Это и давление Венеции, от которой многое зависело в организации похода и которая напрямую была заинтересована в ослаблении Византийской империи, и случаи предательства, в том числе константинопольского императора, отказавшегося заплатить крестоносцам оговоренную с ними сумму, и многое другое. В итоге Жоффруа де Виллардуэн делает вывод о том, что взятие Константинополя стало крайней, но необходимой мерой для сохранения целостности и боеспособности войска крестоносцев.

Искажение реальных исторических фактов хронист допустил и при описании штурма византийской столицы. Желая, например, подчеркнуть мужество и героизм латинян, он в своем повествовании намеренно увеличил протяженность городских стен, которые им пришлось штурмовать, почти в два раза, а потери крестоносцев при этом явно приуменьшил. Сообщая же о разграблении Константинополя, автор, с одной стороны, хотя и косвенно, но осудил алчность участников его захвата, приведя, например, слова апостола Павла о том, что жадность – корень всех зол. В то же время хронист явно ушел от описания полной картины происходившего в апреле 1204 г. Так, он почти полностью умолчал о разорении храма св. Софии и других исторических и культурных памятников, видимо не желая подтверждать обвинения в адрес крестоносцев в том, что именно жажда наживы прежде всего и подтолкнула их к завоеванию византийской столицы, которое сопровождалось не только избиением мирных жителей, но и разграблением многочисленных культурных ценностей.

Несмотря на очевидную предвзятость и субъективизм автора «Завоевания Константинополя», это произведение является замечательным памятником французской прозы XIII в., в немалой степени повлиявшим на дальнейшее развитие литературной и историографической традиции не только во Франции, но и в других европейских странах.

Немецкая историография второй половины XI – XII вв.

В XI – XII вв. немецкие короли проводили весьма агрессивную внешнюю политику. Так, после «восстановления» в середине X в. Римской империи королем Оттоном I, правители Германии, считая себя полноправными преемниками славы великих римских императоров, совершали регулярные походы в Италию – прежде всего для подтверждения своих императорских полномочий. В то же время

57

расширялась и восточная экспансия немецких рыцарей – их продвижение по территории, занятой славянскими и прибалтийскими племенами. Не случайно поэтому именно итальянская политика немецких королей и восточные походы в земли язычников стали главными сюжетами для сочинений историков-хронистов Германии в XI –

XII вв.

Выдающимся немецким историком-хронистом второй половины XI в. был Адам Бременский. О его жизни известно очень мало. Вероятно, родом он был из Верхней Саксонии. В 1068 г. Адам стал каноником Бременского кафедрального собора, а в 1069 г. получил звание магистра – преподавателя свободных наук. Какое-то время Адам Бременский находился при дворе датского короля Свейна II, что позволило ему значительно расширить свои знания о странах Северной Европы.

Основной труд Адама Бременского – “Деяния епископов Гамбургской церкви” – посвящен христианизации языческих племен Северной и Восточной Европы. Однако попутно в сочинении автор привел немало другой интересной информации.

В первой из четырех книг “Деяний” описывается география Восточной Германии, сообщается о происхождении племени саксов. Далее и вплоть до конца третьей книги излагается история ГамбургБременской епархии с начала IX в. до 70-х гг. XI в. Но наиболее известна четвертая книга хроники Адама Бременского. В ней речь идет об особенностях жизненного уклада, верований, организации власти у обитателей Дании, Швеции, Норвегии, Исландии, Фарерских и Оркнейских островов, Гренландии, северо-восточного побережья Америки, колонизированного скандинавами.

Помимо того, в «Деяниях» Адама Бременского впервые в европейской историографии приведены важнейшие сведения по истории и культуре поморских и полабских славян, сообщается о завоевании и колонизации их земель. Повествуя об этом, Адам Бременский упоминает о так называемой Славии, включавшей Богемию и обширные пространства за Одером, населенные поляками, уже как о неотъемлемой части Германии. Однако он осуждал насильственную христианизацию славян, их непомерное притеснение и угнетение, что, по мнению историка-хрониста, только усиливало сопротивление завоеванного населения и создавало дополнительные трудности для освоения вновь присоединяемых к Германии территорий и распространения

58

здесь христианства. Рассуждая о причинах трех мощных восстаний полабско-поморских славян против немецких завоевателей, историк приходит к следующему выводу: «Для меня ясно, что у славян уже давно утвердилось бы христианство благодаря стараниям духовенства, если бы обращению этого народа не мешала жадность (немецких) князей…».

Необходимую информацию немецкий хронист получал в основном из устных источников: в своей работе он неоднократно ссылается на рассказы купцов и миссионеров, посещавших описываемые им земли, на свидетельства античных и средневековых авторов– Марциана Капеллы, Макробия, Орозия, Беды Достопочтенного. Адам Бременский опирался также на архивные материалы соборного капитула, среди которых, впрочем, было немало фальшивых документов. О некритичном отношении автора к информативным источникам свидетельствуют, к примеру, приведенные им рассказы древних и средневековых авторов о живших в неведомых землях сказочных народах – кинокефалах («псоглавых»), антропофагах, циклопах, троглодитах и т.п. – без малейших признаков сомнения в их достоверности.

