Новая постиндустриальная волна на западе

Аналогичный принцип с еще большей уверенностью может быть отнесен к технологии и информации. Продукция, обладающая m.i-сокой стоимостью в силу того, что она представляет собой уникальную новую технологию, немедленно утрачивает свою ценность, как только появится другая, превосходящая ее технология. Когда транзисторы получили повсеместное признание, стоимость радиоламп упала до крайне низкой отметки, а появление реактивных двигателей столь же сильно обесценило винтовые моторы. С развитием текстовых процессоров ценность технологии, связанной с производством пишущих машинок, быстро приближается к нулевой отметке, а компьютерное программное обеспечение нередко теряет всю свою стоимость за один-два года. Если только не произойдет ничего исключительного, эти товары уже никогда не обретут вторую жизнь.

Другими словами, созданная знанием стоимость подобна падающей звезде, которая горит ярко лишь в те мгновения, когда проходит через пространство социальных обстоятельств и субъективных факторов, позволяющих ей светить ярче других. Осознание факта, что созданная знанием стоимость слагается из такого мимолетного набора переменных факторов, обладает определяющим значением для понимания того, почему она не имеет никакого прямого и даже косвенного отношения к издержкам, связанным с ее созданием.

Разработка универсальной концепции (подобного теории трудовой стоимости), применимой в отношении созданной знанием стоимости, невозможна; более того, трудно представить себе и то, каким образом теория полезности способна объяснить характер такой ценности. Понесенные производителем расходы в своей основе не имеют никакого отношения к стоимости созданного знанием продукта; помимо этого, отсутствует то традиционное движение, которое сближает цены с затратами. В этом заключено фундаментальное отличие созданных знанием ценностей от материальных товаров и услуг, к которым может быть применена теория общественной полезности Вальраса.

Временный характер как созданной знанием стоимости, так и самого процесса ее производства, обусловливает высокую степень уязвимости факторов хозяйства перед лицом нестабильности. Даже тот, кто, проявив незаурядные способности, создал соответствующие той или иной конкретной отрасли субъективные факторы и технологические условия, может утратить их по мере эволюции соответствующего производства. Таким образом, повсеместные изменения являются непременным условием, свойственным основанному на знаниях обществу, а само оно оказывается гораздо более динамичным, чем индустриальный строй, с которым мы сталкивались до сих пор.

Каким же образом может быть установлена цена в случае, когда отсутствует всякая связь с издержками? В этой ситуации она, примитивно говоря, формируется потребителями в зависимости от того, какое у них складывается представление о «надлежащей» цене.

Помимо затрат, существует ряд факторов, формирующих у потребителя ощущение того, что та или иная оценка имеет «правильный» характер. Одним из элементов, присутствующих в этом уравнении, является цена альтернативных видов продукции; свою роль играют и представления, которые данное общество принимает как отвечающие здравому смыслу. В качестве важных факторов могут также выступать реклама, отзывы средств массовой информации, престиж той или иной продукции среди тех, кто формирует общественное мнение. Время от времени сюда вторгаются и элементы изменений, поскольку стоимость, созданная знанием, в своей основе имеет временный характер.

Между тем одним из важнейших факторов выступают издержки выбора, затраты, связанные с принятием решений (decision-making cost). Концепция подобных затрат родилась из попыток предсказать число людей, посещающих те или иные мероприятия. Обычный метод прогнозирования распределения участников событий или покупателей в магазинах заключается в использовании так называемой гравитационной модели. Таковая предусматривает, что число прибывающих потребителей находится в обратной пропорции к расстоянию (следует отметить, что в данном контексте понятие расстояния имеет крайне широкое значение). Однако, как известно из опыта проводившихся в Японии всемирных ярмарок и научных выставок, эта модель не срабатывает. В последнее время отмечено, что из более отдаленных областей появляется большее число потребителей, чем следовало бы ожидать согласно основанным на данной формуле расчетам. Вот почему новая прогностическая модель включает константную величину, отражающую издержки выбора.

