Глава 2.

ПСИХИЧЕСКИЕ АНОМАЛИИ И ВНУТРИСЕМЕЙНАЯ АГРЕССИЯ

§ 1. Учение о психопатиях и их криминологическое значение

Учение о психопатиях имеет насыщенную и драматичную историю развития, при которой исследования психопатологии, биологических механизмов, вопросов этиологии и патогенеза с одной стороны, а также поведенческих расстройств и их социально-правовых аспектов (в том числе и повышенной частоты агрессивных и аутоагрессивных действий у психопатов) - с другой, происходили взаимосвязано. Родившись из конкретных потребностей юриспруденции, как это видно из уже упоминавшихся работ В.Х. Кандинского (1890), И.М. Балинского (1885), В.М. Бехтерева (1886) и С.С. Корсакова (1901), пройдя стадии различных биологизаторских моделей и представлений, для которых были характерны воззрения о жесткой детерминированности социально опасного поведения самой природой личностной патологии, их последующего критического преодоления динамическим подходом, проблема психопатии продолжает оставаться одними из ключевых в психиатрии.

Это положение психопатий обусловлено их многочисленными и разнообразными связями с психопатоподобными проявлениями, встречающимися при самой разной психической патологии. С другой стороны, психопатии - самый мультидисциплинарный раздел психиатрии. При постановке проблемы психопатий, считает В.В. Гульдан (1986), клиническая психиатрия была вынуждена расширить пределы своей компетенции и ввести в круг изучаемых явлений не только психопатологическую симптоматику, но и различные личностные категории. Ни в одном из своих разделов психиатрия не смыкается так тесно с психологией, социологией, юриспруденцией, как при изучении психопатий. В клинических работах появились исчерпывающие патопсихологические портреты аномальных личностей с оценкой их нравственных, моральных качеств, особенностей мотивации поведения. Изучение аномалий личности вызвало необходимость определения критериев нормы и патологии личности, стимулировало психологические исследования в этом направлении, создание различных типологий и классификаций нормальных и патологических личностей.

Клинические варианты личностных девиаций таковы.

Конституционально-депрессивный тип, к которому относятся прирожденные пессимисты, люди с постоянно пониженным настроением и самооценкой, угрюмые, унылые, мрачные, недовольные и необщительные. Они повышенно чувствительны к неприятностям, в общении немногословны, сдержанны. В работе их отличает добросовестность и аккуратность до педантичности.

Астенический тип характеризуется раздражительностью, повышенной впечатлительностью и чувствительностью на фоне основной черты - значительной психической истощаемостью и утомляемостью. Люди этого типа крайне легко ранимы и уязвимы, склонны теряться и смущаться в новой обстановке, поэтому скрупулезно стремятся сохранять привычный щадящий житейский уклад.

Следует отметить, что среди обследованных в связи с совершением тяжких преступлений в семье (о них подробнее ниже) конституционально-депрессивный и астенический типы отмечены не были.

Гипертимический или гипертимный тип (и часто рассматриваемые вместе с ним типы циклоидный и эмотивно лабильный) объединяет лиц с повышенным настроением и наклонностью к необоснованному оптимизму. В работе они энергичны и неутомимы, склонны к авантюрам, самоуверенны и бесцеремонны, плохо разбирают дозвеленное и запрещенное, что нередко приводит их к столкновению с законом. Критическое отношение к своим недостаткам у них отсутствует. У циклоидного и эмотивно лабильного типов эти свойства подвержены определенным колебаниям.

Истерический (истероидный) тип представлен личностями более всего склонными быть в центре внимания общества, казаться себе и окружающим значительными личностями, что не соответствует реальным возможностям. Они демонстрируют свою оригинальность, превосходство, гиперболизируют и расцвечивают свои переживания. Главная черта таких личностей - эгоцентризм. Поведению свойственны театральность и позерство, их эмоциональные проявления при этом неглубоки и непостоянны. Многие из них необыкновенно склонны к фантазированию и бывают патологическими лгунами. Психика истерических личностей крайне незрела, носит черты инфантилизма.

Возбудимый эпилептоидный тип отличается тем, что его представители живут в постоянном напряжении с крайней раздражительностью, доходящей до приступов гнева и ярости (так называемой эксплозивности), как правило не соответствующих силе раздражителя. Они повышенно требовательны к окружающим, не желают считаться с их мнением, склонны доминировать, проявлять властность, крайне эгоистичны, обидчивы и подозрительны, склонны к конфликтам. У них бывают определенного рода расстройства настроения - дисфории - приступы злобной тоски со страхом и иногда с элементами бреда. Среди такого рода психопатов много пьяниц, бродяг, а также азартных игроков. Они довольно часто встречаются в судебно-психиатрической практике по большей части в связи с совершением насильственных преступлений. Таким личностям также свойственны вязкость аффектов, обстоятельность и тугоподвижность мышления, педантичность. Эти последние свойства могут определять и личностей без проявлений эксплозивности, собственно эпилептоидов. Отметим, что в нашем исследовании (как нередко в судебной психиатрии) эпилептоидный и эксплозивный типы рассматриваются отдельно, поскольку преступное поведение при наличии эксплозивности и ее отсутствии существенно отличается.

Представителей параноического типа объединяет склонность к образованию сверхценных идей, существенно влияющих на их поведение. Они, как правило, имеют узкие и односторонние интересы, недоверчивы и подозрительны, высокомерны и самоуверенны, без чувства юмора, прямолинейны в суждениях. Склонны в каждом видеть недоброжелателя. Поэтому параноики большую часть своей жизни борются (напористо и бескомпромиссно) с мнимыми врагами. Мышление их незрелое со склонностью к фантазиям и резонерству - поверхностному рассуждательству. Эти особенности предрасполагают их к переоценке своей личности и необоснованным устремлениям к изобретательству и реформаторству. Непризнание их "достижений" приводит к конфликтам, иногда длящимся годами. Сверхценное значение у них могут приобрести также идеи ревности, что нередко является основой для противоправного поведения. Отметим, что практически все рассмотренные в данной работе общественно опасные действия, совершенные паранойяльными психопатами, именно таковы.

Психопаты шизоидного типа отличаются от других своим главным свойством - аутизмом, т. е. повышенной замкнутостью, скрытностью, оторванностью от реальности. Их психическая деятельность в целом лишена единства и последовательности, эмоциональные проявления и поведение причудливы и парадоксальны, отсутствуют синтонность - эмоциональная связь с окружающим. Им свойственна так называемая психэстетическая пропорция, т. е. повышенная чувствительность к одним сторонам жизни и значительная холодность - нечувствительность - к другим, сопровождаемая отчужденностью от людей. Они склонны к символике и сложным "теоретическим" построениям. Воля развита односторонне, эмоциональные разряды бывают неожиданны и неадекватны.

