стианской традиции на историческую мысль, что нашло отражение прежде всего в тематике и содержании произведений историковхронистов раннего Средневековья: весьма значительное место в их творчестве занимала церковно-религиозная проблематика.

Вопросы для самоконтроля

1.В чем заключался переходный характер историографии VI – VIII вв.? Чем он был обусловлен?

2.Каково значение творчества Флавия Кассиодора и Исидора Севильского для развития средневекового знания?

3.Что общего в сочинениях Григория Турского, Беды Достопочтенного и Павла Диакона как наиболее ярких представителей западноевропейской историографии эпохи раннего Средневековья?

Лекция 4. Историография IX – середины XI в.

С точки зрения политического и социально-экономического развития период IX – середины XI в. характеризуется прежде всего как эпоха завершения процесса феодализации в Западной Европе, который напрямую был связан с возникновением державы Карла Великого.

Другим важным историческим явлением, имевшим непосредственное отношение к деятельности могущественного правителя франков, стало Каролингское Возрождение – культурный подъем в империи Карла Великого и королевствах династии Каролингов во второй половине VIII – IX вв.

В своей идейно-теоретической основе и конкретном содержании этот феномен в значительной степени был подготовлен усилиями предыдущих поколений западноевропейских интеллектуалов, сохранивших в своем творчестве многое из достижений античной культуры, адаптированных ими к средневековому христианскому обществу.

Политической же подоплекой Каролингского Возрождения и связанного с ним целенаправленного обращения к культурному наследию античности было стремление Карла Великого уподобиться властителям древности, создававшим обширные разноплеменные и разноязыкие державы. При этом он добивался культурно-идеологиче- ской консолидации своей постоянно укрупнявшейся империи прежде всего на основе христианской религии. Не случайно предпринятые по

33

инициативе Карла реформы в культурной сфере были начаты с сопоставления различных списков Библии и установления ее единого для всего государства канонического текста, а также с введения в соответствии с римским образцом единой формы литургии.

Вместе с тем, нуждаясь в образованных и ученых людях, Карл Великий особое внимание уделял развитию просвещенности в своем государстве. Так, в соответствии с «Капитулярием о науках» 787 г., при монастырях стали создаваться школы, в которых, помимо богословия, изучались и семь свободных искусств. Одновременно составлялись новые учебники – главным образом на основе сохранившегося к тому времени античного знания. Была проведена реформа письменности, налажена работа по поиску и переписыванию древних рукописей. Крупнейшим центром образованности и научной деятельности стала Придворная Академия в Аахене, куда были приглашены наиболее просвещенные люди из разных стран. Членами Академии были выходец из Британии Алкуин, писатель-энциклопедист Рабан Мавр, историки-хронисты Павел Диакон, Эйнхард и др. Во многом благодаря деятельности Академии в кругах образованных людей того времени гораздо шире, чем прежде, стали распространяться сочинения античных авторов, в том числе историков и философов, с присущими им элементами рационализма и критицизма.

Активное взаимодействие античных и христианских культурных традиций в эпоху Каролингского Возрождения можно считать началом настоящего прорыва в процессе обмирщения духовной жизни средневекового общества. Достаточно вспомнить, что в первые столетия Средневековья, несмотря на интерес многих просвещенных людей того времени к достижениям античной мысли, церковь категорически противилась допущению языческой мудрости в христианский мир, резко осуждая «суетное» мирское знание.

Однако в VIII – IX вв. доминирующее присутствие католической церкви в духовной жизни общества еще не было серьезно поколеблено, а прогрессивные идеи многих мыслителей Каролингского Возрождения не получили широкой поддержки и распространения. В значительной мере это стало следствием непродолжительности самой эпохи культурного подъема: уже после смерти Карла Великого и с началом периода междоусобиц светские, возрожденческие тенденции духовного развития постепенно идут на спад и церковь всецело возвращает свои прежние позиции.

