Valediction: forbidding mourning". Встречающееся в "Прощании..." сравнение

влюбленных с ножками циркуля в сознании современных любителей поэзии стало

едва ли не "знаковой чертой" поэтики Донна, а сам текст неоднократно

подвергался истолкованиям {См., в частности: Fressero John. Donne's

"Valediction: Forbidding Mourning" / Essential Articles for the Study of

John Donne Poetry. (Ed. by J. R. Robert). Hamden, 1975. P. 279-304.

Английский текст и подстрочный перевод этого стихотворения приведен нами в

статье "Циркуль и окружность. К вопросу о датировке - "Прощания.

запрещающего грусть" Джона Донна" в настоящем издании.}. Однако насколько

нам известно, никем еще не делались попытки провести параллели между этим

текстом и современной ему алхимической иконографией. При том, что еще

Френсис Амелия Йейтс в своей работе "Розенкрейцерское Просвещение",

анализируя известный алхимический трактат Михаэля Майера "Убегающая

Аталанта", заметила, что "метафизическая поэзия Джона Донна служит своего

рода эквивалентом Майеровых эмблем, выражая сходные религиозные и

философские воззрения" {Йейтс Ф. А. Розенкрейцеровское просвещение. М.,

1999. С. 405-406.}, почти никто из исследователей поэзии Донна к этому

замечанию не прислушался.

Понимание этого текста требует определенного комментария.

Одним из топосов алхимии, как мы уже сказали, является представление об

"алхимическом браке", когда из соединения "Короля" и "Королевы" рождается

алхимический Андрогин. Процесс соединения описывается как "слияние"

новобрачных, ведущее к их "растворению" в друг друге. Отталкиваясь именно от

этих образов и от глагола "to melt" - "сливаться", "расплавляться", за

которым следует напоминание о золоте, Джон Фрессеро в своей работе

"Донновское "Прощание, запрещающее грусть"" интерпретирует интересующее нас

стихотворение как текст, восходящий к алхимии {Freccero John. Donne's

"Valediction, forbidding mourning" / Essential Articles to the Study of John

Donne's Poetry. Ed by J.R. Roberts. Hamden, 1975. P. 279-304. См. особо: С.

298-303.}. Нам бы хотелось подкрепить его интерпретацию рядом других

соображений.

В алхимической символике золото и Солнце изображались одним знаком:

кругом с точкой в центре (знак этот и сегодня принят астрономами для

Солнца). Выбор знака предопределило не в последнюю очередь то, что круг

мыслился как совершенная фигура. Естественно, что неподверженное ржавчине и

тлению золото, получаемое при помощи Камня, наделенного божественными

атрибутами, символизировалось совершеннейшей из форм. Круг также

символизировал оба Космоса: и Макрокосм Мироздания, и Микрокосм человека.

Именно таков смысл знаменитого рисунка Леонардо, изображающего человека,

вписанного в круг {В этом отношении особенно показателен трактат. Fludd,

Robert. Utriusque Cosmi Maioris scilicet et Minoris Metaphisica. Oppenheim,

1617. Особый интерес представляет сама титульная гравюра этой книги, к

которой мы и отсылаем читателя.}. Отсюда понятно, почему получение

"философского золота" есть восстановление изначальной гармонии Микро- и

Макрокосма, а обладание философским камнем трансмутирует самое существо

адепта.

Так, Ириней Филалет учит: "Наш Камень есть микрокосм, малый мир, ибо он

состоит из активного и пассивного, движущего и движимого, фиксированного и

текучего, зрелого и сырого, - которые, будучи приведены в равновесие,

помогают друг другу и совершенствуют один другого". Алхимия имеет дело с

живым, пульсирующим бытием, пронизанным бесчисленными соответствиями малого

и великого. Цель алхимии - приведение в равновесие композиции четырех

элементов путем conjunctio oppositorum, слияния "мужского" и "женского"

начал в алхимического андрогина. (Напомним, что когда в "Пире" (183E-193D)

Платон описывает изначального человека - он говорит о нем как о двуполом

существе сферической формы.)

Отмеченные нами ассоциации, связанные с крутом, будут важны для

"Прощания, запрещающего грусть".

Заметим, что в "Прощании..." упоминание о золоте предшествует образу

циркуля. Подчеркнем ход развития донновского образа: золото - циркуль - круг

- завершение круга, конец которого совпадает с его началом. А теперь

позволим себе обратиться к весьма известному алхимическому трактату:

сочинению Михаэля Майера "Atalanta fugiens", изданному в 1618 г. {См.

