mechkovskaia

101. «Книжная справа» в Московской Руси. Реформа патриарха Никона и раскол

Русской Православной церкви (вторая половина XVII в.)

Исправление церковных книг на Руси велось начиная с XIV в. Эта забота диктовалась стремлением укрепить авторитет русско­ го православия и государства, тем самым доказывая себе и миру, что «Москва — третий Рим». Н.И. Толстой так характеризовал ту общественную атмосферу, в которой развивалась «книжная спра­ ва»: «Наряду с «устроением церковным» [принятие нового цер­ ковного устава в XIV в. — Я. М], шло «исправление книжное», возведенное на Руси в дело первейшего государственного значе­ ния, волновавшее впоследствии почти все социальные слои рус­ ского народа и послужившее поводом глубоких расслоений и борь­ бы официальных «никонианцев» и старообрядцев — «ревнителей святой старины». Едва ли еще когда-нибудь на Руси филологи­ ческие вопросы осознавались столь значительными и ставились столь остро» (Толстой, 1988, 146).

Неприкосновенность богослужебных книг охранялась зако­ ном. «Стоглав» (свод церковных законов, принятый в 1551 г. содержал 100 глав — отсюда название) обязывал сверять каждую новую книгу с исправным оригиналом и конфисковать неисправ­ ные книги. Одно старинное руководство по орфографии закан­ чивается предостережением: «Зри прещение страшно: аще кто написав книгу и не исправя принесеть на собор, да будет про­ клят» (цит. по изданию: Ягич, 1885—1895, 722).

Византийский книжник Максим Грек, с почетом приглашенный при Василии III (XVI в.) помочь в переводах церковных книг, по обвинению в их неверном исправлении был признан еретиком, судим, дважды про­ клят и большую часть жизни провел в монастырских тюрьмах. Один из пунктов обвинения состоял в том, что Максим одно из прошедших вре­ мен (аорист) заменил другим прошедшим временем (перфектом). Вину Максима видели в том, что при таком выборе глагольных времен он говорил о Христе как о преходящем, временном, а не как о вечном. Михаил Медоварцев, помощник Максима, правивший текст по Макси­ мовым заметкам на полях, говорил на суде: «Загладил две строки, а впе­ ред гладити посумнелся есми не могу заглажывати, дрожь мя великая поймала и ужас на меня напал»* Эти слова позволяют представить, на­ сколько остро переживал средневековый человек даже невольные иска­ жения священного текста.

* Цит. по изданию: Судные списки Максима Грека и Исака Собаки. М.: Архе­ ографическая комиссия АН СССР, 1971. С. 106.

250

Когда справщики патриарха Никона в формуле во имя Отца и Сына и Святага Духа исключили первый союз и (стало во имя Отца, Сына и Святаго духа), то старообрядцы увидели в этом еретическое понимание Св. Троицы: «Тако уже и поют богохулно, Отца Сына сливающе в едино лице (а сие есть савелиевы гнилости вред)»*

В небольшом изменении вероучительной формулы могли ус­ мотреть глубокий богословский смысл, в синонимической заме­ не — ересь, в нарушении правописания — отход от православия. Все это — проявления характерной для религий Писания некон­ венциональной трактовки знака в сакральном тексте.

Разумеется, не все Никоновы изменения в церковных книгах воспринимались как ересь и кощунство, но и относительно тер­ пимые новшества не встречали поддержки. Жалобы низшего ду­ ховенства в многочисленных челобитных отражали всеобщую рас­ терянность и нежелание основной массы клира менять обряд­ ность.

Наиболее образованные приверженцы «старой веры» выяви­ ли множество случаев непоследовательности и разнобоя в новых книгах. Прежняя вера разрушена, новой не создано — убеждали их челобитные «о несогласии самих с собою новых книг». «У Ни­ кона же со ученики многие веры, а не едина. Напечатано у них Служебников до осми выходов, и вси между собою несогласны» (цит. по изданию: Субботин, 1885, 418).

БИБЛЕЙСКАЯ ГЕРМЕНЕВТИКА И КНИГОПЕЧАТАНИЕ

102. Гуманисты, «Гутенбергов пресс» и Библия

Ренессанс и Реформация создали, по выражению С.С. Аверинцева, «более непринужденное отношение к священным текс­ там» (Аверинцев, 1983[а], 515). Библия, продолжая оставаться свя­ щенной и вечной книгой книг, стала по-новому, в том числе в чем-то по-светски, актуальной и интересной. Во 2-й половине XV и в XVI вв. происходит расцвет библеистики, связанный с двумя факторами: с филологической активностью европейских гуманистов и с началом книгопечатания.