34

Но и непродолжительный по времени всплеск развития античного, нецерковного знания внес заметные изменения в отдельные сферы духовного творчества, затронув, в частности, и традиционное историописание. Так, при первых Каролингах, наряду с монастырскими анналами, появляются придворные летописи. Создание огромной империи Карла Великого сделало крайне необходимым объединение и упорядочение обширного летописного материала, накопленного к тому времени. По инициативе Карла Великого все собранные летописи были тщательно переработаны в двух основных направлениях: вопервых, текстам, изобиловавшим варваризмами, придавали удобочитаемую форму, во-вторых, содержание готовившегося единого летописного свода выдерживалось в духе прославления Каролингской династии и обоснования необходимости проводимых королевской властью мероприятий.

В результате всех этих усилий примерно в 795 г. появился летописный свод – «Королевские анналы» или «Анналы Франкского королевства», охвативший в конечном счете период с 741 по 829 г. Оформление общегосударственного летописного свода должно было символизировать факт создания новой могущественной империи, включавшей в себя обширные пространства Европы. Но уже в середине IX в., с расколом державы Карла Великого, единое официальное летописание во франкском государстве прекращается.

Еще одним новшеством каролингской эпохи стала своего рода «персонификация» истории. В это время почти полностью исчезают крупные исторические произведения, повествующие об отдельных племенах и народах. Главными участниками исторических событий теперь выступают выдающиеся общественные и политические деятели. В VIII – IX вв. очень популярными становятся сочинения, специально посвященные выдающимся историческим персонажам, что в определенной мере свидетельствовало о начавшемся в средневековой историографии отступлении от традиционного августиновского провиденциализма, рассматривавшего Бога в качестве единственной движущей силы исторического процесса.

Развитие биографического жанра в эпоху Каролингского Возрождения стало прямым следствием влияния античных литературных традиций. Создателем одного из самых ярких сочинений биографического характера стал сподвижник Карла Великого Эйнхард (770 – 840 гг.). Родился он в Зарейнской Германии и первоначальное обра-

35

зование получил в Фульдском монастыре. Здесь он обнаружил блестящие способности и был отправлен в Аахен, ко двору Карла Великого для дальнейшего обучения в дворцовой школе, где и получил прекрасное разностороннее образование. Известно, например, что он был знатоком греческого и латинского языков, а как признанный архитектор, руководил строительством дворца и базилики в Аахене, моста на Рейне.

Взлет политической карьеры Эйнхарда пришелся уже на время правления сына Карла Великого – Людовика Благочестивого, личным секретарем которого он стал. С этого времени Эйнхард принимал самое активное участие в политической деятельности, выполняя, например, ответственные дипломатические поручения императора. Во время конфликта Людовика со своими сыновьями Эйнхард пытался, правда малоуспешно, быть посредником в переговорах между ними. После 830 г. он покидает двор и обосновывается в одном из монастырей, где всецело посвящает себя литературной деятельности. Постоянное пребывание в «гуще» важнейших событий своего времени позволило Эйнхарду многое рассказать о них в своих сочинениях, главным из которых стал труд «Жизнь Карла Великого».

При его создании источниками автору послужили, помимо собственных воспоминаний, летописные, документальные материалы (в том числе из императорского архива), а также произведения его предшественников, в частности Павла Диакона. В стилистике и структуре сочинения Эйнхарда особенно ощущается влияние античной биографической литературы и, прежде всего, трудов Светония и Цицерона, из которых он, в частности, позаимствовал ряд литературных оборотов.

«Жизнь Карла Великого» отличается подчеркнуто светским, мирским характером изложения, а также изяществом слога, ясным, простым, близким к классической латыни языком. Хотя в своей работе автор не раз извиняется перед читателями, как это было принято у средневековых писателей, за то, что, будучи «варваром», отважился писать на латыни.

Обратившись к биографии своего героя, Эйнхард, в соответствии с античной традицией, сначала довольно подробно сообщает о предках Карла Великого. Повествуя о деяниях представителей Каролингской династии, автор предпочел умолчать о многих неприглядных фактах из их жизни. К примеру, всю ответственность за переворот

36

751 г., в результате которого королевская власть оказалась в руках Пипина Короткого, а последний меровингский король Хильдерик III был заключен в монастырь, Эйнхард возложил на римского папу.

Но в наиболее благоприятном свете Эйнхард пишет о самом Карле Великом, панегириком которому и стал его труд. Всемерно прославляя императора, писатель пытается создать образ идеального правителя. И для этого ему пришлось пойти уже на прямую фальсификацию исторических фактов.

