уровней регистрации, равный по длительности трем-четырем годам, сменяется таким же (а чаще более коротким) ее снижением. Затем начинается новый цикл.

Исследования, проведенные в разные десятилетия и в разных регионах, показывают, что в уровне регистрации наблюдались трехмесячные (квартальные) циклы: максимумы (всплески) регистрации падают на март (апрель), июнь, сентябрь и декабрь, т. е. месяцы, которыми заканчиваются кварталы, полугодия и годы. Следующие за «пиковыми» месяцы, как правило, характеризуются резким спадом в регистрации.

Причины указанной цикличности заключены в действиях как объективных, так и субъективных факторов. Известно, что в летние месяцы активизируется уличная преступность: хулиганство, посягательство на автомототранспорт и т. д. Вместе с тем на повторяемости циклов сказываются тактические особенности учета преступлений, существующая периодичность в от- четности органов внутренних дел, стремление работников милиции задержать, отодвинуть регистрацию нераскрытых преступлений и т. д.

§ 5. Территориальное распределение (география) преступности

Преступность в любом регионе имеет свои индивидуальные черты, обусловленные культурно-историческими особенностями региона, половозрастной структурой и социальным составом населения (в том числе особенностями местной преступной среды), структурой предприятий промышленности, быта, торговли, размещением зрелищных учреждений и т. д. Без знания этих индивидуальных характеристик нельзя не только дать правильную оценку криминологической обстановки, но и использовать достаточно эффективно данные криминологического анализа, так как система соответствующих профилактиче- ских мероприятий должна быть максимально конкретной. Поэтому при исследовании внимание должно обращаться на выявление связей преступности с местными условиями, особенностями территории, населения микрорайонов и т. д. Это позволяет уменьшить неопределенность, в условиях которой еще часто принимаются меры по предупреждению преступности, раскрытию преступлений и розыску преступников.

Связь характеристик преступности с характеристиками «среды», с особенностями территории, на которой обитают народы, — едва ли не первая из научных гипотез появившейся в

конце ХIХ в. криминологии. Напомним, что первая часть фундаментального труда Ч. Ломброзо «Преступление», названная автором «Этнологией преступления», как раз включает подробнейшую характеристику «среды обитания», т. е. особенности определенных территорий. Это «метеорическое» влияние и климат, базовые характеристики местности с позиции концентрации в них преступности, характеристики населения (плотность, половозрастная структура, миграция и т. д.).

Картина распределения преступности «в пространстве» с этого времени становится необходимым элементом всякого серьезного анализа криминологической обстановки. В российской криминологии этот аналитический подход (по крайней мере, в делении преступности на «сельскую» и «городскую») приобретает все более самостоятельное значение.

При этом можно отметить некоторую эволюцию во взгляде на роль «географии» и «топографии» преступности: если при зарождении криминологии «территория» предстает скорее как фактор этиологии преступности, то сейчас география (топография) преступности предстает как результат влияния (прежде всего социальных, демографических факторов, объединенных территорией в некоторый комплекс (паттерн)), индивидуализирующий характер распределения форм поведения действующих субъектов.

Первым по времени (в 80-е гг. прошлого века) подходом или попыткой связать преступность с индивидуализирующими ее особенностями территории можно считать изучение «городской» и «сельской» преступности.

Такое разделение преступности по генерирующей ее географии имеет значение и в масштабе страны в целом. Например, установлено, что, хотя до 1990 г. темпы роста преступности в городах были выше, чем в сельской местности, интенсивность преступности на селе была выше, начиная с 70-х гг. С 1990 г. по настоящее время сельская преступность опережает городскую и по интенсивности, и по темпам роста. Криминологи связывают это с особенностями миграционных процессов, с недостаточной защищенностью сельских объектов посягательства, неустроенностью и полной отсталостью социальной инфраструктуры.