Когда человек потребляет определенный продукт, этому предшествует выплата некоей суммы денежных средств, отражающая его финансовые затраты. В богатом обществе потребление в подавляющем большинстве случаев не сводится к непроизвольным действиям, обусловленным необходимостью удовлетворения биологической потребности. Напротив, человек, выбирая ту или иную форму потребления, вынужден отказаться от другой, альтернативной, формы, что всегда сопровождается психологическими издержками. Это и есть затраты, связанные с принятием решений. В условиях бедности, когда потребитель не располагает богатым выбором, затраты такого рода оказываются незначительными по сравнению с финансовыми издержками. Таким образом можно объяснить тот факт, что экономисты до недавнего времени не уделяли данному моменту значительного внимания.

Между тем в богатом обществе затраты, связанные с принятием решений, оказываются важным фактором, определяющим поведение потребителя. И пусть сегодня у людей достаточно денег, необходимость выбора между большим числом альтернатив, открывающихся перед потребителем, делает таковой все более и более трудным, и значение затрат, связанных с принятием решений, проявляет тенденцию к росту. Поэтому, когда мы говорим об отказе от одной формы потребления при выборе другой, мы не обязательно имеем в виду, что покупка одной вещи означает отсутствие денег для покупки какой-то другой веши; мы хотим этим сказать, что такие факторы, как ограничения, налагаемые временем, имеющимся для потребления, или же социальная оценка той или иной конкретной формы поведения потребителя, также играют свою роль. Более того, мы вправе пойти еще дальше и заявить, что время и репутация для многих потребителей стали играть даже большее значение, чем деньги.

Тем, кто стремится к увеличению объема сбыта своей продукции в условиях диверсифицированного общества, основывающегося на созданной знанием стоимости, придется уделять больше внимания сокращению усилий, направленных на принятие решений, чем уменьшению финансовых расходов покупателя через систему скидок.

Что же определяет издержки выбора? Конкретные черты той или иной личности наряду с внешними обстоятельствами, вне всякого сомнения, имеют важное значение, однако наиболее серьезным фактором может в перспективе оказаться осознанное отторжение или же, напротив, благоприятная реакция той социальной группы, к которой принадлежит человек. Другими словами, усилия, необходимые для того, чтобы сделать нечто такое, что делают многие, невелики; но они будут значительны тогда, когда речь пойдет о том, чтобы сделать то, чего раньше никто не делал. Это особенно верно в случае, если элемент «многие» означает «подавляющее большинство»; в этих случаях реакция отторжения уступает место непреодолимому стремлению к совершению подобного действия. По сути дела, психологические издержки, связанные с отказом от такого поступка, могут оказаться очень высокими, что позволяет говорить об «отрицательной величине» издержек выбора.

Например, в наше время до старших классов средней школы в Японии доходит 95 процентов детей, и поэтому родители тех подростков, которые заявляют, что хотят бросить школу, оказываются в неловком положении. В таких случаях прилагаются нечеловеческие усилия к тому, чтобы склонить ребенка к иному решению; родители завлекают своих детей, [обещая им альтернативные формы образования и дорогие подарки]. Все это делается потому, что финансовые затраты, связанные с продолжением обучения, перевешиваются психологическими издержками, вызываемыми его прекращением. Издержки выбора оказываются в данном случае отрицательной величиной. Подобные факторы должны учитываться в будущем микроэкономическом анализе проблем стоимости и ценообразования, в первую очередь когда речь идет о богатых и процветающих обществах.

Какие изменения в экономике влечет за собой распространение созданной знанием стоимости? Прежде всего, можно утверждать, что, поскольку таковая является побочным продуктом стремления придать товарам и услугам индивидуальный характер, на рынке появится бесконечное множество различных видов продукции.

В обществе, основывающемся на созданной знанием стоимости, цена продукта и объем его продаж значительно увеличатся в случае, если при его маркетинге потребителю удастся навязать представления о том, что этот продукт является результатом новых технологий, обладает уникальными функциями, отвечает потребностям людей с тонким вкусом, наконец, представляет собой последний крик моды. Цена порой окажется в несколько раз выше объема затраченных на производство данного блага средств, а разница эта будет формироваться за счет представлений потребителя.