репринтное издание: Maier Michael Atalanla Fugiens, hoc esl Emblemata nova

de Secretis Naturae Chymica. Oppenheim: J. Th. de Bry (Reprint Kassel /

Basel, 1964). S. 79. Cp. также гравюру на с. 305.} На одной из гравюр (Э

XXI) изображен алхимик, описывающий циркулем круг около треугольника, в

который, в свою очередь, вписан квадрат, а в тот - еще один малый круг, где

изображены Адам и Ева. Подпись под гравюрой гласит: "Сотвори из мужчины и

женщины Круг, из Круга - Квадрат, а из Квадрата - Треугольник. Из

треугольника вновь создай крут - и обретешь Камень Философов" {Weigel V.

Inroductio hominis in Philosophia Mystica. Neustadt, 1618.}. Далее следует

разъяснение "Философы древности" под кругом понимали простейшее тело,

квадрат означал четыре элемента-стихии... Квадрат должен быть редуцирован в

треугольник, то есть в тело, дух и душу. Эти трое появляются в трех цветах,

которые предшествуют красноте: тело или земля в черноте Сатурна; дух в

лунной белизне, как вода, и душа или воздух в солнечно-желтом. Тогда

треугольник будет совершенным, но в свою очередь он должен преобразоваться в

круг, то есть в неизменную красноту, и тогда женщина преобразится в мужчину

и станет с ним единым целым, <...> двое вновь вернутся к единству, в котором

- Покой и вечный мир".

Сходная формула обнаруживается и в более раннем трактате "Rosarium

Philosophorum": "Сотвори круг из мужчины и женщины, извлеки из него квадрат,

а из того - треугольник, обрати последний в круг - и получишь Философский

Камень".

Особенно важно для нас, что круг начинает и завершает Алхимическое

Делание. Именно это мы видим и в последних строках донновского

стихотворения: "Thy firmnes make my circle just, / And makes me end, where I

begunne". Завершение Великого Делания позволяет адепту привести в гармонию

микро- и макрокосм. Характерно, что в философской эмблематике XVII в. круг,

очерченный циркулем, символизировал пределы, положенные человеку как малому

миру, - ср. гравюры в труде В. Вейгеля "Введение человеческое в философию

мистическую" (1618) {Комментарий, касающийся символизма этих геометрических

фигур в приложении к алхимии, см.: Heninger S. K. Jr. The Cosmographical

Glass. Renaissance Diagrams of the Universe. San Marino, California, 1977.}

и Р. Фладда "О сверхъестественной истории обоих миров." (1621) {Fludd R.

Utriusque Cosmi. Vol. II. Frankfurt 1621.}. Понимая это, мы поймем посылку

донновской метафоры: возлюбленная есть центр микро- и макрокосма поэта,

смысл и корень его существования. Так сухая геометрия наполняется предельной

теплотой и нежностью. Именно алхимическая аллюзия придает многомерность

донновским строкам. Перед нами "компрессия" мысли, когда отдельные

логические звенья опускаются, как слишком очевидные, за счет чего нарастает

"удельный вес" каждого слова. Алхимия служит здесь лишь исходным импульсом

для поэтического образа.

В этом смысле весьма характерно, что о золоте сказано у Донна "gold to

ayery thinnesse beate": "откованное до воздушной тонкости". Комментируя это

место, И. Шайтанов видит здесь чисто ремесленный аспект ювелирных операций и

считает "внедрение в любовный текст технического термина" знаком

"метафизического стиля" {Шайтянов И. Уравнение с двумя неизвестными.

Поэты-метафизики Джон Донн и Иосиф Бродский // Вопросы литературы. 1998.

Ноябрь-декабрь. С. 25.}. На наш взгляд, речь здесь идет не столько о чисто

технической терминологии, сколько о специфически-герметическом понятии

"мучения материи во имя высвобождения духа". Так, один из крупнейших

знатоков алхимии, Ю. Эвола, пишет в своей книге "Герметическая традиция":

"Как известно, "семя" или "золото профанов" символизирует непреображенную

личность. Это -"король, не являющийся королем", ибо он "не предстоит Небу,

но - повержен"... И в этом состоянии падения мы должны помнить, что душа

подвержена воздействию животного начала - страстям и инстинктам...

Герметическая максима "Убей живое" имеет в виду в первую очередь именно эти

порывы - все, что связано с элементом Марса [то есть железом. - А. Н.], и

золотом, запертым в темнице "я", ограниченного телом. Именно на этот аспект

личности распространяются в герметических трактатах метафоры ковки, битья и

плющения; Пламя же Искусства, воздействию которого Материя Делания

подвергается на данном этапе, символизируется любым орудием, способным

ранить: мечом, копьем, ножницами, молотом, серпом и т. п." {Evola Julius.

The Hermetic Tradition. Symbols and Teachings of the Royal Art. Rochester: