7.6 Размывание жизненного цикла: на пути к социальной аритмии?

По-видимому, все живые существа имеют свои биологические часы⁴³. Биологические ритмы, будь то индивидуальные, связанные с отдельными особями, или даже космические, являются неотъемлемой частью человеческой жизни. Люди и общества игнорируют их на свою беду⁴⁴. На протяжении тысячелетий человеческая ритмичность конструировалась в тесной взаимосвязи с ритмами природы, в большинстве случаев при слабой возможности противодействовать враждебным природным силам, так что казалось разумным плыть по течению и моделировать жизненный цикл в согласии с обществом, где большая часть новорожденных умирает в младенчестве, где женская репродуктивная способность должна использоваться рано, где юность эфемерна (Ронсар), где достижение старости - это такая привилегия, которая приносит с собой уважение к старику как к уникальному источнику опыта и мудрости, и где болезни периодически вымывают значительную часть населения⁴⁵. В развитом мире индустриальная революция, формирование медицинской науки, триумф Разума и утверждение социальных прав в двух последних столетиях поменяли эту картину, продлевая жизнь, побеждая болезни, регулируя рождение, облегчая смерть, ставя под сомнение биологическую обусловленность ролей в обществе и конструируя жизненный цикл на основе социальных категорий, среди которых первостепенными стали образование, рабочее время, модели карьеры и право ухода на пенсию. Однако, несмотря на то, что принцип жизненной последовательности из биосоциального стал социобиологическим, существовала (и фактически все еще существует) модель жизненного цикла, которой развитые общества стремятся соответствовать и в направлении которой пытаются двигаться развивающиеся страны. В настоящее время организационные, технологические и культурные процессы, характеризующие новое, возникающее общество, решительно подрывают этот упорядоченный жизненный цикл, не заменяя его альтернативной последовательностью. Я предлагаю следующую гипотезу: сетевое общество характеризуется уничтожением ритмичности, как биологической, так и социальной, связанной с понятием жизненного цикла.

Я уже рассмотрел одну из причин этой новой тенденции, а именно изменчивую хронологию рабочего времени. Но гораздо более важным обстоятельством является возрастающая способность контролировать в очевидных пределах воспроизводство особей нашего вида и среднюю продолжительность жизни его индивидов (см. главу 1). Хотя верхний предел длительности имеет биологическую границу, увеличение средней продолжительности жизни почти до 80 лет (немногим более 80 лет - для женщин) и возрастающая доля людей, достигших возраста, заметно превосходящего средний, образующих возрастную группу 80-летних, создают значительные последствия для наших обществ и для способов, которыми мы выражаем себя. Если некогда старость рассматривалась как однородная последняя ступень жизни, на которой фактически доминировала "социальная смерть", что было показано во французском исследовании, проведенном Анн Мари Жильмар много лет назад при моем участии⁴⁶, то сейчас она стала весьма многообразным миром, состоящим из ранних пенсионеров, "средних" пенсионеров, дееспособных пожилых людей и пожилых людей с различными степенями и формами недееспособности. Так, "третий возраст" внезапно расширился, образуя младшие и старшие группы, что существенным образом переопределяет жизненный цикл в трех аспектах: уход с рынка труда перестает служить определяющим критерием, так как у существенной части населения после этого события может пройти около трети их жизни; "третий возраст" проводит фундаментальные различия между пожилыми людьми на основании их уровня недееспособности, не всегда кореллирующего с возрастом, приближая, до определенной степени, их недееспособное состояние к другим недееспособным группам более юного возраста, что порождает, таким образом, новую социальную категорию; он также вынуждает вводить различия между несколькими возрастными группами, чья действительная дифференциация будет в значительной степени зависеть от их социального, культурного и коммуникационного капитала, накопленного на протяжении их жизней⁴⁷. В зависимости от каждой из данных переменных социальные атрибуты этих разных старостой будут существенно отличаться, разрывая связь между социальным состоянием и биологической фазой, лежащей в основании жизненного цикла.

Таблица 7.4(а). Ключевые демографические характеристики основных регионов мира, 1970-1995 гг.*

	Общий коэффициент фертильности			Ожидаемая продолжительность жизни при рождении			Младенческая смертность
	1970-1975 гг.	1980-1985 гг.	1990-1995 гг.	1970-1975 гг.	1980-1985 гг,	1990-1995 гг.	1970-1975 гг.	1980-1985 гг	1990-1995 гг.
Мир в целом	4,4	3,5	3,3	57	60	65	93	78	62
Более развитые регионы	2,2	2,0	1,9	71	73	75	22	16	12
Менее развитые регионы	5,4	4,1	3,6	54	57	62	104	88	69
Африка	6,5	6,3	6,0	46	49	53	142	112	95
Азия	5,1	3,5	3,2	56	59	65	97	83	62
Европа	2,2	1,9	1,7	71	73	75	24	15	10
Американский континент	3,6	3,1	-	64	67	68	64	49	-
Латинская Америка	-	-	3,1	-	-	-	-	-	47
Северная Америка	-	-	2,0	-	-	-	-	-	8
Океания	3,2	2,7	2,5	66	68	73	39	31	22
СССР	2,4	2,4	2,3	70	71	70	26	25	21

* Все данные для столбца 1990-1995 гг. являются прогнозом.

