- •1. Рубеж 19 и 20 веков
- •2. Литературное движение 80-х – 90-х годов.
- •3. Критический реализм в начале века. Особенности, представители.
- •4. Руслит и Первая Мировая
- •5. 900, 905-908 Гг.
- •6. Русская литература в годы октябрьской революции
- •7. Символизм и русская поэзия.
- •8. Знание и писатели его круга.
- •9. Символизм. Идеология, эстетика, представители.
- •10. Акмеизм, идеология, эстетика, представители.
- •11. Футуризм. Идеология, эстетика, представители.
- •12. Соловьев, Случевский, Фофанов. Предшественники русского символизма.
- •13. Розанов. Художественная проза. Уединенное(1912), Опавшие листья(1913, 1915).
- •14.Мережковский. Творчество.
- •15. Блок дооктябрьская публицистика. Идеи и темы.
- •16. Блок, лирика Особенности трагического восприятия жизни.
- •17. Стихи о прекрасной даме. Блок.
- •19. Блок. Творческий путь общая характеристика.
- •20. Блок. Драматургия. Идейно-художественное своеобразие
- •21. Трагическое в лирике Блока.
- •22. Куприн Поединок.
- •23. Дооктябрьская драматургия Горького
- •24. Толстой дооктябрьское творчество.
- •25. Чехов повествовательное искусство 20 века.
- •26. Гумилев жизнь и творчество.
- •27. Есенин дооктябрьская лирика темы идеи образы.
- •28. Маяковский ранняя лирика.
- •29. Маяковский Дооктябрьские поэмы. Темы идеи образы облако в штанах.
- •30. Марина Цветаева до эмиграции дооктябрьский период.
- •31. Ахматова. Дооктябрьская лирика
- •32. Поэзия Велимира Хлебникова
- •33. Эгофутуризм. Творчество Северянина
- •34. Дооктябрьское творчество Замятина «Уездное», «На куличках»
- •35. Мандельштам. Темы и образы ранней лирики.
- •36. Бунин. Творческий путь. Этапы. Эволюция
- •37. Бунин. Идейно-эстетические особенности творчества
- •38. Исторические судьбы русского крестьянства в прозе Бунина. «Деревня»
- •39. Эпитафия дворянскому роду в прозе Бунина. «Деревня», «Суходол»
- •40. Бунин. Проза 10-ых годов
- •41. Бунин. Творчество в эмиграции. «Митина любовь», «Темные аллеи», «Чистый понедельник»
- •42. Поэзия Анненского
- •43. Драматургия Андреева
- •44. Куприн. Творческий путь
- •45. Бунин – мастер рассказа
- •46. Поэзия Николая Клюева
- •47. Брюсов. Творческий путь
- •48. Дооктябрьское творчество Пришвина
- •49. Творчество Ремизова
- •50. Куприн. Рассказы
- •51. Творчество Белого
- •52. Поэзия Георгия Иванова
- •53. Андреев – прозаик
- •54. Федор Сологуб
- •55. Творчество в. Ф. Ходасевича. (перечитать!!!)
- •56. Шмелев.
- •57. Ранний Горький.
- •58. Борис Зайцев.
- •59. Сатириконцы.
- •60. Пастернак до октября.
4. Руслит и Первая Мировая
Поэзия и проза военных лет по идеологическим причинам долгое время оставались «белым пятном» в истории русской литературы. Почти все столетие военную лирику, например, сопровождали такие определения как «ура-барабанная», «милитаристская», «казенно-патриотическая», а то и «пропитанная националистическим или шовинистическим угаром». В небольшой по объему статье хотелось бы сказать лишь о месте русской литературы в гуманитарном самосознании России 1914-1918 годов.
