§ 4. Психопатические личности с гипостеническим радикалом

В совокупности наших наблюдений психопатические личности с гипостеническим радикалом составили 42 случая, среди которых были отмечены психастенический, шизоидный, истерический и неустойчивый типы. У всех испытуемых на момент совершения общественно опасных действий имели место те или иные проявления динамического сдвига. Большая часть (29 человек или 69,1%) обнаруживали признаки непсихотического патохарактерологического сдвига, который впоследствии обычно трансформировался в невротический; у 11 (26,2%) человек сдвиг носил патохарактерологический психотический характер; в двух случаях (4,8%) наблюдался реактивный депрессивный психоз, т. е. имел место реактивно-психотический вариант. В 10 (24%) случаях экспертами-психологами было констатировано состояние физиологического аффекта или сходного эмоционального, юридически значимого состояния.

К характерным патохарактерологическим чертам и особенностям реагирования психопатических личностей с гипостеническим радикалом, которые, по нашим наблюдениям, преобладающим образом проявляются во внутрисемейных конфликтах, относятся детально описанные многими авторами (П.Б. Ганнушкин, 1933; О.В. Кербиков, 1965; Н.К. Шубина, 1966; В.К. Очнев, 1969; О.Е. Фрейеров, 1966, 1971) их повышенная чувствительность к различного рода раздражителям, повышенная впечатлительность, легкая ранимость, быстрая истощаемость. Но особое и так сказать агрессиологическое значение для нашего исследования имеют определенные динамические особенности гипостенических психопатов, а именно их склонность к "инверзным" реакциям (по О.Е. Фрейерову). В ходе таких реакций в клинике психопатии появляются ранее не свойственные ей прямо противоположные, "контрастные" ее облигатным чертам личностные проявления, актуализация которых и способствовала проявлению агрессивных побуждений. Если у описанных ранее психопатов с гиперстеническим радикалом имели место главным образом патохарактерологические реакции и динамические сдвиги, сопровождавшиеся агрессивными проявлениями, однозначные типу психопатии, которые в той или иной мере часто повторялись по типу клише, то у гипостенических личностей частыми являлись как раз пассивно-оборонительные реакции (по типу "реакции замирания"), открытой агрессией не сопровождавшиеся.

В упоминавшейся нами работе О.Е. Фрейерова (1971), посвященной клинике астенической психопатии, разбираются "острейшие бурные реакции", во время которых совершаются неожиданные для данного характерологического склада агрессивно-разрушительные действия. Длительный психогенный фактор, каким практически всегда является конфликтная обстановка в семье, вначале приводит к усилению характерных (тормозимых) для данной группы психопатов черт и проявлений, что выражается обычно в повышении робости, ранимости, впечатлительности, неуверенности в себе, склонности к застреванию на отрицательных эмоциях и неприятных переживаниях (склонности к накоплению "громадного запаса мелких психических травм", по П.Б. Ганнушкину), нерешительности и чувства собственной неполноценности, что и выражается в пассивно-оборонительных формах реагирования. Это составляет непсихотический патохарактерологический вариант динамического сдвига, вернее его первый этап. Далее динамика состояния может выражаться в психопатологических феноменах невротической природы: астено-обсессивних, астено-депрессивных и астено-ипохондрических состояниях, которые основаны на охранительных компенсаторных механизмах и составляют симптомокомплекс невротического патохарактерологического сдвига. Это обычно сопровождается уходом от конфликтов, созданием себе особенных, щадящих, условий жизни, избеганием всяческих чрезвычайных раздражителей (если это возможно). При дальнейшем длительном сохранении действия психогенного фактора происходит, если можно так выразится, трансформация гипостенической личности с резким и драматическим изменением типа и способа реагирования, что и составляет собственно суть "инверзности". "Эти реакции, - пишут А.Г. Наку и соавт. (Цит. соч. с. 24), - как бы чужды основному складу личности, идут вразрез с ее основными характерологическими особенностями. По своим проявлениям они неожиданны как для окружающих, так и для самой психопатической личности и нередко сопровождаются агрессивными действиями по отношению к окружающим."

