§ 3. Мотивация внутрисемейных убийств и типология виновных в них

Решающее значение в понимании причин убийств членов семьи, имеет знание субъективных характеристик личности преступника, которые были получены в результате психологического исследования изучаемых лиц. В работе использовались результаты экспериментально-психологического изучения, в частности путем применения Методики многостороннего исследования личности (ММИЛ) и бесед с осужденными.

Изучение личностных особенностей преступников, совершивших убийства членов семьи, показало, что у них присутствуют в основном те же черты, что и у всей массы насильственных преступников.

Наиболее сходны показатели ММИЛ исследуемой категории преступников с теми лицами, которые совершили "несемейные" убийства, и это естественно. Прежде всего в их поведении наблюдаются выраженная импульсивность, высокий уровень агрессивности, повышенные показатели ригидности и аутизации, субъективный подход к трактовке жизненных ситуаций. Социально-психологическая адаптация, как правило, нарушена, особенно во внутреннем плане, вместе в этим отмечается общее неприятие традиционных моральных суждений. Их поведение в значительной степени определяется аффективно заряженными установками, которые находят свою реализацию в ключевых ситуациях.

Кроме того, у исследуемой категории преступников особенно повышена чувствительность к любым видам межличностного взаимодействия и присутствует ощущение неопределенной, но постоянной угрозы (не обязательно физического характера), исходящей от членов семьи. Вследствие этого им свойственно искаженное восприятие объективной реальности за счет мощной проекции своего внутреннего состояния во вне. Повышенный уровень аутизации свидетельствует о выраженной отчужденности от социума, наблюдается также расхождение между собственным восприятием самого себя и тем, каким хотелось бы стать.

Также, как у виновных в "несемейных" убийствах, для исследуемой категории преступников характерно сравнительно (т. е. по отношению к другим категориям преступников) высокое значение по шкале 3 ММИЛ (демонстративность). При имеющемся общем профиле это может свидетельствовать о склонности к аффективным реакциям короткого замыкания в конфликтной или психологически ключевой ситуации. Рассматриваемая группа преступников отличается прежде всего высоким показателем указанной выше шкалы, а это означает, что у них еще сильнее выражена склонность к аффективным реакциям, сочетающаяся с отчужденностью и высокой тревожностью. В контексте имеющегося профиля такие данные свидетельствуют о еще большей агрессивности. Но следует отметить, что это не приобретает рационального характера, т. е. сам субъект не в состоянии объяснить ни источник, ни цель, ни, главное, смысл своей постоянной агрессивности. Отсюда низкие возможности управления своим поведением. Другими словами, человек теряет способность свободы выбора своего поведения, теряет гибкость и избирательность.

Причину этого достаточно хорошо раскрыл Э.Фромм. Он писал: "Человек склонен идти назад и вперед, иначе говоря, он склонен к добру и к злу. Когда обе склонности находятся еще в равновесии, он свободен выбирать, если предположить, что он может осознать свою ситуацию и способен к серьезным усилиям. Тогда он может выбирать между альтернативами, детерминированными, со своей стороны, общей ситуацией, в которой он находится. Однако если его сердце ожесточило до такой степени, что его склонности больше не уравновешены, он больше не свободен в выборе. В цепи событий, которые ведут к утрате свободы, последнее решение обычно не дает человеку возможности свободного выбора".

Следует добавить, что психологическая несвобода индивида своими корнями может уходить в его детство, в его раннесемейные отношения, а именно в факт отвергания его матерью. Отвергание ребенка родителями в детстве порождает реакцию тревоги, что связано со стремлением психики приспосабливаться к таким условиям, которые никак не соответствуют потребностям данного периода развития. В этот период человек, как и другие виды живых существ, максимально нуждается в поддержке и защите, без чего не может быть обеспечено его нормальное развитие и функционирование. Со временем, если отношение родителей к нему не изменится, ребенок приспосабливается к данным обстоятельствам. Продолжая эту мысль, можно говорить о том, что вместе с адаптацией к данным состояниям у личности формируется высокий уровень тревожности, которая становится фундаментальным качеством. Постоянное переживание тревожности способствуют истощению субъективных адаптационных возможностей индивида.

