Новая постиндустриальная волна на западе

Все эти соображения являются особенно актуальными в последние годы. Республиканское большинство, пришедшее к власти в Конгрессе США по итогам выборов 1994 года, сплошь состояло из стойких приверженцев чрезвычайно жесткой доктрины, известной под названием «Контракт с Америкой», которая стала современным эквивалентом «Манифеста коммунистической партии» — если не по содержанию, то, во всяком случае, по духу. Итак, возобладала идеология, направленная в первую очередь против государства, но оставлявшая в его ведении ряд функций — оборону, социальное обеспечение, содержание исправительных учреждений, сохранение многочисленных льгот для компаний. Однако вскоре пришло время задуматься о некоторых частностях — о том, что ряд услуг и функций, обеспечиваемых государством, которые предлагалось упразд- нить или сократить, все же нужны и даже жизненно необходимы. И теперь, в момент написания данной книги, наблюдается отход от господствующей доктрины, появляется возможность выработки практических суждений. И это правильно. Только так обеспечивается сохранение социальной пристойности и сострадания, а также, пожалуй, и самой демократии.

Справедливое общество не стремится к равенству в распределении доходов. Равенство не соответствует ни человеческой натуре, ни характеру и системе экономической мотивации. Всем известно, что люди сильно различаются по тому, насколько они хотят и умеют делать деньги. При этом источником той энергии и инициативы, которые служат движущей силой современной экономики, отчасти является не просто стремление иметь деньги, а желание превзойти других в процессе их зарабатывания. Это желание представляет собой критерий наивысших социальных достижений и важнейший источник общественного престижа.

Одно из влиятельных направлений общественной мысли выдвигало положение о том, что более высокий уровень мотивации обеспечивается или может быть обеспечен за счет уравнительной системы вознаграждения — «от каждого по способностям, каждому—по потребностям». Эту надежду питали многие, отнюдь не один Маркс, но история и весь опыт человечества показали ее несостоятельность. Хорошо это или плохо, но люди не способны подняться до таких высот. Осознание этой истины разочаровало и опечалило не одно поколение социалистов <...>. Ясно главное: справедливое общество должно принять людей такими, какие они есть. Однако это не уменьшает потребности в четком понимании сил, контролирующих распределение доходов, и факторов, способствующих формированию отношения людей к соответствующим вопросам. Не устраняется также и потребность в понимании того, каким образом, с чисто практической точки зрения, следует вырабатывать стратегию в вопросе распределения доходов.

Во-первых, никуда не уйти от того факта, что современная рыночная экономика (согласно устоявшейся в настоящее время терминологии) распределяет материальные блага и доходы в высшей степени неравномерно, что не только вызывает негативные социальные последствия, но и мешает ее собственному нормальному функционированию. В США, которые в настоящее время представляют собой наиболее яркий пример среди промышленно развитых стран, согласно данным такого надежного источника, как Федеральная резервная система, приведенным в газете «Нью-Йорк Тайме», 40% национального достояния страны в 1989 году принадлежало богатейшим семьям, которые составляли один процент населения; совокупная доля 20% самых богатых американцев составляла 80%. На 20% наименее обеспеченных граждан США приходилось лишь 5,7% совокупного дохода после уплаты налогов; доля 20% наиболее обеспеченных составляла 55%. К 1992 году в распоряжении верхних 5% населения находилось приблизительно 18% совокупного дохода, и в последние годы эта доля значительно возросла на фоне сокращения доли наименее обеспеченных американцев. С таким положением справедливое общество мириться не может. В интеллектуальном плане не может оно согласиться и с доводами, а точнее, с измышлениями, в защиту подобного неравенства, хотя такого рода сочинениями экономическая наука занимается весьма усердно. При этом, однако, никто особо не скрывает тот факт, что соответствующая экономическая и социальная доктрина подчинена корыстным целям и служит интересам денежных мешков.

В частности, утверждается, что существует некое моральное право, которое позволяет тем или иным лицам получать заработанное, вернее, получать то, что они получают. Это право отстаивают с особым жаром, порой в резкой форме и нередко с праведным возмущением. Однако оно сталкивается с противодействием, как в исторической ретроспективе, так и в современной реальной жизни.

Немалая часть доходов и богатства достается людям без достаточного или вообще безо всякого социального обоснования, ни за что или почти ни за что с точки зрения вклада в экономику. Очевидный пример — получение наследства. Другие примеры аналогичного порядка — различные пожертвования, случайные успехи и манипуляции в финансовой сфере. Сюда же относятся вознаграждения, которыми щедро наделяют сами себя руководители современных компаний, пользуясь предоставленными им полномочиями. Как указывалось выше, руководство корпораций видит свою главную цель (в соответствии со всеми традиционными экономическими учениями) в получении максимальной прибыли. Будучи свободным и от какого бы то ни было контроля или ограничений со стороны акционеров, его представители активно пытаются увеличить собственные доходы. При молчаливом попустительстве советов директоров, члены которых подбираются самими руководителями, они фактически определяют размеры собственных окладов, предоставляют самим себе льготные возможности по приобретению акций и устанавливают для себя огромные размеры выходного пособия на случай увольнения. Мало кто станет спорить с тем, что все эти выплаты и льготы не имеют отношения к выполнению каких-либо экономических и социальных функций, за которые они предоставляются. И хотя нередко приходится слышать утверждения — порой весьма страстные — о большом вкладе и важной роли руководителей компаний, это не более чем легенда, в которую невозможно поверить.

Богатые люди с неохотой говорят о том, что их богатство и большие доходы — это некое общественное, моральное или данное Богом право, так что единственно возможное для них обоснование богатства — рассуждения о функциональной целесообразности. Незыблемый принцип неравного распределения доходов рассматривается как стимул к труду и новаторству, что приносит пользу всему обществу. Само это неравное распределение содействует росту сбережений и инвестиций, что также выгодно всему обществу. Богатые и обеспеченные люди никогда не говорят, что им повезло; они рассуждают о своем скромном труде ради всеобщего блага. Некоторые даже испытывают смущение по поводу получаемого ими вознаграждения за свой скромный труд, но стойко переносят это испытание, опять же ради всеобщего блага. Социальные и экономические цели и задачи корректируются в соответствии с соображениями личного удобства. Очевидность этого станет общепризнанной в справедливом обществе.

Своеобразная классовая структура американского общества также обеспечивает защиту интересов состоятельных и богатых слоев населения. В любых солидных публикациях на эту тему неизменно подчеркивается роль и место среднего класса. Правда, существуют еще высший и низший слои, но они всегда остаются в тени. Хотя такое определение формулируется довольно редко, можно говорить о том, что практически у нас сложилась трехклассовая система, со- стоящая из одного класса, — такое вот арифметическое новшество. И средний класс, играющий в этой системе доминирующую роль, обеспечивает защиту и прикрытие для обеспеченных слоев общества. Налоговые льготы, вводимые в интересах среднего класса, распространяются и на некоторых очень богатых людей. В подобном контексте и при принятии подобных решений высший класс никогда не упоминается, словно он и не существует как отдельная категория. Такова общая политическая установка, дающая значительный эффект с точки зрения механизма функционирования экономики.

Что касается распределения доходов в пользу обеспеченных слоев общества, повторим, что здесь действует механизм, который на языке экономистов называется «предпочтение ликвидности», т.е. выбор между использованием денег на цели потребления или вложением их в реальный капитал, с одной стороны, и пассивным хранением денежных средств в той или иной форме — с другой. Отдельные граждане и семьи со скромными доходами не имеют возможности сделать такой выбор в отношении возможных вариантов использования доходов. Перед ними стоит совсем иная задача — удовлетворить насущные потребности; таким образом, они неизбежно расходуют получаемые ими денежные средства. Соответственно, более широкое и равномерное распределение доходов является более целесообразным с точки зрения развития экономики, т.к. обеспечивается более стабильный суммарный спрос. И поэтому есть все основания полагать, что чем более неравномерно распределяются доходы, тем меньшую функциональную нагрузку они несут.