Здесь, как позволяет судить анализ литературы и наших собственных наблюдений, у гипостенических психопатов происходит углубление непсихотического патохарактерологического сдвига с актуализацией и выходом на первый план вторичных и приобретенных (противоположных по смыслу и содержанию врожденным и первичным) психопатических проявлений, при котором констатированная Т.Б. Дмитриевой четкая связь психопатологической симптоматики и основного стержня психопатии всегда тем не менее сохраняется. Таким, заметно отличным от психопатий с гиперстеническим радикалом, образом происходит у гипостенических личностей "прорыв" адаптационного барьера, за которым также следуют агрессия и насилие как на непсихотическом уровне, так и на психотическом, если последний развивается.

Относительно мотивации внутрисемейных агрессивно-насильственных правонарушений у гипостенических личностей можно сказать, что здесь преобладали аффектогенные мотивы (93,1%) и сочетание таковых с ситуационно-импульсивными (6,9%), причем последние были тесно связаны как раз с "контрастной" психопатической симптоматикой. Аффектогенными ситуациями для этой группы психопатий были ситуации, связанные с предъявлением повышенных требований к возможностям нервной организации, к слабым звеньям высшей нервной деятельности, составляющим врожденную неполноценность центральной нервной системы, лежащей в основе психопатии.

Испытуемый Т., 1974 года рождения.

Обвинялся в совершении хищения общественного и личного имущества граждан, попытке грабежа, ношении холодного оружия и убийстве при отягчающих обстоятельствах своих отца, матери и сестры.

В ГНЦ на повторную комплексную стационарную судебную психолого-психиатрическую экспертизу поступил 5.07.94 г. По данному делу испытуемый 28.01.1993г. был стационарно освидетельствован в Хабаровской городской клинической психиатрической больнице, где было дано заключение о том, что испытуемый хроническим психическим заболеванием не страдает, в период правонарушения признаков временного болезненного расстройства психической деятельности не обнаруживал, вменяем в отношении содеянного.

АНАМНЕСТИЧЕСКИЕ ДАННЫЕ. Отец отличался "тяжелым характером", был крайне неуживчив, раздражителен и взрывчат, злоупотреблял алкоголем, в состоянии опьянения становился особенно злобным и агрессивным, жестоко обращался и конфликтовал с родными. Испытуемый родился от беременности, протекавшей с токсикозом, преждевременных родов. Рос и развивался правильно. В раннем детстве перенес частые простудные заболевания с явлениями бронхообструктивного синдрома, тяжелую мелкоочаговую двустороннюю пневмонию, ангины и детские инфекционные заболевания. В раннем детстве отмечались боязливость, повышенная впечатлительность и плаксивость. В последующие годы по характеру он был тихим, послушным, спокойным, отличался робостью, застенчивостью, нерешительностью, испытывал трудности в общении и игровой деятельности со сверстниками. В школе обучался с 7 лет, успевал посредственно, с трудом усваивал точные предметы, навыки чтения и письма, на уроках быстро уставал. Особого интереса к предметам обучения и каких-либо увлечений не имел. Робел отвечать у доски, терялся, в таких ситуациях "мог забыть даже то, что хорошо выучил". Появлявшиеся увлечения носили поверхностный и нестойкий характер. В подростковом возрасте он стал несколько раздражительным, вспыльчивым, иногда вступал в конфликты с отцом, но всегда "терпел поражение", после чего всегда сильно переживал по поводу своей неспособности постоять за себя, чувствовал себя слабым и неполноценным. В возрасте 15 -16 лет стал в компании подростков употреблять алкоголь, отмечал, что под влиянием выпитого, становится более общительным, раскрепощенным, уверенным в себе, исчезали "напряжение и зажатость". Однако часто употреблять алкоголь он боялся, опасаясь за свое здоровье.

По окончании восьми классов школы испытуемый поступил в железнодорожный техникум, где обучался по специальности "автоматизация грузовых работ". По показаниям преподавателя техникума и куратора группы, в которой обучался испытуемый, он в течение трех лет обучения показал средние способности, был недостаточно дисциплинирован, нередко мешал проведению занятий, имел склонность к необдуманным выходкам, не умел выбирать друзей, среди соучеников стремился к лидерству, что у него не получалось. Увлекался лыжным спортом, старался круглогодично заниматься в спорткомплексе общей физической подготовкой "для поддержания хорошей спортивной формы". Испытуемый имел круг друзей, среди которых были подростки со склонностью к асоциальному поведению. Находился под их влиянием. Друзья и знакомые испытуемого характеризовали его тихим, спокойным, доброжелательным, несколько скрытным, склонность его к злоупотреблению алкоголем и наркотиками отрицали. В возрасте 18 лет (1992 г.) у испытуемого совсем испортились отношения с отцом, в доме постоянно происходили ссоры и ругань, доходившие до рукоприкладства со стороны отца. Испытуемый как можно меньше старался бывать дома, практически все свободное время проводил с приятелями подростками, находя среди них для себя "отдушину". Принимал участие в их противозаконных выходках, с целью утвердиться, "почувствовать себя сильным и бесстрашным". В сентябре 1992 г. он был осужден за кражу, которую совершил под влиянием приятелей, на 3 года лишения свободы с отсрочкой исполнения приговора на 2 года. Кроме этого, следствие располагало данными, что Т. совместно с подростком К. летом 1992 г. совершили ряд краж общественного и личного имущества, произвели попытку грабежа. Он сильно переживал привлечение к уголовной ответственности, боялся возможного заключения, чувствовал, что жизнь "непоправимо разбита", испытывал бессонницу.