Так, явным противоречием всей логике повествования, посвященного в том числе и созданию великой империи Карла Великого, звучит утверждение хрониста о том, что правитель франков никогда не нападал первым, а лишь карал за вероломство своих врагов. В этой связи как об исключительно оборонительной Эйнхард пишет, например, о Саксонской войне. Стремясь же представить своего героя терпимым и снисходительным по отношению к противнику, автор даже ни словом не упоминает о казни 4,5 тыс. заложников-саксов, совершенной по приказу Карла Великого во время его многолетней борьбы с непокорными германцами. Остановившись на военной биографии Карла, хронист пишет о нем как об абсолютно непобедимом воителе, при этом также искажая историческую реальность. К примеру, завершившаяся полным провалом военная экспедиция в Испанию в 778 г. превратилась в описании Эйнхарда в победоносный поход, который лишь в самом конце омрачился оказавшейся гибельной для франкского арьергарда вылазкой «вероломных» басков.

Важное внимание писатель уделил оценке личных качеств императора. Автор подробно пишет о его характере, образованности, внешнем виде, повседневных привычках, состоянии здоровья, взаимоотношениях в семье. При этом, по примеру античных писателей, Эйнхард запечатлел образ Карла Великого в статичном состоянии, т.е. не меняющимся со временем.

В сочинении Эйнхарда император франков изображен самым могущественным, благоразумным, удачливым, решительным и великодушным правителем на земле, цели которого были благородны, а все, что он делал, – справедливо и направлено исключительно на благо его страны. Видя в Карле Великом идеал христианского государя, хронист особенно отметил проявленную им заботу о церкви, его религиозность, набожность, милосердие и бескорыстную помощь бедным. По замыслу автора, который стал свидетелем начавшегося раз-

37

рушения еще недавно великой державы, созданный им идеал государя должен был служить поучительным примером для всех коронованных особ в настоящем и будущем.

Несмотря на очевидные пробелы в изложении Эйнхардом исторических событий, его «Жизнь Карла Великого» традиционно считается лучшим памятником раннесредневековой биографической литературы. О популярности же этого произведения в средние века свидетельствует, например, тот факт, что на сегодняшний день сохранилось около 80 его рукописных копий XI – XV вв., а также значительное количество печатных изданий и переводов на многие европейские языки, датируемые XVI – XVII вв.

К появившемуся в каролингскую эпоху жанру исторической монографии относится труд графа Нитгарда (конец VIII в. – 845 г.) «О раздорах сыновей Людовика Благочестивого», имеющий и другое название – «История в четырех книгах». Автор – внебрачный сын дочери Карла Великого и придворного поэта Ангильберта. Он принимал активное участие в междоусобных феодальных войнах первой половины IX в. и погиб в одном из сражений с норманнами.

Текст сочинения Нитгарда почти полностью лишен библейских цитат и заимствований из произведений античных авторов. Хотя некоторые сведения писатель и позаимствовал из «Жизни Карла Великого» Эйнхарда, его «История» была написана главным образом на основе его собственных воспоминаний и поэтому во многом носит характер мемуаров.

Сюжет произведения построен на противопоставлении эпохи величия и процветания франкской империи при Карле Великом периоду полного упадка, в котором она оказалась при его преемниках. Поэтому повествование у Нитгарда начинается с прославления Карла Великого и его правления. Далее описывается время пребывания у власти сына Карла – Людовика Благочестивого. Но главное внимание автором уделено социально-политической истории франкского общества в 20 – 40-е гг. IX в. и особенно борьбе внуков Карла Великого– Лотаря, Людовика и Карла – со своим отцом, а затем друг с другом. При этом писатель не только излагает события, но и пытается их объяснить, анализируя, хотя и довольно поверхностно, наиболее важные факты.