Источники: United Nations, World Population Prospects. Estimates and Projections as Assessed in 1984; United Nations// World Population at the Turn of the Century. 1989. P. 9. Табл. 3; United Nations Population Fund. The State of World Population: Choices and Responsibilities, 1994.

 

Таблица 7.4(6). Общие коэффициенты фертильности по некоторым индустриальным странам, 1901-1985 гг.

Годы	Дания	Финляндия	Франция	Германия*	Италия	Нидерланды	Португалия	Швеция	Швейцария	Соединенное Королевство	США
1901-1905	4,04	4,22	2,78	4,74		4,48		3,91	3,82	3,40	-
1906-1910	3,83	4,15	2,59	4.25	-	4,15	-	3,76	3,56	3,14	-
1911-1915	3,44	3,68	2,26	3,19	-	3,79	-	3,31	3,02	2,84	-
1916-1920	3,15	3,49	1,66	2,13	-	3,58	-	2,94	2,46	2,40	3,22
1921-1925	2,85	3,33	2,43	2,49	-	3,47	-	2,58	2,43	2,39	3,08
1926-1930	2,41	2,88	2,29	2,05	-	3,08	-	2,08	2,10	2,01	2,65
1931-1935	2,15	2,41	2,18	1,86	3,06	2,73	3,88	1,77	1,91	1,79	2,21
1936-1940	2,17	2,38	2,07	2,43	3,00	2,58	3,45	1,82	1,80	1,80	2,14
1941-1945	2,64	2,60	2,11	2,05	2,56	2,85	3,43	2,35	2,38	2,00	2,45
1946-1950	2,75	2,86	2,99	2,05	2,78	3,48	3,29	2,45	2,52	2,38	2,97
1951-1955	2,55	2,99	2,73	2,09	2,30	3,05	3,05	2,23	2,30	2,19	3,27
1956-1960	2,54	2,78	2,70	2,34	2,32	3,11	3,02	2,24	2,40	2,52	3,53
1961-1965	2,59	2,58	2,83	2,50	2,56	3,15	3,10	2,33	2,61	2,83	3,16
1966-1970	2,20	2,06	2,60	2,33	2,50	2,74	2,91	2,12	2,29	2,56	2,41
1971-1975	1,96	1,62	2,26	1,62	2,31	1,99	2,64	1,89	1,82	2,06	1,84
1976-1980	1,65	1,67	1,88	1,41	1,88	1,59	2,32	1,66	1,51	1,76	1,69
1981-1985	1,38	1,74	1,82	1,32	1,53	1,47	1,97	1,61	1,50	1,75	1,66

* Цифры по Германии включают ФРГ и ГДР.

Источники: J. Bourgeois-Pichat, "Comparative fertility trends in Europe// Causes and Consequences of Non-Replacement Fertility (Hoover Institution, 1985); United Nations// World Population at the Turn of the Century. 1989. P. 90. Table. 21.

Таблица 7.5. Число первенцев, родившихся живыми, на 1000 женщин США по возрастным группам матерей (30-49 лет) и расе, 1960 и 1990 гг.

	Возрастная группа
	30-34 года	35-39 лет	40-44 года	45-49 лет
Всего
1960г.	8,6	3,2	0,8	0,0
1990г.	21,2	6,7	1,0	0,0
Белые
1960г.	8,9	3,3	0,8	0,0
1990г.	21,6	6,8	1,0	0,0
Все другие
1960 г.	6,9	2,9	0,7	0,1
1990г.	19,1	6,3	1,1	0,1
Черные
1964г.	5,4	2,2	0,6	0,0
1990г.	12,9	4,0	0,7	0,0

Отметим значительный рост числа первенцев, родившихся живыми, в период 1960-1990 гг.: на 146,5% в группе 30-34-летних и на 109% в группе 35-39-летних.

Источники: US Bureau of Census// Historical Statistics of the United States: Colonial Times to 1970. Vol. 1. P. 50. Series В 11-19,1975; US Dept of Health and Human Services// Vital Statistics of the United States. 1990. Vol. 1. Section 1. Table 1.9,1994.