Так где же решение проблемы распределения доходов? Нет и не может быть никаких жестких правил и общеприемлемых коэффициентов, касающихся соотношения доходов состоятельных и малообеспеченных слоев населения, а также соотношений между окладами руководителей компаний и рядовых работников. Это связано с сущностным характером самой системы, которая не подчиняется произвольно устанавливаемым правилам. Требуются решительные действия по совершенствованию системы, отражающие внутренне присущее ей и неблагоприятное для нее неравенство, но ведущие при этом к его сглаживанию.

Во-первых, существует система поддержки малообеспеченных слоев населения. Наступление на неравенство следует начинать с мероприятий по улучшению условий жизни низших слоев. Необходимость принятия таких мер уже отмечалась выше.

Во-вторых, как указывалось ранее, следует навести порядок в финансовой сфере. Заключение сделок с использованием конфиденциальной информации, распространение ложных сведений для стимулирования капиталовложений, махинации с инвестициями, подобные тем, что привели к банкротству ссудно-сберегательных ассоциаций, поглощение и слияние компаний, периодические вспышки спекулятивного ажиотажа — все это негативно влияет на распределение доходов. Меры, гарантирующие элементарную честность при осуществлении финансовых сделок и позволяющие глубже разобраться в сущности тех или иных спекуляций, дают полезный «выравнивающий^» эффект.

В-третьих, акционерам и информированной общественности следует критически подходить к стремлению руководителей компаний максимально повысить свои личные доходы. В отсутствие какого-либо сдерживания со стороны акционеров и общественности доходы высших менеджеров, как отмечалось выше, становятся одним из основных факторов социально неблагоприятного распределения материальных благ. Единственно возможное решение проблемы видится в совместных действиях акционеров, чьи интересы оказались ущемленными. Приходится, правда, признать, что вероятность принятия таких действий невелика. Владельцы современных компаний, как правило, занимают пассивную позицию, когда речь идет об их собственных интересах.

Остаются еще два направления позитивных действий государства в целях достижения более равномерного распределения доходов, и одно из этих направлений имеет решающее значение.

В первую очередь правительство должно отменить действующие налоговые льготы, в частности, в отношении расходов, для обеспеченных граждан. В последнее время такие льготы стали называть «социальным пособием для корпораций». Сюда входят различные субсидии и налоговые скидки для коммерческих предприятий, поддержка производителей сельскохозяйственной продукции, которые и без того получают высокие доходы (особенно характерно в этом смысле щедрое дотирование сахарной монополии и субсидирование производства табака), экспортные субсидии, в том числе финансирование экспорта оружия, и, что самое важное, огромные средства, выделяемые на поддержание очередного увеличения производства вооружений.

Однако самым эффективным средством достижения более равномерного распределения доходов остается прогрессивная шкала подоходного налога. Именно она играет важнейшую роль в обеспечении разумного и, можно сказать, цивилизованного распределения доходов. Здесь следует добавить, что против прогрессивного налогообложения будут направлены мотивированные и абсолютно предсказуемые нападки. Хотя для справедливого общества этот механизм является важнейшей целью, не трудно предугадать решительное, ясно выраженное и даже красноречивое возражение со стороны тех, кто платит налоги по прогрессивной шкале. Эти господа будут особенно упирать на то, что подобное налогообложение пагубно отразится на стимулах к труду. Как указывалось выше, возможны и противоположные утверждения (столь же неправдоподобные), что введение крутой прогрессивной шкалы подоходного налога заставит людей с высокими доходами работать еще больше и более творчески, чтобы сохранить на прежнем уровне свои доходы после уплаты налогов. Ссылаясь на исторический опыт, можно напомнить, что темпы роста американской экономики, показатели занятости, а также положительное сальдо бюджета отдельных лет были наивысшими в период после окончания второй мировой войны, когда предельные ставки подоходного налога достигали рекордных уровней.

Однако важнее всего — признать, что в справедливом обществе более равномерное распределение доходов должно стать основным принципом современной государственной политики, и главную роль в этом должно сыграть прогрессивное налогообложение.

В условиях современной экономики распределение доходов в конечном итоге определяется распределением власти. Последнее, в свою очередь, представляет собой и причину, и следствие системы перераспределения доходов. Власть позволяет получить доходы; большие доходы дают власть над распределением денежного вознаграждения других людей. Справедливое общество признает наличие этого традиционно замкнутого круга и пытается вырваться из него.