Написанная в период резкого обострения внутриполитической борьбы во Франкском государстве, «История» имеет ярко выраженную «партийную» окраску. Прежде всего это нашло отражение в

38

весьма тенденциозных оценках и рассуждениях автора. Так, в его описании Карл Лысый и Людовик Немецкий, на стороне которых он воевал, благородны, щедры, добры и храбры, а Лотарь, наоборот, честолюбив, лицемерен и коварен. В целом же «История» проникнута глубоко пессимистическим настроением: в различных природных катаклизмах и социальных взрывах историк-хронист видит справедливую кару Бога за человеческое безумие, развращенность и эгоизм. «От печали» у Нитгарда, как он пишет,«выпадает перо из рук», он исполнен стыда за свое время. Одновременно писатель подчеркивает, что при императоре Карле во франкском обществе царили согласие, радость, изобилие и стихии были благосклонны к людям. Поэтому главным выводом из сочинения Нитгарда стал призыв к скорейшему восстановлению централизации и сильной государственной власти в своей стране.

Как исторический источник и литературный памятник «История в четырех книгах» Нитгарда заметно уступает «Жизни Карла Великого» Эйнхарда. Об этом свидетельствует не только узость ее источниковой базы, но и очевидные несовершенства стиля и языка повествования: в тексте, например, присутствует множество варваризмов и грамматических ошибок.

Из немногочисленных в каролингскую эпоху всемирных хроник заслуживает упоминания сочинение Фрекульфа, епископа г. Лизье, жившего в первой половине IX в. Эта работа, предназначавшаяся в качестве учебного пособия для сына Людовика Благочестивого – Карла, была написана на основе извлечений из произведений Иосифа Флавия, Евсевия Памфила, св. Иеронима, Августина Блаженного и других писателей. Однако в отличие от многих средневековых хроник труд Фрекульфа весьма впечатляет своей масштабностью и широтой охваченной вниманием автора проблематики. Традиционно начав повествование от «сотворения мира», хронист описывает историю евреев, ассирийцев, мидян, персов, греков и римлян, доведя изложение событий до 600 г. При этом он, как это было свойственно многим писателям в средние века, не делает никаких различий между легендами и фактами реальной истории, считая их одинаково достоверными. Особый интерес хроника Фрекульфа представляет в связи с тем, что именно здесь впервые упоминается миф о троянском происхождении франков, который повторялся в сочинениях средневековых хронистов вплоть до XVI в.: «Род франков вышел из Фригии, избрав

39

своим королем Франциона. Благодаря этому они и получили наименование франков».

Со второй половины IX в. на территории бывшей империи Карла Великого создаются условия, крайне неблагоприятные для развития историографии. Прежде всего это было связано с осложнением политической обстановки: вторжением иноземцев (норманнов, сарацин, венгров), ослаблением королевской власти и усилением сепаратистских настроений, что знаменовало начало длительного периода феодальной анархии. В условиях обострения социально-политической ситуации значительно меняется качество немногочисленных тогда исторических произведений: в них почти не чувствуется знакомство авторов с античной литературой, заметно ухудшается язык и стиль повествований, мельчает тематика, возрастает тенденциозность и субъективизм авторских оценок, ощущается несвобода историковхронистов в изложении приводимого ими материала. Французский хронист рубежа IX – X вв. Регинон следующим образом объясняет свою осторожность в описании событий последних десятилетий IX в.: «Я обойду это молчанием и прошу у читателей прощения, ибо в этом рассказе я и так был более болтлив, чем полагается…».

Последним в этот период и весьма непродолжительным культурным всплеском – своего рода отголоском Каролингского Возрождения – стало так называемое Оттоновское Возрождение, охватившее во второй половине X в. своим влиянием территорию Германии и отчасти Италии и Франции. Как и Каролингское Возрождение, в значительной степени оно было связано с политическими событиями и прежде всего с восстановлением Оттоном I в 962 г. Римской империи. Также немаловажную роль здесь сыграла активная итальянская и византийская политика немецких королей и одновременно императоров Оттона I, Оттона II и Оттона III. К их двору стали приглашать выдающихся ученых и писателей, деятельность которых позволила вновь возродить интерес к духовному наследию прошлого, в том числе к античной литературе.

Импульсы культурной жизни Оттоновского Возрождения обусловили и определенные успехи в развитии историографии X в.

Одним из самых образованных писателей, живших в это время, был Лиутпранд Кремонский (ок. 920 – 972 гг.). Родился он в знатной лангобардской семье и получил прекрасное классическое образование в павийской придворной школе. Приняв духовный сан, Лиут-

40

пранд одновременно занимался активной политической деятельностью и находясь на службе у короля Северной Италии Беренгария II, и после разрыва с ним - на стороне Оттона I. Так, ему неоднократно приходилось бывать с дипломатическими миссиями в Константинополе, выполнять роль посредника в отношениях между германским королем и папой. Богатый политический опыт позволил писателю предстать в своих произведениях активным участником описываемых событий: в центре повествования он всегда ставил самого себя. Трудам историка-хрониста, в большинстве своем оставшимся незавершенными, присущ ярко выраженный сатирический дух: помимо многочисленных цитат и речей из произведений античных авторов (Вергилия, Овидия, Ювенала, Цицерона и др.), рассказов о чудесах и знамениях, в них немало анекдотов весьма пикантного содержания.

Сочинение Лиутпранда «Антаподозис» («Воздаяние») носит мемуарный характер: написано оно преимущественно на основе его собственных впечатлений и оценок. В этой работе автор фактически сводит счеты с королем Беренгарием и его женой, стремясь «обличить» их перед современниками и потомками. Писатель очень тенденциозно сравнивает между собой правителей Германии и Северной Италии: Беренгарий у него предстает в самом мрачном свете, в то время как образ Оттона I явно идеализирован. Произведение Лиутпранда интересно разнообразием затронутых хронистом сюжетов и формой их изложения: это и описания политических событий в Италии, Германии, Южной Франции, Византии с 887 по 949 г., и картины повседневной жизни, оживляемые стихотворными вставками и весьма эмоциональными авторскими комментариями.

Следующий труд Лиутпранда – «Деяния Оттона» – посвящен Оттону I, его итальянской политике и конфликту с папством. Опираясь на довольно широкий круг источников – документы, письма, свидетельства очевидцев, автор приводит интересные сведения о жизни и нравах папского двора, включая самые скандальные подробности. Говоря же в целом о значении папства и категорически отвергая его притязания на политическое господство в обществе, писатель вполне признает право римской курии на руководящую роль в христианском мире. Тенденционность авторского подхода в этом сочинении Лиутпранда особенно ярко проявилась в том, как при всем своем патриотизме и враждебном отношении к вторгавшимся в Италию иноземцам (сарацинам, венграм, византийцам) хронист весьма осторожно писал

41

о завоевателях из Германии – страны, в которой он нашел для себя пристанище и покровительство.

Еще одно произведение Лиутпранда – «Отчет о посольстве в Константинополь» – стало ответом на весьма недружественный прием, оказанный ему как посланнику немецкого короля императором Никифором. По своему содержанию это сочинение, также основанное главным образом на субъективных оценках автора, – настоящая инвектива, направленная против ненавистного ему византийского двора: оно всецело пропитано едкой иронией в адрес придворных нравов, этикета, церемониала. А уродливый, грубый, невежественный Никифор в описании хрониста – прямая противоположность вновь идеализируемого писателем образа Оттона I. Сочинение Лиутпранда, написанное вскоре после провала возглавляемой им очередной дипломатической миссии в Константинополь, имевшей целью сватовство сына немецкого короля к византийской принцессе, отражает глубокую враждебность, которая разделяла в то время западный и византийский мир, несмотря на предпринимавшиеся попытки их сближения.

Творчество Лиутпранда, при всей свойственной его произведениям тенденциозности, а часто и недостоверности излагаемых в них сведений, представляет немалый культурно-исторический и литературный интерес. Присущие сочинениям историка-хрониста стилистический блеск, изящество, прекрасный язык, живость повествования, а также высокая эрудированность самого автора ставят его в один ряд с наиболее значительными писателями X в.

В отличие от Лиутпранда бенедиктинский монах Видукинд, выходец из знатного саксонского рода, большую часть своей жизни провел в одном из древнейших и крупнейших монастырей Германии – Корвейском, расположенном в Вестфалии. Известно, что жил он между 917 и 973 гг., был близок к королевскому двору и главный свой труд «Историю саксов» (другое название – «Саксонская история») посвятил дочери Оттона I Матильде. В сочинении Видукинда, состоящем из трех книг, подробно описана политическая и военная история племени саксов, дана развернутая характеристика деятельности двух первых германских королей – представителей Саксонской династии – Генриха I и Оттона I.