Своего рода продолжением «Деяний» Адама Бременского стала «Славянская хроника» Гельмольда (ок. 1110 – ок. 1177 гг.), немецкого хрониста, о котором также сохранилось немного сведений. Известно, что свои детские и юношеские годы он провел в непосредственной близости от славянского племени вагров и, вероятно, знал их язык. Гельмольд получил неплохое для своего времени образование, о чем, например, свидетельствуют многочисленные цитаты из Библии и сочинений классических авторов в его «Хронике». Избрав для себя церковную стезю, Гельмольд активно участвовал в христианизации покоренных славянских земель. Поэтому неудивительно, что значительное внимание в своем сочинении историк-хронист уделил описанию обращения славянского населения в христианство, а также прославлению тех, кто нес в языческую среду свет христианского вероучения. В этой связи Гельмольд сообщает об основании на завоеванных территориях новых и восстановлении разрушенных епископств.

Однако содержание «Славянской хроники» гораздо шире, чем это можно понять из названия. Так, говоря об успехах христианских миссионеров, автор довольно подробно повествует об обращении в «истинную веру» саксов, датчан, шведов. В сочинении Гельмольда встречаются и довольно значительные отступления от основной те-

59

мы, которые, надолго уводя читателя в сторону, нарушают целостность и последовательность изложения. К примеру, несколько глав «Хроники» всецело посвящены событиям политической истории Германии и Дании: династическим конфликтам, феодальным междоусобицам, противостоянию империи и папства.

Но все-таки основное внимание в «Хронике» уделено славянским племенам вагров, бодричей, полабов, хижан: их повседневной жизни, обрядам, обычаям, религиозным представлениям. Хотя Гельмольд, вслед за Адамом Бременским, также критиковал жестокость и насилие по отношению к покоряемому населению, жадность и честолюбивые помыслы немецких феодалов, однако в большей степени он был склонен прославлять подвиги рыцарей, обеспечивавших успешную деятельность христианских миссионеров на славянской территории.

Об успехах христианизации на завоеванных землях, как и о многом другом, Гельмольд писал довольно противоречиво: сообщения о полном подчинении и обращении в христианство славянских племен перемежаются в его «Хронике» с описанием яростного сопротивления, которое они оказывали своим поработителям, и вынужденным признанием автором того, что подлинной опорой христианской церкви в славянских землях являлись главным образом немецкие колонисты.

По-видимому, основной причиной подобной «неоднозначности» высказанных Гельмольдом оценок являлось, с одной стороны, его стремление угодить своим светским и духовным начальникам, от которых он во многом зависел, а с другой – нежелание скрывать истинное положение вещей: в предисловии ко второй книге сам хронист говорит о том, что исторические труды следует писать беспристрастно, не отклоняясь от истины в угоду сильным мира сего.

Невозможность для автора следовать провозглашенному им самим принципу объективности – не единственное слабое место «Хроники». В отличие, например, от Адама Бременского, тщательно датировавшего описываемые им исторические факты, Гельмольд редко проставлял точные даты. Из огромного количества крупных и мелких событий VIII – XII вв., о которых идет речь в «Славянской хронике», продатировано не более шестидесяти – в основном, таких, как вступление на престол или в должность светских и духовных правителей, кончина влиятельных политических деятелей и т.п. События же славянской истории, за исключением нескольких единичных случаев, в «Хронике» Гельмольда и вовсе не имеют датировок.

60

Источниковая база, на которую опирался немецкий хронист, практически не включала документальных материалов. Лишь один раз автор приводит текст документа – послание епископа Гарольда гользатам. В качестве источников информации историк использовал устные свидетельства очевидцев событий, житийную литературу, ряд анналов. Значительная часть необходимых сведений была почерпнута им из «Деяний гамбургских архиепископов» Адама Бременского: из 108 глав, составляющих «Хронику», оттуда были позаимствованы 22. Однако при этом Гельмольд старался избегать простого переписывания нужного текста, пересказывая, перефразируя его, делая вставки от себя. А цитаты, полностью соответствовавшие оригиналу или незначительно измененные, выделялись автором кавычками, что было редким для того времени явлением.

Один из наиболее известных немецких историков-хронистов

XII в. Оттон Фрейзингенский (ок. 1114 – 1158 гг.) принадлежал к высшим кругам феодальной знати. Он состоял в близких родственных отношениях с правящей династией, являясь внуком императора Генриха IV, сводным братом короля Конрада III и дядей императора Фридриха Барбароссы. Оттон получил прекрасное философскосхоластическое образование в Париже, где, по-видимому, учился у Гуго Сен-Викторского, известного мистика и идейного противника Петра Абеляра. В дальнейшем он стал монахом цистерцианского ордена, а в 1138 г. занял должность епископа во Фрейзингене. В 1147 г. вместе с Конрадом III Оттон Фрейзингенский участвовал во Втором крестовом походе, а по возвращении выполнял ряд дипломатических поручений императора Фридриха I. Знатное происхождение и высокий духовный сан Оттона, позволившие ему находиться в центре важнейших общественно-политических событий своего времени, во многом определили содержание его творческой деятельности в качестве историка-хрониста.