Гуманизм в узком, историческом, смысле термина (от лат. studia humanitatis 'изучение человека, гуманитарные занятия') — это европейское

* Свиток попа Лазаря «О несогласии самих с собою новых книг и неправых в них дохматех и хулных словах» (цит. по изданию: Субботин, 1878, 213).

251

культурное движение XV — XVI вв. которое видело в филологическом изучении греко-римской и христианской античности глубоко этический и важный для современников смысл, путь к взаимному пониманию, тер­ пимости и исправлению нравов (см.. Баткин, 1978). Веря в универсаль­ ные познавательные и этические возможности слова, гуманизм высту­ пил как своего рода «филология в роли идеологии» (Горфункель, 1981, 8) и поднял культ слова на новую высоту. С гуманизмом связано станов­ ление текстологии (критики текста), классической филологии, гебраис­ тики. Гуманистов интересовало разнообразие языков, и они первыми пытались строить генеалогические классификации языков.

Особенно характерно для гуманистов углубленное изучение антич­ ности и, как следствие, впервые возникшее понимание д и с т а н ц и и по отношению к прошлому. Гуманисты писали свои сочинения на «воз­ рожденной» латыни, очищенной от средневековых напластований, как бы перенесенной в «золотой век» латинского языка (т.е. во времена Цицерона и Овидия). Поэтому в XIX в. термин гуманизм часто пони­ мался как 'латинская образованность'.

Возрождение, гуманизм и Реформация, по-видимому, не могли бы стать тем, чем они стали в культурном развитии человечества, если бы они не «совпали» с техническим открытием, которое со временем преобразовало характер человеческого общения, — с изобретением книгопечатания. Однако в «совпадении» не было случайности: Возрождение и Реформация нуждались в печатном станке. Основным стимулом возникновения книгопечатания были потребности в одновременном, единообразном и быстром тира­ жировании книг. Создание книгопечатания стало первым шагом человечества на пути к массовой коммуникации. Потребности в массовой книжной продукции были связаны с широкими про­ светительскими запросами европейского общества в XV в. Вско­ ре преимущества тиражирования оценила и церковь.

«Гутенбергов пресс» (М. Цветаева) вызвал невиданное преж­ де увеличение объемов информации, циркулирующей в общест­ ве. Это позволяет говорить об определенном специфическом воз­ действии книгопечатания на характер коммуникации в челове­ ческом обществе, а также на процессы изменения языка.

Естественно, первыми были напечатаны книги Св. Писания. Около 1450 г. Библией открыл книгопечатание Иоганн Гутен­ берг, золотых дел мастер из Майнца. Среди инкунабул (т.е. книг, напечатанных в Европе до 1-го января 1501 г.) преобладают кон­ фессиональные издания. Первые книги кирилловской печати — это конфессиональные, преимущественно богослужебные книги. Швайпольт Фиоль (Fiol, ум. 1525) в 1491 г. печатает в Кракове на церковнославянском языке «Октоих» и «Часослов», затем две «Три-

252

оди». Черногорский иеросвященник Макарий в Цетине в 1494 — 1495 гг. издает «Осмогласник», «Псалтирь с последованием», «Мо­ литвенник, или Требник». Румынский первопечатник Макарий в Тырговиште в 1508 г. издает церковнославянский Служебник. Первые печатные книги восточных славян — это «Бивлия Руска» Франтишка Скорины (Прага, 1517) и «Апостол» Ивана Федорова (Москва, 1564).

Возможности печатного станка поражали воображение. Сразу стало возможным решить проблемы, которые были недосягаемы для поколений богословов и «книжных списателей». Единствен­ ный экземпляр «Гекзаплы» Оригена сгорел, и тысячу лет никто не мог осуществить его грандиозный филологический замысел: систематически сопоставить разные списки Библии и реконстру­ ировать текст, максимально близкий к первоначальному виду. Книгопечатание сделало такую работу выполнимой.

Филологические идеи Оригена, сама техника его анализа были реализованы в так называемых полиглоттах (греч. polys — 'мно­ гий, многочисленный' и glotta — 'язык') — библейских текстах сразу на нескольких языках, в параллельных колонках, как у Ори­ гена. В числе самых знаменитых таких изданий — Комплютензийская полиглотта 1514 г., Антверпенская 1569—1572 гг., Парижская

1629—1645 гг. В частности, в 10-томной Парижской полиглотте был напечатан библейский текст на древнееврейском, древнегре­ ческом («Септуагинта»), латинском («Вульгата»), сирийском, араб­ ском, самарянском и арамейском языках, а также латинские пере­ воды всех версий.