В ночь на 24.09.92 г. после очередной ссоры с отцом совершил убийство своей сестры, матери и отца, используя при этом нож, являющийся, согласно заключению эксперта, холодным оружием. В своих первых показаниях по делу 26.09.92 г. испытуемый сообщил, что в ночь на 24.09.92 г. он поссорился с отцом, во время этой ссоры отец оскорблял его "мерзкими словами из тюремного лексикона", угрожал ему убийством, и он решил сам убить отца, "отомстить ему". Для этого он взял нож, подождал, когда сестра уснет, и нанес ей удар ножом в область шеи. Затем, как сообщил испытуемый, он вышел в комнату родителей и несколько раз ударил ножом спящую мать. Накрыв ее одеялом, он дождался когда отец выйдет из ванной, сказал ему: "Ты хотел меня убить, а я убиваю тебя!", - после чего стал наносить ему удары ножом, не помнит, куда и сколько, отчего отец осел на пол. После этого, как следует из его показаний, испытуемый сидел и курил, думая, что делать дальше, хотел вызвать милицию, но не стал этого делать, завернул трупы в покрывала, перевязал их бельевой веревкой, подогнал к дому мотоцикл из гаража, уложил трупы в коляску, замыл и засыпал песком следы крови в подъезде и на улице. Далее, как он сообщил, он поехал на мотоцикле, желая вывезти трупы из города, но по дороге увидел автомашину ГАИ и, испугавшись, соскочил с мотоцикла и убежал, после чего скрывался у своих друзей, рассказывал им, что родители и сестра убиты кем-то другим.

В показаниях свидетеля К. содержатся сведения о том, что он встретил испытуемого 25.09.92 г. и посоветовал ему самостоятельно обратиться в милицию, с чем испытуемый согласился, и сообщил ему, что в ночь на 24.09.92 г., возвращаясь домой, он встретил троих неизвестных, которые отдали ему принадлежавший ему нож, который неизвестно как у них оказался, придя домой он увидел на ноже и в квартире многочисленные следы крови, родителей и сестры там не было, услышал как отъезжает от дома мотоцикл, снова вышел на улицу, нашел следы крови также и на асфальте у подъезда, ночь провел на улице. Свидетель сообщил также, что после похорон они уговорили испытуемого пойти в милицию. В показаниях свидетеля Г. содержатся сведения о том, что 22.09.92 г. он встретил испытуемого, обратил внимание на то, что он "испуган и возбужден", говорил, что у него произошел конфликт с "лицами кавказской национальности", высказывал опасения за свою жизнь. Свидетель К. сообщил, что видел испытуемого 23.09.92 г. около 23 часов, при этом испытуемый сказал ему, что поссорился с отцом и не собирается возвращаться домой. В своих последующих показаниях по делу испытуемый признавал содеянное, сообщил, что после убийства родственников взял из дома некоторые ценности.

В процессе судебного заседания 17.02.94 г. он отказался отвечать на вопросы суда, касающиеся убийства родных, но при этом пояснил, что с матерью и сестрой у него были хорошие отношения, а с отцом "они друг друга недолюбливали", а также подробно и последовательно описывал другие, инкриминируемые ему правонарушения.

На амбулаторной судебно-психиатрической экспертизе в Благовещенском областном ПНД, назначенной постановлением следователя от 29.09.92 г., испытуемый был в ясном сознании, на вопросы отвечал последовательно, по существу, но кратко и неохотно, сообщал о себе необходимые сведения, был критичен к сложившейся ситуации, отказывался говорить об убийстве, при этом аффектировался. Какой-либо психотической симптоматики у него не было. Экспертная комиссия пришла к заключению, что испытуемый в связи с маломотивированностью и особой жестокостью содеянного, нуждается в проведении ему стационарного освидетельствования.