Самый значительный труд Оттона Фрейзингенского – «Хроника, или История о двух царствах» из восьми книг. Он написан под сильнейшим воздействием идей Августина Блаженного и стал первой после выдающегося патриста заметной попыткой охватить весь ход мировой истории единой концепцией.

Первые семь книг «Хроники» повествуют о событиях истории от «сотворения мира» до 1146 г. Последняя, восьмая книга мистического характера рисует будущее человечества, связанное с наступлением

61

конца света и установлением царства Божьего на земле. Источниками для Оттона Фрейзингенского послужили, помимо трактата Августина, сочинения Аристотеля, Цицерона, Сенеки, Евсевия, Орозия, Иордана, Беды и других авторов.

В соответствии с августиновскими идеями, в основе исторического развития Оттон Фрейзингенский видел противостояние двух царств - Божьего и земного, считая их воплощением на земле римскокатолическую церковь и Священную Римскую империю. Порожденные острой проблемой взаимоотношений империи и папства, светской и духовной власти, представления Оттона о ходе исторического процесса были выражены им с позиций христианско-религиозного дуализма: оба царства он считал необходимыми частями единого христианского мира.

Придерживаясь периодизации истории по четырем монархиям, Оттон Фрейзингенский видел в Римской империи последний перед концом света этап развития человечества. Фактически став идеологом Священной Римской империи германских королей, историк-хронист поддержал и первым оформил в стройную политическую теорию вы-

двинутую еще в XI в. идею о перенесении, или трансляции, Римской империи. В соответствии с этой теорией, после падения Римской империи в конце V в. на Западе она была перенесена на Восток. В VIII в. произошло следующее ее «перенесение» – из Константинополя к франкам. А после периода упадка и смуты во Франкском государстве – уже в X в. Римская империя была восстановлена в его восточной части Оттоном I. Исходя из этой теории и не видя принципиальных различий между античностью и эпохой, наступившей вслед за падением Западной Римской империи, немецкий хронист излагал историю “вечной” Римской империи непрерывно и последовательно – от ее возникновения до правления императора Фридриха Барбароссы.

Центральный вопрос истории для Оттона Фрейзингенского – взаимоотношения между церковью и государством. Подробно рассматривая все перипетии конфликта между империей и папством, он, несмотря на свою близость к правящим политическим кругам, весьма пессимистично оценивал перспективы дальнейшего развития высшей светской власти. В «Хронике» отчетливо проступает идея постепенного ослабления империи и неуклонного возвышения церкви. Германская империя, преемница Римской, превратилась, по словам Оттона, в ее тень и олицетворяла собой ветхость мира. Такого рода пес-

62

симистические настроения, которыми проникнута вся «Хроника», повидимому, были связаны с тяжелым внутренним и внешним положением Германии во время создания этого произведения и, в частности, с непрекращавшимися раздорами между феодальными партиями, которые немецкий историк-хронист решительно осуждал.

Другое, незавершенное сочинение Оттона Фрейзингенского – «Деяния Фридриха», написанное вскоре после возвращения хрониста из Второго крестового похода по указанию самого императора Фридриха I, было выдержано уже в иной тональности. С деятельностью этого правителя, которому удалось на время покончить с внутриполитическими распрями, Оттон связывал свои надежды на обновление и усиление могущества империи, на установление гармоничного единства христианского мира, основу которого писатель видел в достижении согласия между церковью и государством. Поэтому в своем сочинении, состоящем из двух книг, немецкий хронист всемерно восхваляет Фридриха, стремясь показать его идеальным государем и признанным владыкой мира.

Сочинение Оттона Фрейзингенского хорошо документировано: в нем, например, была широко использована дипломатическая переписка, а также материалы, подготовленные самим Фридрихом Барбароссой, – краткий обзор его деятельности за первые четыре года правления.

Немецкий хронист часто писал об излагаемых им событиях как очевидец и человек, хорошо осведомленный в государственных делах, благодаря чему сочинения Оттона Фрейзингенского имеют немалую ценность для изучения политической истории Германии первой половины XII в. В то же время в них отчетливо выражена офици- ально-придворная настроенность и тенденциозность автора, нередко, например, замалчивавшего «неудобные» исторические факты или уходившего от их объективной оценки. Так, в своей «Хронике» он не взял на себя смелость осудить действия Оттона I, который возвел на папский престол своего ставленника – Льва VIII – при наличии законно избранного папы.

Оттон Фрейзингенский считается одним из лучших стилистов Средневековья: его сочинения написаны хорошим литературным языком, ясным и лаконичным в изложении исторических фактов, в меру насыщенным элементами риторики.

63