Неустойчивый (безвольный) тип характеризуется повышенной подчиняемостью внешним влияниям - особенно дурным. Эти люди слабовольны, податливы, внушаемы. Их жизнь определяется случайными сиюминутными обстоятельствами, приспособленность к труду и чувство ответственности низкие, они нередко спиваются, употребляют наркотики, ведут паразитическое существование. Представители неустойчивого постоянно нуждаются в контроле и коррекции поведения.

Психастенический тип - помимо черт, свойственных астеническому типу, ему в сильной степени присущи мучительная неуверенность в себе, нерешительность, чувство своей неполноценности, склонность к постоянным колебаниям и сомнениям, малая активность и плохая приспособленность к жизни. В восприятии окружающего у них отсутствует яркость и живость. Чувство реальности и впечатления тусклые, выраженна склонность к болезненному мудрствованию, самоанализу и далеким от реальности интеллектуальным построениям.

Заключая краткое описание психопатий, добавим, что под влиянием взаимодействия конституциональных (врожденных) и разнообразных внешних факторов (кризисные периоды жизни, психические травмы, тяжелые заболевания) психопатические особенности могут временно (более или менее длительно) усиливаться, что проявляется в так называемых динамических сдвигах - декомпенсациях, фазах, реакциях и длительных патологических развитиях.

R.D. Hare (1995) связывает прогресс в познании такого сложного явления, как психопатии, с сочетанием психопатологических исследований с другими - смежными - научными методологиями, в частности с когнитивной неврологией (cognitive neuroscience). Аналогичное мнение высказывают В.К. Смирнов (1983) и В.В. Нечипоренко (1989), полагая, что всестороннее исследование психопатий с учетом клиники, динамаики, структуры и систематики возможна только на основе подхода, сочетающего в себе онтогенетический, клинический, динамический, катамнестический, этологический и другие принципы изучения.

Исследование сферы личности, критериев личностной нормы и патологии обогатило понятийно-категориальный аппарат психиатрии достижениями смежных дисциплин, привело к созданию различных классификаций личностных девиаций, вариантов их статики и динамики, уяснению их связей с другими формами психической патологии и, наконец, к находящемуся в настоящее время в стадии становления вненозологическому личностному подходу в психопатологии с его главенствующим представлением о личности как "высшей инстанции, организующей и направляющей психическую деятельность субъекта" (В.А. Тихоненко, 1991).

Согласно П.Б. Ганнушкину (1933), психопатическую личность следует изучать во всех ее взаимосвязях с окружающей средой, во всех ее ответных реакциях и противоречиях ее психики. Дальнейшее свое развитие эти идеи получили в работах О.В. Кербикова (1960, 1962), обогатившего наши представления о патохарактерологии понятиями "ядерной" (врожденной) и "краевой" (приобретенной) психопатии, а также понятием "психопатического цикла". Последнее обобщение отражает свойство психопатической личности (независимое от формы психопатии и ее динамики) создавать конфликтную ситуацию. Чаще всего этому способствуют немотивированные расстройства настроения, импульсивность, агрессивность, пренебрежение морально-этическими ценностями и т. п.; сама же конфликтная ситуация в последующем становится объектом патологического (психопатического) реагирования. Усиление свойственных личности патохарактерологических черт в свою очередь отражается на развитии конфликта и способствует приобретению последним в той или иной степени патологического характера, что нередко выливается в противоправные и в том числе агрессивные действия.

Наиболее существенное и прогрессивное отличие динамического подхода (П.Б.Ганнушкин, 1933; О.Е.Фрейеров, 1961; О.В.Кербиков, 1962; Н.И. Фелинская, 1963; А.Е.Личко, 1977; Б.В.Шостакович, 1963, 1971; Б.В. Шостакович, В.Ф. Матвеев, 1988; Ю.В. Попов, 1987) от биологического детерминизма в плане антисоциального поведения психопатов, является рассмотрение последнего с точки зрения вероятностной предрасположенности. Эта предрасположенность, являясь переменной величиной, отражает известную повышенную чувствительность психопатических личностей к различным экзогенным и эндогенным воздействиям, приводящим к изменениям как в клинической картине психопатий, так и в поведенческой сфере, что и составляет в общем смысле динамику психопатии.

В детальное изучение динамики психопатий, проясняющей многие стороны делинквентного поведения при личностной патологии, большой вклад внесли судебные психиатры, в частности Н.И. Фелинская (1963-1971) и О.Е. Фрейеров (1971). В их работах выделены временные и обратимые колебания состояния - психопатические фазы, реакции и декомпенсации - и более неблагоприятные формы патологического и психогенного развития личности. Все указанные динамические феномены могут сопровождаться тенденцией к агрессивным и аутоагрессивным действиям. Значение психопатических реакций в реализации противоправного поведения и агрессивных поступков у психопатов было отражено в работах Е.К. Краснушкина (1929, 1930, 1940), которым также рассмотрены особенности преступлений в зависимости от типа психопатии, и В.А. Внукова (1934). Е.К. Краснушкин настаивал на факте понижения "порога криминального раздражения" и "предиспонирующем факторе преступления" у психопатов, факторе, заложенном в самой личности, составляющем "ее свойство, ей присущую специфическую криминальную готовность".

Эти воззрения и в последующем подверглись критике в отечественной психиатрии как "прямые корреляции" между психопатией и преступлением, хотя конкретно Е.К. Краснушкин о прямых корреляциях в данном случае не говорил. Порог раздражения и предиспозиция - факторы, зависящие от многих других экзо- и эндогенных воздействий, особенностей психического состояния и глубины психопатологических расстройств, т. е. вероятностные и динамические по своей природе. В.А. Внуков писал о психопатических "стенических реакциях", способствующих совершению насильственных преступлений, если они приобретают антисоциальное выражение.

Структурно-динамически и в зависимости от глубины психических нарушений изменение форм реагирования отражается на различных уровнях мотивации общественно опасных действий у психопатов: "бытовой", "психопатической", "психопатологической", как это показано в работах Н.И. Фелинской, Э.С. Наталевич, В.Е. Пелипаса (1978). В судебно-психиатрической работе А.Г. Наку, М.Г. Ревенко, Н.А.Опря (1976) социально опасное поведение психопатических личностей рассматривается со ставших классическими позиций, согласно которым реакции психопатических личностей подразделяются на неспецифические психогенные и невротические, а также специфические типологические. Общим для всех типов реакций здесь является наличие кратковременного (реже пролонгированного) сдвига, выражающегося в усилении основных (реже факультативных) психопатических особенностей и становящегося в процессе формирования психопатии однотипным способом реагирования. Под психопатической декомпенсацией эти авторы понимают срыв компенсаторных возможностей, что клинически проявляется в "своеобразном обнажении патологических особенностей". Патологическое развитие личности отмечается в связи с влиянием частой и пролонгированной психогенной травматизации, когда происходит постепенное усиление старых и приобретение новых свойств и структур психопатической личности.

