21534_136408666

Они принимаются Советом и по своей юридической силе близки к директивам (ст. «К».6 Амстердамского договора).

Надо отметить, что в последнее время в сообществах стало уделяться больше внимания качеству правовых актов. Совет принял даже специальное решение по поводу правил их подготовки. Правила требуют, чтобы правовой акт был четким, без ненужных длиннот, недвусмысленным; следует избегать чрезмерного применения сокращений, жаргонных выражений и слишком длинных фраз; не должно быть неясных ссылок на другие тексты, усложнений, делающих правовой акт трудночитаемым. Положения, фиксируемые в правовом акте, должны носить законченный характер, а права и обязанности тех, на кого они возлагаются, необходимо формулировать ясным языком. Нужно, чтобы структура правового акта отвечала принятым стандартам. Если имеется в виду внесение изменений и дополнений в действующие правовые акты, каждое из них должно быть четким и полным. Необходимость повышения качества правовых актов, в первую очередь имеющих законодательный характер, привлекла внимание участников Межправительственной конференции 1996–1997 гг. Амстердамский договор включает Декларацию о качестве подготовки проектов законодательных актов сообществ. В ней подчеркивается острая необходимость совершенствования всего процесса такой подготовки. Качество правовых актов сообществ стало действенным фактором как для практического применения права сообществ, так и для его восприятия общественностью и бизнесом государств-членов. Декларация обязывает Европарламент, Совет и Комиссию совместно разработать общие рекомендации, направленные на повышение качества правовых актов, а также меры, способствующие реализации таких рекомендаций. Институты ЕС призваны ускорить кодификацию законодательных актов сообществ.

Право сообществ и международное право

Право сообществ, своеобразие природы которого позволяет рассматривать его в качестве особого феномена, отличающегося, с одной стороны, от международного права, а с другой – от национального права государств-членов, занимает свою собственную нишу в неординарной системе правовых связей и отношений, сложившихся не только на Европейском континенте, но и во всем мире. Но эта ниша не удалена и не отгорожена «китайской стеной» как от национального, так и от международного права. Наоборот, в развитии права сообществ отчетливо проявляются и взаимопересекаются влияния «соседей» с обеих сторон, что сказывается на принципах построения и развития права сообществ, да и на конкретных его институтах и нормах. Особого внимания заслуживают вопросы соотношения права сообществ и международного права. Не отходя от жизненных реалий, можно сравнить отношения между международным правом и правом сообществ с отношениями родителей и детей, особенно когда дети уходят от родителей и привыкают жить в новых условиях.

Как свидетельствует накопленный опыт, развитие права сообществ идет далеко не просто и не только по восходящей линии. Процессы развития сложны, многообразны, а нередко и противоречивы, что вполне понятно. Они тесно связаны с этапами и всем ходом интеграции. Отсюда проистекают перемены в политических подходах: то на первый план выдвигаются положения, говорящие о самостоятельности права сообществ, то подчеркивается его генетическая связь с международным правом, а значит и незыблемость суверенных прав государств-членов. И все же время «работает» на обособление права сообществ от международного права. Передача государствами-членами все новых своих полномочий сообществам усиливает автономность их права. Положения международного права все больше заменяются собственным правом сообществ. Водораздел между международным правом и правом сообществ был четко проведен с созданием Суда европейских сообществ, а практика деятельности этого Суда последовательно исходит из того, что сообщества имеют свой собственный правопорядок.

- 181 -

Различие между международным правом и правом сообществ проявляется, в частности, в методологии толкования права. Если в международном праве исходным принципом является суверенитет государства, а всякое исключение нуждается в развернутом обосновании, то в праве сообществ принят практически обратный подход. Практика Суда европейских сообществ свидетельствует о том, что приоритет права сообществ как интеграционного права представляет собой общепризнанный принцип, отход от которого в каждом конкретном случае нуждается в серьезной мотивировке.

В принципе право сообществ, являющееся автономным правопорядком, подлежит толкованию и применению на своей собственной основе. Но, как подтверждает практика Суда европейских сообществ, в том случае, когда в праве сообществ имеются пробелы, возможно привлечение общих принципов и норм международного права. В частности, Суд признал, что в сфере защиты прав и основных свобод человека могут применяться положения международных договоров, участниками которых являются государства-члены. В

своем решении по делу J. Nold Kohlen – und Baustoffhandlung gegen Kommission der Europaischen Gemeinschaften от 14 мая 1974 г. Суд отметил, что он уже устанавливал принадлежность основных прав к общим принципам права, которые Суд обязан защищать, и при обеспечении этих прав исходил из общих конституционных положений государствчленов. «Международные договоры о защите прав человека, в которых участвуют или к которым присоединились государства-члены, также могут содержать положения, которые следует принимать во внимание в рамках права сообществ».

