Мой мир
.pdf
Виктор Гребенников «МОЙ МИР» |
278 |
Copyleft 2006, TedBeer
Глава VI. «ПОЛЯНА» |
279 |
Строение и жизненный цикл златоглазки. Чтобы никто не съел ее яички, они посажены на длинные тонкие стерженьки.
Мегахильник моей конструкции на полях совхоза «Украинский» Омской области в 1989 году.
Copyleft 2006, TedBeer
Закрытый и вскрытый цветочки люцерны. Обратите внимание на сложную систему стерженьков и ямок, удерживающих тычиночную колонку в «лодочке»,
она напряжена с силой около 30 атмосфер, и
аккуратно вскрыть этот биологический замок умеют лишь мегахилы
и некоторые дикие подземные пчелы.
Устройство американского «улья» для мегахил: желобчатые дощечки сложены друг с другом,
образуя канальцы.
Виктор Гребенников «МОЙ МИР»
мегахилам подходящие жилища вплоть до соломок для коктейля — и насекомые откликались новым повышением семенной продуктивности люцерны. Тогда их стали разводить в деревянных и пенопластовых пластинах с желобками, которые в сложенном виде образуют блок с множеством гнездовых тоннельчиков. Дело это за считанные годы получило всемирный размах, а потомки мегахил-«эмигрантов» внешне ничем не отличаются от здешних прародителей, сохраняют где угодно благоприобретенный инстинкт колониальности, так пригодившийся им на пользу людям.
Крупнейший специалист по ротундате Гордон Хоббс, с которым меня связывали давнишние «шмелиные» узы (доктор Хоббс был также опытным шмелеводом с мировым именем), приготовил мне подарок: ящичек с коконами мегахил, с которого должно было начаться их искусственное разведение в нашей стране. Но злая судьба распорядилась так: болезнь века рак нео-
280
жиданно свела в могилу замечательного естествоиспытателя, а его помощник наказ своего руководителя не выполнил — не отправил в Сибирь последний дар Хоббса.
Тогда, по моей идее, в Канаду поехали представители нашего сельскохозяйственного министерства, закупили большую партию коконов и оборудование для двух люцерновых пчелоферм, которые были вскоре пущены в работу. Но высокопоставленные чиновники-завистники строго наказали: чтоб этому Гребенникову не попал ни единый кокон! Первую их горстку нам удалось заполучить — тайно, с превеликим трудом! — лишь в 1982 году. Почти детективная история эта заслуживает отдельной книги...
Поработав с листорезами сезон, я понял: «канадская» технология требует улучшения, а пока она громоздка, сложна, не учитывает тонкостей мегахильей жизни, их возможностей, желаний, настроений. Оказалось, что они более охотно, чем люцерну, посещают донник, эспарцет, гречиху,
Copyleft 2006, TedBeer
Глава VI. «ПОЛЯНА» |
281 |
Строительство «многоступенчатого» жилища для мегахильего потомства;
развитие мегахилы в одной из ячеек.
давая иной раз почти шестикратное уве- |
всплывают наверх. Они ведь герметичны: |
личение потомства против количества ро- |
прочный шелк личинка обмазала внутри |
дителей. Так возникла идея питомников |
водонепроницаемым лаком. |
первичного размножения мегахил — без |
Технологию зимовки переделывать поч- |
люцерны. |
ти не потребовалось: зимуют коконы в хо- |
Второе отличие моей технологии от ка- |
лодном хранилище, перед вывозом же в |
надской: вместо коротких дециметровых |
поле их помещаем в инкубатор, где стоит |
складных желобков — вдвое более длинные |
банная жара: плюс тридцать пять при вы- |
бумажные трубки, коконы из которых из- |
сокой влажности. Как только проклюнутся |
влекаем просто в воде: вываливаем в чан |
первые пчелки — в дорогу, на поля... |
сотни тысяч заселенных трубок, и коконы |
И очень помог делу — вспомним главу |
Трубки из старых газет
хороши тем, что мегахилы, «читая» буквы, быстро находят свое гнездо. Этой же цели служит немного разная длина трубок.
Copyleft 2006, TedBeer
Виктор Гребенников «МОЙ МИР» |
282 |
Киногруппа во главе с В. М. Песковым запечатлевает наш Мегахилоград под Новосибирском в 1984 году. На первом плане — колония подземных пчелок рофитов, тоже отличных опылителей люцерны.