Кроме этого, любой прорыв на рынке, достигнутый благодаря выпуску нового созданного знанием продукта, закончится, как только другие производители сумеют найти вариант, который будет преподнесен как еще более эффективный. Подобная парадигма способна обеспечить растущую диверсификацию продукции при снижении объема выпуска каждого продукта или товарной партии.

Эта тенденция, как уже отмечалось, приведет к уменьшению или даже устранению преимуществ, достигаемых за счет больших масштабов (merits of scale), доминировавших в индустриальном обществе; изменится сама основа конкуренции между корпорациями, что будет иметь важные последствия для внутренней структуры компаний будущего и принципов руководства ими.

Переход к социуму, основывающемуся на созданной знанием стоимости, повлечет за собой и перемены, связанные с фактором времени. Можно с уверенностью утверждать, что срок жизни любого нового продукта неизбежно будет становиться все короче и короче.

В обществе, где продукция носит в высшей степени разнообразный характер, а распространение информации обретает все более широкие масштабы, скорость перехода от одного создаваемого знанием блага к другому не может не быть крайне высокой. Результатом этого станет ускорение технологических изменений, а мода на те или иные изделия будет держаться крайне недолго, причем подчас ее вариации окажутся столь незначительными и скоротечными, что будут практически незаметны. Вряд ли нас ожидает эпоха, отмеченная таким движением вперед, для которого характерно появление принципиально отличных технических новаций и моды, радикально отрицающей предыдущую; напротив, акцент будет делаться на небольших усовершенствованиях, а создание находящих спрос вариантов одной и той же продукции, основывающихся на незначительном изменении ее черт, скорее всего, приведет к долгому ряду малосущественных преобразований. Подобно тому, как нефтяная культура создала такой тип потребления, при котором достижение максимально возможных уровней расходования нефти и нефтепродуктов стало не только императивом, но и настоящим фетишем, общество, основывающееся на созданных знанием ценностях, скорее всего, сотворит мир, в котором одноразовое использование знания будет доведено до своих крайних пределов.

Из этого со всей очевидностью следует, что всеобщее распространение получит возвеличивание имиджа продукции, представляемой как сконцентрированное воплощение могучего интеллекта, мудрости, знаний и умений. В эпоху нефтяной культуры расточительное использование энергетических ресурсов стало самоцелью. Выпускались большие автомобили, оборудованные огромными двигателями, которые им были не нужны. Расход материалов, используемых для упаковки продукта, неоправданно далеко выходил за пределы разумной потребности в его сохранении. Отопление или, напротив, охлаждение также становились предметом чрезмерного потребления, причем никто не задумывался, хорошо это для здоровья или плохо. Производители лишь потворствовали распространенному среди потребителей представлению о том, что путь к роскоши лежит через крупномасштабное, расточительное потребление энергетических ресурсов.

Не исключено, что в будущем сложится ситуация, при которой продукция будет насыщена знанием в гораздо большей степени, чем этого требуют ее функции, только лишь ради формирования впечатления о более высоком уровне воплощенного в ней интеллектуального потенциала. Выпускаемые часы, фотокамеры, персональные компьютеры будут иметь функции, которые покупатель вряд ли применит и в которых он редко нуждается. Все это напоминает ситуацию с владельцем небольшого магазина, покупающего калькулятор, способный производить дифференциальные вычисления, хотя этой функции он совершенно не понимает и необходимости в ней не испытывает. Подобные эксцессы могут также принимать форму претенциозного дизайна или чрезмерного раздува- ния имиджа той или иной продукции, другими словами, создания некоей интеллектуальной ловушки с многократным запасом прочности.