Структура и стилистика «Истории» свидетельствуют о влиянии на творчество Видукинда античных традиций историописания: биографии Генриха I и Оттона I излагаются у него в соответствии с ан-

42

тичными образцами, известными прежде всего по сочинениям Светония, а для характеристики своих персонажей историк-хронист позаимствовал несколько речей из произведений Саллюстия. Помимо того, при написании своего сочинения хронист опирался на труды Беды Достопочтенного, Павла Диакона, обращался к народным сагам и преданиям.

Одна из ключевых в «Саксонской истории» – идея об абсолютном превосходстве саксов над всеми окружающими их европейскими народами: по мнению Видукинда, они были самим Богом предназначены для создания обширного и мощного государства. В этой связи хронист отмечает древнее происхождение саксов, по его предположению, от античных греков. Духовное и физическое превосходство саксонских племен, по мысли автора, и позволило им завоевывать соседние страны и народы, прибегая при этом к хитрости, коварству и крайней жестокости. Принадлежность к христианской церкви не помешала историку-хронисту привести многочисленные примеры беспощадного обращения саксов с завоеванным населением, подробно описать их расправы с поверженным противником. Не вполне соответствовало канонам традиционной христианской историографии и желание автора наделить своих героев в первую очередь не христианскими добродетелями, а такими мирскими качествами, как мужество, мудрость, щедрость.

Историческое право саксов на политическую гегемонию Видукинд обосновывал тем, что они, по его мнению, являлись продолжателями славных традиций франков, так же, как Саксонское герцогство стало преемником франкской державы. Аналогия с франкской традицией нужна была хронисту для того, чтобы аргументировать законность королевской власти в руках саксонских герцогов и сформулировать далеко идущую программу господства Саксонской династии в Европе. Основу же этого господства Видукинд видел прежде всего в восточной экспансии, в порабощении славянских народов и захвате их земель, весьма сдержанно оценивая попытки германских правителей утвердиться в Италии.

Примечательно, что в отличие от многих других монахов-хро- нистов, Видукинд не стремился мотивировать завоевательную политику немецких королей августиновскими идеями о «воинствующей церкви», которая в союзе с императорской властью призвана была осуществить свою историческую миссию по утверждению в мире

43

«истинной» религии. Автор, например, ничего не пишет об основании христианскими миссионерами епископств в славянских землях. О распространении саксонского влияния на восток Видукинд предпочитал высказываться не в контексте обсуждения мессианской проблемы, а имея в виду прежде всего установление политической гегемонии саксонских правителей на завоеванной территории.

Веря в божественное провидение, Видукинд в то же время не склонен был говорить о постоянном вмешательстве Бога в земные дела, признавая немалую роль самих людей, и в первую очередь выдающихся личностей, в исторических событиях. Даже к отдельным положениям Августина (например, о божественном происхождении высшей светской власти) писатель в своей «Истории» прибегал в основном для того, чтобы показать решающую роль сильной королевской власти и в наведении «мира» на вновь присоединенных землях, и в утверждении на них христианства. Так, Генрих I и Оттон I в описании историка-хрониста предстают воинственными вождями, мудрыми, щедрыми, великодушными правителями, главная цель которых заключалась в укреплении государства и упрочении мира с соседними народами.

Как человек духовного звания, Видукинд Корвейский, безусловно, придавал большое значение христианской религии в жизни саксонского общества. Однако в политической системе государства духовенству писатель отводил исключительно подчиненную роль. По его мнению, церковь должна была всемерно помогать светскому правителю в осуществлении его политики, а в случае необходимости – предоставлять ему и все свои богатства. В этой связи хронист упоминает, например, эпизод из истории борьбы Генриха I с венграми, когда немецкий король «был вынужден обирать храмы и служащих храмов» и духовенство, по словам автора, смиренно с этим соглашалось. Видукинд особенно подчеркивает независимость немецких королей от римских пап, которым в целом автор уделил крайне мало внимания. По его мнению, своей императорской короной Оттон I был обязан не понтифику, а исключительно собственным ратным подвигам и славе: писатель подробно сообщает о громких победах Оттона I

вИталии, над аварами, сарацинами, датчанами.