Решением этой проблемы стало бы наделение полномочиями и обеспечение защиты со стороны государства тех, кто не облечен властью. В условиях рыночной экономики власть естественным образом сосредоточена в руках работодателя — как правило, коммерческой фирмы. Поэтому право рабочих отстаивать свою власть в противовес власти работодателей должно быть признано в качестве основного принципа. Работники, объединяющиеся для того, чтобы добиться повышения своих доходов и улучшения условий труда, должны иметь такую же широкую поддержку государства, какой пользуются лица и организации, объединяющиеся в корпорации для осуществления инвестиций.

В наши дни повсюду в мире, особенно в Соединенных Штатах, наблюдается ослабление влияния рабочих. Резко сократилось число членов профсоюзов по отношению к общей численности работающих — отчасти в результате общего сокращения масштабов массового производства и массовой занятости, отчасти в связи со старческой немощью самого профсоюзного движения. Справедливое общество стремится по возможности возродить прежнее влияние профсоюзов, поскольку в условиях современной экономической жизни организации рабочих остаются одним из важнейших цивилизующих факторов.

Однако для большого числа рабочих членство в профсоюзе не является практическим решением всех проблем. Особенно это относится к сфере обслуживания, где степень рассредоточенности рабочей силы очень высока. Так же как раньше требовались специальные государственные меры по обеспечению занятости женщин и детей, так и сегодня необходимо прямое участие государства в защите интересов работников, не являющихся членами профсоюзов, включающее меры по обеспечению медицинского страхования и выплату пособий по безработице, а также, что в настоящее время имеет первостепенное значение, гарантирование социально адекватного минимального уровня заработной платы. Для справедливого общества последнее требование является абсолютно необходимым. Столь популярные среди его противников доводы о том, что это приведет к сокращению возможностей по обеспечению занятости, можно отвергнуть без какого-либо обсуждения, так как это любимая отговорка тех, кто не желает платить зарплату работникам, к тому же эти аргументы не подтверждаются практикой. Наряду с созданием своего рода «страховочной сетки» — разнообразных социальных и медицинских пособий для населения — справедливое общество обязано защищать заработки малоимущих.

Когда-то экономический механизм был источником простых, неизменных в своей основе материальных предметов первой необходимости — пищи, одежды, жилищ, топлива, транспорта и т.д. В такой ситуации установление монополистического контроля за про- изводством любого из них становилось причиной лишений и страданий. Этот фактор и стал основанием для появления антитрестовского законодательства и других проектов защиты зачастую бедствующего потребителя от произвола промышленников.

Хозяйственные перемены и рост жизненных стандартов в современном обществе одновременно и сократили, и повысили необходимость в регулировании производства и контроле за производителями. Глобализация экономической жизни, если использовать этот ныне столь модный термин, уменьшила угрозу монополизма и связанной с ним сверхэксплуатации. Вместо прежней олигополии — трех американских автомобильных корпораций — появились многочисленные конкурирующие компании, как в самих США, так и за рубежом. Компьютеры и программное обеспечение производятся теперь не только IBM, но и многими другими фирмами. То же самое имеет место во многих странах.

Обобщая, можно сказать, что в экономике, характеризующейся растущим уровнем самоорганизации, сама ее природа обеспечивает множество различных вариантов выбора, причем каждый из них утрачивает свой судьбоносный характер. Каждому позволительно ошибиться в выборе между «кадиллаком» и «мерседесом», равно как и между двумя менее роскошными машинами, или джинсами разных модельеров, или различными типами готовых завтраков. В своем поведении современные потребители обращают основное внимание на сравнительную полезность конкурирующих благ, каждый из которых обладает более или менее одинаковыми достоинствами и разница между которыми, если таковая и имеется, невелика. Монопольная власть единственного производителя преодолена.