Стремление к наделению продукта имиджем еще более роскошного с точки зрения воплощенных в нем знаний будет вести к стимулированию выпуска благ в областях, которые общество будет рассматривать как играющие гораздо более важную роль в общем производственном процессе, что вызовет экспоненциальный рост числа занятых в этих сферах. Деятельность по созданию стоимости на основе знания больше не будет восприниматься как удел кучки обособленных технократов, напротив, на ее создание будут смотреть как на заурядный элемент каждодневного производства. Подобно тому, как выпуск промышленных изделий, вначале бывший занятием небольшой группы рабочих, обладающих соответствующими навыками, быстро превратился в профессию, которой способен заниматься самый обычный человек, так и создание стоимости при помощи знаний станет ординарным занятием рядовых граждан.

И действительно, уже сегодня ведутся исследования, направленные на то, чтобы позволить людям, имеющим весьма ограниченные навыки пользования компьютером, создавать программное обеспечение и заниматься дизайном. Те, кто привык видеть в интеллектуальном творчестве нечто возвышенное, могут воспротивиться ситуации, в которой это творчество становится доступным «среднему человеку» и сводится к выпуску продукции, содержащей созданную знанием стоимость, имеющую ярко выраженный одноразовый характер. У интеллектуалов может возникнуть впечатление, что не осталось ничего святого, что жизнь потеряла смысл. Однако в любой отрасли хозяйства наращивание производства неизбежно сопровождается расширением рядов его участников. В обществах древности, зараженных материалистическими ценностями, страстное проповедование религии оставалось делом единиц; между тем уже в средние века, когда религия получила повсеместное распространение, священнослужителем, монахом или монахиней мог стать совершенно обычный человек. Монастыри и соборы в средневековой Европе или в Китае эпохи династии Тан стали святилищами, в которых находили прибежище бездельники и попрошайки, тысячами стекавшиеся туда в надежде на кусок хлеба. Не вызывает никакого сомнения, что это свидетельствует о вульгаризации религии; но ведь именно благодаря этому она получила столь широкое распространение в массах.

Это не должно означать неизбежного выхолащивания любого вида созданной знанием стоимости. Эпоха средневековья дала миру святых, а современная эра породила мастеров. Нет никаких причин считать, что будущее общество даст миру меньше творцов-интеллектуалов, чем индустриальная эпоха. Однако следует, скорее всего, ожидать, что большая часть создаваемой знанием стоимости будет производиться на массовой основе и состоять из продукции, создаваемой людьми, не обладающими неординарным интеллектом.

Мои прогнозы не могут не вызвать у многих сомнения и возражения. Люди, всесторонне приверженные ценностям индустриального общества, могут принижать значение того, что я называю созданной знанием стоимостью, рассматривая ее в качестве лишь одного из средств расширения спроса на товары и услуги, которое не имеет большого значения для общества в целом. Однако решающую роль играет различие между индустриальным обществом, где созданная знанием стоимость принадлежит немногим, и социумом, основывающимся на ней, обществом, где она становится достоянием широких масс. Позвольте мне пояснить эту мысль на примере изменений, происходящих в процессе создания стоимости в рамках одной из форм информации — в рекламе.

В индустриальном обществе смысл существования рекламы заключался в том, что она давала изготовителям возможность продать больше товаров; тем самым открывались допонительные возможности производства, снижающие издержки в расчете на единицу продукции. Реклама представляла собой оправданное вложение средств в силу той роли, которую она играла в реализации преимуществ масштаба; поэтому стоимостные характеристики рекламц рассматривались как нечто объективное, симбиотическим образом связанное с распространением материальных благ, объем которого она способна увеличить.

Споры, которые до настоящего времени велись вокруг рекламы, основывались именно на таком представлении о ее роли. Даже для сторонников социалистического строя, называвших одним из преимуществ плановой экономики возможность производить и распространять товары без помощи рекламы, исходным моментом служило то, что она выступает в качестве средства, помогающего увеличить объем реализуемых благ.