Согласно представлениям, принятым в зарубежной психиатрии (которые концептуально и методологически значительно отличаются от отечественных, и поэтому будут рассмотрены в данном обзоре несколько более подробно, чем может быть определено тематикой работы, но, тем не менее, преследуя основную цель - показать многогранность и фундаментальность проблемы агрессии при личностной патологии) о расстройстве личности следует говорить в том случае, когда те или иные личностные черты (personality traits) складываются в устойчивый во времени клинический синдром, обусловливающий страдание или неспособность личности к каким-либо определенным проявлениям (B. Pfohl, W. Coryell, M. Zimmermann, D. Stangl, 1986).

Под личностью в собственном смысле (G.O. Gabbard,1997) подразумевается сложная совокупность биологически обусловленного темперамента, интериоризированная сумма опыта, включая представления о себе и других людях, внутренние конфликты между желаниями и препятствиями к их осуществлению, разнообразных травм и устремлений. Расстройства сферы личности обусловливают суициды, насилие и агрессию, аутодеструктивное поведение, высокое потребление медицинских ресурсов, частые разводы, неудавшиеся судьбы, болезненную изоляцию личности.

Вопрос о том, что использовать в этой области в качестве диагностических категориев - типы, прототипы, или осевые измерения, до последних лет остается предметом дискуссий (W.J. Livesley, 1991). В базисных практических руководствах по психиатрической личностные расстройства рассматриваются как дискретные категории. При этом подразумевается, что определенные личностные черты имеют склонность скорее к определенным комбинациям друг с другом, чем к независимой (ортогональной) межиндивидуальной вариабельности. Специфические критерии диагностики разработаны для 11 типов личностных расстройств, включая так называемые "атипичные или смешанные".

Технология диагноза в зарубежной психиатрии, так же как и типология личностных расстройств, отличается от принятых в отечественной психиатрии. Как указано в работе M. Baron, L. Asnis, R. Gruen (1981) надежность диагностики существенно повышается при использовании структурированного клинического интервью для личностных расстройств, учитывающего в количественном смысле дискретные диагностические критерии в пользу того или иного типа расстройства личности. Статистический критерий k (каппа), характеризующий достоверность отнесения того или иного конкретного диагностического случая к определенной категории и стремящийся к 1.0 при максимальной точности диагностики, чаще всего бывает равен 0.56. Наибольшие трудности встречаются при разграничении шизотипального, пограничного и избегающего расстройства личности (J.G.Gunderson, L.J. Siever, E. Spaulding, 1983).

Весьма примечательно, что при всей взвешенности и конкретности понятия расстройства личности, в зарубежной научной литературе есть обширный круг работ, посвященный проблеме сосуществования (coexisting) личностных расстройств с другими психическими расстройствами. Здесь под сосуществованием понимается нахождение у одного и того же пациента диагностических критериев разных классов; наиболее частым признано сочетание с невротическими, депрессивными и тревожными нарушениями (P.Tyrer et al.1979; P. Tyrer, P. Casey, J.Gall, 1983а; H.G. Pope, J. Jonas, J. Hudson, B. Cohen, J. Gunderson 1983; M. Roth, C. Gurney, R. Garside, T. Kerr,1972; L.G. Murray, I.M. Blackburn, 1974; L.M. Degotatis et al., 1982).

Современная зарубежная психиатрическая литература отличается наличием целых спектров точек зрения на происхождение расстройств личности - от сугубо биологических до сугубо социальных (E.L. Auchincloss, M. Michels, 1981). Наиболее общепринятая точка зрения на биопсихосоциальные факторы развития личностных девиаций высказывается в работах J.M. Pollak,1979, A. Lazare (1979), а также E.S. Paykel, B.A. Prusoff (1983), в которых, что называется, многое сведено воедино. Смысловые корни дифференциации личностных расстройств в DSM-III и DSM-III-R, согласно цитируемым авторам, в общем и целом соотносятся с классической психоаналитической трихотомией характеров (оральный, анальный и фаллический). Фиксация на оральной фазе развития либидо обусловливает повышенную требовательность к окружающим и зависимое поведение, что в определенной степени соответствует зависимому и пассивно-агрессивному расстройствам личности. Фиксация на анальной стадии приводит к формированию компульсивного расстройства. Фиксация на фаллической стадии имеет такие же связи с гистрионным (истерическим) расстройством. Отметим здесь, что данная характерологическая трихотомия в определенном смысле соотносится с классификацией форм агрессивного поведения Г. Аммона (дефицитарной, конструктивной и деструктивной) , о чем подробнее будет сказано в соответствующей главе.

Другая, не менее многочисленная группа работ, посвящена генетическим аспектам личностных расстройств. Используемые клинико-генеалогический и близнецовый методы (J.C. Lochlin,1982; R.B. Cattel, D.S. Vaughan, J.M. Schuerger, D.C. Rao, 1982; K.S. Kendler, A.M. Gruenberg, 1982;S. Torgersen, C. Psychol,1980) показывают существенную взаимосвязь расстройств личности у кровных родственников прямо пропорционально степени родства, а также связи между чертами личности и такими факторами как групповая принадлежность крови и им подобными. Поведенческие паттерны рассматриваются в этих работах также с психоаналитических (характерологическая трихотомия) позиций. Корреляционные связи особенно значительны для монозиготных близнецов с одной стороны и для оральных проявлений (oral traits) - c другой.

Среди клинико-генеалогических исследований наиболее многочисленны работы, исследующие расстройства личности у пациентов, родственники которых обнаруживали признаки тех или иных психических заболеваний. Среди них можно выделить посвященные пограничному расстройству личности и его связям с шизофренией и маниакально-депрессивным психозом, алкоголизмом и наркоманиями (A.V. Loranger, J.M. Oldham, L.M. Roussakoff, V. Susman, 1982; H.G. Pope, J. Jonas, J. Hudson, B. Cohen., J. Gunderson.,1983; P.H. Soloff, J.W. Millward, 1983; H.S. Akiskal et al., 1981; P.A. Andrulenis et al., 1981; М.H. Stone, 1979).

Нейрохимические исследования при личностных аномалиях не входят непосредственно в сферу нашей работы, но поскольку они, как это видно из литературных данных, выявляют определенные корреляции с поведенческими и психопатологическими феноменами, в том числе агрессией и насилием, мы кратко здесь приведем основные направления. Нарушения нейротрансмиттерного обмена многие зарубежные авторы относят к этиопатогенетическим факторам самых разных нервно-психических заболеваний. В интересующей нас сфере M. Baron, M. Levitt, R. Perlman (1980) изучали активность моноаминоксидазы (МАО) тромбоцитов у добровольцев, вообще не имевших какого-либо психиатрического диагноза (так называемых nonpatients). Лица, обнаружившие отклонения этого показателя от нормы, были в последующем обследованы при помощи уже упоминавшегося структурированного интервью. В результате работы была установлена связь пониженной активности МАО (на два стандартных отклонения ниже среднестатистической нормы) тромбоцитов и шизотипального расстройства. Обобщая свои данные с работами других авторов, неоднократно на протяжении 70 - 80-х годов отмечавших достоверные изменения (в сторону понижения) этого биохимического параметра у больных шизофренией, цитируемые авторы отмечают возможную этиопатогенетическую связь шизофрении и шизотипального расстройства личности.