Вместе с этим проведенное исследование позволило нам прийти и к другому выводу. Склонность к накоплению аффекта и к их неожиданному всплеску — наибольшая у "семейных" убийц по сравнению с иными категориями насильственных преступников, обследованными нами и другими авторами. Мы сравнили исследуемую категорию преступников с "несемейными" убийцами прежде всего потому, что у них отмечается максимальное психологическое сходство. По сравнению с различными категориями корыстных преступников, отличия имеются практически по всем параметрам ММИЛ, и поэтому сам по себе детальный сравнительный анализ теряет смысл, так как это совершенно другая разновидность людей. Сходство лишь с общей конфигурацией профиля, которая одинакова у всех преступников, исключая расхитителей, о чем свидетельствуют исследования Ю.М. Антоняна, В.П. Голубева, Ю.Н. Кудрякова.

Проведенное изучение лиц, совершивших убийства членов семьи, позволили сделать вывод, что у них наряду с истерично-паранойяными чертами наблюдается накопление психотравмирующих переживаний, не находящих в дальнейшем социально приемлемого выхода.

В результате проведенного психологического исследования личности виновных в совершении убийств членов семьи нами выделены следующие типы таких преступников.

1. "Аффективнный". Для этого типа преступников на фоне общей дезадаптации личности прежде всего характерно преобладание таких психологических черт, как выраженная ригидность, застреваемость и вязкость аффекта. Совершение убийства членов семьи для них является результатом выхода аффекта и снятия накопленных психотравмирующих переживаний, причем жертва такого убийства является непосредственным генератором этих переживаний. К этому типу следует отнести тех, преступные действия которых прежде всего отличаются внезапностью массированного аффективного взрыва, что находит проявление в насильственных действиях. Члену семьи наносится множество телесных повреждений на протяжении более или менее длительного времени, у потерпевшего иногда не остается ни одного живого места. Целью в данном случае не обязательно является убийство, хотя это чаще всего и происходит. Здесь может отсутствовать сексуальная мотивация, но она нередко существует, вырастая на почве весьма травматичных ощущений своей сексуальной неполноценности. Отметим, что для этого типа характерно нанесение массированных физических повреждений, носящих характер истязания.

К. в 1995 г. в дневное время совершил в квартире убийство своей жены, причинив ей отверткой 67 колотых ран в различные части тела, в числе которых 10 - в область грудной клетки, 12 - в область шеи.

Исследование личности К. показало, что в детстве он развивался нормально, очень сильно любит свою мать, боготворит ее. В юношеском возрасте занимался боксом, но после получения перелома носа вынужден был оставить его, занимался другими видами спорта. Отслужил в воздушно-десантных войсках. Заочно закончил техникум радиоэлектроники. Любит радиотехнику и такую работу, где необходим анализ. Работал на судостроительном заводе, который строит военные корабли. По месту работы характеризовался положительно. Женился в 1991 г., от брака родился сын. Ранее жена лечилась в ЛТП, страдала алкоголизмом, имела круг порочных знакомых, с которыми постоянно общалась. К. очень сильно любил ее и, женившись на ней, "хотел возвратить ее личность", это порой удавалось, он даже вырвал ее из указанного круга. Но как оказалось, все это было временным. Она опять возвращалась к прежней жизни, часто уходила из дома, употребляла спиртные напитки. Малолетним ребенком занимались он и его мать. Это продолжалось на протяжении довольно длительного времени. Особенно обострились отношения перед непосредственным событием преступления. 10 октября 1995 г. она ушла из дома и отсутствовала в течение 5 дней. После неоднократных попыток найти ее 14 октября 1995 г. К. случайно встретил жену в состоянии алкогольного опьянения. По ее просьбе они зашли в дом к ее знакомому, где втроем распили спиртные напитки, в процессе чего между К. и его женой неоднократно возникали ссоры. Они продолжались и после их ухода из квартиры знакомого, поскольку К. требовал от нее возвращения домой. К. завел жену домой, и совершил описанное выше убийство.