Это обстоятельство имеет, однако, и обратную сторону. Изобилие как понижает потребность в регулировании, так и увеличивает ее. До появления автомобилей не возникало проблемы дорожной безопасности. Не было нужды и в регулировании скорости, организации городского движения и борьбе с нетрезвыми водителями. Не требовался также контроль за загрязнением окружающей среды... То же самое можно сказать и о многих других товарах, от игрушек до асбеста. Современные электронные средства связи также потребовали введения целого комплекса новых форм регулирования. Существует все более обостряющаяся проблема защиты потребителя от необоснованных (по злому умыслу или неосознанно) обещаний производителя, что особенно актуально в сфере здравоохранения и фармацевтики. Потребители, по мере удовлетворения потребностей в различных товарах, услугах и развлечениях, становятся все более изобретательными в поисках того, что может улучшить или продлить жизнь; производители же готовы немедленно удовлетворить эти ожидания. Регулирование в этих условиях становится хорошо осознанной необходимостью. Поэтому должна быть создана защита против нежелательного медицинского вмешательства или лекарств, способных принести лишь вред.

Наиболее нужная и при этом встречающая наибольшие возражения форма регулирования в наибольшей степени затрагивает функционирование всего экономического механизма. Неосторожные действия здесь могут принести огромный вред; следует, однако, принимать во внимание, что даже если таковой очевиден, попытки ограничить его могут вызвать решительное неприятие.

Экономическая система функционирует эффективно только в рамках жестких правил поведения. Первым из них является всеобщая честность — правда должна в полном объеме доводиться до сведения вкладчиков, общественности и, как уже подчеркивалось, потребителя. В области финансов, однако, где утаивание одновременно и хорошо вознаграждается, и может принести вред репутации, имеется большая вероятность того, что данное правило не будет выполняться. Регулирование должно, соответственно, поставить заслон попыткам фальсифицировать отчетность при ведении финансовых операций, а также стремлению исказить перспективы инвестирования. Существует множество приемов для введения в заблуждение недостаточно информированного или не очень дотошного потребителя. Особой и признанной потребностью является регулирование сделок в узком кругу, при использовании инсайдер-ской информации. Предметом широкого обсуждения должны стать также попытки одной компании прибрать к рукам другую, особенно если при этом последней навязываются непосильные долги или спекуляции с ценными бумагами с их неизбежными и экономически неблагоприятными последствиями. Следует отдать себе отчет в том, что немногие ошибки оказались столь пагубными и болезненными для современного общества, как злоупотребления и недочеты того, что сейчас называют финансовым сообществом, хотя таковое в свое время и являлось наиболее заметной частью высших финансовых сфер.

Некоторое сращивание финансовой и информационной сфер предлагалось уже не раз. Однако применительно к финансовому миру справедливое общество не может ожидать слишком многого, в особенности если иметь в виду, что каждое новое поколение с энтузиазмом повторяет упущения и глупости предыдущего.

Все это, вместе с защитой окружающей среды, представляет собой сущностную основу государственного регулирования в справедливом обществе. Следует заметить еще раз, что не существует универсального правила, приветствующего или отвергающего регулирование как таковое. При осмыслении этого вопроса нельзя уходить в идеологию; каждый конкретный случай должен рассматриваться в соответствующем контексте. В самой основе системы заложено то, что экономическая деятельность и ее продукты могут иметь вредные социальные последствия. В ней могут присутствовать явления, невидимые или сознательно игнорируемые, которые в будущем окажутся катастрофическими. И если потребность в регулировании представляется не столь уж актуальной в условиях современного изобилия и возможностей выбора, она ими же и стимулируется. Активное регулирование является исключительно важным для эффективного функционирования экономической системы. И хотя никто не может приветствовать регулирование как таковое, никто не в состоянии занять и противоположную позицию. Если и существует какое-то правило, так только то, что, когда некоторая форма регулирования ставится на повестку дня, следует присмотреться внимательнее, не являются ли эгоистические интересы главным мотивом ее применения.

* - Weizsaecker E., van, Lovins A.B., Lovins L.H. Factor Four. Doubling Wealth — Halving Resource Use. L., Earthscan Publications Ltd., 1997. Copyright — Weizsaecker E., von, Lovins А. В., Lovins L.H. 1997. Текст воспроизводится с согласия Э. фон Вайцзеккера.