10.12.92 г. испытуемый поступил в стационарное судебно-психиатрическое отделение Хабаровской ГКПБ, где при обследовании он был доступен контакту, ориентирован в окружающем и собственной личности, на вопросы отвечал последовательно, по существу, психотической симптоматики (бреда, галлюцинаций и пр.) не обнаруживал, критически оценивал сложившуюся ситуацию. Отказывался говорить об убийстве, примитивно защищался в отношении предъявленного обвинения. В отделении испытуемый вел себя упорядоченно, избирательно общался с окружающими. Мышление испытуемого было расценено как последовательное, логичное. Эмоциональные реакции были адекватны, отмечалась аффективная лабильность. Память в пределах нормы. Экспертная комиссия пришла к заключению, что испытуемый хроническим психическим заболеванием не страдает, в период правонарушения признаков временного болезненного расстройства психической деятельности не обнаруживал, вменяем в отношении содеянного. 17.02.94 г. судебная коллегия по уголовным делам Амурского областного суда пришла к заключению, что психическое состояние Т. исследовано недостаточно, назначила в отношение него комплексную судебную психолого-психиатрическую экспертизу в ГНЦ им. В.П. Сербского.

СОМАТИЧЕСКОЕ СОСТОЯНИЕ. Испытуемый среднего роста, астенического, несколько диспластичного, телосложения. Кожные покровы и видимые слизистые обычной окраски, чистые. Дыхание в легких везикулярное. Тоны сердца ясные. Пульс: 70 уд. в 1 мин. Артериальное давление 120/80 мм рт.столба. Живот мягкий, безболезненный. Заключение терапевта: "Патологии внутренних органов не выявлено."

НЕВРОЛОГИЧЕСКОЕ СОСТОЯНИЕ. Зрачки равномерные, округлой формы, реакция на свет живая. Черепно-мозговая иннервация симметрична. Сухожильные рефлексы несколько повышены. Брюшные рефлексы снижены без четкой асимметрии. Дермографизм красный стойкий. Реакция Вассермана в крови отрицательная. Электроэнцефалография выявляет умеренные диффузные изменения головного мозга органического характера с признаками задержки становления возрастного электрогенеза в виде снижения реактивности корковых структур и нечеткими знаками активации лимбического комплекса. Заключение невропатолога: "Легкие органические изменения головного мозга (последствия патологии раннего периода развития)".

ПСИХИЧЕСКОЕ СОСТОЯНИЕ. Испытуемый выглядит несколько моложе своих лет. Доступен для речевого контакта. Ориентирован в окружающем и собственной личности. На вопросы отвечает по существу, последовательно. Мимика и жестикуляция в целом естественные, эмоциональные проявления всегда соответствуют предмету разговора, но в то же время нередко отличаются излишней непосредственностью. Часто смущается, краснеет, на лбу выступает пот, учащается пульс. Легко начинает плакать. При разговоре о его характерологических особенностях отмечает свои робость, застенчивость, впечатлительность, склонность подолгу переживать неприятности, что обычно сопровождается самоупреками, ощущением собственной неполноценности и бессилия что-либо изменить в жизни. Сообщает, что в его характере за последние годы произошли определенные изменения: стал более общительным, научился скрывать робость и нерешительность, быть, когда это необходимо, достаточно напористым и энергичным, что однако сильно, по его признанию, всегда утомляло его и нередко "приводило к нервным срывам". Например, рассказывает, что однажды, после конфликта в кафе с "кавказцами", в ходе которого он вполне сумел за себя постоять, и угроз какого-то "боксера" из их числа, он несколько дней не мог успокоиться, постоянно ждал "нападения", всерьез опасался за свою жизнь, считал себя "живым трупом", носил с собой нож "для самообороны". Отрицает корыстные мотивы совершения краж и попытки грабежа, утверждает, что всегда имел достаточно денег "на карманные расходы и развлечения". При совершении данных правонарушений он, по его словам, отчасти находился под влиянием более "опытного" К., отчасти - под влиянием минутных обстоятельств и побуждений: "ситуации подворачивались сами собой". Сообщает, что привлечение к уголовной ответственности в связи с этими преступлениями сильно отразились на его психическом состоянии: испытывал постоянные слабость, разбитость, тревожные опасения, пониженное настроение, плохой сон с неприятными сновидениями. Со слезами на глазах, с нескрываемой обидой и дрожью в голосе высказывает многочисленные мелкие и незначительные претензии в адрес отца. Говорит о том, что в течение последних лет отец его постоянно обижал, оскорблял, унижал его достоинство, был к нему несправедлив, отказывался считать его "взрослым человеком", не разрешал пользоваться мотоциклом, ограничивал его свободу, часто ругал и бил за поздние возвращения домой, употребление алкоголя, подозревал в употреблении наркотиков, чего он "как спортсмен не делал и делать не мог". При разговоре об убийстве родственников испытуемый начинает плакать, рыдать, растирает руками слезы по лицу, говорит о том, что ему было нестерпимо обидно после того, как отец опять отругал его "ни за что", обозвал обидными словами "из тюремного жаргона", угрожал расправой, хотел уйти из дома "насовсем", но "внезапно" передумал и "решил отомстить". Объяснить эту "внезапность" испытуемый затрудняется, говорит, что до сих пор не может понять, откуда в нем взялось при его робости и "малодушии" сил и решительности "совершить такое". Отмечает, что при совершении убийств "перенесенная обида затмила все остальное". Понимает тяжесть содеянного в полной мере.