Все три сообщества обладают международной правоспособностью. Это значит, что они, будучи субъектами международного права, выступают носителями международно-правовых прав и обязанностей. Правоспособность сообществ закреплена всеми тремя учредительными договорами сообществ. Они, по существу, повторяют друг друга, но наиболее широкая формулировка международной правосубъектности сообществ содержится в Договоре о ЕОУС, не только установившем, что «Объединение является юридическим лицом», но и закрепившем общий принцип, согласно которому «в международных отношениях Объединение обладает правоспособностью, необходимой для осуществления своих функций и достижения целей». Далее, в Договоре о ЕОУС говорилось о том, что в каждом из государств-членов Объединение обладает наибольшей правоспособностью, предоставляемой юридическим лицам в этом государстве. Объединение может, в частности, приобретать или отчуждать движимое и недвижимое имущество и выступать стороной в суде (ст. 6).

Римские договоры 1957 г. практически повторили положения Договора о ЕОУС. В статье 210 Договора о ЕЭС и соответственно в статье 184 Договора о Евратоме содержится один и тот же текст: «Сообщество пользуется правами юридического лица». Схожим путем определены пределы правоспособности сообществ: «В каждом из государств-членов Сообщество обладает самой широкой правоспособностью, признаваемой национальными законодательствами за юридическими лицами; оно, в частности, может приобретать и отчуждать движимое и недвижимое имущество и выступать стороной в судопроизводстве» (ст. 211 и 185 соответственно). Но четкого и категорического положения о том, что правоспособность Сообщества позволяет ему осуществлять все функции, необходимые для достижения стоящих перед ним целей, в Римских договорах нет. Обычно, когда появляется потребность в обосновании и подтверждении более общего подхода, приводятся дополнительные ссылки на ряд статей, в частности, на статью об общей торговой политике (ст. 111 и 113 Договора о ЕЭС), об ассоциированном членстве (ст. 238 того же Договора).

В первом случае речь идет о заключении договоров в области общей таможенной и торговой политики. Таможенные соглашения могут устанавливать перечень и характер пограничных сборов и налогов, организацию сотрудничества таможенных служб, правила рассмотрения таможенных споров между участниками соглашений. Торговые соглашения касаются как межгосударственных экономических связей, так и международной торговли с

- 182 -

участием частного бизнеса. Договор о ЕЭС определил процедуру заключения таможенных и торговых соглашений. Переговоры о таких соглашениях подготавливаются и ведутся Комиссией. При этом она должна консультироваться со специальным комитетом, назначенным Советом, и действовать в рамках директив, которые Совет дает ей. Сами соглашения подписываются Советом, принимающим решение об этом квалифицированным большинством голосов.

Но при всех оговорках можно сказать, что в учредительных договорах был определен такой объем правоспособности, который в принципе не уступает объему правоспособности юридических лиц по национальному законодательству, особенно в области имущественных отношений. Такой подход получил в дальнейшем свое развитие. В Маастрихтском договоре гражданско-правовая сторона правоспособности сообществ была выдвинута на передний план. В Договоре установлено, что договорная ответственность сообществ определяется законом, применимым к конкретному контракту. «В случае внедоговорной ответственности Сообщество в соответствии с общими принципами права, действующими во всех государствах-членах, возмещает ущерб, нанесенный его институтами или служащими при исполнении ими своих обязанностей» (новая ст. 215).

Правоспособность сообществ в сфере международного права, проявляющаяся в отношениях с третьими государствами и международными организациями, определяется, с одной стороны, теми параметрами, которые заложены в учредительных договорах и иных правовых актах, их изменяющих и дополняющих. Именно в этих документах установлен круг полномочий сообществ в сфере международных отношений. Причем сделано это государствами-членами, которые (и только они) вправе расширять или сужать этот круг. Сами сообщества не могут вносить никаких изменений в содержание и пределы своей международной правоспособности. Они не вправе ни расширять, ни сокращать эту правоспособность. Тем самым определяется одно из существенных отличий сообществ от государства как в теоретическом, так и в практическом смысле.