Для психологического облика К. характерно нарушение социальной адаптации, застреваемость, ригидность, вязкость аффекта, выраженная аутизация личности; при этом у него сохранены критические способности, но обнаруживаются психопатические черты личности. Жалуется на плохое засыпание, считает себя впечатлительным, малообщительным человеком, хочет жить в лесу, любит фантазировать.

Психологический анализ личности К., его поведения свидетельствует о том, что совершенное им преступление явилось выходом накопленных психотравмирующих переживаний, генератором которых являлась его жена, прежде всего ее образ жизни, и в связи с этим переживание за дальнейшую судьбу, а может быть даже жизнь их сына.

Однако необходимо особо выделить сам факт женитьбы на женщине, о которой ему было известно, что она хроническая алкоголичка. Выбор ее в качестве жены свидетельствует о его слабых, крайне ограниченных возможностях найти себе жену и вместе с этим попадание в жесткую эмоциональную зависимость от этой женщины, что также подтверждает мысль о его малых способностях выбора женщины. В отношениях с женой он повторил, причем полностью, отношения с матерью, которую "боготворил". Все рассуждения О. о желании "возвратить жене личность" в своей основе на самом деле имеют указанные личностные явления и выступают ярким примером рационализации, т. е. представляют собой поиск ложных оснований с целью оправдания своей позиции.

Cущественной травмой для него также являлось и то обстоятельство, что большая нагрузка, как физическая, так и психологическая выпадала на долю его больной матери, которая вынуждена была ухаживать за их ребенком, одна вести домашнее хозяйство, опять же в связи с порочным образом жизни его жены. Кроме того, одной из основных причин, побудивших К. совершить такое преступление, послужили и те переживания, которые травмировали его "Я". Он любил жену несмотря на ее образ жизни. Женившись, он думал, что ему удастся перевоспитать ее, что у него хватит сил на переориентацию ее образа жизни, что он сможет это сделать.

Однако четырехлетняя борьба ничего не дала. Он почувствовал себя бессильным, вместе с этим произошло разрушение всех ранее построенных им надежд, сфантазированных конструкций и символов хорошей, красивой семейной жизни со всеми ее атрибутами. Такого напряжения его впечатлительная личность выдержать не смогла, произошел взрыв построенной им схемы, который был автоматически перенесен и реализован на главный объект - жену, с которой и были связаны все надежды и символы. Разрушение своего "Я" послужило одной из основных причин уничтожения главного объекта, с которым связывалось его существование.

Вместе с этим, здесь существует другая неочевидная сторона этой проблемы, т. е. глубинная причина, побудившая К. к совершению убийства его жены. Со стороны своей жены, через ее отношение к нему он хотел видеть оценку прежде всего своего "Я". Другими словами, значимость собственного "Я", своей биологической и социальной ценности К. ожидал увидеть через отношение своей жены, однако на самом деле реально испытывал с ее стороны явное безразличие, неуважение и даже игнорирование, которое проявлялось, например, в постоянных уходах из дома, злоупотреблении спиртным, в бездушном отношении к собственному ребенку. Объяснение природы возникновения преступного поведения, его генезиса коренятся опять-таки в далеком детстве К.

Подтверждение этого положения мы можем обнаружить в одном из выводов, сделанных Э. Фроммом, который исследовал истоки появления зависимости от женщины, так называемой материнской фиксации.