103. Эразм Роттердамский (1469—1536) как филолог

Властитель дум своей эпохи, признанный глава европейских гуманистов, спустя несколько столетий Эразм Роттердамский известен широкой публике прежде всего как автор остроумных сатирических книг — «Похвала глупости» и «Разговоры запро­ сто». Однако его подлинное значение более глубоко. Эразм зало­ жил основы нового, гуманистического, богословия, построенно­ го на фундаменте тщательного филологического изучения древ­ нейших источников христианства. Исследованию и изданию Биб­ лии, а также сочинений отцов церкви он посвятил многие годы своей жизни.

В 1517 г. Эразм напечатал греческий текст «Нового Завета», сопроводив его обширным комментарием и латинским перево­ дом. Для этого издания он сличил десять различных по времени рукописных текстов Нового Завета и обнаружил сотни мелких и

253

крупных неточностей в общепринятом чтении и понимании, затемнявших его первоначальный смысл. Вот только один при­ мер, который приводит в книге об Эразме знаток его творчества С П . Маркиш:

Греческое слово metanoeite переводилось латинским penitentiam agite, которое можно было понимать двояко: или как 'покайтесь (в душе)' или как 'творите покаяние (т.е. исполняйте наложенную на вас церковную епитимью)'. Официальное богословие принимало именно второй смысл. Эразм предложил более точный латинский перевод греческого слова: как resipiscite, т.е. 'одумайтесь, подумайте по-иному' «Центр тяжести ока­ зался сдвинут из сферы соборной, церковной, т.е. общественной, в лич­ ную; важнейший элемент веры — покаяния — превращался из внешне­ го, строго регламентированного действия в дело совести каждого. Уже один этот сдвиг сыграл чрезвычайно важную роль в подготовке Рефор­ мации» (Маркиш, 1981, 123—124).

В 1519 г. Эразм издал новый, значительно уточненный латин­ ский перевод «Нового Завета». Он подготовил к изданию, час­ тично прокомментировал и издал 9 томов сочинений св. Иеронима (создателя канонического латинского перевода Библии — «Вуль­ гаты»). Трудами Эразма были изданы также некоторые другие важные сочинения ранней патристики. Помимо издания христи­ анских первоисточников и авторитетов, Эразм осуществил тща­ тельно подготовленные издания античных авторов — от Эзопа и Аристотеля до Сенеки и Теренция.

Эразм показал практически — в изданиях древних памятни­ ков, — что значит понимать слово, сказанное 15 столетий назад. В рукописную эпоху Ориген, а во времена книгопечатания Эразм стали первыми филологами, положившими начало научной кри­ тике текста (текстологии).

104. Восточнославянские первопечатники Франтишек Скорина (до 1490 — ок. 1541)

•и Иван Федоров (ок. 1510—1583)

в конфессиональных и языковых ситуациях своего времени

При всей новизне в XVI в. «друкарского» станка, основные заботы восточнославянских первопечатников были не техничес­ кие, а культурно-просветительские и филологические (текстоло­ гические, языковые). Это заботы исследователей-библеистов, пере­ водчиков, редакторов, комментаторов. Поражает широта изда-

254

тельских программ ^Франтишка Скорины и Ивана Федорова. Они осуществили книжные «предприятия в е к а», причем предпри­ ятия отнюдь не коммерческие, но ориентированные на высокую классику своего времени, исполненные веры в пользу просвеще­ ния.

Сын полоцкого купца Франтишек Скорина прожил богатую собы­ тиями жизнь. Многое закрыто от нас временем, но все же известно, что Краковский университет присудил ему степень бакалавра «свободных наук», а Падуанский — степень доктора в «лекарских науках»* Скорина вел торговые дела в Белоруссии и Польше. Сохранились королевские охранные письма, выданные Скорине, но также и королевские указы против него. Скорина не раз судился, несколько месяцев сидел за долги в тюрьме. В Вильне он был секретарем и врачом виленского епископа. В Кенигсберге одно недолгое время состоял на службе у Прусского герцо­ га Альбрехта. В Праге ему поручали устроить королевский ботанический сад. Один документ допускает чтение, согласно которому Скорина был секретарем датского короля. Согласно другому (однако не подтвержден­ ному источнику), Скорина встречался в Виттенберге с Лютером и Меланхтоном, причем Лютер принял его за «интригана от дьявола». Судя по некоторым косвенным данным, Скорина привозил книги своей пе­ чати в Москву**

