нее в нас чувство единения с себе подобными и чем живее в нас любовь к Богу и благоговение перед ним.

Внутренняя санкция заключается в том чувстве, которое мы называем совестью. Совесть не прирожденное, а приобретенное чувство, которое прививается воспитанием и той средой, в кото рой мы вращаемся, и теми общественными условиями, под влия нием которых слагаются все наши представления. Это чувство никогда не уступит анализу рассудка, ибо коренится в наших со циальных симпатиях, в том стремлении к единению с подобны ми себе, которое с успехами цивилизации все более крепнет в нас. Общественный союз охватывает все существо человека такими неразрывными узами, что он не может мыслить себя иначе, как членом этого союза. И чем более политическая жизнь сглажива ет экономическое и политическое неравенство, тем сильнее раз вивается в людях чувство единения с себе подобными. Развитию этих чувств должны, с своей стороны, содействовать религия, школа, семья, и если все эти факторы соединятся в стремлении к этой общей цели — тогда нравственные правила получат для че ловека обязательную силу, перед которой склонятся притязания его эгоизма 439*.

5. Клавель

Все живое находится в постоянном развитии. Это развитие за ключается в том, что органы, отправлявшие свои функции перво начально независимо друг от друга, усложняются, переплетают ся и постепенно переходят от изолированности и совместничества к взаимности и солидарности. Эту взаимность мы уже замечаем у растений, у которых корни, листья, цветы и другие органы обме ниваются, так сказать, услугами. Эта взаимность переходит в со лидарность у животных, повреждение одного из органов которых может повлечь за собою смерть всего организма 440*.

Этот закон развития применяется и к различным формам об щежития, которые тем развитее, чем более они охватывают сил и чем в большей степени они организованы на началах взаимнос ти и солидарности.

Пока человек живет изолированно, он ничем не отличается от дикого зверя441*. Лишь вступая в общение с себе подобными, он постепенно начинает расширять свой умственный и нравствен ный кругозор. Первым побуждением к вступлению человека в

439* Mill. Utilitarism.

440* Clavel. Morale positive. Введение. 441* Ibid. P. I. Ch. 2; p. II. Ch. 1.

общение с себе подобными служит половое влечение. Этот ин стинкт кладет основание семье, в которой впервые зарождается антиэгоистическое чувство — альтруизм, заставляющий челове ка заботиться не только о себе, но и о других. С возникновением семьи образуются замиренные кружки, в которые не проникает борьба за существование и в которых взаимность интересов со единяет людей к совместному труду и к совместной борьбе за су ществование. Эгоистические инстинкты уравновешиваются в пределах семьи чувством симпатии. Половое влечение развивает ся в супружескую любовь, которая распространяется и на осталь ных домочадцев и порождает любовь родителей к детям, привя занность брата к сестре, уважение детей к отцу, нежность к матери и т. п., целый ряд антиэгоистических чувств, недоступных чело веку, живущему вне общества 442*.

Но пока семья не является членом более обширного союза, чув ство альтруизма еще крайне неразвито: оно распространяется лишь на членов семьи, связанных единством крови, совместная деятельность направлена лишь на удовлетворение самых элемен тарных потребностей; язык человека, этот главный фактор ин теллектуального развития, ограничивается немногими восклица ниями, которые мы встречаем и у животных; за пределами же семьи человек остается тем же диким зверем, который изо дня в день гонится за добычей и ставит ни во что жизнь своего ближне го 443*.

Лишь когда кочевой быт уступает место оседлому, и семья, раз росшаяся в род, переходит в общину земледельческую, наряду с которой возникает впоследствии и община городская, — тогда только развиваются более прочные общественные связи и вместе с ними и более совершенные нравственные понятия.

Люди, соединившись в общину, этим самым отказываются от исключительного преследования своих личных интересов. В общине беспорядочная погоня за добычей уступает место организованному труду. Люди начинают понимать значение разделения труда, взаимного обмена услуг, воздерживаются от произвольных захватов чужого добра и признают друг за другом известную сферу, в которую никто не имеет права безнаказанно вмешиваться. Правильный труд позволяет трудящемуся челове ку иметь запасы, он становится бережливым, предусмотритель ным, расчетливым. Он вносит порядок в свою домашнюю обста новку, воздерживается от излишеств, требует от своих домочадцев

442* Clavel. Morale positive. P. II. Ch. 1. 443* Ibid. P. I. Ch. 2.

того же. Семейная жизнь дисциплинируется; бережливость, уме ренность, трудолюбие считаются добродетелями; праздность, тунеядство, невоздержанность — пороками. Правильная органи зация труда отражается, таким образом, на семейных и обще ственных нравах: она смягчает и облагораживает их. Жизнь че ловека в общине не поглощается одной заботой о насущном хлебе; он имеет досуг, и этот досуг наталкивает его на занятия, которые развивают и изощряют его умственные способности; беседы в кру гу товарищей и друзей позволяют ему обмениваться мыслями и наблюдениями; человеческая речь становится богаче и воспри нимает отвлеченные понятия. Опыт не пропадает даром и пере ходит от поколения к поколению: люди начинают ценить лиц, обладающих им, уважают старость, окружают заботами неспо собных к труду по дряхлости лет и видят в них своих естествен ных наставников и руководителей444*. Члены общины принима ют участие в общественной жизни, судят и рядят об общинных делах. Они привыкают думать об интересах, с которыми не свя зана непосредственно их личная польза, общественная польза ста новится предметом их забот. Альтруизм сказывается все сильнее и ограничивает эгоизм. Люди, которые первоначально давали пол ную волю своим страстям и считали себе все дозволенным, при знают теперь существование известных правил, уважение к ко торым сдерживает их эгоистические влечения. Эти правила переходят от поколения к поколению, освящаются преданием и все глубже и глубже врезываются в народную совесть. Их приви вает семья, их проповедует школа, с ними встречается человек на каждом шагу своей общественной и частной деятельности. И человек подчиняется им как объективным нормам, независи мым от людского произвола445*.