В соответствии, как указывает Э. Фромм, с классической концепцией об эдиповом комплексе, разработанной Фрейдом, маленький мальчик в возрасте пяти или шести лет избирает мать в качестве первого объекта своих сексуальных (фаллических) желаний ("фаллическая стадия"). В обычной семейной ситуации отец выступает для него в роли ненавистного соперника. Будучи не в состоянии покончить с отцом, мальчик начинает его бояться, в особенности его тревожит мысль, что, увидев в нем своего соперника, отец его кастрирует. "Страх кастрации" заставляет сына отказаться от сексуального влечения к матери. Когда развитие следует норме, сыну удается перенести свой интерес на других женщин. Обычно это происходит на завершающей стадии сексуального развития, т. е. в период достижения половой зрелости. Он преодолевает соперничество с отцом, отождествляясь с ним, в частности, усваивая и присваивая его требования и запреты. В случае патологического развития конфликт не удается разрешить таким путем. Сына не покидает влечение к матери и на протяжении последующей жизни его привлекают женщины, выступающие по отношению к нему в той же функции, что и мать. В результате он оказывается не способен влюбиться в женщину своего возраста и продолжает испытывать страх перед отцом или перед теми фигурами, которые отца замещают.

От женщин, которых он выбирает, он ждет обычно тех качеств, которые демонстрировала по отношению к нему мать: безусловной любви, защиты и восхищения. Обычно эти мужчины эмоциональны и в определенном смысле могут "влюбляться", не расставаясь при этом со свойственным им крайним нарциссизмом. Пока мать (или та, которая ее замещает) любит их безусловно и беззаветно, это является достаточным доказательством их ценности. Поэтому они невероятно ревнивы, ибо они должны быть уверены в незыблемости своей позиции. В то же время, сталкиваясь с необходимостью самостоятельно совершать реальные действия, они всегда ощущают неуверенность и незащищенность. Пусть даже они делают что-то с успехом, все равно никакие действия не дают им такого ощущения превосходства над всеми мужчинами, которое они испытывают вследствие материнской любви (хотя бессознательно их неотступно преследует чувство собственной неполноценности).

Именно такой тип поведения и соответственно глубинной мотивации характерен для убийств членов семьи с материнской фиксацией, к которому относится и приведенное выше убийство, совершенное К.

Преступления лиц такого типа являются следствием истерической аффектированной реакции, и конкретный потерпевший, его действия чаще бывают только поводом для реализации имевшего место аффективного накопления. Образно можно сказать, что действия потерпевшего были последней каплей, переполнившей чашу терпения данного человека и спровоцировавшей его массированное агрессивное поведение. Подчеркнем, что в этом случае, при совершении действий, отличающихся нанесением множества телесных повреждений, иногда продолжающихся даже после наступления смерти, преступник как бы не способен остановиться, хотя может и не иметь осознанного намерения доставить жертве именно особые страдания. В этом случае реализуется накопленный аффект, а множественность повреждений, их тотальный характер являются следствием прямого выхода аффекта. Состояние, при котором человек способен убить членов семьи, знаменует собой стремление полностью уничтожить объект психотравмы путем нанесения массы телесных повреждений и вместе с этим компенсирование разрушенного своего "Я", его биологической и социальной ценности.

Накопленные состояния внутренней напряженности и тревожности реализуются во множестве ударов потерпевшим, что приводит к разгрузке эмоциональной сферы. О том, что имеет место аффективный взрыв, свидетельствуют показания самих преступников и очевидцев. Это прежде всего забывание ряда деталей, например на вопрос о количестве нанесенных ударов или ранений, называется цифра пять, шесть или семь, а на самом деле фактически она составляет один или более десятков. Причем это не умышленное занижение степени своей виновности или попытка ухода от ответственности, поскольку вместе с этим нередко выявляется прямой умысел, направленный на убийство членов семьи. Это обстоятельство также свидетельствует об элементах аффективного взрыва, не доходящего до уровня патологического аффекта.

Итак, к первому типу мы отнесли тех, действия которых не имели прямого умысла причинить жертве особые мучения. Основным мотивом, внутренним смыслом таких действий является снятие аффекта.

