3. Проблемы глобализации и унификации и институт прав и свобод человека.

В правовой литературе продолжают идти споры по поводу правильности принятия для развития российского законодательства в области прав и свобод человека теории универсальности прав человека, фундаментом которой является Всеобщая декларацияправ человека. Именно идея единства прав и свобод человека для всех правовых систем стала краеугольным камнем Декларации. То есть права человека являются универсальной, общечеловеческой ценностью. Международные стандарты в области прав человека - эталоны, ориентиры развития этого института в каждой стране*(117).

Противники такого подхода не согласны с этим и утверждают, что "права человека, без сомнения, являются западными ценностями и связаны с доктринами, правовой и политической культурой Западной цивилизации. Тем не менее в международных документах они представлены в качестве ценностей универсальных, общечеловеческих"*(118). Кроме того, отечественные идеологи универсальности прав и свобод "либо отрицают полностью, либо не рассматривают в качестве приоритета необходимость учета национально-культурной традиции"*(119). Критика концепции универсальности прав человека основана на неприятии западного понимания идеи прав человека (индивидуализм, либерализм, свободный рынок и т.д.). "Идеология естественных неотчуждаемых прав человека, свобода и формальное равенство субъектов как базовые принципы правового регулирования, презумпция связанности государства правом порождены не российской социальной практикой. Более того, они до сих пор должным образом не восприняты массовым и профессиональным правосознанием"*(120). Иными словами, конкретно российское общество не готово воспринять западную концепцию прав человека, поскольку она не соответствует нашим традиционным ценностям.

На наш взгляд, в указанном теоретическом споре надо различать не только два противоположных взгляда, а две различных и более общих проблемы, связанных с выбором определенной модели развития института прав и свобод человека в России. Одна из них связана с влиянием международного права на российское право, проблема суверенитета государства в этом вопросе*(121), учет традиционной национальной специфики. И вторая, которая касается критики современной "индивидуалистической" модели прав человека в противовес бывшей патерналистской модели (в какой-то степени также "традиционной"*(122)для российского человека).

Говоря о первой из сформулированных проблем, следует остановиться на следующем очень важном для ее понимания факте. Конечно, и с этим никто не спорит, культура и история каждого народа уникальна. Некоторые авторы считают, что западные представления и идеи "фундаментально отличаются от тех, которые присущи другим цивилизациям. В исламской, конфуцианской, буддистской и православной культурах почти не находят отклика такие западные идеи, как индивидуализм, либерализм, конституционализм, права человека, равенство, свобода, верховенство закона, демократия, свободный рынок, отделение Церкви от государства"*(123).

Когда рассуждают о принципиально разных ценностях правовых систем, в том числе в аксиологическом отношении прав человека, то полюсами этого противопоставления являются отнюдь не славянский и западный менталитет. В данном случае речь идет о принципиальных различиях в понимании концепции прав человека в исламском (в том числе и в любой другой религии) мировоззрении и, соответственно, в исламской правовой культуре: "исламская доктрина и традиция прав человека воспринимает их принципиально по-другому, нежели на Западе: теоцентрично, а не антропоцентрично. В этом заключается ключевой конфликт между Западом и исламским миром"*(124). Другими словами, исламская правовая культура основывается прежде всего на религиозных догматах, и, соответственно, началом и основной ценностью всего является Бог, поэтому права человека не могут быть самоценны.

Решение этой проблемы очевидно. Даже противники развития российской модели института прав и свобод человека вынуждены констатировать, что процесс глобализации невозможно отменить, государство не может жить в изоляции от мира. "Если мы хотим избежать "конфликта цивилизаций", то должны осознать, что современный мир в результате процессов глобализации превращается, по сути, в альянс цивилизаций, "цивилизацию цивилизаций" с разными культурными, этническими, конфессиональными, экономическими укладами"*(125). Это означает, что мир будет вынужден вырабатывать условия, правила совместного существования.