Площадку с вечера мы посыпали мелом, а утром хорошо были видны свежие отвальчики земли: в отличие от мегахил рофиты работают круглосуточно. Сразу после показа по ТВ этот
биополигон был злостно уничтожен.
«Полет» — эффект полостных структур, открытый мною поначалу у гнезд галиктов в Камышловском логу. «Мегахилий» ЭПС был мощным, ощутимым за двести пять метров от гнездовий; он стимулировал са-
мих пчелок, которые в этом защитном силовом поле работали куда веселей и производительней, а мелкие паразитические насекомые, каковых у мегахил множество, не переносили ЭПС и удирали
Copyleft 2006, TedBeer
Глава VI. «ПОЛЯНА» |
283 |
подальше. Впрочем, перепадало и нам: замешкаешься вблизи мегахильника (а как иначе проводить исследования?) — вскоре начинает кружиться голова, закладывает уши, кислит во рту, подташнивает... Но зато мегахилам хорошо — а это ведь главное.
Работа наша была безжалостно прервана в 1984 году. Я писал об этом в книге «Тайны мира насекомых»; лишь четыре года спустя удалось ее возобновить, но уже не у ВАСХНИЛ-городка, а в Омской области, разумеется, близ Исилькуля: сначала в совхозе «Украинский», а теперь вот у нашего заказника, что в совхозе «Лесной». Пытались рекомендовать листорезов и новосибирцам — увы, никто даже чуть-чуть не заинтересовался. Насколько могут быть разными две смежных сибирских области — Омская и Новосибирская
— по отношению к природе!
...Слитно, звонко, торжественно жужжат десятки тысяч маленьких пчелиных крылышек у гнездовий, что на гречихе; мегахилы подлетают к трубчатым «квартирам» — кто с тяжелым желтоватым грузом пыльцы, нависшим снизу брюшка, кто со «стеноблоками» — овалами и кругляшами, вырезанными из листьев. Великий, самозабвенный, упоительный труд... Не однажды уже говорили посетители наших пчелопитомников: неудобно, мол, даже как-то обидно и завидно, когда смотришь на пчелок — они вон как дружно работают, а мы только знаем, что заседаем, голосуем, митингуем да телевизор смотрим...
И стоит это звонкое, ни на что другое не похожее, гудение над гречишным мерцающим морем, сливаясь с пряным густым ароматом миллиардов бело-розовых сочных цветков, и кажется мне, что все это не здесь, а на какой-то другой планете: нет, у нас на Земле такого еще не бывало...
Или это все длится тот сон, который я увидел здесь, у Поляны, много-много лет назад и с которого я начал эту книгу?
Из странного, почти гипнотического оцепенения меня выводит звук мотора: синие «Жигули» пылят по дороге, приближаясь с юга к заказнику. Наверное, это та самая машина, которую я увидел в бинокль минутами двадцатью раньше, в стороне полустанка Юнино. Странно: по той, южной дороге давно уж никто не ездит; есть скоростная автострада севернее заказника
— что же это за ездок? Машина идет неровно, вихляя из стороны в сторону; капот слева вогнут, вмята и разбита фара, номер — сорван... Из машины вываливаются два парня на плохо слушающихся ногах, на запястьях кожаные широкие браслеты с железными шипами, стриженые
«под ноль» головы нелепо светятся на фоне темно-зеленого колка. У одного глаза навыкате, у другого, который с железной толстой цепью и крестом на мальчишеской шее, глаза вприщур; в машине еще четверо, из них одна или двое — девушки. И как только все поместились?
— Дед, выпить есть? — это тот, что с цепью. Что ответить ребятам, чтоб не обидеть — на ногах-то еле держатся юные искатели приключений? Теперь до меня доходит, что машина-то угнанная: оба номера сорваны. Развлекается молодежь...
— Да врежь ты ему, чтоб заговорил! Короче, пчеловод, мед гони свой да водяру или что у тебя там, если жить хочешь! Считаю до трех! — командует с прищуренными глазами, а тот, что с цепью, снимает ее с шеи, тяжело поигрывая, как плетью, и раскручивая.— Ну?
Успею ли объяснить воинственно настроенным юным угонщикам, что мегахилы относятся к совсем другому семейству перепончатокрылых, что меда они не дают? Увы, пожалуй, нет... Те четверо тоже вышли из машины, хохочут. Давно не слышанное грязное ругательство резануло слух — непривычно слышать такое из уст девицы.