В отделении испытуемый ведет себя упорядочено, избирательно общается с окружающими, вежлив и доброжелателен с врачами и медперсоналом. Мышление испытуемого последовательное, логичное, суждения подчас крайне незрелые, облегченные. Интеллект соответствует возрасту и полученному образованию. Эмоциональные проявления отличаются недостаточной дифференцированностью, излишней непосредственностью, детскостью. Память в пределах нормы. Какой-либо психотической симптоматики (бреда, галлюцинаций и др.) у него нет. Критическая оценка своего состояния и сложившейся ситуации в целом достаточная. При экспериментально-психологическом исследовании выявлены сохранность сферы мышления и мнестических процессов, доступность выполнения основных интеллектуальных операций на категориальном и функциональном уровнях, адекватность, конкретность и эмоциональная окрашенность ассоциативных образов, эмоциональная неустойчивость, вспыльчивость, конфликтность, склонность к внешнеобвиняющим формам реагирования, эгоцентризм. Данные материалов уголовного дела и результаты психологического обследования Т. свидетельствуют о том, что свойственные ему индивидуально-психологические особенности в виде черт личностной и эмоциональной незрелости, поверхностности суждений, облегченности оценок, склонности к непосредственному отреагированию отрицательных переживаний и непосредственной реализации возникающих побуждений без достаточного анализа сложных проблем - не являются выраженными значительно и они не оказывали существенного влияния на его сознание и поведение в исследуемой ситуации. Т. не находился в период совершения инкриминируемых ему деяний в каком-либо эмоциональном состоянии, которое могло бы оказывать существенное влияние на его сознание и деятельность, его действия были достаточно последовательны, целенаправленны и отвечали возникшим намерениям.

Экспертная комиссия с участием психолога-эксперта 01.08.94 г. пришла к заключению, что Т. хроническим психическим заболеванием не страдает, обнаруживает признаки психопатии с преобладающими психастеническими проявлениями и некоторыми чертами эмоционально-волевой неустойчивости и психического инфантилизма на фоне остаточных явлений органического поражения головного мозга раннего генеза.

Т. был признан вменяемым.

В приведенном наблюдении довольно характерно прослеживается динамика психопатии с гипостеническим радикалом. Данные об отягощенной наследственности (отец, судя по всему, был психопатической личностью), а также свойственные испытуемому с самого раннего детства робость, нерешительность, некоторая замкнутость, повышенные впечатлительность и ранимость, их стабильность, определенное нарастание с возрастом позволяют отнести этот случай к группе "ядерных" психопатий (по О.В. Кербикову).