Указанные противоречия глубоки, но не надо преувеличивать различия между существующими цивилизациями. Поскольку их правовые системы состоят прежде всего из норм права, то государства способны и должны находить общие точки соприкосновения. Следует согласиться с позицией И.И. Лукашука, который считает, что "мнение о несовместимости общепризнанных прав человека с мусульманской культурой разделяется далеко не всеми странами и не всеми слоями населения. Если обратиться к таким актам, как Каирская декларация прав человека 1990 г. или Основной закон Саудовской Аравии 1992 г., то окажется, что они в значительной мере отражают права человека, а их связь с исламской культурой не очень глубока"*(126). Тем более что история этого института имеет такие примеры. С огромным трудом, но удалось добиться консенсуса при принятииВсеобщей декларацииправ человека, подытоживая неисчислимые потери после Второй мировой войны и перед лицом возникновения опасности новых военных конфликтов.

Следует особо обратить внимание на то, что, критикуя западные ценности прав человека и утверждая, что западные модели плохо приживаются на российской почве, авторы, как правило, конкретно не называют иные ценностные ориентиры, на основе которых должны формулироваться российские правовые нормы о правах человека. Когда формулируется тезис о порочности практики присоединения к международным договорам в области прав человека, в которых "не отражены основы культурной, духовной, правовой, российской и русской традиции", для полноценной дискуссии необходимо точно указывать, какие национальные особенности имеются в виду. Некоторые авторы*(127)считают, что основными идеями традиции являются "судьба", "добродетель", "терпение", "честность", "труд". Но как они должны повлиять на современный перечень прав человека (дополнить или отменить существующий перечень прав) либо на понимание их сущности, об этом не упоминается. Поэтому, когда в научную литературу о правах человека вводятся понятия о "духе народа" и традициях вообще, спорить по этому вопросу беспредметно. Это не означает, что вышеуказанных понятий нет, но в отношении прав человека такими категориями оперировать невозможно. Кроме того, когда ссылаются в защиту указанной позиции на точку зрения уважаемых ученых-конституционалистов, делают это не до конца добросовестно, и часто мнение авторов вырвано из контекста работы. Например, сложно спорить со справедливым мнением, что "негативными последствиями механического переноса конституционных ценностей на другую, неподготовленную почву, как показывает опыт, являются их деформация, формирование искаженных представлений о демократических институтах, правовой нигилизм, абсолютизация власти, а как следствие, разочарование населения в указанных институтах и даже их отторжение". Но автор в данном случае отрицает практику распространения универсальных идей и ценностей путем принуждения. Он уверен, что внедрение "универсального (единого) кода демократических ценностей, ставит человечество перед необходимостью постепенного, естественного взаимодействия культур с целью освоения ценностей и стандартов иных культур общественным сознанием народов, их моралью, непротиворечивостью религии и общественным нравам"*(128). Таким образом, автор рассуждает о ненасильственных методах, разумных сроках, но он не является противником универсальных демократических институтов, стандартов и ценностей.

Как правило, основная мысль статей, написанных противниками универсальных западных ценностей, заключается либо в необходимости учета традиционных в той или иной степени религиозных (православных либо исламских) ценностей. Но Россия - это многонациональная, многоконфессиональная и светская страна. Нельзя реально ставить вопрос о том, что если России не подходят универсальные ценности, выработанные западной цивилизацией, то ей больше подходят исламские или иные религиозные ценности. Необходимо искать и находить точки соприкосновения и закреплять ценности, которые необходимы каждому члену общества. А это значит двигаться навстречу процессу, заложенному в 1948 г. принятием Всеобщей декларацииправ человека.

Сложнее обстоит вопрос с изменением направления развития института прав человека, произошедшим после перестройки. После распада СССР другими стали экономические, политические условия, произошли существенные подвижки в общественном сознании. Если кратко определить систему прав человека, которая была характерна для социалистической системы хозяйствования, то она принципиально отличалась от западной, либеральной. Последняя опиралась на иную систему хозяйствования, формировавшуюся на принципах свободного рынка. "Если в либеральной модели человек свободен и опирается в реализации своих целей, прежде всего, на собственные силы, то в социалистической человек был опекаем со стороны общества (партии и государства), обеспечен самым необходимым, но ограничен в свободе мнений и действий. Поэтому при отсутствии гарантий на некоторые политические свободы в странах социализма акцент делался на ряд социальных прав - на труд, образование, отдых, обеспечение в старости, медицинское обслуживание"*(129). Конечно, идеальным решением было бы совместить плюсы одной и другой модели регулирования прав и свобод. Но, к сожалению, это практически невозможно, поскольку изменились экономические условия, которые диктуют свои жесткие правила. А закон соответствия надстройки экономическому базису еще никто не отменял. Однако и здесь возможны компромиссы. Для иллюстрации достаточно обратиться к опыту развития Скандинавских стран, имеющих прекрасную систему защиты социальных прав.