Я один, с голыми руками; они хоть дети, но их шестеро; со страхом вспомнилось, когда блатные проиграли меня в карты на челябинской пересылке, отдав на избиение малолеткам, на счастье, не насмерть — а сейчас, может, и хуже: этих шестерых, вошедших «в азарт», кто остановит хотя бы «на половине»? Неужели это повторится, неужто оно — в человеческой крови?
Пустая бутылка летит в ближний мегахильник, что позади меня — хруст фанеры, звон осколков...
Мгновенно обернулся на звук — и жгучая, со свистом и звоном, боль перепоясала ноги. Небо завалилось набок, вспыхнув вдруг пбчему-то красным, затем — черно-соленым: второй удар — по затылку или шее. Неужели это все? Неужели вот так, вдали от людей, от семьи? Сознание гаснет какими-то пульсирующими вспышками; глаза ничего не видят — или выбиты, или в крови, или лежу лицом в землю; я ощущаю лишь удары, уже не цепью, а ногами — по боку, по спине, голове — злобные, беспорядочные; остервенело сильные, острые (туфлей?), но уже почему-то без боли. И без звука.
Апотом появился звон. Только звон —
иничего больше. И пропала память. Чувствую, что мне плохо, очень плохо, но кто я, где я, я ли это — нет, не знаю... Лишь звон, звон да тоскливо-мучительная тош-
Copyleft 2006, TedBeer
Виктор Гребенников «МОЙ МИР»
Разбойники есть и среди насекомых.
Хищная муха ктырь нападает на пилильщика.
Но так велела Природа, которой глубоко чужд бессмысленный
человечий садизм.
нота; ярко-голубая точка появилась вдали, растет, близится — это сводчатый дверной проем, за которым голубой свет — вспыхнул и быстро меркнет.
...Но я остался жив и очнулся уже следующим утром. Машины не было, лишь
284
обрывок цепи, которым «работала» вчерашняя компания, валяется у моего лица в побуревших брызгах крови. Страшная боль пронзает в глубине бок, затылок, все тело. Но глаза целы, кисти рук — тоже... Возвращается память. Ближний мегахиль-
Copyleft 2006, TedBeer
...Направляю аппарат вниз, к синей машине...
Глава VI. «ПОЛЯНА» |
285 |
ник — на боку с проломленными стенками, над ним плотный рой листорезов...
Так вот откуда звенящий звук! Не иначе мои питомцы спасли меня от верной смерти: угонщики в злобе опрокинули мегахильник, и многотысячный рой сбившихся с ориентировки насекомых не мог не испугать молодых извергов. Спасибо же вам, милые мои мегахилушки!
С трудом пытаюсь подняться на ноги, это получается лишь с четвертого раза. С неменьшим трудом поднимаю мегахильник, поправляю растяжки... Теперь бы домой, но как?
Да так же, как и сюда попал: «этюд- ник»-то с аппаратом в юго-западном колке заказника... Слава богу, в тайнике все цело; однако проходят долгие часы — и вот я
сгорем пополам стартую с Поляны ввысь.
Иснова плывут подо мной поля, колки, озера, но — ноет избитое тело, не отпускает сильнейшая тошнота и слабость, и муторно на душе: для чего я жил, для кого
старался? Что происходит с людьми? Отчего они так неблагодарно-жестоки, почему звереют?
Тяжкие мысли эти вдруг враз прервало дальнее синее пятнышко на повороте полевой дороги: цвет-то у него — вчерашней машины! и чувствую, как сквозь телесную боль медленной крутою волной поднимается во мне какая-то первобытная, злая, упоительная радость — радость предстоящей неумолимой, пьянящей, разгульной мести... и рука сама собой, но твердо, ведет правую рукоять от себя, направляя аппарат вперед и вниз — туда, к синей машине. Сейчас я даже очень хочу быть видимым: сделать бы сначала над мерзавцами несколько победных устрашающих кругов, и...
Но, подлетев ближе, теряю эту охоту. Вот они, близко, вчерашние бесстрашные и храбрые вояки, и явно не видят меня. Ребятам лет по пятнадцать, не больше; у них сейчас свое горе: угнанная и разбитая машина встала, и, видать, намертво; перемазанные, они возятся вокруг нее, суетятся в беспомощной панике; оно и понятно — домой «просто так» не доберутся, и, скорее всего, придется крепко отвечать, особенно если раскроется то, что было у заказника.