Всильной, независимой от церкви королевской власти Видукинд видел главный залог мощи саксонской державы. Всемерное укрепление власти светского государя историк-хронист считал особенно не-

44

обходимым в связи с участившимися крестьянскими восстаниями и неутихавшими феодальными распрями, которые он сурово осуждал. Сплочение немецкого общества вокруг короля, урегулирование социальных конфликтов, по мнению автора, не только отвечало задачам успешного осуществления восточной экспансии, но и было крайне важно для отражения все более нараставшей внешней угрозы.

Таким образом, на фоне изложенной в сочинении Видукинда Корвейского истории племени саксов были не только представлены биографии «великих» правителей из Саксонской королевской династии и охарактеризована современная автору социально-политиче- ская ситуация в Германии, но и обрисованы желательные для истори- ка-хрониста перспективы дальнейшего развития страны. Его «История саксов» фактически содержала программу активной экспансионистской политики королевской власти и рыцарства Германии, стремившихся к новым территориальным захватам и установлению своей гегемонии в Европе. Обоснование территориальных притязаний немецких феодалов концепцией этнического, культурного и исторического превосходства саксов над другими народами и племенами вкупе с идеей создания сильной монархической власти призвано было содействовать реализации самых смелых замыслов по созданию «мировой христианской державы».

Последним историком эпохи Каролингов в государстве западных франков считается Рихер Реймский. Биографических сведений о нем сохранилось крайне мало. Известно, что он родился между 940 и 950 гг. и после 966 г. вступил в монастырь св. Ремигия под Реймсом. Для своего времени Рихер был прекрасно образованным человеком и, в частности, серьезно занимался медициной. В промежутке между 991 и 998 гг. он работал над своим сочинением “Четыре книги истории” (“История”), которое так и не закончил. Затем след хрониста теряется.

Труд Рихера Реймского дошел до нас в черновом варианте, с многочисленными авторскими поправками стилистического характера.

При написании “Истории” Рихер обращался к произведениям античных авторов, патристов, средневековых писателей (Юлия Цезаря, Саллюстия, Сульпиция Севера, Исидора Севильского, Флодоарда, Герберта Орильякского и др.), а также к Библии. Кроме того, хронист использовал письменные документальные материалы, свидетельства очевидцев, устные героические предания, хотя в каждом конкретном случае историк ссылался только на какой-то один источник, даже не

45

пытаясь проверить данные из него (в том числе сомнительного характера), сопоставляя их, например, с подобного же рода сведениями иного происхождения.

Стиль, язык “Истории” свидетельствуют о довольно сильном влиянии на Рихера как на историка античной историографической традиции. Помимо правильного латинского языка, на котором написан его труд, обращает на себя внимание увлечение писателя античной терминологией (в его повествовании фигурируют “центурионы” , “клиенты”, “гладиаторы” и т.п.), немалое количество цитат, пространных речей и даже целых отрывков (использованных, например, при описании боевых действий и других исторических событий), позаимствованных из произведений древних авторов. Заметно украшают сочинение Рихера немногочисленные, правда, стихотворные вставки и рифмованные словосочетания.

В “Истории франков” Рихера Реймского описаны события истории западнофранкского государства за период с 882 по 998 г.

Свое повествование, структурно подразделенное на несколько отдельных рассказов, хронист предваряет кратким введением, сообщая читателям об устройстве мира, о месте, которое занимала в нем Галлия, о населяющих ее народах, об истории своей страны в предшествующий период. Главное же внимание в “Истории франков” уделено сложным политическим событиям современной автору эпохи и, прежде всего, междоусобным столкновениям знати. В центре повествования – борьба двух крупнейших феодальных группировок, которые оформились вокруг династии Каролингов и Робертинов – аристократического семейства, представитель которого Гуго Капет в конце X в. стал ко ролем Франции. Считая важнейшей политической задачей своего времени достижение мира и согласия, хронист стремится показать всю пагубность внутренних раздоров и распрей, которыми с успехом пользовались многочисленные враги франкского государства. В этой связи Рихер Реймский подробно описывает и другую, чрезвычайно беспокоившую его конфликтную ситуацию – противоборство между Каролингами и саксонской династией Оттонов: после императорской коронации Оттона I в 962 г. заметно усилилось вмешательство немецких королей во внутренние дела западнофранкского королевства.