В самом начале войны стали выходить различного рода альманахи, где публиковали свои стихи малоизвестные и популярные поэты современности. Уже один из первых альманахов «Современная война в русской поэзии», изданный Б. Глинским [7], давал возможность судить о том, что же представляла собой военная лирика того времени. Этот сборник был спешно издан с благотворительной целью, обозначенной в подзаголовке: «На помощь Польше». Под одной обложкой – стихи 87 поэтов, среди которых А. Ахматова, А. Блок, В. Брюсов, З. Гиппиус, С. Городецкий, Дон-Аминадо, Г. Иванов, М. Кузмин, С. Маковский, Н. Минский, Ф. Сологуб, И. Северянин, Н. Тэффи, Т. Щепкина-Куперник. Обращают на себя внимание разделы сборника: «Славянство», «Война», «Родина», «Мать», «Сестра милосердия», «Галицкая Русь», «Польша», «Бельгия», «Англия», «Франция», «Казаки», «Герои». Как видим, главнейшими темами стали понятия: родина, мать, милосердие. Сквозной стала тема сострадания: к сыновьям и братьям на полях сражения, к раненым и пленным, странам-сестрам, попавшим в беду или находившимся под угрозой оккупации.
Стихи этого сборника, как, впрочем, и других подобных альманахов, разнятся по своим художественным достоинствам. Однако есть немало общего, что объединяло популярных и малоизвестных, начинающих и опытных мастеров слова.
Вполне объяснимо, что на первом месте в поэтических откликах на мировую бойню – горе матери, которой суждено пережить своего ребенка. Совершенно очевидно, что женщина-мать, как никто другой, первой ощущает бесчеловечность войны. В художественном воплощении материнского горя многие поэты испытали влияние некрасовской лирики и особенно его шедевра «Внимая ужасам войны…», созданного во время Крымской кампании 1853-1856 гг. Стихи о войне проникнуты гуманизмом ко всем пострадавшим в ее огне: пленным, беженцам, оккупированным странам Европы. Об этом – одноименные стихотворения С. Михеева и С. Городецкого «Пленные», Г. Арельского «Беженцы», Т. Щепкиной-Куперник «Наша младшая сестра» и др. В стихотворении С. Михеева, например, от имени женщины, у которой близкий человек на фронте, говорится, что пленные сейчас – уже не враги, а несчастные, вызывающие сострадание.
В первые дни войны в так называемых лубочно-газетных стихах прозвучал отклик на разрушения немцами европейских святынь – Реймского собора в Бельгии (под угрозой был и Собор Парижской Богоматери). К числу главных достоинств лирики на страницах газет, журналов и поэтических альманахов, прежде всего, следует отнести ее сопричастность трагическим событиям. Возьмем для примера обычную для военного лихолетья сцену – проводы на фронт, увиденную А. Блоком («Петроградское небо мутилось дождем…»), С. Есениным («По селу тропинкой кривенькой…»), М. Цветаевой («Белое солнце и низкие, низкие тучи…»). В хорошо известных сейчас строках А. Блока словно сторонним взглядом увидена картина прощания с новобранцами на одном из столичных вокзалов:
Петроградское небо мутилось дождем,
На войну уходил эшелон.
Без конца – взвод за взводом и штык за штыком
Наполнял за вагоном вагон.
Но сколько щемящей тоски, переданной по-мужски сдержанно, содержится в строках:
И, садясь, запевали Варяга одни,
А другие – не в лад – Ермака.
И кричали ура, и шутили они.
И тихонько крестилась рука .
Женская эмоциональность лирической героини М. Цветаевой позволила не скрывать чувства, вызванные солдатским воем-песней:
Поезд прошел и завыл, и завыли солдаты,
И запылил, запылил отступающий путь…
– Нет, умереть! Никогда не родиться бы лучше,
Чем этот жалобный, жалостный, каторжный вой
О чернобровых красавицах. – Ох, и поют же
Нынче солдаты! О господи боже ты мой! [11]
Тихое горе и обреченность, вопль отчаяния, показная бодрость и ухарство – все это было не только увидено, но и прочувствовано такими поэтами, как С. Есенин («По селу тропинкой кривенькой…»), С. Клычков («Прощай, родимая сторонка…»), Н. Клюев («Луговые потёмки, омёжки, стога…»), А. Ноздрин («Война»), В. Пруссак («Прощание»), В. Рябов-Бельский («Проводы») и др.
А лирический герой Саши Черного в стихотворении «На фронт» (1914) оказался в солдатской теплушке:
За раскрытым пролетом дверей
Проплывают квадраты полей.