В 1517—1519 гг. Скорина на деньги богатых белорусских купцов за­ вел в Праге типографию, нанял печатников и граверов и издал 23 книги «Ветхого Завета» (начав с «Псалтири») под общим названием «Бивлия руска, выложена доктором Франциском Скориною из славнаго града Полоцька, Богу ко чти и людем посполитым к доброму научению», со­ проводив каждую книгу объяснительным «предословием» и кратким послесловием. В Вильне Скорина открыл типографию (первую на тер­ ритории бывшего СССР). Здесь в 1522 г. он напечатал «Малую подорож­ ную книжицу», в которую вошли «Псалтирь», «Часословец», «Шестодневец», «Пасхалия», а также несколько сочиненных им церковных пес­ нопений. В 1525 г. издал «Деяния и послания апостольская» («Апос­ тол»).

Вероисповедная принадлежность Скорины неизвестна и не определима по характеру его изданий (особенно пражских) — настолько его предисловия веротерпимы и, говоря современным языком, экуменически надконфессиональны.

*В университете в Падуе, в зале, где Скорина был признан доктором медици­ ны, есть фреска (1942 г.) с его изображением.

**Подробно см. в изданиях: Францыск Скарына: Зборшк дакументау i матэрыялау. MJHCK: Навука i тэхшка, 1988. — 351 с. Францыск Скарына i яго час: Энцыклапедычны даведнж. MJHCK: Беларуская Савецкая Энцыклапедыя, 1988. — 608 с.

255

В обращении Скорины к «Ветхому Завету» ярко сказался при­ сущий европейскому Возрождению интерес к первоисточникам христианства, решительное предпочтение Св. Писания церковно­ му преданию. Книги «Ветхого Завета» (за исключением «Псалти­ ри», особенно у православных) не использовались в христианском богослужении; они не были так популярны, как жития или кален­ дари, и так повседневно необходимы в каждой церкви, как Еванге­ лия. «Ветхий Завет» в начале XVI в. — это по-своему изысканное чтение европейской интеллектуальной элиты, и именно к такой классике стремился приобщить Скорина своих соотечественников.

Его виленские издания по составу текстов более традиционны (в церковном отношении), однако новаторским был сам за­ мысел «Малой подорожной книжицы». Это почти карманное из­ дание предназначалось для индивидуального, «приватного» обра­ щения (хотя бы и в дороге) к вечным истинам христианства.

Вопрос о языке конфессиональных текстов Скорина решает в пользу церковнославянского — классического языка восточно­ славянской книжности, однако при этом стремится объяснить непонятное на народном языке. Это было продуманное реше­ ние, сформулированное в предисловии к первой изданной им книге — «Псалтири»: «Повелел есми Псалтырю тиснути рускыми словами а словенскым языком [т.е. русскими буквами и словен­ ским языком] Также положил есми на боцех [т.е. на полях] некоторые слова для людей простых не рушаючи самое Псалты­ ри ни в чем же Иные слова который суть в Псалтыри неразум­ ный простым людем найдуть е на боцех руским языком что кото­ рое слово знаменует» (цит. по факсимильному воспроизведению памятника в издании: Францыск Скарына, 1988, 24).

Реально язык скорининских книг в разной мере церковносла­ вянский. Те книги, которые он печатал по церковнославянским рукописям («Псалтирь», «Апостол»), сохраняют церковнославян­ ский язык в большей мере. Однако именно в переведенных Скориной библейских книгах (с латыни, с чешского), при сохране­ нии церковнославянской основы, вполне ощутима белорусская языкрвая струя.

В изданиях Скорины кириллица впервые получает вид, близ­ кий к современной «гражданской» азбуке: буквы стали округлые и легкие, прозрачные, некоторые дублетные буквы исключались. Скорина, таким образом, предугадал облик будущей «граждан­ ки», почти на два века опередив реформу графики и алфавита Петра I 1710 г. (Впрочем, в православных церковнославянских изданиях канонических текстов подобный светский шрифт не­ возможен и до сих пор.)

256

Издания Скорины были достаточно известны и в Белоруссии, и на Украине, и в Московской Руси. Еще в XVIII в. на авторитет Скорины ссылались старообрядцы. Однако белорусский и запад­ нославянский «акцент» в церковнославянском языке Скорины, как и слишком светский тон его предисловий, по-видимому, затрудня­ ли полное принятие его книг официальной православной тради­ цией. Во всяком случае, издания Скорины не оказали такого влия­ ния на языковую ситуацию, как книги Ивана Федорова.

