31. Ахматова. Дооктябрьская лирика

О драматизме ранней лирики Анны Ахматовой

Ранняя поэзия Анны Ахматовой - один из наиболее ярких образом драматического по типу творчества. Одни увидели в молодой поэтессе жажду муки жалящей вместо счастья безмятежного"2, "любовь к своему сиротству"3, "болезненную привязанность к страданию"4; другие говорили о стихах, "полных усталости и затаенной боли"5; третьи сравнивали ее лирику со "струной, натянутой до последней степени"6. В разработке этой проблемы заметны две крайности: либо априорное утверждение драматизма, как это было в дооктябрьской критике, либо подход к нему с позиций формалистического анализа, дающего довольно нечеткое представление о существе вопроса.      Подходя к творчеству поэтессы с общеэстетических позиций, необходимо прежде всего поставить вопрос о его мировоззренческой сущности, т. е. попытаться уяснить, в каком соотношении находится "я" Ахматовой и "мир", ее окружающий, в первое десятилетие творческой биографии. Ведь характер творчества (идиллический, гармонический, драматический, трагический и т. д.) и определяется этими взаимообусловленными эстетическими категориями. В творческом сознании происходит сложное взаимодействие "мира", т. е. определенной исторической конъюнктуры, и "я" художника. В ее стихах необычайно обострено чувство личного бытия, в них преломляется лишь та грань действительности, которая повернута непосредственно к автору и отражается в его личной судьбе. Тематические горизонты молодой поэтессы необычайно сужены, замкнуты в пределах субъективных переживаний. Иные жизненные сферы - за гранью ее художественных интересов. Она как бы намеренно молчит о жизни, прокладывая пути своего творческого поиска к самым отдаленным глубинам собственного "мира". Ранняя поэзия Ахматовой интроспективна. Это поэзия самопознания, самопроникновения - "лирический дневник", как называют ее исследователи.  В стихах Ахматовой, даже при самом тщательном их изучении, не встретишь ни единой строчки, где бы "я" противопоставлялось "миру", претендовало на особое место в нем.     Беда в том, что осмыслить "мир" таким, как он есть, Ахматовой не под силу. В нем, равно как и в "себе", ее влечет некая "чудесная простота". Но категория "простоты" в том смысле, какой в нее вкладывает Ахматова, жизни вовсе не свойственна. Наивный жизненный идеал, восходящий к "чудесной простоте", гибнет от соприкосновения с самой действительностью. "Мир" встает перед поэтессой призрачным и неясным, он как бы растворяется в ее представлении о нем. Она бралась за перо лишь тогда, когда "диктовала муза", писала только о том, что становилось органической частью ее духовного мира. На первом этапе художественной эволюции поэтессы эмпирическая действительность не стала для нее таким "ясным содержанием". Но ощущение "мира", потенциальная связь с ним имеют место даже в самых первых стихах Ахматовой. Уходя из "мира", она обладает удивительным даром оставаться частью его. Тема любви не только главная - она, можно сказать, единственная в первых сборниках Анны Ахматовой.  То пятое время года,  Только его славословь,  Дыши последней свободой.  Оттого что это – любовь.      И даже в тех редких случаях, когда в стихах Ахматовой появляются иные тематические планы (мотивы жизни и смерти, тема русской природы, тема Музы и т. д.), они ставятся как бы в зависимое положение от любовной тематики, просвечиваются сквозь ее призму. Любовь для поэтессы - своеобразная мера всех жизненных ценностей.      Любовь повернута к поэтессе, как правило, своей страдальческой стороной. Способность ее "верно и тайно вести от радости и от покоя" воспринята как превалирующее свойство. Эта черта наиболее выпукло обозначена в программном стихотворении "Любовь".      Итак, содержание ахматовского "я" на первой ступени творческого развития сводится к единственному чувству - любви. В этот период, отталкиваясь от всяких проявлений общественной духовности, Ахматова уходит в сложный внутренний мир только любовного чувства. Особенность ее поэзии - в острой памяти любви, в необычайной чуткости к любым ее проявлениям и, наконец, в высоте нравственного чувства.

Высокая степень психологизации способствует необычайной внутренней мобильности ахматовского поэтического мира. Перед поэтессой стоит задача изображения не столько самого чувства, сколько борьбы внутри него, столкновения контрастирующих мотивов.

     Тяготеет к трагизму и общий пафос творчества: крушение идеала любви, гибель романтической мечты о счастье. Однако это не убивает конечной веры в торжество чувства. И если герои Ахматовой - "он" и "она", - повергнутые в "любовную пытку", зачастую терпят поражение, само чувство при этом, как правило, торжествует. В конечном more поэтесса утверждает любовь как наивысшую духовную сущность. Высокий патриотический пафос, сопряженный с предельно искренним эмоционально-лирическим голосом, выводит "Молитву" за грани личной драмы. Здесь мы сталкиваемся с проявлением трагизма в его эстетической сущности, хотя это и носит абстрактный характер.      Стихотворение "Молитва" несет большую идейную нагрузку, ибо в нем впервые намечается конкретный перелом в творчестве Ахматовой, открывающий прямой путь в сферу "трагического".     Однако поиск добра оказывается поиском вслепую. Вот почему ранняя лирика Ахматовой, хотя порой и восходит к трагическому началу, по сути своей остается лирикой драматической. Но это высокий драматизм: он спасает сугубо интимные стихи от пошлости и банальности, делает их "настежь распахнутыми" перед читателем.