльный. Агрессивные действия этих испытуемых по большей части были вызваны провоцирующим поведением жертв, им предшествовали неоднократные на протяжении длительного времени попытки со стороны испытуемых нормализовать конфликтные отношения в социально приемлемой форме.

Исследование мотивации противоправных действий в этой группе выявляет практически однородную структуру: аффектогенная ситуация способствует заострению и усугублению психопатической симптоматики с последующим присоединением ситуационно-импульсивных мотивов.

Приведем следующее наблюдение.

Испытуемый В., 29 лет. Наследственность психическими заболеваниями не отягощена. Испытуемый родился в социально неблагополучной семье. Беременность и роды у матери протекали неблагоприятно. Рос и развивался правильно. В раннем детстве перенес простудные и детские инфекционные заболевания без осложнений. По характеру был впечатлительным, раздражительным, возбудимым, своенравным. В раннем детстве отличался капризностью, обидчивостью, нетерпимостью к замечаниям. Требовал к себе особого внимания. Умел заставить родных потакать своим капризам и прихотям при помощи “крика и разных выходок”. Любил фантазировать, представлял себя “героем сказок”. В школе обучался с 7 лет, успевал удовлетворительно, не проявляя особенного интереса ни к одному из предметов. Был на уроках невнимателен, нередко нарушал дисциплину, конфликтовал с педагогами. С другими детьми был общителен, склонен среди них к лидерству. С подросткового возраста стали отмечаться проявления вегетососудистой дистонии: в ситуациях, связанных с волнением, эмоциональным напряжением, резко краснел или бледнел, отмечались потливость и учащенное сердцебиение.

По окончании восьми классов школы работал на заводе, где приобрел ряд рабочих специальностей. Служил в армии в железнодорожных войсках, со службой справлялся, дисциплинарных взысканий не имел, неоднократно поощрялся командованием, был уволен в запас на общих основаниях. Работал кузовщиком, ремонтным рабочим в трамвайном депо, других организациях. С места работы и жительства характеризовался положительно. Имел широкий круг знакомых, в основном таких, которые “были ниже его по развитию”. Алкоголем не злоупотреблял. На учете у психиатра и нарколога не состоял. К уголовной ответственности ранее не привлекался.

Был женат на потерпевшей, от брака имеет сына. В течение последних четырех лет (1989 - 1992 гг.) имел постоянную внебрачную связь с женщиной. Жене испытуемого были с самого начала известны эти обстоятельства, в связи с чем обстановка в семье была конфликтной, часто возникали скандалы и ругань. Имели место эпизоды “небольшого рукоприкладства” со стороны испытуемого. После таких скандалов он обычно уходил жить к сожительнице на несколько недель. После этого он возвращался, отчасти по причине того, что последняя была стеснена в жилищных условиях. Жена была категорически не согласна подавать на развод, делить жилплощадь и имущество. На чем испытуемый “особо и не настаивал”, поскольку “сумел приспособиться к двойной жизни” и пользовался отходчивостью жены.

Осенью 1992 г. конфликтные отношения с женой обострились. Скандалы и ссоры происходили практически все время, когда он бывал дома. В связи с этим он стал “нервозным и взвинченным”, мог без особого повода накричать на кого-нибудь из знакомых или сына. Участились проявления вегетососудистой дистонии.

25.11.1992 года В. с особой жестокостью совершил умышленное убийство своей жены, нанеся ей 34 проникающих ранения в различные части тела. В своем чистосердечном признании и последующих показаниях по делу и в процессе судебных заседаний испытуемый сообщил, что в день убийства он с женой был в нескольких магазинах. По дороге у них произошел скандал. Жена упрекала его, в том, что он имеет любовницу, оскорбляла его нецензурной бранью, ударила его рукой по щеке, что видели прохожие. От такого унижения у него “захватило дух от злобы и возмущения”. Когда через две-три минуты они, как он сообщил, проходили под мостом в сторону набережной, он достал “заточку” (которую “всегда носил с собой для самообороны”) и нанес жене множественные удары в различные части тела, после чего сбросил тело в канализационный люк. После этого испытуемый, как следует из его показаний, выбросил “заточку”, пешком, чтобы “немного отойти от случившегося”, вернулся домой, выстирал и высушил одежду.