На разных этапах развития и становления патохарактерологической структуры в данном случае можно видеть преобладание разных агрессиологически значимых форм реагирования на неблагоприятные воздействия. В препубертатном и раннепубертатном периоде у Т. преобладают пассивно-оборонительные реакции и вообще задержанный тип отреагирования, несамостоятельность и свойственные гипостеническим личностям в детстве и юности зависимость от родителей с повышенной потребностью найти у них защиту и поддержку. Последние обстоятельства делают длительный внутрисемейный конфликт особенно значимым и психотравматичным. Это в свою очередь способствовало усугублению и закреплению особых способов реагирования и начальной выработки компенсаторных характерологических черт: внешней стеничности, общительности, уверенности в себе и решительности, не имеющих глубоких личностных основ. В дальнейшем, в период пубертатного криза, протекавшего дисгармонически и с выраженными проявлениями пубертатных черт психики (реакции оппозиции, протеста, эмансипации, группирования), приобретенные черты обследуемого закрепляются с присоединением эмоционально-волевой неустойчивости, что усложнило его патохарактерологический рисунок. Однако эти компенсаторные приспособления были довольно нестойкими и легко нарушались под действием экзогенных факторов, о чем в частности свидетельствует характерная реакция испытуемого на алкоголь.

Становление психопатической структуры происходит к 17 - 18 годам. Испытуемый совершает ряд преступленийпо характерным для гипостенических личностей суггестивным мотивам в рамках реакций группирования и стремления "быть как все". Следствие и судебное разбирательство в связи с этими преступлениями, по времени практически непосредственно предшествовавшие убийству родных, имели для Т. значительный психогенно-травматизирующий характер. Это выразилось в очерченной астено-депрессивной реакции - невротическом варианте динамического сдвига, при котором, как уже говорилось ранее, процессы компенсации превращаются в основу болезненных явлений.

Усугубление конфликтных отношений с отцом на таком неблагоприятном психогенном фоне способствовало накоплению значительного эмоционального напряжения и дальнейшего развития динамического сдвига, принявшего уже непсихотичаский патохарактерологический характер с актуализацией и постепенной концентрацией черт личности, "контрастных" облигатным. Это обстоятельство, отмеченное нами также и в других случаях этой группы, несомненно является одной из существенных сторон процесса патологической адаптации при гипостенических психопатиях.

Оскорбления и угрозы отца, имевшие место непосредственно перед совершением убийств, очевидно, имели эффект "последней капли". Но собственно взрыв аффекта происходит у Т. при столкновении с отцом, которому он нанес удары, "не помня куда и сколько", т. е. в состоянии аффективно суженного сознания. Подобного не наблюдалось при предшествовавшем этому убийстве сестры и матери, которые, по всей вероятности, в немалой степени стали так сказать побочными жертвами агрессии. Последнее, как мы уже отмечали, для гипостенических личностей довольно характерно и связано с их повышенной эмотивностью, преобладанием первой сигнальной системы и слабостью корковой регуляции особенно в условиях скачка эмоционального напряжения.

Дальнейшее поведение Т., после непродолжительной астенической реакции было направлено на скорейшее сокрытие следов содеянного и отражало довольно быстрое развитие охранительно-компенсаторных процессов. В период совершения убийств действия Т. не имели признаков автоматизма, не сопровождались терминальным сном и амнезией, что послужило основанием для признания его вменяемым.

В приведенном выше анализе клинических наблюдений мы намеренно остановились на испытуемых, признанных вменяемыми, т. е. на случаях, где агрессия носила собственно "психопатический" характер без участия в поведении психотических механизмов. Когда агрессия вытекает из крайне выраженной тревоги, бредовых переживаний, проявлений расстройства сознания, экспертная оценка и выбор принудительных мер медицинского характера, как правило, не вызывают затруднений.

Приведенные примеры отражают динамику личностных проявлений у психопатических личностей с разным стеническим радикалом и их связь с агрессивными проявлениями. Последние, как это видно из изложенного, при всей разнице в клинико-динамических картинах у гипо- и гиперстенических психопатов, сопровождают одну и ту же стадию развития динамического сдвига - стадию, которая отражает проявления процессов патологической адаптации. Иными словами, перед нами пограничная психическая патология, не исключающая вменяемости, но близкая к крайней степени своей выраженности. В силу психопатической симптоматики, эмоционально-волевых и аффективных ("взрывные реакции") нарушений она довольно значительно ограничивала способность личности противостоять агрессивным социально недопустимым побуждениям, т. е. снижала способность руководить своими действиями. Патологичность этого состояния, на наш взгляд, прямо отражается на чудовищной жестокости преступлений и вовлечении в число жертв лиц, не имевших прямого отношения к конфликту, и посторонних.

Ю.М Антонян, И.В. Горшков, Р.М. Зулкарнеев

ПРОБЛЕМЫ ВНУТРИСЕМЕЙНОЙ АГРЕССИИ