Исследования биологических механизмов при личностных аномалиях простираются и в область агрессиологии. E.F. Coccaro, R.J. Kavoussi., Y.I. Sheline, J.D. Lish et-al (1996) исследовали обмен серотонина на тромбоцитарной модели у испытуемых с различными расстройствами личности, установленных по критериям DSM-III-R, склонных к импульсивному агрессивному поведению, и выявили изменение числа связывающих серотонин сайтов (5-HT uptake sites), которое коррелировало со степенью выраженности агрессивности и агрессивных тенденций. Цитируемые авторы приводят данные о снижении агрессивности при применении антагонистов серотонина, полученные на животных моделях. C.E. Lewis (1991), обобщая в обзорной работе данные многих авторов за 1970 - 80-е годы, показывает наличие связи стойкого антисоциального поведения с выраженными нарушениями серотонинэргических механизмов центральной нервной системы.

J.M. Tonkonogy (1991) исследовал посредством компьютерной томографии и ЯМР группу больных с признаками органического поражения головного мозга, среди которых были лица, "склонные к насилию". Результаты достоверно свидетельствовали об избирательном поражении передне-нижнего фрагмента височной доли и миндалевидного ядра у этой части обследованных сравнительно с контрольными, что интерпретируется автором как возможный нейроанатомический субстрат насилия. M.T. Wong, J. Lumsden, G.W. Fenton, P.B. Fenwick (1994) приводят аналогичные нейроанатомические и электрофизиологические данные результатов обследования (ЭЭГ и КТ) 372 пациентов (независимо от диагноза) психиатрического госпиталя строгого наблюдения (maximum security mental hospital), совершивших агрессивно-насильственные общественно опасные действия. Разделив пациентов на три группы сообразно степени совершенного насилия (все группы имели одинаковые средний возраст, распределение диагнозов, показатели теста Векслера и т.д.), авторы выявили коррелирующие с агрессией по степени выраженности органические изменения в височных долях головного мозга и изменения биоэлектрической активности (медленные и острые волны) аналогичной локализации.

Обширный круг работ в зарубежной психиатрической литературе можно найти и относительно социальной, поведенческой стороны личностных расстройств, в рамках которой импульсивность, агрессивность, аморальность, безответственность и антисоциальность часто рассматриваются как неотъемлемые свойства патологической личности, прямо ведущие к преступлениям. Американская психиатрическая ассоциация определяет психопата как личность, поведение которой преимущественно аморальное и антисоциальное, характеризующееся импульсивными, безответственными действиями, направленными на немедленное удовлетворение возникающих нарцистических интересов, без учета возможных последствий этих действий и без последующего чувства тревоги и вины. Французские психиатры считают, что "общий знаменатель" всех психопатических личностей - это антисоциальность и импульсивность. P. Millet (1959) пишет, что преступность является одним из основных симптомов психопатии. В английском акте о психическом здоровье (1959) утверждается, что психопатия - "это стойкое расстройство психики, выявляющееся в ненормальной агрессивности и полной безответственности поведения" (Цит. по Гульдан В.В., 1986). Британский психиатр C.A. Holmes (1991) вообще предлагает признать психопатию "категориальной ошибкой" и исключить это понятие из сферы психиатрии, поскольку, по его мнению, оно подразумевает социально-контрольные функции и тем самым принадлежит этике и праву, не имея отношения к медицинской диагностике и терапии. Довольно иллюстративной для характеристики современного положения дел в зарубежной психиатрии в этом вопросе является также позиция R.D. Hare (1995), из которого мы позволим себе привести обширную цитату.

"For these individuals - psychopaths - social rules have no constraining force, and the idea of a common good is merely a puzzling and inconvenient abstraction...Psychopaths use charm, manipulation, intimidation, and violence to control others and satisfy their own selfish needs. Lacking in conscience and in feelings for others, they cold-bloodedly take what they want and do as they please, violating social norms and expectations without the slightest guilt or regret. Although their numbers are small - perhaps 1% of the population - psychopaths account for a large proportion of the serious crime, violence, and social distress in every society. Psychopathic depredations affect people in all races, cultures, and ethnic groups, and at all levels of income and social status. As many as 15% or 20% of prisoners are psychopaths; the disorder is common among drug dealers, spouse and child abusers, swindlers and con men, high-pressure salesmen and stock promoters, gang members, mercenaries, corrupt politicians, unethical lawyers and doctors, terrorists, cult leaders, and black marketeers. In societies undergoing a chaotic breakdown (today, for example, in Rwanda, the former Yugoslavia, and the Soviet Union), psychopaths often emerge as "patriots" and "saviors." Wrapped in the flag, they enrich themselves by callously exploiting cultural or racial tensions and grievances... They know how much it hurts only in an abstract intellectual sense; they are apparently unable to construct an "emotional facsimile" of others.".

["Для них - психопатов - социальные правила не являются сдерживающими моментами, а идеи всеобщего добра приводят их в недоумение и кажутся пустой абстракцией... Для того, чтобы заставить окружающих следовать своим собственным эгоистическим потребностям, психопаты используют злоупотребление доверием, интриги, запугивание, принуждение и насилие. Не способные к пониманию других людей, сочувствию и состраданию, они хладнокровно попирают общепринятые нормы и представления, склонны делать все, что им заблагорассудится без тени сожаления или вины. Несмотря на то, что они составляют около 1 % от общей популяции, на долю психопатов приходится значительная часть тяжких насильственных преступлений, порождающих социальную нестабильность в любом обществе. Эти явления не имеют расовых, этнических и культуральных границ, встречаются среди людей, независимо от уровня их доходов и социального статуса. 15 или даже 20 % заключенных преступников - психопаты. Носителями этого расстройства обычно являются торговцы наркотиками, разного рода мошенники и другие корыстолюбивые и нечистые на руку предприниматели, вымогатели, домашние тираны, члены преступных групп, военные-наемники, коррумпированные политики, бесчестные юристы и врачи, лидеры религиозных сект, террористы, дельцы теневой экономики. В странах, претерпевающих хаотические процессы социально-экономического кризиса (каковы сегодня, например, Руанда, бывшие Югославия и Советский Союз), психопаты часто появляются на политической сцене, называя себя "патриотами" и "спасителями отечества". Принимая такое обличье, они бессовестно и корыстно эксплуатируют обостренные в кризисных ситуациях национально-культурные потребности и надежды своих сограждан ... Психопаты знают, сколько страданий они приносят. Однако для них это отвлеченное, чисто интеллектуальное знание, поскольку они не способны создавать "эмоциональное факсимиле" других людей". (Перевод наш. - И.Г.)].