Кроме того, указанный вопрос имеет еще одну плоскость анализа. В какой-то степени противоречия между "индивидуалистической" и "коллективистской" моделями закрепления прав можно рассматривать как часть более общей проблемы - противоречия между социализацией и индивидуализацией общества. Эти две взаимодополняющие тенденции развития современного общества оказывают большое влияние на развитие института прав человека. И здесь возникает проблема прав человека и прав государства как организованного общества, коллизия индивидуального и коллективного. Эта проблема в литературе о правах человека поднималась много раз и решение ее лежит в рамках, справедливо сформулированных Б.С. Эбзеевым: "вопрос не должен ставиться в плоскости - персоно- или системоцентризм..., вопрос стоит об утверждении в юридической и вообще социальной науке синтетической точки зрения на понимание природы общества и места в нем индивида, конвергенции этих двух подходов и направлений, имея в виду их сочетание и взаимодействие в организации и функционировании социума"*(130).

Но необходимо понимать, что сама по себе закрепленная система прав человека не приводит к печальным социально-экономическим последствиям, как считают некоторые авторы. Например, Д.Ш. Пирбудагова считает, что "резкое расслоение общества по имущественному критерию, культивирование исключительно западного понимания прав и свобод человека без учета национально-культурной традиции привело к политическому отчуждению и социальной разобщенности в России"*(131). Если вКонституциииным образом сформулируют экономические или социальные права, то это не приведет к социальному единению. Для этого необходимы комплексные меры, в том числе и юридического характера. Соглашаясь с негативной оценкой сложившейся ситуации, все-таки хотелось бы видеть в работах конкретную цель критики и конструктивные предложения автора для обеспечения баланса национального и общечеловеческого.

Думается, что Всеобщая декларацияправ человека для развития теории и самого института прав и свобод человека в России имеет непреходящую ценность. Отказ от универсальных международных стандартов для российского законодательства невозможен. Они имеют огромный потенциал развития. А ответы на рассматриваемые вопросы необходимо искать в иных плоскостях. Необходимо учитывать, что глобализация и унификация правовых стандартов в области прав человека не линейные, а очень сложные и многоуровневые процессы. Здесь можно согласиться с теми учеными, которые полагают, что "глобализация ведет к формированию не единого мирового гражданского общества (во всяком случае, не какого-то однородного образования), а более сложного и многосоставного комплекса согласованных или, по меньшей мере, согласуемых правовых систем, точнее, национальных и цивилизационных правовых стандартов и прав человека"*(132). А система универсальных стандартов имеет достаточный потенциал для конкретного национального развития. Это позволяет в некоторых случаях изменять нормы о правах довольно значительно, учитывая национальные особенности. Конечно, на этом пути возникают проблемы, связанные с точностью наполнения формулировок Декларации единым смыслом, одинаковым пониманием их сущности. Все эти вопросы решаемы в рамках современных международных организаций и процедур. При этом, развивая национальный институт прав и свобод человека, необходимо опираться на самое важное условие, закрепленное Декларацией, - современное государство должно обеспечить прогресс на пути защиты жизни человека, его стремлению к счастью и свободе.

Но для того чтобы этого достигнуть, необходимо продолжать развивать российскую теорию прав человека в указанном направлении. И главным методологическим принципом дальнейшего развития теории прав человека, как всякой общественной науки, должна быть интегративность. Следует согласиться с Б.С. Эбзеевым, который считает, что "юриспруденция окажется ближе к истине, если откажется от искусственного монизма, неизбежно ведущего к односторонности, и согласится с менее удобным, но более соответствующим многообразию социальной действительности плюрализмом"*(133).