С другой стороны, международная правоспособность сообществ подтверждается или отвергается их партнерами – третьими государствами и другими международными организациями. Они признают международно-правовую способность сообществ прежде всего путем заключения с ними международных договоров, а отчасти перенося на сообщества общепризнанные нормы межгосударственных отношений. Такое признание проявляется в обмене дипломатическими представителями, проведении переговоров, заключении международных договоров. В частности, деятельность сообществ на международной арене регламентируется договорами, касающимися ГАТТ, Европейской зоны открытой торговли, режима морского пространства и др. Особую группу составляют договоры сообществ с рядом государств об ассоциации.

При этом действует правило, сводящееся к тому, что каждый раз сообщества должны строго соблюдать свой собственный правопорядок и не выходить за пределы того, что им дозволяется. В противном случае требуется получение единичного разрешения действовать на более широкой основе. Переступать этот порог, идти в своей деятельности дальше, чем это определено, государства – члены сообществ не вправе. Тем более невозможно представить себе, что сообщества самостоятельно, без предшествующего согласованного решения государств-членов, к тому же надлежащим образом оформленного, расширят свои полномочия.

Маастрихтский договор не внес никаких изменений в статус сообществ. Они остались субъектами международного права. В отличие от них Европейский союз не обладает международной правоспособностью. Определяя его задачи, государства-члены отметили в Маастрихтском договоре только необходимость «способствовать утверждению его индивидуальности на международной арене, особенно путем осуществления общей внешней

- 183 -

политики и общей политики безопасности, включая возможное оформление в дальнейшем общей оборонительной политики, которая могла бы привести со временем к созданию общих сил обороны» (ст. «В»).

Достаточно объемная формулировка статьи Маастрихтского договора тем не менее носит не юридический, а политический характер. Это скорее декларация о намерениях, постановка общеполитической задачи на будущее. Ведь далее, в частности в статье«С», говорится о том, что Союз должен особо обеспечивать «согласованность своих внешнеполитических действий в общем контексте внешней политики, политики в сферах безопасности, экономики и содействия развитию».

Впрочем, дискуссии отнюдь не принижают растущую роль Европейского Союза в международных отношениях. И он, и сообщества давно уже стали важным фактором современной внешней политики не только на Европейском континенте, но и во всем мире. И это признается и высоко оценивается третьими странами и международными организациями. Установление сообществами и Европейским союзом дипломатических отношений с подавляющим большинством как государств современного мира, так и международных организаций развеяло последние сомнения по поводу не только их юридического статуса, но и соотношения их права с международным правом. При осуществлении своих функций вовне они располагают теми правами и возможностями, которые признаны за ними международным правом, и одновременно несут обязанности, вытекающие из международного права.

Соотношение права сообществ с международным правом строится на тех же основах, что и соотношение национального права с международным. Иными словами, речь идет о примате международного права над правом сообществ. Особенность состоит лишь в том, что подобно международному праву формирование права сообществ основывается обычно на балансе интересов государств-членов. В его основе был и остается международный договор, «хозяевами» которого являются государства-члены. И поэтому право сообществ по данному критерию сходно с международным правом. Ведь национальное право определяется суверенно самим государством. Но такой критерий не является определяющим и не отражается на сути права сообществ как особого, автономного правопорядка, качественно отличающегося от международного права.

В этой связи важно подчеркнуть, что примат международного права по отношению к праву сообществ проявляется в двух основных направлениях. Во-первых, право сообществ исходит из общепризнанных принципов и норм международного права. Они не только оказывают влияние на содержание права сообществ, но и признаются первенствующими в случае коллизий. В своих решениях Суд сообществ последовательно руководствуется тем, что эти принципы и нормы носят обязательный характер в рамках сообществ. При этом не имеет значения происхождение общепризнанных принципов и норм международного права. Они могут вытекать как из сложившихся международных обычаев и традиций, так и из важных многосторонних деклараций, соглашений и конвенций (например, из Венской конвенции о праве международных договоров 1969 г.).

Во-вторых, обязательную силу имеют положения международных договоров. Они подразделяются на две группы: первую составляют договоры и соглашения, заключенные государствами-членами, а вторую – договоры и соглашения, заключенные сообществами в целом. Однако различий в юридической силе происхождение договоров не порождает – ни в том, что касается льгот и привилегий, ни в том, что ведет к ограничениям и дополнительным условиям.