Девушка, вчера нахально-громоглас- ная, рыдает, скукожившись на обочине, а другая — похоже, что ее младшая сестренка, лет двенадцати, если стереть этот яркий безобразный грим,— испуганно гладит плачущую по голове.
Нет, детям мстить я не буду! Подрастут — пусть разберутся сами, или, что вернее всего, вскоре же узнают, почем фунт лиха. А о вчерашней оргии сообщать «куда следует» пока не стану.
Будьте здоровы, ребята! Хорошо бы, чтоб моя энтомологическая книга хоть как-то, но попала бы на глаза кому-нибудь из вас, и вы бы узнали себя, вспомнив то июльское утро, синий разбитый «жигуленок», залихватские удары цепью, а потом ногами, по человеческому беззащитному телу, и тысячный рой крохотных звенящих насекомых, от которых вы в панике укатили, не доведя до конца свою забаву, — благо, мотор тогда еще работал...
Медленно поднимаюсь к небу — на душе опять посветлело, да и боль ослабла; верно ли я делаю, что направляюсь домой, в Новосибирск? Наверное, да: нужно смыть
Copyleft 2006, TedBeer
Не с таких ли, вроде бы невинных, детских забав рождается склонность
кистязаниям, а потом —
кубийствам?
Пешая дорога к заказнику.
Как интересно было отшагать по ней 13 километров, открывая попутно новые и новые тайны Природы! Слева — железная дорога на Челябинск.
Виктор Гребенников «МОЙ МИР» |
286 |
кровь, переодеться, обработать ссадины и кровоподтеки. Программа полета, конечно, пошла кувырком, но часть ее я, пожалуй, выполню, если сейчас сверну на юго-вос-
ток: там есть еще одно мое детище — степной заказник для охраны насекомых.
«Даю газ», и быстро-быстро убегают назад поля, дороги, кусты; лесов здесь меньше, и бывшие привольные степи расчерчены сетью искусственных лесопосадок, прямоугольные клетки которых я пересекаю по диагонали. Справа остается казахский поселок Каскат, зеленые деревеньки Кудряевка, Ночка, большое красивое село Украинка, прямо — старинная деревня Новодонка, за которой опять поля; а слева — знакомый лес, и на опушке что-то ярко краснеет; значит, ученики средней школы, что в Украинке, уже установили предупредительные знаки вокруг заказника. Спасибо же вам, ребята, спасибо и вашему учителю биологии Федору Яковлевичу Штреку — неутомимому защитнику Природы и большому ее знатоку! Жаль, что сегодня не могу вам показаться в таком «разукрашенном» виде...
И я опускаюсь в точности на то место, где в 1989 году стоял полевой домик с надписью: «Полевой пункт научно-произ- водственной группы «Мегахила», а напротив домика по огромному стогектарному люцерновому полю были расставлены такие же мегахильники, как сейчас у Поляны, и мы с Сергеем, прожаренные июльским солнцем, обдутые горячим степным ветром, вслух считали насекомых, жужжащих над многоцветьем люцернового моря: «Мелли-
Copyleft 2006, TedBeer
Глава VI. «ПОЛЯНА» |
287 |
Бобы люцерны — наподобие гороховых, только мельче и закручены
вспиральку. Несколько спиралек сгруппированы
вгроздь.
Здесь я держу такую полновесную гроздь — результат работы наших мегахилок в 1989 году.
Уголок
экологического
заказника
уНоводонки.
Вцентре — пяденица березоволистная.
турга — одна... рофит — один... мегахилы — две, нет, даже три... антофора — одна...», и это длилось долго-дол- го, весь июль и начало августа.
А потом ребята увезли на школьный склад многотрубчатые «общежития», сильно потяжелевшие от цветочной пыльцы, набитой в них пчелками, и шесть красных горячих комбайнов «Нива» два дня молотили на этом огромном поле скошенные и уже подсохшие валки, а Сергей едва успевал записывать грузовики, полные золотых тяжелых семян.
Оказалось: наши маленькие труженицы дополнительно наработали совхозу «Украинский» три с половиной тонны люцерновых семян; агрономы знают — это на более чем огромную сумму. И хотя нам не перепало за все эти труды ни гроша, я оставил там, у далекой от Новосибирска
Copyleft 2006, TedBeer