Одной из задач географии преступности, начиная с 80-х гг., была и задача криминологической классификации регионов страны. В этих исследованиях прежде всего ставилась задача найти такие подходы криминологической классификации ад-

министративно-территориальных единиц, которые, с одной стороны, были бы корректны в научном отношении, учитывали бы многомерный характер преступности, а с другой — были бы методически просты и доступны для применения в условиях аналитических подразделений на федеральном и региональном уровнях.

После испытания ряда методов многомерной классификации (факторный анализ, таксономия) мы остановились на классификации регионов по таким характеристикам преступности, как ее структура è интенсивность. При этом каждый вид преступления, входящий в структуру, оценивался по его средней тяжести, которая измеряется в показателях реально вынесенных судами наказаний. Этот подход позволяет «взвесить» каждый элемент структуры преступности по степени его общественной опасности, а структура преступности в целом оценивается в форме индекса.

Интенсивность преступности в указанных исследованиях измерялась традиционным показателем — коэффициентом преступности.

Для упорядочения и классификации регионов России в пространстве указанных признаков-показателей (тяжести структуры и интенсивности) был применен метод построения дендрита (графа расстояний — так называемой вроцлавской таксономии). В ходе решения данной статистической задачи было получено удовлетворительное разбиение регионов на пять группклассов. При этом было замечено, что простое произведение показателей тяжести структуры преступности на коэффициент (интенсивность) преступности хорошо моделирует положение регионов на графе-дендрите, т. е. классификация регионов (просто ранжирование) по произведению указанных показателей дает приблизительно такую же картину распределения регионов по классам, как и метод таксономии.

Изучение географии преступности (сопряженное с элементами топографии) служит мощным методическим инструментом познания состояния, флуктуаций и «метаболизма» преступности в мегаполисах и крупных городах, каждый из которых предстает как социальный организм, создающий социоэкономическую среду, обладающую набором неповторимых индивидуальных признаков (факторов), которые устойчиво и явственно определяют криминологическую ситуацию.

Примером здесь может служить исследование географии преступности в г. Москве. Хозяйственный потенциал города

обусловливает, например, тот факт, что, по некоторым оценкам, 36% трудящихся Подмосковья работают в Москве. Ежегодно приток масс туристов, гостей, командированных составляет 2 млн человек, и 3 млн человек ежегодно следуют через Москву транзитом. При этом важно, что хозяйственные, транспортные, торговые, культурные, административные и другие функции имеют свою территориальную привязанность, свой «рисунок», и это в свою очередь определяет ярко выраженную территориально-графическую дифференциацию криминологи- ческой обстановки.

Огромная внешняя и внутренняя (между округами) миграция криминально активных лиц является одной из самых крупных проблем, с которой сталкиваются правоохранительные органы столицы.

В целом по Москве преступления, совершенные самими москвичами на территории их проживания, составляют только треть, следовательно, почти две трети лиц из числа совершивших преступления в Москве, не являясь москвичами или же являясь москвичами, совершили свои преступления не в тех административных округах, в которых проживали.

Характер этого распределения в различных округах весьма различен. Если в Центральном округе из числа привлеченных к уголовной ответственности лиц жителем этого округа был лишь каждый шестой, то в Северо-Восточном почти две трети правонарушителей были «своими».

Доля лиц, проживающих вне Москвы, но совершивших преступления в столице, по различным округам варьирует также в широких пределах: в Центральном округе приезжими-немоск- вичами совершаются свыше половины преступлений, а в Севе- ро-Восточном и Западном — свыше четверти. Каждый третий, совершивший преступление в Центральном округе, является москвичом, прибывшим в центр из других округов столицы.

Разумеется, этот признак — место проживания преступника по отношению к месту совершения им преступления — является одной из ведущих характеристик криминологической и оперативной обстановки, и учитывать его следует при решении организационных задач (штаты, структура органов), при решении стратегических задач профилактики преступности, тактических задач раскрываемости преступлений и т. п.

Под топографией преступности мы понимаем комплекс приемов территориального анализа преступности, в котором используется информация о координатах местонахождения эле-