Перелески кружатся и веют одеждой зеленой
И бегут телеграфные нити грядой монотонной…
Мягкий ветер в вагон луговую прохладу принес.
Отчего так сурова холодная песня колёс?
Нераздельное единство личного и гражданского прозвучало в стихах о Польше. Напомним, что польский вопрос занял в отечественной поэзии (особенно в первые месяцы войны) одно из первых мест. На польскую трагедию откликнулись З. Гиппиус, В. Брюсов, Н. Венгров, С. Городецкий, Г. Иванов, М. Моравская и др. Наиболее весомым на события в Польше оказался отклик В. Брюсова, находившегося в этой стране в качестве военного корреспондента. Уже 1 августа 1914 г. он написал стихотворное послание «Польше»:
Опять родного нам народа / Мы стали братьями, - и вот / Та «наша общая свобода», / Как феникс, правит свой полет. / А ты, народ скорбей и веры, / Подъявший вместе с нами брань, / Услышь у гробовой пещеры / Священный возглас: «Лазарь, встань!» <…>
Простор родимого предела / Единым взором облелей, / И крики «Польска не сгинела!» По-братски с русским гимном слей!
Брюсов не замалчивает известного антагонизма русских и поляков в прошлом, поэтому строки – «Опять родного нам народа мы стали братьями», – звучали не столько похвалой настоящему, сколько обвинением прошлому. Призыв поэта к возрождению польской государственности произвел в Польше фурор. Стихотворение печаталось в газетах, было отпечатано на открытке и переиздавалось дважды. Поэту был устроен торжественный прием. Польской общественности были особенно близки надежды Брюсова на послевоенное будущее этой страны.
Вчитываясь в русскую поэзию 1914-1918 гг., начинаешь ощущать, что её авторы писали не только о войне, а начинали, говоря словами В. Маяковского, писать войною. Об этом свидетельствуют проникновенные строки, передающие состояние раненого воина и сестры милосердия, оставшихся в тылу соотечественников, их думы и тревоги …
Не менее яркий след в литературе о войне оставила и отечественная проза. Гуманизм литературы 1914-1918 гг., связующий ее с предшествующей поэзий и прозой о войне, с наибольшей яркостью проявился в изображении непосредственных участников войны. Русская литература всматривалась в облик русского солдата – вчерашнего крестьянина, мастерового, студента-добровольца, – чтобы увидеть воздействие войны на моральный облик «человека с ружьём». Его скупые, но такие ёмкие суждения о происходящем, о Боге, о царе, пославшем от родного дома, об увиденном за границей, солдатские воспоминания о доме и мечты о завтрашней жизни стали основой рассказов В. Муйжеля, Я. Окунева, М. Пришвина, Б. Тимофеева, книги С. Федорченко «Народ на войне».
На страницах этих произведений предстала не Вселенская, а конкретная война, реальная атака, перевернувшая человека, заставившая его забыть себя, но вспомнить Бога, почувствовать в себе зверя и грешника. Обращаясь к человеку на войне, литература словно стерла знаки различия на погонах, увидев его незащищенность и человечность, набожность и растущую ожесточенность. Проза Н. Гумилева, В. Муйжеля, Я. Окунева, М. Пришвина, Ф. Степуна, И. Шмелева и др. запечатлела восприятие народом известия о войне, отношение к германцу, проводы в армию, первое сражение, отношение к пленному, смерть на поле боя или в лазарете. Характер русского солдата раскрывался не только в литературе, повествовавшей о воине, участвовавшем в сражениях. Она изображала его во время пребывания в госпитале, на излечении. О совестливости русского солдата повествуется в рассказе Н. Тэффи «Тихий» (1915). Солдат с больным сердцем попадает на фронт, получает в первом бою ранение и оказывается в лазарете. Но когда врач советует ему рассказать о сердце на комиссии, чтобы послали в слабосильную команду, раненый отказывается, поясняя: «Стесняюсь я очень. Потому у других – у кого руки не хватает, у кого ноги не хватает, а кто и вовсе калека. А я здоров. У меня все есть. Я стесняюсь»