О «Монитере»:

Наполеон выстраивал авторитарную систему печати по вертикальному принципу. Вверху – официальный печатный орган правительства – парижский «Монитер». Ей сопутствовали газеты, которые находились в русле концепции «Монитера». Все остальные полит. газеты должны были перепечатывать политическую информацию из «Монитера».

Наполеон запрещал революционную лексику и пытался избавить сознания читателей от неё: например, само слово «революция» в газете было запрещен, впрочем, как и фамилии некоторых политических деятелей – Дантон, Марат, Робеспьер. Даже газеты переименовывал: например «Журналь де деба» (журнал дебатов) в «Журналь де Эмпайер» (журнал империи).

«Монитер – единственная газета, которая дотировалась государством. Остальные выживали сами. Наполеон считал, что газеты, как и армия, должны сами себя кормить.

Содержание и структура «Монитера:

- 1 страница – новости (зарубежные, внутренние)

- редакционные материалы

- о литературе, искусстве (искусствоведческие статьи тоже должны были соответствовать вкусам Наполеона)

- последняя страница – платные объявления

Все статьи цензурировались, причем цензоры одобрялись только министерством полиции. Бюро печати находилось при министерстве полиции.

Как Наполеон уничтожал другие газеты:

- экономическое давление (залоги, гербовые сборы, рост цен на бумагу, негосударственные газеты лишены дотаций)

- юридическое давление – Наполеон усложнил юридическое оформление нового издания

- задержка политических новостей, искажение, умалчивание,

Сбежал – подобрел:

Во время «100 дней Наполеона» (его вторичное правление, после того, как он сбежал с Эльбы, 1815 год) Наполеон меняет отношение к прессе на противоположное: и несмотря на то что большинство газет и журналов нещадно его критикует, он остается верен своей либеральной политике по отношению к прессе.

Билет 16. Политический режим и режим печати: французская пресса в XIX веке.

О политическом режиме эпохи Бонапарта (нач. 19 в) сказано в предыдущем билете.

ПЕЧАТЬ ПЕРИОДА ИЮЛЬСКОЙ МОНАРХИИ (1830–1848).

Июльская революция 1830 г. знаменовала собой победу буржуазии над дворянством. Монархия, испытывавшая острую финансовую нужду, и сам король Луи-Филипп (одновременно и богатейший финансист) делал все для укрепления ее господства.

Этот «король-буржуа», находившийся во главе «акционерной компании», грабившей Францию, очень скоро сделался постоянным персонажем газетных карикатур и анекдотов, появляясь то в образе разжиревшего буржуа, то в облике глупого и толстого карнавального быка. Реакцией правительства был резкий поворот в сторону репрессивных мер. Если через неделю после Июльского восстания были освобождены журналисты, осужденные ранее за «политические преступления в печати», то вскоре вышел закон, карающий за всякое выступление против короля, его привилегий, конституционных властей, прав и власти Палаты депутатов.

Закон 1830 г. обязывал управляющего газетой располагать «полной залоговой суммой, записанной на его собственное, частное имя».

Наконец, закон 1831 г. вводил в действие более быструю процедуру рассмотрения в судах дел о преступлениях в печати.

Однако к этому времени рост числа газет и их тиража, вызванный революционным подъемом, уже успел вселить в журналистов веру в свои силы. Газет и журналов выходило вдвое больше, чем при Реставрации, а их тираж вырос более чем на треть. Они довольно резко выступали против действий правительства и тут же становились жертвами репрессивных законов.

В январе 1834 г. была введена система предварительного разрешения для разносчиков и уличных продавцов газет, а «сентябрьские законы» 1835 г. еще более расширяли список наказуемых действий, устанавливали предварительную цензуру на все виды иллюстраций, более чем вдвое увеличивали сумму предварительного залога.

В этих условиях большие возможности для оказания влияния на прессу получают биржевики. Через них правительство подкупало ту прессу, которая вела себя достаточно осторожно, чтобы не быть запрещенной. Постоянные правительственные субсидии получала, например, «Журналь де деба» – орган орлеанистской буржуазии, а позднее и сохранявшая видимость независимости «Пресс» Эмиля Жирардена. Лагерь же оппозиции был более широким, хотя и крайне пестрым.