Право сообществ и национальное право

- 184 -

Ответы на многие острые и сложные вопросы, касающиеся соотношения права сообществ и национального права, тем не менее были даны. Конечно, принципиальные положения, определявшие смысл, назначение и формы интеграции, играли очень важную роль. И все же одного этого было недостаточно. Выручили не столько учредительные договоры и другие правовые акты, составляющие «конституцию» сообществ, сколько практика Суда европейских сообществ, который не раз вынужден был самостоятельно выносить свои оценки и суждения по этим вопросам. Суд практически заполнял правовой вакуум, порождавший немало осложнений при рассмотрении конкретных дел. В итоге именно судебная практика сегодня составляет весьма важную часть правового регулирования соотношения права сообществ и национального права.

Всвоем решении по делу Variola / S.P. Administratione italiana delle Finanze от 10

октября 1973 г. (34–73) Суд европейских сообществ подчеркнул два важных положения. Вопервых, что правовой акт сообщества (в данном случае решение) имеет силу и действует непосредственно на территории каждого государства-члена. По своей правовой природе и функции в системе права сообществ решение порождает прямые правовые последствия и является основанием для отдельных прав, защита которых является обязанностью национальных судов. Во-вторых, непосредственное действие права сообществ предполагает, что решение вступает в силу и порождает права или обязанности сторон без издания в каждом конкретном случае акта национального права.

Вдругом решении – по делу Staatliche Verwaltung/ S. P. Simmen-thal от 9 марта 1978 г. (105–77) – Суд европейских сообществ установил, что принцип непосредственного действия права сообществ означает не что иное, как то, что правомерно принятый правовой акт сообщества вступает в силу во всех государствах-членах с момента принятия и действует, пока не утрачивает силу. Положения такого правового акта являются источником прав и обязанностей для всех, кого они касаются, независимо от того, идет речь о государстве-члене или о таких отдельных лицах, которые участвуют в правовых отношениях, порождаемых правовым актом сообществ. Подобное действие правового акта сообществ распространяется

ина каждый суд, который в рамках своей компетенции и как орган государства-члена призван защищать права, предоставленные кому-либо правовым актом сообществ.

Суд отметил, далее, что судья национального суда обязан в рамках своей компетенции применять без ограничений право сообществ и защищать права тех, кому они им предоставлены. При этом судья обязан оставлять без внимания нормы национального права, принятые ранее или позднее соответствующего правового акта сообществ, если эти нормы противоречат праву сообществ.

Целесообразно обратиться к еще одному документу Суда европейских сообществ – к

решению по делу Kommision/ Italienische Republik от 26 февраля 1976 г. (52–75). Касаясь вопроса о применении права сообществ, Суд в этом решении отметил, что сознательное выполнение директивы каждым государством особенно важно потому, что средства такого выполнения определяются самим государством-членом. При этом государство-член не должно ссылаться в качестве оправдания или объяснения своего поведения на то, что другие государства запаздывают с реализацией директивы. Ответственность государства-члена не может быть также ослаблена ссылкой на действия того или иного государственного органа либо на существование в национальном праве той или иной нормы, расходящейся с положениями директивы.

Суд европейских сообществ не только призывал государства-члены следовать нормам права сообществ, но и устанавливал их ответственность за невыполнение соответствующих правовых актов сообществ. В этом отношении следует сослаться на два решения Суда практически по одному и тому же делу Andrea Frankovisch / Italienische Repnblik (первое – от

19 ноября 1991 г. (6–90), а второе – от 9 ноября 1995 г. (479–93). Поистине

- 186 -

«конституционное» значение приобрело положение о том, что действие права сообществ было бы затруднено и защита порожденных им прав ослаблена, если бы каждый, наделенный этими правами, не имел в случае их нарушения права на возмещение ущерба, причененного ему действиями государства-члена, не соблюдающего нормы права сообществ. Принцип ответственности государства за ущерб, причиненный тому или иному лицу нарушениями права сообществ, составляет неотъемлемую часть правопорядка, утвержденного учредительными договорами.

Подводя итоги развития права сообществ, нужно сказать о двух главных принципах, утвердившихся как в теории, так и на практике. Они определяют соотношение права сообществ и национального права. Во-первых, утвердился приоритет права сообществ по отношению к национальному праву. Во-вторых, был принят принцип прямого действия права сообществ. На практике это означало для физических и юридических лиц возможность опираться на право сообществ и добиваться его реализации через суды государств-членов. Как показал практический опыт, признание этих принципов государствами-членами сыграло очень важную роль в утверждении и стабилизации права сообществ как автономного правопорядка. Различия, имевшиеся в правовых системах государств-членов, не ослабили единство и действенность правопорядка сообществ.