Между тем в обществе, основывающемся на созданной знанием стоимости, основная функция рекламы заключается не столько в расширении сбыта материальных товаров, сколько в том, чтобы побудить представителей определенной социальной структуры более высоко ценить (как в социальном, так и в финансовом аспекте) тот или иной вид продукции. Давайте вспомним кривую общественной полезности и теорию Вальраса: реклама продукции, содержащей стоимость, созданную знанием, ведет к тому, что кривая полезности ползет вверх, а издержки выбора снижаются. Другими словами, реклама расширяет объем созданной знанием стоимости, которую, как считается, содержит данное материальное благо или услуга. Поэтому сегодня стоимость, создаваемая рекламой, обладает способностью к независимому субъективному существованию. В теоретическом плане это предоставляет бесконечные возможности для экономического роста, причем даже в случаях отсутствия крупномасштабных хозяйственных сдвигов.

Примерно то же самое можно сказать и по поводу технологии и дизайна. Они также выступают в форме созданной знанием стоимости, которая может быть преобразована в материальные товары, однако создание такой формы не обязательно подразумевает снижение производственных расходов посредством увеличения объема продаж; напротив, созданная знанием стоимость, которая обеспечивается благодаря творческой технологии или дизайну, свойственна самому продукту. Стоимость элементов дизайна или технологии в этом случае меняет свой характер, превращаясь из объективной стоимости, зависящей от доходов, получаемых в результате традиционного производственного процесса (и симбиотическим образом связанной с этими доходами), в субъективную, независимую стоимость, обладающую своими собственными характеристиками. Это обстоятельство открывает возможности для бесконечного роста созданной знанием стоимости.

В обществе, основывающемся на таких тенденциях, не только возрастает доля расходов на научные исследования и конструкторские разработки; одновременно благодаря расширению независимой субъективной стоимости, которой обладают эти элементы, созданная знанием ценность начинает играть заметную роль в структуре ценообразования.

Таким образом, созданная знанием стоимость представляет собой ценность, носителем которой может выступать любой материальный товар или услуга. Переход от индустриального общества к социуму, основывающемуся на таком виде ценности, будет связан не столько с изменением носителя стоимости, сколько, прежде всего, с модификацией структуры той совокупной ценности, которую он содержит. Вот почему я вновь и вновь подчеркиваю, что мы никогда не сумеем понять общество, основанное на созданной знанием стоимости, если будем рассматривать его возникновение как воплощение тенденции к экспансии нематериальных благ или как элементарный отход от производства материальных благ как таковых.

* - Weizsaecker E., van, Lovins A.B., Lovins L.H. Factor Four. Doubling Wealth — Halving Resource Use. L., Earthscan Publications Ltd., 1997. Copyright — Weizsaecker E., von, Lovins А. В., Lovins L.H. 1997. Текст воспроизводится с согласия Э. фон Вайцзеккера.

Оглавление

Новая постиндустриальная волна на Западе

Оглавление

Томас Стюарт. Интеллектуальный капитал. Новый источник богатства организаций

Томас Стюарт— американский экономист и публицист, широко известный своими многочисленными статьями по проблемам мировой экономики, теории управления и развития современных форм услуг в финансовом секторе. В настоящее время он занимает пост члена редакционного совета журнала «Fortune» и отмечен рядом международных премий в области журналистики.

Книга «Интеллектуальный капитал» (1997) имеет особое значение в ряду работ, вышедших в 1996—1997 годах под аналогичным названием в США и Англии. Основной заслугой автора является, на наш взгляд, то, что ему удалось, сохранив все преимущества глубокого анализа, в популярной форме изложить важнейшие проблемы, стоящие сегодня перед экономикой, в которой знания и информация становятся главными производственными ресурсами. Читатель найдет в книге прежде всего впечатляющие примеры успеха корпораций, поставивших во главу угла полное использование творческого потенциала своих работников, ознакомится со статистикой инвестиций в материальные и нематериальные активы, почувствует, сколь масштабной трансформации подвергаются и будут подвергаться современные принципы управления подобными производственными структурами.