2."Аддиктивный". Данный тип составляют преступники, действия которых отличаются от первого прежде всего тем, что они характеризуются не снятием мощного психоэмоционального напряжения, а достижением определенного состояния психики и особенно эмоциональной сферы, которое связано в основном с длительными переживаниями своей сексуальной неполноценности. Их поступки совершаются не ради снятия психического напряжения, а уже для достижения определенных состояний психики и особенно эмоциональной сферы. Здесь уже часто присутствует напрямую сексуальная мотивация. Причем убийство потерпевшего,сама по себе его смерть может и не иметь какого-то личностного смысла для преступника. Сам потерпевший и связанные с ним жестокие манипуляции (даже могут быть специфические пытки) используются как средство достижения определенного аффективного экзальтированного состояния, которое часто имеет под собой сексуальную подоплеку независимо от пола потерпевшего.

Эти состояния психики имеют субъективный смысл высшего наслаждения и близки к состоянию оргазма, который существенно продлен по времени. Характерно, что у этих преступников нет сексуальных связей, которые могли бы их удовлетворять обычным путем, а если и были, то носили, во-первых, эпизодический, во-вторых, вынужденный характер и, самое главное, они не приносили им должного удовлетворения. В литературе описаны такого рода случаи. Например, ссылаются на "Лондонского вампира", который еще у живых женщин высасывал из сонной артерии кровь. Что касается нашего исследования, то в процессе его мы в основном сталкивались с различными издевательствами сексуального характера, в том числе с причинением различных повреждений половых органов жертв, их отчленением и выполнением с ними различных манипуляций.

Ю.М. Антонян и Е.Г.Самовичев анализируют следующий пример. Д., будучи в нетрезвом состоянии, избил свою сожительницу К., причинив множественные телесные повреждения. После чего с большой силой забил ей во влагалище пустую бутылку, протолкнув ее с помощью отрезка металлической трубы, повредив при этом брюшную полость К. Кроме того, ввел в ее половые органы конец "вешалки-плечиков" и пытался ввести вторую бутылку. Все повреждения были причинены прижизненно, от которых жертва скончалась на месте. Следствием установлено, что Д. сожительствовал с потерпевшей более трех лет. Как характеризовали их соседи, оба вели аморальный образ жизни, пьянствовали. Поводом к совершению данного преступления послужило обнаружение потерпевшей пьяной с другим мужчиной, совершенно раздетой.

Как мы видим, в этом случае налицо удовлетворение своих не восполненных потребностей, поскольку, как показало исследование Д., им были утрачены свои мужские естественные функции вследствие ведения аморального образа жизни, постоянной алкоголизации. Переживания своей биологической неполноценности, естественно, наносили ему существенную психическую травму, социально приемлемого выхода из которой он не мог найти в силу своего образа жизни, социальной ограниченности, выраженной аутизации, проявляющейся, в частности, в систематической алкоголизации, высокого уровня тревожности и отчужденности, а самое главное — психологической зависимости от жертвы, которая являлась для него на бессознательном уровне единственным и главным связующим звеном с внешним миром, посредством чего строилась его адаптация и оценка, хотя бы и ложная, его как мужчины. Накопление указанных детерминирующих факторов и привело к совершению убийства члена семьи.

3. "Самоутверждающийся". К этому типу можно причислить преступников, совершающих “семейные” убийства, действия которых имеют достаточно четкий, даже иногда полностью осознаваемый смысл. Здесь имеет место не просто физическое уничтожение другого, а попытка уничтожить жертву и на психологическом уровне. Корни такой мотивации обычно лежат в крайне унизительных условиях социализации личности в докриминальный период, начиная с раннего детства. Этот тип является разновидностью общего самоутверждающегося типа, описанного в литературе (Ю.М. Антонян, 1992; В.В. Лунеев, 1991). В этом случае у потерпевшего вызываются такие эмоции, как страх унижения, потери собственного достоинства, попытки любым унизительным способом спасти свою жизнь и т.д. Образно говоря, здесь происходит как бы двойное уничтожение - сначала личности, а потом человека как физического объекта. Мотивация таких действий отличается сложностью и имеет смысл глобального самоутверждения над другим.