Разумеется, возможность коллизий между правом сообществ и национальным правом не исключается. Поэтому вопрос об их соотношении – не только повод для абстрактных суждений и теоретических споров. Он стал весьма актуальным в практическом плане. При этом оказалось, что коллизии, возникавшие и возникающие между нормами права сообществ и национального права, как правило, отражают не столько различия в понимании и толковании права, сколько несовпадение, а то и прямые противоречия интересов практического, в том числе материального и финансового, характера. Такие коллизии, как правило, появляются в сферах, где перекрещивается действие национального права и права сообществ.

Приоритет права сообществ по отношению к национальному праву постепенно нашел отражение в конституционном праве государств-членов. Это была общая тенденция развития национальных правовых систем. Но конкретные пути и формы ее претворения в жизнь заметно разнились. Многое зависело от традиций и принятого в том или ином государствечлене конкретного порядка инкорпорации международного права в национальное. Особенно большие различия предопределялись тем, к какой системе права относится право той или иной страны. Страны континентального права руководствовались иными подходами, чем страны общего права.

Там, где действует континентальное право, преобладает так называемый монистический подход. Его суть состоит в том, что право сообществ рассматривается как составная часть национального права. Требуется только, чтобы соблюдались два непременных условия: во-первых, инкорпорация права сообществ в национальное право должна проходить в соответствии с порядком, установленным в конституции данного государства; во-вторых, признается лишь то право сообществ, которое принято в рамках их полномочий. Выход сообществ за пределы своих полномочий лишает правовые акты сообществ как приоритета, так и всякой законной силы. Тем самым государства-члены защищаются от необоснованной правовой «агрессии» сообществ.

Другой подход называется дуалистическим. В принципе он должен быть присущ всем странам, в которых существует общее право. Как показывает пример Великобритании, дуалистический подход означает, что право сообществ, с одной стороны, и национальное право – с другой, разводятся в разные стороны. Это сделано по аналогии с международным правом. Как известно, международный договор в странах общего права судами в качестве источника действующего права не признается. Чтобы добиться этого, необходим

- 187 -

проводящий акт национального законодательства. Не случайно, что даже для инкорпорации Договора о ЕЭС в британское право потребовался специальный национальный правовой акт, которым стал Акт о европейских сообществах 1972 г.

Впрочем, конечный результат решения вопроса о соотношении права сообществ и национального права в странах как континентального, так и общего права совпал. Речь шла практически о разных путях достижения одной и той же цели – подтверждения приоритета и прямого действия права сообществ на территории государства, являющегося их членом. Следует отметить, что если в первые годы при рассмотрении случаев коллизии права сообществ и национального права Суд ЕОУС, признавая первенство правовых актов сообществ по отношению к правовым актам государства, оказывался в тупике, когда нужно было сопоставить правовой акт сообществ с национальным законом, и особенно с конституцией, то в дальнейшем сомнений на этот счет не возникало. Принципиальное значение получило положение о том, что приоритет права сообществ сохраняется и тогда, когда это право затрагивает конституционные нормы государств-членов, хотя это положение до сих пор вызывает споры и его нельзя считать общепризнанным на все сто процентов. Отсюда нередкие обращения в суды государств-членов, в особенности в конституционные суды, с просьбой дать заключение о конституционности актов права сообществ. Как свидетельствует практика, ныне национальные суды в этих случаях прочно стоят на стороне сообществ.

Полная и точная инкорпорация в национальное законодательство адресованных ему директив Сообщества была объявлена в Маастрихтском договоре основным условием сплочения и единства в процессе европейского строительства. К Договору была приложена Декларация о применении правовых актов Сообщества. В ней отмечалось, что способы, с помощью которых законодательные положения Сообщества могут быть применены наилучшим образом, определяются каждым государством-членом с учетом собственных институтов, правовой системы и других обстоятельств. Однако в любом случае при соблюдении статьи 189 Договора о ЕЭС, которая закрепляет за институтами Сообщества право принимать регламенты, директивы и решения, существенное условие правильного функционирования Сообщества состоит в том, чтобы меры, предпринимаемые различными государствами-членами, обеспечивали применение «законодательства» Сообщества с такими же эффективностью и строгостью, с какими применяются их национальные законы.