 

 В то же время эта связь ставится под вопрос с другой стороны: по всему миру воспроизводство человека оказывается под все большим и большим контролем. В развитых обществах нормой является контроль рождаемости, хотя социальная маргинальность и религиозные взгляды образуют очаги сопротивления планируемому материнству. В тесном взаимодействии с культурной и профессиональной эмансипацией женщин становление репродуктивных прав всего за два десятилетия поменяло демографическую структуру и биологические ритмы наших обществ (см. табл. 7.4). В итоге, самые индустриализированные страны вошли в эру низкого уровня рождаемости (для коренного населения ниже уровня воспроизводства), эру позднего вступления в брак и позднего воспроизводства и в эру, когда границы детородного периода жизненного цикла женщин становятся изменчивыми, в силу того что они пытаются совместить образование, работу, личную жизнь и детей во все более индивидуализированной системе принятия решений (см. табл. 7.5). Вместе с трансформацией семьи и возрастающей диверсификацией образов жизни (см. том II англ. издания) мы наблюдаем существенное изменение времени и форм материнства и отцовства в жизненном цикле, когда новым правилом становится то, что остается все меньше правил. Более того, новые репродуктивные технологии и новые культурные модели делают возможным до значительной степени разорвать связь возраста и биологического состояния с воспроизводством и материнством (отцовством). С чисто технической точки зрения сегодня возможно определить законного (законных) родителя (родителей) ребенка (кому принадлежит сперма, кому принадлежит яйцеклетка, где и как произведено оплодотворение, в реальном времени или с задержкой, или даже после смерти отца; и кому принадлежит матка, дающая жизнь ребенку). Все комбинации являются возможными и социально избираемыми. Наше общество уже получило технологическую возможность разделять социальное воспроизводство и биологическое воспроизводство особей. Очевидно, что я ссылаюсь на исключения из правила, но этих исключений десятки тысяч по всему миру. Некоторые из них служат примерами возможности для пожилых женщин (в возрасте около 60 лет) рожать детей. Другие являются "мыльными операми", разыгрывающимися вокруг мертвого возлюбленного, чья замороженная сперма служит предметом борьбы разгневанных наследников. Большинство же являются секретами, о которых часто шепчутся за обедом в высокотехнологичной Калифорнии или в любящем сплетни Мадриде. Так как эти достижения связаны с очень простыми репродуктивными технологиями, не включающими генную инженерию, вполне правдоподобно вообразить значительно больший спектр возможных манипуляций с репродуктивными возрастами и условиями репродукции, когда человеческая генная инженерия получит свое юридическое и этическое признание в обществе, как получали его в долгосрочном периоде все технологии.

Поскольку я не занимаюсь умозрительными проектами будущего, но анализирую хорошо известные факты повседневной жизни, то полагаю, что вполне законно размышлять о вытекающих из этих фактов следствиях для человеческой жизни и для жизненного цикла в частности. Это очень просто: они ведут к конечному размыванию биологического основания понятия жизненного цикла - шестидесятилетние родители младенцев; дети от разных браков, рожденные с разницей в 30 лет, у которых нет средних по возрасту братьев и сестер; мужчины и женщины любого возраста, решившие обзавестись потомством, с созданием пары или без; бабушки, дающие жизнь ребенку, зачатому из яйцеклетки своих дочерей (случай из реальной жизни); дети, рожденные после смерти родителей; и все возрастающий разрыв между социальными институтами и репродуктивными практиками (внебрачные дети составляют 25% всех новорожденных в Швеции и около 50% у афроамериканцев). Принципиальным является то, что мы не включаем в это наблюдение ценностные суждения. То, что для традиционалистов равнозначно вызову, брошенному божественному провидению, для культурных революционеров есть триумф индивидуальной воли и полное закрепление за женщинами прав на свои тела и жизни. Однако существенно, что мы имеем дело не с периферийными явлениями общества, даже несмотря на то, что они все еще эмбрионы нового соотношения между нашими социальным и биологическим состояниями. Они суть усиливающиеся социальные тенденции, чья технологическая и культурная диффузия кажется неостановимой ни при каких условиях, за исключением условий новой теократии. И их прямым следствием является другая форма уничтожения времени, человеческого биологического времени, временного ритма, регулировавшего наш вид с момента его возникновения. Независимо от нашего желания мы, возможно, должны будем жить без часов, которые указывали нашим родителям время, когда им предназначалось зачать нас, и которые указывали нам, когда и как передавать (и передавать ли) свою жизнь нашим детям. Последовательный биологический ритм был заменен моментом экзистенциального решения.

⁴³ Berger (1984), цитируется Адамом: Adam (1990).

⁴⁴ Schor (1991).

⁴⁵ MeNeill (1977).

⁴⁶ Guillemard (1972); Castells, Guillemard (1971).

⁴⁷ Guillemard (1988).