Оглавление

Новая постиндустриальная волна на Западе

Оглавление

Рональд Инглегарт. Культурный сдвиг в зрелом индустриальном обществе

Рональд Ингяегарт— один из лидеров современной прикладной социологии. Он окончил социологическое отделение Принстонского университета и подучил там степень доктора социологии. Сегодня Р.Ингле-гарт — профессор политических наук и директор исследовательских программ в Университете Мичигана. Он женат, у него четверо детей. Живет в городе Анн Арбор, штат Мичиган.

Научная деятельность Р.Инглегарта началась в конце 60-х годов. Одна из первых его статей, «Мобилизация познания и европейская самобытностью (Cognitive Mobilisation and European Identity), опубликованная в журнале «Comparative Politics» в 1970 году, содержала основные идеи будущей книги «Молчаливая революция: изменение системы ценностей и политического стиля в западном обществе» (The Silent Revolution: Changing Values and Political Styles Among Western Public) [1977] и имела большой успех. В 70-е и 80-е годы вышло более ста статей Р.Инглегарта в престижных американских и европейских социологических журна- лах, в том числе таких, как «American Political Science Review», «British Journal of Political Science», «International Journal of Public Opinion Research», «Koelner Zeitschrift fuer Soyologie und Soyalpsychologie». Все эти работы были обобщены им в книге «Культурный сдвиг в зрелом индустриальном обществе» [1990], которая стала значительным явлением в социологической науке начала 90-х годов. Развитие концепции, осуществленное автором в последние годы, воплощено в его новой работе, выпущенной в прошлом году в издательстве Принстонского университета— «Модернизация и постмодернизация: культурные, экономические и политические изменения в 43 обществах» [I997J.

Работы Р.Инглегарта на первый взгляд кажутся весьма специальными и сложными для восприятия. Они основаны на детальном социологическом анализе ценностей и предпочтений современного человека, проводившегося группами прикладных социологов во многих странах мира. Как в «Культурном сдвиге в зрелом индустриальном обществе», так и в «Модернизации и постмодернизации» использованы материалы, предоставленные многими десятками исследователей; полученные результаты проиллюстрированы сотнями таблиц, графиков и схем. Представляя обе книги российскому читателю, мы стремились остановиться прежде всего на методологии исследования, на основных подходах к оценке современного общества и на изложенных автором принципиальных выводах и прогнозах.

Первая из этих работ— «Культурный сдвиг в зрелом индустриальном обществе» (1990) — стала результатом обобщения материала, собранного с 1970 по 1986 год в рамках монументального исследовательского проекта Комиссии европейских сообществ под руководством Ж.-Р.Рабье. Книга состоит из 13 глав, в которых автор скрупулезно излагает результаты осмысления полученных данных. Его теоретические построения базируются на исследовании дихотомиии материалистических и постматериалистических ценностей. Р.Инглегарт дает четко разработанную методику определения того типа ценностей, который в наибольшей мере определяет поведение человека как субъекта производства и субъекта потребления. Основным выводом служит положение о резком расширении с середины 70-х годов круга нематериалистически мотивированных членов общества; при этом особое внимание автор уделяет тому обстоятельству, что развитие постматериалистической мотивации (которое, как мы полагаем, является важнейшей составляющей процесса формирования постэкономического общества) есть сложное явление, имеющее в большей мере социо- психологическую, нежели экономическую, природу. Особого внимания заслуживают такие утверждения автора, как вывод о том, что быстрый рост материального благосостояния мало сказывается в течение жизни чйювека на его мотивациднных ориентирах, закладывающихся еще в раннем возрасте, и положение, согласно которому существует исютчительно высокая корреляция между распространением постматериалистической мотивации и интергенерационными подвижками. И то, и другое показывает, что экспансия нематериалистических ценностей не может происходить очень быстро, что это явление связано со сменой поколений и обусловлено постепенным изменением мотивации, повышением материального благосостояния и ростом образовательного уровня людей, Учитывя, что именно развитие постматериалистических ценностей во многом обусловливает хозяйственный и культурный прогресс западных стран в последние годы, можно серьезно усомниться в реальности вступления России в круг постиндустриальных держав, избавиться от существующих на этот счет лиюзий.