Здесь также можно видеть существенное отличие от взглядов, принятых в современной отечественной социальной и судебной психиатрии, где представления о прямых взаимосвязях между психопатией и делинквентным поведением изжиты довольно давно, и акцент делается не на морально-этических категориях, а на клинико-психопатологическом понимании сути явления. Личностные девиации у нас рассматриваются с позиций соотношения биологического и социального факторов, а само психическое состояние в статическом аспекте (степень выраженности личностных изменений) и в динамическом (реакции, динамические сдвиги) - как условие совершения общественно опасных действий (Г.В. Морозов, 1969). Психопатия обусловливает неспособность личности усвоить определенное поведение, соответствующее социальной норме, а данная неспособность может (отнюдь не всегда) привести к появлению антисоциальных установок, которые в свою очередь могут реализоваться в форме преступного поведения (Е.А. Попов, 1961).

Примечателен тот факт, что зарубежные клинические и биологические исследования в интересующей нас области имеют в целом статический и недостаточно систематический характер, в отличие от аналогичных отечественных. В работе Т.Б. Дмитриевой общепсихиатрическая, судебно-психиатрическая и клинико-биологическая стороны проблемы психопатий рассмотрены в рамках единой обобщающей теоретической концепции, дихотомически разделяющей все клинические типы психопатий на гипо- и гиперстенические с их характерными особенностями процессов адаптации (приспособления через изменение структуры и функции биосистемы) и компенсации (процессов, направленных на сохранение структуры и функции биосистемы, сохранение гомеостаза), определяющих специфику и своеобразие их динамических картин и описывающей лежащие в их основе нейромедиаторные механизмы: гипертрофия стресс-реализующих и недостаточность стресс-лимитирующих систем при гиперстеническом радикале и обратная этому картина - при радикале гипостеническом.

На основании системного анализа разносторонних данных Т.Б. Дмитриевой сформулирована новая классификация динамических феноменов при психопатиях: стабильное состояние и динамический сдвиг. Под стабильным состоянием понимается клинически и типологически очерченное состояние, являющееся выражением диалектического единства статики и динамики психопатии, в основе которого лежит онтогенетически выработанный в ответ на первичное (в том числе генетическое) повреждение зачатка головного мозга и последующие средовые влияния, динамический баланс между процессами адаптации и компенсации, обеспечивающий функционирование организма в наименее затратном режиме, или в пределах нормы адаптации. Под нормой адаптации имеется в виду определяемый совокупностью наследственных и приобретенных факторов предел изменений условий среды, при котором не разрушаются функциональные связи организма и обеспечивается его существование. Динамический сдвиг психопатии представляет собой возникающее под влиянием внешних и внутренних факторов состояние, в основе которого лежит развивающееся поэтапно нарушение онтогенетически выработанного динамического баланса между механизмами адаптации и компенсации с выходом за пределы нормы адаптации организма.

На первом этапе нарушение баланса заключается в преобладании адаптационных процессов и функционировании организма в неблагоприятном для него стрессовом, затратном режиме, на втором этапе - в ослаблении адаптивных и преобладании компенсаторных процессов, направленных на поддержание гомеостаза и сохранение организма как биосистемы в целом. На высоте первого этапа имеет место переход через индивидуальный адаптационный барьер или при исчерпании адаптационного потенциала - патологическая адаптация. Прорыв индивидуального адаптационного барьера превращает механизмы, направленные в норме на адаптацию, в основу патологических явлений. На высоте второго этапа (переход через компенсаторный барьер) происходит формирование патологической компенсации, при которой аналогично предыдущему феномену механизмы, направленные в норме на сохранение структуры и функции, также превращаются в основу патологических явлений. В данной перспективе такие понятия клиники психопатий, как реакция, декомпенсация и другие, предстают как частные выражения динамического сдвига, понятия более высокого по своей смысловой иерархии.

Новая классификация динамических сдвигов (патохарактеро-логический, невротический, реактивно-психотический) произведена Т.Б. Дмитриевой на основе того, что в ответ на любой раздражитель организм реагирует вначале включением адаптационных механизмов, а затем компенсаторных. Сообразно этому, как вариант динамического сдвига, так и соответствующая ему глубина психических расстройств определяются динамикой и взаимоотношением этих универсальных биологических механизмов - адаптации и компенсации. Биологической основой сдвига является либо гиперадаптация (патологическая адаптация), либо гиперкомпенсация (патологическая компенсация).

Так, под непсихотическим вариантом патохарактерологического варианта динамического сдвига понимается состояние, характеризующееся усугублением основных облигатных (реже факультативных) сторон патологического характера с возникновением значительной эмоциональной напряженности, тревожности, накопления отрицательных переживаний, учащением эмоциональных реакций в пределах ресурсов личности, имеющих в своей основе дисбаланс механизмов адаптации-компенсации за счет гипертрофии (гиперреактивности) адаптационных механизмов, либо за счет дефекта (гипореактивности) компенсаторных механизмов. Психотический вариант этой разновидности динамического сдвига отличается от непсихотического крайним выражением патологической адаптации, выражающейся в значительном заострении психопатических особенностей, частых патохарактерологических реациях (однозначных и неоднозначных типу психопатии), бурных эмоциональных проявлениях с агрессивными и аутоагрессивными действиями. Отметим, что собственно психопатическая - т. е. связанная со структурой и динамикой психопатии - агрессия появляется здесь при переходе адаптационного барьера организма, отрывочных кататимных идеях отношения и элементах измененного сознания на высоте реакций, резком усилении тревоги и нарушением критических способностей. Здесь подчеркивается, что несмотря на психотический уровень поражения, ведущим в клинической картине является психопатический синдром. Невротический вариант динамического сдвига возникает обычно после непсихотической разновидности патохарактерологического, сопровождается разнообразными невротическими симптомокомплексами, отражающими гипертрофию компенсаторных процессов или недостаточность адаптационных. Реактивно-психотический вариант, как правило, следует за психотическим патохарактерологическим, подчиняется закономерностям психогенного синдромокинеза и достигает психотического уровня, основываясь на механизмах патологической компенсации или поломки адаптивных процессов.

Изложенные представления о механизмах, лежащих в основе тех или иных форм реагирования при личностных девиациях, могут быть крайне результативными в таком частном, но немаловажном для судебной психиатрии вопросе, как психопатическая агрессия, что мы постараемся показать в ходе дальнейшего изложения, которое необходимо предварить кратким экскурсом в сферу агрессиологических идей.