В любом случае подобные условия непосредственно предшествовали совершению преступления, причем они соседствовали и с такими обстоятельствами, которые унижали честь и достоинство человека на протяжении совместной жизни. В противном случае напряжение в связи с постоянным унижением и потребностью в самоутверждении не возникало бы. Результатом, выходом такого напряжения и является совершение убийства родного или близкого человека. Оно может быть совершено и в отношении любого члена семьи, который объективно вроде бы совсем не должен генерировать напряжение. Это возможно благодаря действию психологического механизма - переносу. Он связан и со стремлением компенсировать собственные аналогичные ощущения, т. е. здесь имеет место не только попытка "возвращения ударов", но и стремление восстановить собственное внутреннее благополучие за счет постановки другого в наиболее унизительную, уничижительную позицию по отношению к себе. Ярким примером может служить следующий.

В., будучи в нетрезвом состоянии, жестоко избил свою жену, наносил ей удары ногами, пытался задушить ее. Одновременно он наносил удары ногами и своему двухлетнему сыну. Жене удалось вырваться и выбежать из дома. После чего В., схватив сына, ударил его головой об пол.

Как показало исследование, В. испытывал большую ненависть к собственному отцу, указывал на то, что ничего хорошего от него не видел, поскольку тот постоянно избивал мать на его глазах. Воспитывал его в атмосфере грубости и цинизма, часто издевался над матерью. Однажды В. явился свидетелем того, как его отец разбил армейским бидоном нос матери. Удовлетворения от отношений с отцом не испытывал, даже в тех случаях, когда тот брал его с собой на работу, сажал с собой на трактор или вместе ходили за грибами. В. с большим уважением относился к своей матери, боготворил ее. При его женитьбе мать была против будущей жены. Отношения с невесткой сразу не сложились и были напряженными. Ему мать поставила условие: "Хорошо, женись, но в дом не приводи". Со своей женой В. был знаком с третьего класса, они сидели за одной партой.

При нашей попытке выяснения отношения жены к его матери, он от прямого ответа уходит, "закрывается" и поясняет только, что она матерью ее не называла. Прожил с женой около трех лет. Как пояснил В., он постоянно находился "между двух огней". О семье жены отзывается с искренней теплотой. В этой семье были две малолетних сестры жены, которым в течение последних лет она заменяла скончавшуюся мать.

Как мы видим, у этого убийцы напряжение возникло с раннего детства и продолжалось всю последующую жизнь. Поводом к преступлению стал очередной конфликт между В. и его женой. Причиной послужило накопленное напряжение и, возможно, перенос его со своего отца к собственному сыну.

Вместе с тем нельзя не отметить и такой глубинный фактор, на наш взгляд, также определяющий убийство своего сына, его уничтожение явилось для В. прежде всего уничтожением собственных тяжких психотравмирующих переживаний своего детства. Собственный сын ассоциировался с его детством, воспоминания о котором и связанные с ним переживания на бессознательном уровне доставляли ему глубокие психические травмы, ликвидация которых на этом уровне субъективно выразилась в совершении данного убийства своего ребенка.

4. “Беззащитный”. Главным мотивом этого типа преступников выступает ликвидация собственного страха смерти. Переживание страха смерти преследует их на протяжении всей жизни. Начиная с раннего возраста, с того момента, когда они были отвергнуты и отчуждены своими родителями, когда они утратили ощущение своей необходимости, в силу этого в полной мере испытали свою полную беззащитность от внешней среды, вплоть до переживания своей гибели.