Община представляет собою, однако, ограниченную форму об щения и не может обнять всех тех условий, которым современ ное общество обязано своим развитием. Община, которая не яв ляется членом более обширного союза, очень бедна внутренней жизнью. Она является организацией для защиты известного раз ряда материальных интересов и обнимает население, ведущее одинаковый образ жизни, говорящее одним языком, исповедую щее одну религию. Опека правительства, обозревающего неболь шой круг своих подвластных, тяготит над общиною; контроль общества вмешивается во все мелочи частной жизни и не дает простора индивидуальному развитию. Свободному исследованию

444* Ibid. P. I. Ch. 2.

445* Ibid. P. I. Ch. 2; p. II. Ch. 1.

пила место более мягким и правильным отношениям, где резкие общественные противоположности сгладились, где люди, просве щенные наукою, способны обнять умственным оком все разнооб разие общественной жизни и понять ту гармонию и равновесие сил, которые управляют миром. Искусство как продукт общежи тия, в свою очередь, является фактором, облагораживающим и смягчающим нравы, отвлекающим его от исключительного пре следования материальных интересов и научающим его дорожить идеальными благами. Человек, доступный чувству прекрасного, возмущается проявлением грубой силы, в чем бы она ни выра жалась, вносит порядок и благообразие в свою частную жизнь и дорожит ими и вне дома. Искусство — великий воспитатель че ловеческого рода и нередко являлось источником вдохновения для людей, жертвовавших собою ради истины и блага своего на рода447*.

Государство не есть последняя возможная форма общения, и нравственные понятия останутся несовершенными, пока государ ство не объединит союз, обнимающий все человечество. Пока бу дет существовать национальный эгоизм и грубая сила решать судьбы народов, до тех пор корысть, взаимное недоверие будут проникать и в отношения граждан друг к другу, и человек не бу дет священен человеку448*.

Цель человека — сохранять и развивать свои силы. Эта цель, указанная человеку законом, управляющим миром, и есть выс шее начало нравственности и то мерило, с помощью которого че ловек отличает добро от зла.

Человек избегает всего того, что умаляет и расслабляет его силы, и стремится к тому, что содействует сохранению и росту его сил, он боится болезней и желает здоровья. Здоровье же и рав новесие — понятия соотносительные. Здоровье наше страдает или когда наши силы и способности бездействуют и не находят себе должного применения, или же когда усиленная работа или изли шества изнуряют их. Добро заключается, таким образом, в гар монии и равновесии сил, зло же — в неумеренности или излиш ней воздержанности, или в развитии одной силы в ущерб другой. Но это добро двоякого рода: или благо индивида, или благо нрав ственной личности. Индивидуальное благо заключается в полно те равновесия сил, которыми обладает человек и вне общества и развитие которых не зависит от социального общения. Человек, заботясь о своем индивидуальном благе, действует исключитель

447* Ibid. P. II. Ch. 3.

448* Ibid. P. II. Ch. 4.

но по инстинкту самосохранения, и этого эгоистического чувства совершенно достаточно для обеспечения ему индивидуального блага. Благо же личности заключается в равновесии сил и спо собностей, которые прививаются человеку лишь жизнью в обще стве. Нравственная личность есть продукт общественной жизни и существо, действующее не только по инстинкту самосохране ния, но обязанное своим развитием чувству альтруизма, приви тому общественным воспитанием 449*.

Наше же предшествующее изложение показало, что эта лич ность тем развитее, чем в большей степени ее отношения к себе подобным основываются на началах взаимности и солидарности. Мы можем поэтому определить нравственность как совокупность правил, регулирующих деятельность людей на началах взаимно сти и солидарности. Как эти правила, так и нравственные чув ства прививаются нам лишь жизнью в обществе. И они тем раз витее, чем совершеннее общественный союз, т. е. чем более он основывается на началах взаимности и солидарности.

Нравственные понятия не вытекают из чувства эгоизма. Пока мы следуем эгоистическим инстинктам, мы стоим на низшей сту пени развития и ничем не отличаемся от животного. Лишь с воз никновением в нас симпатии к себе подобным в нас зарождаются нравственные понятия, которые становятся тем развитее, чем сильнее в нас сказывается чувство альтруизма. И это чувство, в свою очередь, тем сильнее, чем совершеннее та связь, которая сближает нас с себе подобными 450*.

Понятия человека о добре и зле не суть результаты размышле ния и расчета, а привиты ему общественным воспитанием. Каж дого человека, вступающего в жизнь, охватывает атмосфера, про питанная нравственными понятиями. Он проникается ими, и они заставляют его действовать так, а не иначе. Этот внутренний го лос, предписывающий человеку известный образ действия, уко ряющий его, когда он изменяет этому образу действия, и застав ляющий его чувствовать внутреннее довольство, когда он остается верен ему, — мы называем совестью. Но совесть как осадок чувств, привитых нам воспитанием и средою, не может и не дол жна служить человеку единственным руководителем. Это чувство слагается под влиянием общественных предрассудков, извраще но нередко односторонним воспитанием и не может ответить на все те вопросы, с которыми приступает к нам практическая жизнь. Просвещенный человек не должен верить в непо

449* Clavel. Morale positive. Введение. P. I. Ch. 2; p. I. Ch. 3. 450* Ibid. P. I. Ch. 2; P. III. Ch. 2.