В литературе XX века отчетливо выделяются две основные концепции агрессии и агрессивности. В первую очередь, это биологические воззрения (К. Лоренц, 1994), согласно которым агрессия обусловлена и оправдана самой природой жизни, является нормальной реакцией на определенные вредоносные раздражители, в конечном итоге она способствует сохранению вида. Однако, по мнению К. Лоренца, "разумная, но нелогичная человеческая натура" способна на поразительные противоречия, что обусловлено своего рода дисгармонией между закономерностями социального поведения, основанного на разуме и культурной традиции, и закономерностями, которые присущи "любому филогенетически возникшему поведению". Дисгармония между этими фундаментальными основами поведения приводит к тому, что агрессия в человеческом обществе склонна принимать "гротескные и бессмысленные формы" и, теряя свой первоначальный видосохраняющий смысл, может превращаться в угрозу выживанию. Вторым из упомянутых основных направлений понимания агрессии и агрессивности является совокупность психоаналитических и близких к ним бихевиористских воззрений -близких в том смысле, что лежащий в основе последних прагматический принцип максимального преимущества практически тождествен известному "принципу удовольствия" Фрейда - с их представлениями об инстинкте смерти и фрустрации, основных образующих агрессивное поведение факторах, свойства которых в разной степени присущи человеческим индивидуумам.

Особого внимания заслуживают взгляды Э. Фромма, который принципиально не соглашаясь с инстинктивизмом, свойственным как представителям биологического направления, так и последователям психоанализа и бихевиоризма, критиковал К. Лоренца за неправомерное с его точки зрения распространение на человеческое поведение интерпретаций закономерностей поведения животных и последующих за этим утверждений о "врожденности" и "природной обусловленности" разрушительных тенденций и насилия в человеческом обществе. Э. Фромм выделяет у человека два совершенно разных и резко контрастирующих между собой вида агрессии.

Первый вид - это общая с животными оборонительная, "доброкачественная" агрессия, способствующая выживанию в широком смысле. "Она имеет биологические формы проявления и затухает, как только исчезает опасность". Второй вид - характерная только для человека, не имеющая филогенетической программы и цели, лишенная биологического смысла деструктивность и жестокость - "злокачественная" агрессия, которая представляет настоящую угрозу и опасность выживанию человеческого рода.

Для понимания генезиса этих двух явлений Э. Фромм настаивает на необходимости постановки вопроса об основательной дифференциации категорий инстинкта и характера. Первое коренится в физиологических потребностях и представляет собой естественную область "органических влечений"; второе - специфически человеческие страсти, "характерологические" страсти, соответствующие экзистенциальным потребностям и их взаимодействию с различными социальными условиями, что в определенных случаях образует "различные формы и личностные типы злокачественной агрессии", которая является одним из способов реагирования человека на свои беспомощность, страх, заброшенность и одиночество, ненормальные условия жизни, препятствующие достижению безопасности и покоя. Рассуждая о взаимоотношениях характера и агрессии, Э. Фромм пришел к определению, что в зрелом возрасте характер становится "относительно стабильной системой всех неинстинктивных стремлений, через которые человек соотносится с природным и человеческим миром". Сфера личности и ее аномалии обусловливают, согласно Э. Фромму, доброкачественность или деструктивность проявлений агрессии.

Американский исследователь A. Coudroglou (1996), придерживается мнения, что агрессия в поведении человека имеет адаптивный смысл, однако современное общество, пронизанное патологическими связями и учреждениями, приводит к моральной и эмоциональной двойственности его членов, что порождает социальную мутацию -насилие.

Здесь также будет к месту привести некоторые соображения о насилии "по вертикали", т. е. давлении на личность различных структур и институтов общества, которое более выражено в тоталитарных государствах, и насилии "по горизонтали" - межличностного (в том числе и внутрисемейного) насилия, преобладающего в государствах демократического типа.

Если первое имеет по преимуществу социальную природу, то происхождение второго коренится главным образом во внутриличностных факторах. Подобную точку зрения высказывают американские исследователи-психиатры R. L. McNeely, G. Robinson-Simpson (1987), R.J. Gelles (1996) согласно которым насилие в семье слабо зависит от этнической и расовой принадлежности, пола, социального статуса и материального благополучия обследованных, т. е. имеют внутреннюю, субъективную мотавацию.

Мотивация, вообще говоря, отражает потребности, поведенческие установки, средовые воздействия, весь опыт личности, а также влияние психических нарушений. Причем за внешне сходными правонарушениями психопатов и здоровых людей могут лежать совершенно разные механизмы мотивообразования, что позволяет говорить об особенной "психопатической" мотивации. Само формирование мотива у психопатической личности "подчиняется, по-видимому, общим закономерностям мотивации поведения человека и происходит в результате актуализации потребностей субъекта, ставящего перед собой определенные цели, в процессе деятельности, отражающей все стороны личности, а в случае психопатии - и все ее патологические изъяны" (Т.П. Печерникова, Б.В. Шостакович, В.В. Гульдан, 1978; В.В. Гульдан, 1986; Ю.М. Антонян, В.В.Гульдан, 1991).

Надо сказать, что психические нарушения (личностные в том числе), накладывают свой характерный отпечаток на все другие мотивообразующие факторы. Характер и степень выраженности любого потенциально криминогенного фактора среды на конкретную личность зависит не только от его непосредственного содержания, но и от личностной и социальной сути субъекта и накопленной им суммы про- и антисоциальных влияний. Любой такой фактор специфически преломляется через конкретное личностное содержание. В.В. Гульдан, рассуждая с патопсихологических позиций и ссылаясь на опыт школы Б.В. Зейгарник, утверждает, что в основе психопатий лежат нарушения структуры мотивов и их иерархии, выражающиеся в нарушениях опосредования и опредмечивания потребностей.

К нарушениям опосредования потребностей у психопатических личностей (по В.В. Гульдану)относятся аффектогенные мотивы, ведущие к преступлениям, совершаемым под влиянием эмоционального возбуждения, связанные с особенностями эмоционального реагирования психопатов и их склонностью к агрессивным и жестоким действиям вследствии повышенной эмоциональной возбудимости и ригидности аффекта. Актуализация этих мотивов происходит в условиях аффектогенных ситуаций, которые подразделяются на три типа, соответственно трем уровням регуляции психической деятельности. Это ситуации, предъявляющие повышенные требования к возможностям нервной организации; ситуации, ущемляющие основную личностную позицию психопата, его эгоцентрические и эгоистические притязания, разрушающие его самооценку; ситуации, предъявляющие повышенные требования к сознательной регуляции поведения.

К этой же группе нарушений относятся ситуационно-импульсивные мотивы, которые ведут к непосредственному удовлетворению актуальной потребности с помощью "ближайшего" объекта без учета существующих социальных норм, прошлого опыта, внешней обстановки, возможных последствий своих действий. Ситуация здесь не является сама по себе пусковым механизмом и причиной поведения, но лишь включает в себя объект, актуализирующий те или иные значимые потребности. У психопатических личностей алкогольное опьянение является фактором, провоцирующим противоправные действия по ситуационно-импульсивным мотивам, поскольку оно усугубляет нарушение способностей прогнозирования и социального контроля. Действия, вызываемые этими мотивами, отличаются отсутствием предварительного планирования.

Третий представитель этой группы - анэтические мотивы, отражающие нарушения самого высшего уровня регуляции поведения: морально-этические и правовые нормы.