Страх смерти - это постоянное ощущение, редко осознаваемое и обычно находящееся в глубинах психики. У подавляющего большинства людей образ смерти, мысли о ней вызывают негативные, деструктивные эмоции, как нечто неведомое и ужасное. Исключение составляют возможно те, которые верят в загробную жизнь, причем в их числе могут быть и нерелигиозные люди. Не вызывает сомнений, что у человечества в целом однозначно негативное отношение к смерти, что способствует формированию аналогичных позиций у конкретных лиц.

Страх смерти способен оставаться в рамках нормы, всю жизнь незримо сопровождать человека и незаметно влиять на его поступки. Но в некоторых случаях, чаще всего, когда родители эмоционально отвергают своего ребенка, не обеспечения его своим попечением, этот страх может выйти за указанные рамки. Тогда личность начинает острее ощущать, что нечто неясное грозит ему гибелью сейчас и необходимо поэтому что-то предпринять, например, упреждающие насильственные действия. Острота угрозы далеко не всегда выражается только в том, что индивид начинает думать о неизбежной кончине, ищет и находит ее предвестников, лишь определенным образом объясняет некоторые предметы и события, постепенно подчиняя предчувствиям всего себя. Иногда смертельная опасность представляется ему в отношениях, высказываниях и поступках других лиц, хотя объективно они могут и не быть таковыми.

Как известно, ребенок больше всего нуждается в психологической защите, попечении и любви именно в детстве, в период своей абсолютной беспомощности. Если такое отношение родителей отсутствует, у ребенка не возникает уверенности в своем праве на существование, своей самоидентичности, автономии "Я" от "не-Я", а также, что очень важно, чувства безопасности. Напротив, он бессознательно ощущает себя очень уязвимым и беззащитным, поскольку его оставили те, кто самой природой определен быть попечителем ребенка.

Поэтому страх за свое существование начинают вызывать самые различные явления и люди. Именно такой страх порождает кровавое насилие, поскольку субъект, уничтожая других, тем самым подавляет в себе страх смерти. Ярким примером тому может служить поведение Сталина и Гитлера, которые к тому же, что особенно важно, тяготели к смерти, т. е. являлись некрофилами. Возвращаясь к такому глобальному мотиву, как страх смерти, следует сказать, что рассматриваемые нами убийцы, с высоким уровнем страха смерти, ощущая себя вершителями жизней членов семьи, совершая насилие, пытаются снять этот страх, снизить собственную неуверенность, высокую тревожность, как бы отодвинуть от себя смерть.

Мы не случайно определили страх смерти как глобальный мотив. По нашему мнению, он является одной из основных, если не главных побудительных сил к совершению преступления у большинства изученных нами убийц. Подавляющая масса этих преступников, как мы указывали выше, испытывали психическую депривацию на этапе раннесемейных отношений, постоянно переживали чувство угрозы личной безопасности своего существования, ощущали свою уязвимость и беззащитность на бессознательном уровне. Поэтому можно утверждать, что страх смерти как мотив может присутствовать и побуждать к совершению убийств членов семьи.

Но вместе с этим страх смерти может выступать в отдельных случаях, так сказать, открытым мотивом. В первую очередь, страх смерти более наглядно может проявляться у той категории преступников, которая подвергалась различному давлению со стороны их будущей жертвы до совершения ими преступления.

Так, например, несовершеннолетний Б. совершил убийство своего брата Е. при следующих обстоятельствах. Е. ранее неоднократно избивал Б. и другого своего брата С., требовал у них денег, унижал, всячески издевался над ними, нередко в присутствии других лиц. При этом неоднократно угрожал им убийством, причем такие угрозы носили реальный характер, об этом свидетельствовал образ жизни Е., положение его в микросреде и все его предшествовавшее поведение. Б. и С. предварительно договорились между собой о совершении убийства Е., в безлюдном месте вырыли яму, спрятали там же ранее принесенный топор. Далее под предлогом совместного распития спиртных напитков и игры привели Е. в заранее подготовленное место. Совместно распивая спиртные напитки, С. отвлекал Е. игрой в домино, Б. пользуясь этим и, действуя по намеченному плану, подошел к Е. со стороны спины и несколько раз нанес удары топором преимущественно в область головы и туловища. Затем, реализуя свой замысел и желая доведения его до конца, Б. взял нож у С. и нанес им 15 ранений в различные части тела Е. После этого, они совместно с С., все это время наблюдавшим за действиями Б., закопали Е. в заранее приготовленную яму и скрылись с места преступления.