Однако Рихер не ограничивается только описанием интересующих его событий: он пытается разобраться и в их причинах. В боль-

46

шинстве случаев, говоря о них, автор указывает на разного рода человеческие устремления и побуждения. Во многом это свидетельствует о том, что в исторических событиях первоочередную роль он отводил отдельным людям, выдающимся личностям, а не божественным силам. Хронист особенно делает акцент на психологической стороне поведения своих героев – обуревающих их чувствах гнева, зависти, алчности, желании возвыситься или отомстить.

И в целом Рихер уделил значительное внимание оценке личных качеств персонажей своего повествования. При этом, наряду с такими критериями, как знатность, могущество, воинственность или целомудрие, если речь шла о клириках, писатель выделяет еще и образованность, которую он считал одной из важных составляющих положительной характеристики участников описываемых им событий. Те из них, которым Рихер Реймский симпатизировал, – Карл Простоватый, Оттон II и др., как правило, отличались хорошей осведомленностью в “свободных искусствах”, были “сведущи в науках”. Значение, которое придавал историк-хронист образованности упомянутых им исторических деятелей, не являясь типичной чертой средневековой феодальной историографии, во многом стало проявлением заметно возросшего в период культурного подъема каролингской эпохи во франкском обществе интереса к знаниям и просвещенности.

Необычно и увлечение автора “Четырех книг историй” медициной, заставлявшее его использовать любую возможность для того, чтобы показать свои познания в этой области. Вряд ли можно найти у какого-либо другого историка-хрониста столь подробное описание самых различных недугов. Рихер весьма натуралистично перечисляет все известные ему симптомы заболеваний, как бы непривлекательны они ни были, даже если речь шла о венценосных больных, таких, как Лотарь или Оттон II. Хотя в соответствии с учением Гиппократа и Галена хронист обычно называл причиной заболеваний “нарушение сочетаний телесных соков”, природно-климатические (осеннее похолодание и весеннее потепление) и некоторые другие факторы, в отдельных случаях смертельные недуги своих персонажей он трактовал как проявление Божьего гнева за их грехи и преступления.

Одним из дискуссионных среди исследователей творчества Рихера Реймского и сегодня остается вопрос о политических взглядах хрониста: в своем сочинении он далеко не всегда четко выражал собственное отношение к различным политическим группировкам и, в частно-

47

сти, к противостоявшим друг другу партиям Каролингов и Капетингов. Возможно, неопределенность высказанных историком-хронистом политических симпатий и антипатий – результат его стремления дать наиболее взвешенную оценку описываемым им событиям. О наличии у Рихера такого рода установок могут, к примеру, свидетельствовать его добросовестные попытки найти объективные причины даже самых неблаговидных поступков героев своего повествования, хотя в целом в “Четырех книгах истории” элементы тенденциозного, субъективного подхода автора в освещении исторических событий заметно преобладают над его стремлением к объективности.

Особенно отчетливо пристрастность Рихера Реймского выразилась в его исключительно высокой оценке исторической роли своей страны и своего народа по сравнению со всеми другими. Проявлением такого рода “патриотизма” можно, например, считать неверное представление историком-хронистом Генриха I Саксонского в качестве вассала франкского короля.

Приводя ошибочные сведения и цифры, автор не раз ссылался на несуществующие данные из известных литературных произведений и источников. Помимо недостоверной информации «Четыре книги историй» содержат множество неточных и неполных (без указания года) дат, притом что количество продатированных событий в тексте и так незначительно.

Стремление Рихера сделать свое повествование интересным и занимательным для читателей тоже не прибавило достоверности его произведению, в котором немало анекдотов, шуток, фантазий автора, описаний чудес и суеверий.

Но хотя в силу недостаточной добросовестности автора «Четыре книги историй» и нельзя считать по-настоящему репрезентативным историческим источником, исключительная ценность этого произведения определяется прежде всего тем, что оно является едва ли не единственным литературным памятником, в котором нашли столь подробное отражение события истории западнофранкского государства второй половины X в.

К концу X столетия влияние Каролингского и тесно связанного с ним Оттоновского Возрождения в сфере культурной жизни было полностью исчерпано, и вплоть до середины XI в. западноевропейская историография находилась в глубоком упадке: монастырские анналы этого периода дают лишь сухой погодный перечень фактов, а

48