В группе мотивов, связанных с нарушением опредмечивания потребностей, различают мотивы-"суррогаты", связанные с реализацией потребностей в объектах, биологически неадекватных и запрещаемых существующими социальными нормами. Эти мотивы детерминируют обычно кражи, поджоги, бродяжничество, но главным образом, сексуальные преступления.

Здесь же рассматриваются мотивы психопатической самоактуализации, ведущие к действиям, при которых побудительную силу приобретает та или иная черта личности и стремление к ее реализации. Эти черты, разные при разных типах психопатии, являются основой "стереотипных и ригидных "сценариев личности", осуществляемых в значительной мере независимо от оценки внешних обстоятельств и реальных потребностей субъекта.

Суггестивные мотивы основаны главным образом на внушаемости субъекта и имеют значение в совершении групповых противоправных действий у "ведомых" личностей.

Криминогенными, согласно этому автору, являются не сами психопатические личности, а характерные особенности формирования мотивов и способы их реализации. Это находит свое отражение и в агрессивном поведении психопатов, т. е. в реакции личности на фрустрацию потребностей и конфликт, выражающейся в субъективной тенденции к враждебному поведению, направленному к частичному или полному подавлению другого человека или других людей, их ограничению, управлению ими, на причинение им ущерба или страданий, с той оговоркой, что причинение ущерба, страданий и мучений не является самоцелью, поскольку последнее является признаком не агрессивности, а жестокости и садистических тенденций, категории близкой, но несколько иной по содержанию.

Последние десятилетия агрессия является предметом психиатрических исследований. В основном сходясь во мнении о том, что агрессия вытекает из определенных личностных особенностей, субъективно обусловлена и может принимать как целесообразные, так и правонарушающие формы проявления, современные исследователи-психиатры рассматривают агрессию, как одну из основных биологических функций, определяющих способность индивида к целеустремленным действиям в межиндивидуальной сфере (Б.Г. Бутома,1992; В.Н. Двойнин, 1991; А.Г. Земская, А.С. Иова, К.М. Сокарэ, В.К. Иваненко, 1983; А.П. Корнилов, 1994; О.П. Плотникова, 1994; А.Н. Стаценко, 1988; М.В. Усюкина, С.В. Кожемякин, 1990).

Чешский исследователь V. Student (1983, 1984) рассматривает агрессию как "самостоятельный инстинкт" . Особенно интересным является вводимое этим автором понятие "психопатической агрессии", варьирующей от типа личности. Правда, используемая им классификация патохарактерологических типов производит довольно эклектичное и громоздкое впечатление (напр. "врожденный сексуальный агрессор" и т. п.) из-за явного смешения клинико-психиатрических, социальных, психоаналитических понятий и формулировок.

В современной западной психиатрии агрессия разделяется на инструментальную (соответствующее привычному стереотипу поведения средство достижения желаемого) и реактивную (ответ на провокацию). D. G. Cornell et al. (1996). Сравнивая пациентов с расстройствами личности, разделенных по этим агрессиологическим критериям, находят у "инструментальных" агрессоров высокодостоверные отличия по более выраженным личностным изменениям и криминальности поведения независимо от возраста, этнической и расовой принадлежности и числа совершенных в прошлом правонарушений.

В особенности следует отметить феномен антисоциальной личности, аномалию, наиболее тесно связанную с агрессивным поведением и характеризующуюся (R. Cadoret, 1983, 1985, 1991) стойкими нарушениями интерперсональных и социальных связей, агрессивностью деструктивного и аутодеструктивного характера, криминальной активностью и пренебрежением социальной ответственностью. Склонность к насилию, по большей части в отношении близких, автор описывает здесь как практически облигатную черту. Наиболее общей чертой социопата во взрослой жизни является противоправное поведение. Они, по преимуществу, импульсивны и безрассудны, т. е. не имеют четких планов на ближайшее и отдаленное будущее. В местах лишения свободы это наиболее частый психиатрический диагноз. Исследование семей осужденных за тяжкие преступления установило, что дети родителей с антисоциальным поведением со значительно большей сравнительно с общей популяцией частотой обнаруживают признаки антисоциальной личности даже при воспитании в отсутствие родителей и при разлучении с рождения. Автор приводит суждения ряда исследователей о неясности распространенности этого состояния в общей популяции: по разным источникам от 0.1 до 10 процентов.

D.M. Svrakic, K. McCallum (1991) возражают против выделения антисоциальной личности в отдельную категорию, убедительно обосновывая свою позицию клиническими наблюдениями, показывающими, что асоциальное поведение может быть компонентом самых разных личностных расстройств. С точки зрения наших наблюдений в рамках данного исследования, перечисленные патопсихологические критерии антисоциальной личности также встречаются при разных типах психопатий.

Немецкий психиатр Г. Аммон (1990) разработал представление о трех формах реализации агрессии, которые в рамках его концепции тесно связаны с различными личностными чертами и внутриличностными факторами.

Конструктивная форма реализации агрессии подразумевает социальную приемлемость проявления агрессии, способность индивида противостоять вредным для него воздействиям.

При деструктивной форме имеет место прямое, связанное с нарушением морально-этических норм ее проявление, разрушение и деформация отношений с окружающими. Здесь присутствуют делинквентные и криминальные компоненты поведения. Существенную роль играют различные личностные расстройства (социопатические, садистические и др.).

Дефицитарная форма проявления агрессии характеризуется низким уровнем социальной активности, недостаточным развитием поведенческих навыков, способствующих реализации агрессивных побуждений, она также сопровождается формированием астенических, психастенических и депрессивных состояний, обсессивно-компульсивных расстройств, аутоагрессивных феноменов. Приведенное выше хорошо связуется с теоретическими построениями Э. Фромма, который отмечал, что под словом "агрессия" обычно подразумеваются как целесообразные, так и "вредные", разрушительные тенденции, "действия, направленные на разрушение, действия, предназначенные для защиты и действия, осуществляемые с конструктивной целью". Все три формы реализации агрессии понимаются Г. Аммоном в динамическом единстве: каждому человеческому существу присущи элементы всех этих форм, но преобладающей в общей картине поведения является непременно какая-либо одна из них. К слову сказать, представления о единстве самых разных (в том числе и полярных) проявлений агрессивности можно найти у американского исследователя-психиатра R. Plutchik. В своей работе, которая примечательно называется "Outward and inward directed aggressiveness: The interaction between violence and suicidality" (1995), он утверждает, иллюстрируя свои положения на 60-факторной вероятностной модели, что в основе насилия и суицидальных тенденций лежит один и тот же агрессивный импульс.

Применительно к общей и судебной психиатрии представления Г. Аммона отражены в психодиагностической методике ISTA, опыт использования которой в плане исследования и профилактики агрессивного поведения лиц с психическими и поведенческими расстройствами описывают Н.Г. Незнанов и С.Л. Соловьева (1993, 1996).

Концепция Г. Аммона отличается широтой охвата самых разных явлений, терминологической лаконичностью и ясностью, несомненным удобством использования, но с теоретической и методологической точки зрения имеет, на наш взгляд, одну слабую сторону, что выражается в ее линеарности, т. е. использовании в одном ряду понятий разной смысловой иерархии.

