2. Трудовая теория антропосоциогенеза ф.Энгельса

Свою наиболее четкую и завершенную формулировку орудийная или, точнее, трудовая теория антропосоциогенеза получает, однако, у Ф.Энгельса в его работе «Роль труда в процессе превращения обезьяны в человека». Эту работу, написанную к середине 1876 г. и оставшуюся незаконченной, Ф.Энгельс начинает словами: «Труд – источник всякого богатства – утверждают политикоэкономы. Он действительно является таковым наряду с природой, доставляющей ему материал, который он превращает в богатство. Но он еще и нечто большее, чем это. Он – первое основное условие всей человеческой жизни и, притом, в такой степени, что мы, в известном смысле, должны сказать: труд сделал самого человека»¹⁹. В связи с этим он считал, что «решающий шаг» на пути становления человека был осуществлен именно в переходе наших обезьяноподобных предков к прямохождению. Дело в том, что прямое хождение на двух ногах полностью освободило передние конечности от таких прежних их функций, как хватанье при лазаньи по деревьям и опоры при перемещении по земле и, тем самым, подготовила их к новым видам деятельности. «…Решающий шаг был сделан, - подчеркивает Ф.Энгельс, - рука стала свободной и могла теперь усваивать себе все новые и новые сноровки, а приобретенная этим большая гибкость передавалась по наследству и возрастала от поколения к поколению»²⁹.

Среди новых функций, приобретенных передними конечностями по мере их трансформации в человеческие руки, ведущими и определяющими со временем, несомненно, стали изготовление и применение орудий. Нет, конечно, сомнения и в том, что высшие человекообразные обезьяны (да и не только они) могут пользоваться тем или иным предметом (например, камнем), в качестве орудия, т.е. в качестве средства достижения конкретных, вполне определенных целей (например, для разбивания ореха). Однако «ни одна обезьянья рука не изготовила когда-либо хотя бы самого грубого каменного ножа»²¹.

Человеческая рука, в конечном итоге, оказывается не просто органом осязания, но и органом труда, орудием всех орудий. Вместе с тем, она является и продуктом труда, поскольку именно труд, как орудийная деятельность, в течение многих сотен тысячелетий сначала «облагораживал» еще довольно грубую руку древнейшего человека, постепенно преобразовывая ее в собственно человеческую руку, а затем и усовершенствовал эту последнюю, доведя ее до «той высокой ступени совершенства, на которой она смогла, как бы силой волшебства, вызвать к жизни картины Рафаэля, статуи Торвальдсена, музыки Паганини»²². При этом не следует забывать, что рука не является «чем-то самодовлеющим» и полностью изолированным, а представляет собой лишь один «из членов целого, в высшей степени сложного организма», поэтому все «то, что шло на пользу руке, шло также на пользу всему телу»²³.

Ф.Энгельс обращает внимание и на то обстоятельство, что человек, будучи самым общественным из всех животных, естественно, не смог в историческом плане произойти от ближайших «необщественных» предков. Это, в частности, говорит о том, что у обезьяноподобных предков человека был в высшей степени развит общественный инстинкт. А в дальнейшем именно труд и его развитие по необходимости способствовали еще более тесному сплочению членов зарождающегося человеческого общества, поскольку только благодаря им стали более часты и устойчивы случаи взаимной выручки и совместной деятельности, в ходе которой люди начали испытывать «потребность что-то сказать друг другу». Данная потребность, в конечном счете, производит свой орган: неразвитые гортань и другие части рта обезьяноподобного предка человека медленно, но неуклонно трансформируются в соответствующие человеческие органы, с помощью которых человек постепенно научился производить членораздельные звуки²⁴. Именно так в процессе совместной трудовой деятельности начал формироваться и развиваться человеческий язык.

Итак, «сначала труд, а затем и вместе с ним членораздельная речь явились двумя самыми главными стимулами, под влиянием которых мозг обезьяны постепенно превратился в человеческий мозг, который, при всем сходстве с обезьяньим, далеко превосходит его по величине и совершенству. А параллельно с дальнейшим развитием мозга шло дальнейшее развитие его ближайших орудий – органов чувств»²⁵. Однако развитие человеческого мозга и подконтрольных ему органов чувств оказывает, в свою очередь, «обратное воздействие на труд и на язык», способствуя их дальнейшему развитию. Отчасти поэтому труд от поколения к поколению постепенно совершенствовался, становясь все более сложным, разнообразным и многосторонним. «К охоте и скотоводству прибавилось земледелие, затем прядение и ткачество, обработка металлов, гончарное ремесло, судоходство. Наряду с торговлей и ремеслами появились, наконец, искусство и наука; из племени развились нации и государства. Развились право и политика, а вместе с ними – фантастическое отражение человеческого бытия в человеческой голове – религия. Перед всеми этими образованиями, которые выступали, прежде всего, как продукты головы и казались чем-то господствующим над человеческими обществами, более скромные произведения работающей руки отступали на задний план…»²⁶. В итоге труд и его исключительная роль в процессе становления и развития человека и человеческой культуры были совершенно забыты, а все достижения цивилизации «стали приписывать голове, развитию и деятельности мозга. Люди привыкли объяснять свои действия из своего мышления вместо того, чтобы объяснять их из своих потребностей (которые при этом, конечно, отражаются в голове, осознаются), и этим путем с течением времени возникло то идеалистическое мировоззрение, которое овладело умами, в особенности, со времени гибели античного мира»²⁷.

Нет, конечно, сомнений в том, что труд является сознательной человеческой деятельностью, направленной на преобразование природы, деятельностью, в которую, помимо руки человека, активно включается его разум. Животное, как известно, также производит своей деятельностью изменения во внешней природе. Однако изменения, вносимые животными в окружающую его среду, носят пассивный, как правило, непреднамеренный и неосознанный характер. Поэтому можно сказать, что животное, фактически, «только пользуется внешней природой и производит в ней изменения просто в силу своего присутствия»²⁸. Человек же, наоборот, изменяет природу активно, сознательно приспосабливая ее к своим нуждам. Он вынуждает ее служить его целям, добиваясь, тем самым, господства над ней. «И это является последним существенным отличием человека от остальных животных, и этим отличием человек опять-таки обязан труду»²⁹.

Подытоживая сказанное, можно с известной долей истины полагать, что труд создал человека. Однако, поскольку вместе с появлением этого последнего возникает «вдобавок новый элемент – общество», то определенно можно сказать, что именно в труде «мы находим характерный признак человеческого общества, отличающий его от стада обезьян…»³⁰. При этом под трудом следует, прежде всего, понимать орудийную деятельность в широком ее смысле, поскольку он не просто «начинается с изготовления орудий», но и есть, вместе с тем, процесс их применения. На основании всего сказанного можно сделать вывод об исключительно важной роли, которую сыграло орудие (техника) в деле становления человека и развития человеческого общества. Выражая суть данного вывода и перефразируя и обобщая приведенное выше франклиновское положение, некоторые авторы, как, например, П.К.Энгельмейер, склоняются к определению человека как технического животного.³¹