Иван Федоров (или Федорович), по геральдическим данным, проис­ ходил из белорусского шляхетского рода Рогозов. Учился в Краковском университете (бакалавр «свободных наук»), в бытность в Москве — дья­ кон одной из церквей Кремля. Его первые издания увидели свет в Мос­ кве («Апостол» 1564 г., «Часовник» 1565 г.). Из-за гонений вынужден был перебраться в Литовскую Русь. Здесь в Заблудове (сейчас местечко в восточной Польше) в 1569—1570 гг. в типографии Великого гетмана Литовского Григория Ходкевича Иван Федоров напечатал «Учительное Евангелие» и «Псалтирь» с «Часословцем». Позже в собственной типо­ графии во Львове он издает «Апостол» и первый у восточных славян печатный Букварь (1574 г.), оказавший определяющее влияние на все последующие буквари допетровской Руси. С конца 70-х гг. Иван Федо­ ров в Остроге (сейчас райцентр в Ровенской области на Украине). Здесь, в типографии князя Константина Острожского, он издает греческо-цер- ковнославянский Букварь (1578 г.), «Новый Завет» с «Псалтирью» и зна­ менитую «Острожскую Библию» (1581 г.). В ее основе лежит рукопис­ ный полный свод библейских книг, который в 1499 г. был подготовлен на «книжном дворе» новгородского архиепископа Геннадия (так называемая «Геннадиевская Библия») и спустя десятилетия с санкции Ивана IV пере­ дан Ивану Федорову для издания «типом».

«Острожская Библия» Ивана Федорова сыграла выдающуюся роль в утверждении церковнославянского языка в качестве ос­ новного языка книжно-письменной культуры восточного славян­ ства до XVIII в. Она была переиздана в Москве в 1663 г., с ней считались последующие издатели церковнославянской Библии в России. «Острожская Библия» послужила источником языковых примеров и образцов в той кодификации церковнославянского языка, которая представлена в знаменитой грамматике Мелетия Смотрицкого (Евье [близ Вильны], 1619 г., 2-е изд. — М., 1648, 3-е изд. — М., 1721). В Московской Руси XVII — начала XVIII в. грамматика Смотрицкого была главным нормативным руковод­ ством по церковнославянскому языку. Она утверждала и пропа­ гандировала тот язык, который был ее камертоном и источни­ ком, — язык «Острожской Библии» Ивана Федорова.

257

17 208

VI

СУДЬБЫ ЯЗЫКОВ В РЕЛИГИОЗНОЙ ИСТОРИИ НАРОДОВ

ФУНКЦИОНАЛЬНОЕ ДВУЯЗЫЧИЕ СВЯЩЕННОГО (КУЛЬТОВОГО) И НАРОДНОГО ЯЗЫКОВ

106.Конфессиональный статус языка в качестве его социолингвистического параметра

Социальная лингвистика изучает функционирование язы­ ка в различных социальных средах (в повседневной жизни, на работе, в школе, массовой коммуникации, канцелярии, цер­ кви, искусстве, торговле, армии и т.д.) и в разных социальных

ивозрастных группах говорящих (особенности языка мужчин

иженщин, крестьян, рабочих, школьников и студентов, ин­ женеров, безработных, домохозяек, спортсменов и т.д.). Для социолингвистики существенно также, как функционирует конкретный язык в двуязычных (или многоязычных) языко­ вых ситуациях и в какой мере используется в качестве языка межэтнического или международного общения. Кроме того важно, имеет ли язык письменность; сложилась ли в нем ли­ тературная форма существования языка (т.е. вариант языка, который воспринимается говорящими как «правильный», нор­ мированный язык); преподается ли язык в школе и ведется ли на нем обучение; в каких отношениях язык находится с диа­ лектами и жаргонами и т.д.

Социолингвистические черты современных языков складыва­ ются исторически. Они определяются, с одной стороны, истори­ ческими судьбами народов, которые говорят (говорили) на этих языках, а с другой стороны, той ролью, которую играл конкрет­ ный язык в полиэтнических языковых ситуациях, в конфессио­ нальной и культурной истории народов.

Есть языки, на которых, волею исторических судеб, оказалось впервые изложено или записано, а впоследствии канонизирова­ но то или иное вероучение. Это так называемые «пророческие»

259