В самом деле, если конструктивная форма реализации агрессии соответствует социальным правилам и клинической норме (в том числе, по нашим наблюдениям, и "психопатической норме" - термин Т.Б. Дмитриевой), то две остальных представляют собой аномалии реагирования, которые всегда сопряжены с теми или иными психическими нарушениями. Соотношение этих понятий и категорий с динамической точки зрения, по нашему мнению, следует представить таким образом (схема А).

Насколько позволяет судить анализ литературных данных и наши собственные клинические наблюдения, различные формы проявлений агрессии по разному коррелируют с отдельными разновидностями личностных аномалий. Так, забегая несколько вперед, можно сказать, что дефицитарные формы характерны главным образом для гипостенических психопатов, деструктивные - для гиперстенических; устойчивая компенсация состояния, как правило, сопровождается конструктивным (или близким к нему) поведением.

Психотравмирующие факторы, экзогенные вредности (злоупотребление алкоголем, наркотиками) способствуют деструктивизации проявлений. При рассмотрении этих явлений с точки зрения эволюционно-генетических аналогов, можно сказать, что дефицитарная форма является довольно сложным поведенческим отражением так называемой "реакции замирания", деструктивная таким же образом отражает "реакцию избегания" или "двигательную бурю".

Схема A

Соотношение различных форм агрессивного поведения

Пунктирными линиями отображены динамические аспекты, в затененном виде представлена отсутствующая у Г. Аммона форма поведения (пояснения см. в тексте).

Стойкие во времени деструктивные проявления встречаются у гиперстенических психопатов с антисоциальными тенденциями. Кроме того, заметим здесь, что наличие садистических тенденций в поведении (свидетельствующее о расстройстве влечений и перерождении агрессивности в ее биологически неадекватную форму, эволюционно-генетические аналоги которой отсутствуют) заслуживает выделения еще одной, третьей, патологической формы реализации агрессии. Но эта тема выходит довольно далеко за рамки нашего исследования.

Такая разница в формах и способах реагирования, очевидно, отражает различную биологическую основу (и нейрохимическую конституцию) личностных девиаций с разным стеническим радикалом: гиперреактивности стресс-реализующих систем и гипореактивности стресс-лимитирующих, способствующих реализации агрессивных побуждений и их деструктивизации за пределами адаптационного барьера организма, что, вероятно, является одной из сторон патологической адаптации при гиперстенических психопатиях.

Обратная этому картина наблюдается при психопатиях гипостенических. Повышенная активность стресс-лимитирующих систем и пониженная стресс-реализующих наоборот препятствуют реализации агрессивных побуждений, в чем и состоит смысл "дефицитарности", являющейся, по нашему мнению, одной из сторон патологической компенсации в этой группе личностных девиаций. Это препятствие на пути агрессивных проявлений, наблюдаемое у гипостенических личностей, в условиях разрушения компенсаторного барьера ( при выраженном накоплении отрицательных переживаний и эмоциональном напряжении, проявлениях динамического сдвига) нередко прорывается "по коллатерали", что выражается в "реакциях мимо". Для таких реакций, описанных А.Г. Наку, М.Г. Ревенко, Н.А. Опря (1976), характерна направленность агрессии на лиц, не являющихся прямыми участниками конфликта, или вовсе посторонних.

Стойкие деструктивные тенденции у психопатов с антисоциальным поведением также, по-видимому, отражают их конституциональные особенности; вспомним здесь приведенные выше данные о наследственной природе этого состояния, характерные для них нейроанатомические, нейромедиаторные и электрофизиологические аномалии. Также здесь немаловажно то обстоятельство, что эти так называемые социопаты большую часть своей жизни проводят по ту сторону адаптационного барьера.

Исследование патобиологических сторон агрессивного поведения представляет перспективу наших дальнейших исследований в этой области.

Приведенная выше агрессиологическая картина является основной клинико-социальной концепцией настоящей работы. Она охватывает с единых психолого-психиатрических позиций как нормальные, так и патологические (или сопряженные с патологическими факторами личностной природы) проявления агрессии. Представления о разных формах агрессивного поведения хорошо соотносятся с такими клинико-психиатрическими понятиями как алло- и аутоагрессивность, конверсионное и социопатическое в психической патологии, очевидно занимая по смыслу более высокое иерархическое положение. Преобладающая форма агрессивного поведения является, по-видимому, одним из конституциональных психофизических признаков, имеет глубокий биологический и патобиологический смысл и выступает в качестве обобщенной (включающей как нормальные, так и патологические элементы) характеристики, определяющей конституциональную норму поведенческой реакции.

Нельзя не отметить, что в криминологических работах, посвященных теме внутрисемейного насилия, нечто подобное в плане изучения поведенческих феноменов уже наметилось. Д.А. Шестаков (1980), юрист и криминолог, развивает взгляд на определенную зависимость любых поведенческих проявлений человека от условий его семейной жизни в прошлом и настоящем, полагая, что негативно сложившиеся семейные отношения образуют одну из главных составляющих противоправного поведения. Негативные составляющие в семье способны оказывать десоциализирующее влияние на личность ее члена, однако собственно совершение преступных актов не является неизбежным следствием этого и зависит от стечения ряда обстоятельств.

В своей более поздней работе (1992), посвященной проблематике супружеского убийства, Д.А.Шестаков, конкретизируя понятие криминогенной семейной ситуации, определяет ее как ситуацию семейного конфликта, характеризующуюся наивысшим обострением противоречий между членами семьи. Из такого конфликта непосредственно следует вопрос о прекращении семейных отношений и приемлемых способах их разрыва. Свойства личности, указывает Д.А.Шестаков, способны дать ответ, почему одно лицо в данной ситуации прибегает к расставанию, разводу, другое - к самоубийству, третье - к преступлению. Такая систематика реакций в ходе супружеских конфликтов, в общем по смыслу повторяющая концепцию конструктивного, дефицитарного и деструктивного поведения, выведена автором-юристом, похоже, самостоятельно на основе собственных наблюдений и анализа большого числа уголовных дел, поскольку ссылок на работы Г. Аммона в его книгах нет.

Таким образом, можно сделать вывод о том, что наличие взаимосвязей между сферой личности, ее аномалиями и агрессией является общепризнанным, хотя представления о природе этих взаимосвязей далеки от полноты и ясности. Очевидно также, что необходимость прицельного изучения этой стороны поведения при психических и поведенческих аномалиях назрела довольно давно. Связь личностных расстройств и их многообразных проявлений с агрессивным поведением и его различными формами является во многих отношениях неисследованной, что вполне вероятно обусловливает, наряду с отсутствием судебно-психиатрического понятийного аппарата и определений феномена агрессивного поведения, объективные трудности экспертной оценки, прогноза и выбора мер профилактики и медико-психиатрической коррекции.