Принципы приоритета и прямого действия права сообществ применяются, как правило, в государствах-членах без особых трудностей. Для вступления правового акта сообществ в силу в странах не выдвигаются требования его ратификации или иной формы признания со стороны государства-члена. Если бы подобное ограничение было установлено, право сообществ утратило бы свою нынешнюю эффективность, поскольку необходимость согласительной процедуры поставила бы его реализацию в жесткую зависимость от каждого государства-члена и общие интересы могли бы быть серьезно нарушены. Что же касается Великобритании, где право сообществ должно трансформироваться в национальное законодательство, то и здесь конфликты редки.

Можно ли сегодня на основе опыта сообществ представить себе пути формирования единого правового пространства в Европе? Сделать это весьма трудно, поскольку вектор развития порой подвержен сильным колебаниям, а основные факторы определились далеко не полно и не ясно. И все же можно говорить о двух основных сценариях развития в перспективе. Первый, видимо, сведется к тому, что в экономике основой будущей общеевропейской правовой системы постепенно станет право сообществ. В пользу такого выбора говорит, с одной стороны, развитость и эффективность этого права, что выглядит убедительным практическим аргументом, а с другой – настойчивое стремление государствчленов идти именно этим путем. Разумеется, право сообществ подвергнется, да и не может не подвергнуться заметным изменениям, в нем найдут отражение новые потребности, но

- 188 -

взаимопроникновение с национальным правом государств-членов. В этом состоит его отличие от процессуального права, которое имеет значительно более обособленный характер, ориентировано на внутренние задачи прежде всего, а то и исключительно, на установление порядка деятельности институтов и других органов сообществ.

Процессуальное право сообществ в последнее время развивается под влиянием все усиливающейся критики механизма управления интеграцией за «дефицит демократии». В этой связи обращается внимание на необходимость изменения правил, касающихся правотворчества и правоприменения. В своем решении по этому поводу Европарламент потребовал от Совета сделать свои правовые акты доступными для общественности. Европарламент осудил существующую практику, сводящуюся к тому, что Совет принимает односторонние заявления и разъяснения в отношении решений, принятых им совместно с Европарламентом, и выразил свое удивление позицией Комиссии, поддерживающей Совет. По мнению Европар-ламента, такая политика отдаляет сообщества от провозглашенной ими цели создания «права, близкого человеку» (Док. ЕП 196.582 от 13 февраля 1996 г.).

X. ИНСТИТУТЫ И ДРУГИЕ ОРГАНЫ

Общая характеристика

Природу, цели и задачи, тенденции развития сообществ и Европейского союза крайне трудно понять без рассмотрения их институционной системы. В известном смысле можно сказать, что такая система – это и есть облик, организационное воплощение интеграции. Отбор институтов и других органов, определение их статуса, и в особенности наделение необходимыми полномочиями, менее всего носят случайный характер. За всем этим просматривается хорошо продуманная концепция, четкое понимание целей и конкретных задач системы управления делами сообществ и Европейского союза. Как сказано в Маастрихтском договоре, в Европейском союзе действует «единая институционная структура, которая должна обеспечивать согласованность и преемственность деятельности, осуществляемой для достижения его целей, с соблюдением и опорой на достигнутый в Сообществе уровень интеграции» (ст. «С»).

Как и сама европейская интеграция, система управления ее процессами во многом строилась на новых началах, неизвестных прошлому. И эта новизна состояла в основном в том, что сообщества, а затем Европейский союз создавались не только как международные организации, но и как наднациональные образования. Их институты и другие органы с самого начала действовали на основе полномочий, которые принадлежали прежде всего национальным государственным органам. Волею государств-членов эти полномочия стали закрепляться за институтами и другими органами сообществ и Европейского союза и тем самым приобрели наднациональный характер. Это создавало необходимую основу для укрепления самостоятельности институтов и других органов. Не следует забывать, однако, что полномочия, которыми они были наделены, предопределяли как потенциал и стимулы их деятельности, так и ее пределы.

То обстоятельство, что институционная система сообществ создавалась с нуля, позволяло искать и находить новые, во многом своеобразные управленческие формы и методы. Были с успехом применены многие нововведения в управленческую технологию, заимствованные из опыта государств-членов, из всей мировой практики. Конечно, развитие институционной системы сообществ шло далеко не во всем гладко. Кроме плюсов вскоре обозначились и явные минусы. Управленческая машина становилась громоздкой, что осложняло процесс принятия решений и особенно их реализацию. Появился и быстро вошел

вобиход термин «евробюрократия». Но тем не менее институционная система сообществ

-190 -