Работа Т.Стюарта разделена на три основные части, в первой из которых он рассматривает специфику современной экономики как порождения информационной эры, во второй обращается к понятию интеллектуального капитала как источника ценности компаний и залога их успешного развития, а в третьей исследует процесс становления глобальной экономики эпохи информационных сетей и наднациональных компаний

Стремясь дать читателю адекватное представление о книге Т. Стюарта, мы предпочли включить в этот сборник элементы каждой части его работы. В первой из них наибольшее внимание привлекают главы 2 и 3, озаглавленные «Интеллектуальная компания» и «Интеллектуальный работник», во второй— глава 4 «Скрытые ценности»,и в третьей— глава 10 «Экономическая теория информации» (эти фрагменты соответствуют стр. 20-21, 32-35, 35, 36, 39-40, 41, 42-43, 43-47, 59-60, 60-61,170-172,172-175, 176-180 в издании Doubleday). ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫЙ КАПИТАЛ НОВЫЙ ИСТОЧНИК БОГАТСТВА ОРГАНИЗАЦИЙ*

Если вы хотите понять, чем занимается то или иное предприятие, проследите за движением его средств. Компании производят два основных вида затрат. Первый — капиталовложения. Деньги помещаются в недвижимость, оборудование и прочие долгосрочные активы, отдача от которых — в виде прибыли на инвестированный капитал — поступает лишь с течением времени. Помимо вложений в оборудование, организации производят долгосрочные инвестиции в научные исследования, опытно-конструкторские разработки и в подготовку кадров, что тоже является разновидностью капиталовложений, хотя по правилам бухгалтерского учета они обычно проходят по статье расходов. Второй вид затрат — это текущие издержки: зарплата, покупка сырья и материалов, реклама, транспортировка, арендная плата и т. п. Различие между капиталовложениями и расходами не всегда легко определить — поэтому-то, между прочим, бухгалтеры и получают такую высокую зарплату. Однако совершенно очевидно, что «информационный век» коренным образом изменил суть обоих видов затрат.

Рассмотрим ситуацию с капиталовложениями, которую анализирует Бюро экономического анализа (БЭА) при министерстве торговли США. Из его подробных выкладок видно, что с 1982 года затраты предприятий частного сектора на покупку средств производства «промышленного века» — двигателей и турбин, электрораспределительных и контрольных приборов, металлообрабатывающих станков, погрузочно-разгрузочных механизмов и машин общепромышленного назначения, оборудования для сферы услуг, горнодобывающей, нефтяной и строительной отраслей, а также сельского хозяйства — более или менее устойчиво держатся на уровне 110 млрд. долл. в год. Снижаясь в периоды промышленного спада, круто поднимаясь вверх во времена роста, они в среднем составляли названную выше цифрy1.

В области затрат на приобретение информационной техники наблюдается, однако, постоянный рост. В 1982 году на покупку компьютеров и телекоммуникационного оборудования американские компании израсходовали 49 млрд. долл. К 1987 году эта сумма подскочила до 86,2 млрд. долл. и продолжала расти. Если изобразить динамику капитальных затрат «промышленного» и «информационного» века в виде графиков, то будет видно, что обе линии Пересе- каются в 1991 году, когда расходы на приобретение промышленного оборудования составили 107 млрд. долл., а на закупку информационной техники — 112 млрд. долл. Будем считать его первым годом информационного века. С этих пор компании расходуют больше денег на оборудование, необходимое для сбора, обработки, анализа и распространения информации, чем на машины, предназначенные для штамповки, резки, сборки, погрузки и иного рода действий с материальными предметами.

Приведенные данные впечатляют, но не дают полной картины капиталовложений в информационные системы. В них не учитывается, например, новообретенный интеллект машин, доставшихся нам в наследство от «старой экономики», таких, как программно-управляемые станки. Они также не отражают того обстоятельства, что отдача в виде роста обрабатывающей способности на один доллар капиталовложений в компьютерную технику сейчас высока, как никогда. Так, при увеличении расходов компаний на приобретение компьютеров в первой половине девяностых годов почти вдвое объемы обработанной информации выросли чуть ли не в три раза2. В эти данные не включаются также инвестиции в деятельность по приобретению знаний, такую, как научные исследования и опытно-конструкторские разработки. Между тем некоторые компании, в частности японские фирмы, расходуют на эти цели больше, чем на покупку всех видов средств производства. <...>