В показаниях сына испытуемого, содержатся сведения о том, что В. вернулся домой в начале восьмого вечера один, выстирал одежду и сказал, что они с матерью разошлись по разным магазинам. Затем они вместе ходили к метро “встречать маму”, отец при этом переживал, много курил. Согласно показаниям свидетельницы Р., испытуемый сожительствовал с ней в течение последних лет, говорил, что собирается развестись с женой.

На обследование в ГНЦ испытуемый поступил 14.11.1994 года.

При настоящем обследовании испытуемого в ГНЦ патологии внутренних органов не выявлено. НЕВРОЛОГИЧЕСКОЕ СОСТОЯНИЕ. Зрачки равномерные округлой формы, реакция на свет живая. Черепно-мозговая иннервация симметрична. Сухожильные рефлексы высокие, больше слева. Брюшные рефлексы снижены без четкой асимметрии. Дермографизм красный стойкий. Координаторные пробы выполняет, в позе Ромберга устойчив. Реакция Вассермана в крови отрицательная. Электроэнцефалография выявляет умеренные диффузные изменения головного мозга органического характера. Заключение невропатолога: “Легкие органические изменения головного мозга (последствия патологии раннего периода развития). Вегетососудистая дистония”

ПСИХИЧЕСКОЕ СОСТОЯНИЕ. В период обследования В. был доступен для речевого контакта, ориентирован в окружающем и собственной личности. Мимика и жестикуляция его были естественные с проявлением демонстративности и некоторой театральности. На вопросы отвечал по существу, последовательно. Сведения о себе сообщал избирательно, тщательно следил за реакцией врачей. В ходе бесед нередко отмечались бурные вазо-вегетативные проявления. Держался в отделении нарочито, демонстративно, высказывал многочисленные жалобы соматического характера, которые не подтверждались объективным обследованием. На врачебных обходах требовал к себе повышенного внимания. Пытался убедить врачей, что “серьезно болен”. Говорил, что к нему крайне плохо относятся в тюрьме, стремится вызвать к себе жалость и сочувствие. Характеризовал себя легко возбудимым, раздражительным, вспыльчивым, нетерпимым к замечаниям. Был хорошо ориентирован в судебно-следственной ситуации. О правонарушении сообщал подробные и последовательные сведения, аналогичные данным на следствии показаниям, склонен был объяснять содеянное внешними, независящими от него причинами, обнаруживая при этом поверхностность суждений и склонность к легковесному самооправданию. Стремился преуменьшить степень своей вины и очернить потерпевшую, примитивно защищался. Сообщил, что в течение ряда лет имел любовницу, о существовании которой знала его жена. Оформлять развод о создавать новую семью не собирался, поскольку считал такой образ жизни “удобным для себя”. Терпел нападки и скандалы жены, “спускал их на тормозах”, умел настоять на своем и устроить все “мирно и по-своему”. В предшествовавшие убийству несколько недель, по его словам, жена устраивала сцены и скандалы ежедневно, он — “терпел и отмалчивался”, уходил из дома, но по возвращении все начиналось опять. В день убийства, когда жена устроила ему сцену и дала пощечину на улице — “не выдержал, сорвался, в голове помутилось”. По его словам, он “смутно” помнит, как наносил удары заточкой жене, но вместе с тем при уточняющих вопросах правильно называет их число и места нанесения, последовательно воспроизводит свои действия направленные на сокрытие следов убийства.

В отделении испытуемый вел себя упорядоченно, избирательно общался с сохранными испытуемыми, держался среди них высокомерно. Нередко бывал навязчив к медперсоналу с различными необоснованными требованиями. Мышление испытуемого последовательное, с тенденцией к конкретности, уровень обобщения невысокий. Эмоциональные реакции адекватны, отмечаются аффективная лабильность и раздражительность. Интеллект невысокий, запас общеобразовательных знаний беден. Память в пределах нормы. Какой-либо психотической симптоматики (бреда, галлюцинаций и пр.) у него не было. Критическая оценка своего состояния и сложившейся ситуации в целом достаточная. При экспериментально-психологическом исследовании выявлены сохранность сферы мышления с тенденцией к конкретности и торпидности, доступность выполнения основных интеллектуальных операций, эмоциональная неустойчивость, тревожность, склонность к накоплению отрицательных переживаний и к внешнеобвиняющим формам реагирования.

Экспертная комиссия 19.12.1994 г. пришла к заключению, что В. психическим заболеванием никогда не страдал и не страдает им в настоящее время, у него обнаруживаются признаки психопатии истеро-возбудимого типа и остаточные явления органического поражения головного мозга раннего генеза. Вменяем в отношении содеянного. Психологический анализ материалов уголовного дела и данные направленной беседы с испытуемым позволили сделать вывод о том, что в момент совершения правонарушения В. находился в состоянии эмоционального напряжения, однако это эмоциональное напряжение не носило характера физиологического аффекта и не оказывало существенного влияния на его сознание и поведение.

В данном примере следует отметить присутствие с детских лет таких патохарактерологических черт, как раздражительность, вспыльчивость, впечатлительность, эгоцентризм, склонность к демонстративным аффективным реакциям — основные черты истерической личности. Последнее в детстве и юности выражалось в своенравии и стремлении к лидерству среди сверстников, а также в характерных вазовегетативных реакциях.

Позднее в период семейной жизни с потерпевшей истерический радикал выражался в пренебрежении ее интересами и максимальном следовании своей эгоистической “удобной жизненной позиции”, нетерпимости к замечаниям и стремлению исправить положение. Значительное усугубление конфликтной ситуации осенью 1992 г. привело к выраженному накоплению испытуемым эмоционального напряжения и отрицательно окрашенных переживаний. Последние явления имели место в течение более длительного времени (несколько лет), но испытуемый умел находить для их выражения социально приемлемые рамки: конфликты, не выходящие за рамки бытовых, уход на время от проблем.

Полученная им на виду у прохожих пощечина от жены непосредственно перед убийством, очевидно послужила “последней каплей”, за которой последовал брутальный аффективный взрыв с массивной агрессией. Имело место аффективное сужение сознания. О конструктивности характера агрессивных побуждений говорит в данном случае полная социальная адаптация в подростковый период, во время армейской службы, гладкая трудовая биография, отсутствие конфликтов с законом. Имела место хорошая способность к частичному разрешению внутрисемейного конфликта в течение долгого времени социально приемлемыми способами, что однако не могло не привести к накоплению отрицательно окрашенных переживаний и эмоционального напряжения. Последнее ввиду склонности данной личности к истерическим формам реагирования нашло свое отражение в совершенном преступлении и последовавшем поведении.

Важно отметить, что в предшествовавшее преступлению время обследованный никак не реагировал на нападки и упреки жены, просто “терпел и уходил” от ситуации, что напоминает поведение личностей с склонностью описанным ниже дефицитарным формам агрессивного поведения. Это в последствии вылилось в брутальную вспышку агрессии с нанесением потерпевшей десятков опасных для жизни телесных повреждений. В период экспертизы у него наблюдались проявления реакции “бегства в болезнь”, имевшие невыраженный характер по причине прошествия двух лет после правонарушения.

Судебно-психиатрическая оценка данного случая вызвала определенные затруднения в связи с внезапными, бурными и массивными проявлениями агрессии, что потребовало отграничения состояния в момент правонарушения от какого-либо временного болезненного расстройства психической деятельности. Исключение этого подозрения было произведено на основании того, что В. признаков какого-либо психотического состояния в тот период не обнаруживал, а имевшаяся у него клиническая симптоматика не выходила за рамки выраженной психопатической, которую можно отнести к непсихотическому патохарактерологическому сдвигу.