Подобное убийство члена семьи берет свое начало именно в существовании страха смерти. Этот страх явственно оформился под влиянием неоднократных и открытых угроз убийством со стороны Е., реальности этих угроз. Важно подчеркнуть, что братья росли и воспитывались в неблагополучной семье, где существовал неблагоприятный психологический климат: родители ими не занимались, не любили их и не заботились о них. Поэтому у Б. и С. не могла не сформироваться высокая тревожность. Отвергнуты они были и в школе. Вместе с этим постоянное насилие со стороны Е., его оскорбления в их адрес, также существенно повлияли на отношение к ним сверстников. Поэтому насилие с их стороны проявилось в качестве попытки утверждения и самоутверждения. Практически растерзывая Е., принося ему страдания, без остатка уничтожая его и не обращая внимания на его мольбы о пощаде, они ощущали всю полноту и значимость своей личности. Восстанавливая свой статус, они подтверждали свое место в жизни.

Грубые и издевательские отношения в семье и издевательство в отношениях между членами семьи мотивируются не столько желанием получения ценностей, сколько потребностью утверждения своей безраздельной власти.

Существенно еще раз подчеркнуть, что истоки такого страха исходят из далекого детства, от раннесемейных отношений и основываются на природе отношений родителей и детей, в которых последние ощущают свою беззащитность, отверженность и высокую тревожность за свое биологическое и социальное существование. Поэтому этот тип “семейных” преступников мы определили как “беззащитный”.

5. “Корыстный”. Лица, относящиеся к данному типу, убивают своих родственников ради получения материальной выгоды, например, наследства. Условно сюда можно отнести и тех, которые путем убийства желают избавиться от необходимости ухода за престарелыми или хронически больными родственниками или супругом.

Многие из виновных в совершении убийств отличаются эмоциональной холодностью, эгоцентризмом, фанатизмом, охваченностью доминирующей идеей. Для большинства характерно отсутствие психологической адаптации в семье, т. е. умения поставить себя на их место, войти, образно говоря, в их положение, сопереживать им. Вместе с тем отсутствие адаптации с потерпевшим отнюдь не означает, что у конкретных преступников, совершивших убийства родных, этой способности вообще нет. Она может быть избирательной и достаточно развитой в отношении других членов семьи.

С учетом сказанного можно выделить основные субъективные причины совершения убийств членов семьи (на уровне индивидуального преступного поведения). Это — снятие внутреннего напряжения, разрядка аффекта, глубинных психотравмирующих переживаний и перенос их на членов семьи, а также достижение корыстных целей. Сюда же могут быть отнесены мотивы "восстановления справедливого мира", которые реализуются ради принципа: "Если мне плохо, то пусть будет плохо и тебе". Убийство членов семьи может применяться в целях достижения определенного экстатического состояния психики, что часто имеет под собой сексуальную подоплеку. Смыслом таких действий может быть и защита от семейного бытия, от его деструктивного, разрушающего воздействия. Семья преступником воспринимается как чуждый, непонятный, враждебный мир, почти всегда или очень часто несущий угрозу бытию личности. Совершение убийства может выступать формой управления семейным бытом, способом и средством доминирования над близкими людьми, их полного подавления и за счет этого повышения собственной самооценки, самоутверждения и укрепления своего "Я". Убийство членов семьи может проявляться и как способ ликвидации источника психотравмирующих переживаний путем полного и безоговорочного уничтожения этого источника либо резкого снижения его статуса, а также может использоваться и в целях ликвидации собственного страха смерти.