2. Становление общества

Экзистенциалисты утверждают, что человек не определяется никакой сущностью: ни природой, ни обществом, ни собственной сущностью человека, ибо такой сущности, по их мнению, не суще­ствует. Имеет значение только его существование. (На француз­ском языке слово существование звучит как экзистенция. Отсюда пошло и название этого философского течения.) Основная уста­новка экзистенциализма, по словам Ж.-П. Сартра, существование предшествует сущности. Это означает, что человек сначала суще­ствует, появляется в мире, действует в нем, а уж потом определя­ется как личность.

В немецком языке термин «существование» обозначается сло­вом Вазет (буквальный перевод «здесь — бытие»); вводя этот тер­мин, немецкий экзистенциалист М. Хайдеггер хотел подчеркнуть, что человека можно рассматривать как историческое существо, пре­бывающее «здесь и теперь» в этом остановленном моменте времени. Следовательно, и задача философии определялась им как анализ наличного бытия человека, застигнутого «здесь и теперь», в непро­извольной сиюминутности переживаний. Исследования сиюминут­ного переживания, опыта времени — одна из ведущих тем основной работы М. Хайдеггера «Бытие и время». В этой работе М. Хайдеггер ставит вопрос о создании новой онтологии. Исходный пункт этой онтологии «здесь—бытия» —экзистенция. Экзистенция, поМ. Хай-деггеру, определяется конечностью человека, его положением в мире и коммуникацией (общением) с другими людьми.

Билет №10

1 Федоров

Цент­ральная идея этого космоцеитрического подхода — это единство человека с космосом, космическая природа человека и космический масштаб его деятельности. Наиболее разработанной идея космизма предстает в «Философии общего дела» Н. Ф. Федорова (1828—1903). Федоров пытался синтезировать два методологических подхода к человеку: антропологизм и космизм, объединить судьбы человека и судьбы вселенского бытия. Человек в его космическом проекте получает невиданно широкое поле для своей самореализации, ста­новится гарантом сохранения и увековечивания жизни. При этом нравственный критерий человеческих деяний распространяется не только на отношение человека к человеку, но на всю область от-

ношений человека к природе, приобретая онтологический статус. «Философия общего дела » ориентирована не только на победу чело­веческого духа на Земле, но и в русле античной традиции — на по­всеместное превращение Хаоса в Космос.

Эту идею Федоров обосновывает с позиций религиозного ми­ровоззрения. Однако мыслитель не шел в русле какой-то узко­конфессиональной традиции. Он отвергал догматизированную ре­лигию, проповедывающую бездеятельность человека, покорность судьбе, смирение. У Федорова довольно сильно выражены деисти­ческая и пантеистическая тенденции. Бог понимается им не как по­тусторонняя всемирная сила, творящая все из ничего, а как внут­ренне присущий бытию верховный Разум, всеобщая мирообъеди-няющая Любовь. Несводимый к природе, но и не отделимый от нее, Бог действует через волю и разум людей. Боговоплощение понима­ется им как очеловечивание, то есть внесение в природу человече­ских начал и чувств. «Слово Божие», по Федорову, — есть сам мир, сама взаимосвязь всего в этом мире.

Ключевую роль в учении Н. Федорова играла идея преодо­ления смерти. Действительным антиподом смерти от считал жиз-невоссоздание, воскрешение умерших. В отличие от ортодоксаль­ных христианских верований, воскрешение человека, по мнению Федорова, совершается не в потустороннем мире, а в посюсторон­нем, и не духовно, а физически, в вещественном воскрешении души и тела, в их единстве. Воскрешение, по мнению Федорова, это не единичный акт, не удел избранных, а призвание и достояние всех, не только всех людей, независимо от звания и сословной принад­лежности, но и всех народов, т. е. общенародное, всемирное дело. Воскрешение не означает ожидание чуда, а предполагает актив­ную деятельность всех людей в этом направлении. Следователь­но, Человек является не только объектом, но и субъектом воскре­шения; одни люди воскрешают других, эти воскресшие сами могут стать воскресителями.

Федоровская концепция воскрешения охватывает два ас­пекта. Первый — оживление в прямом смысле этого слова. Вто­рое — отчасти в метафизическом, как пробуждение к подлинной жизни, которая включает в себя и способность природы к само­воссозданию, и идею «оживления» живых, то есть раскрытия и использования их творческого потенциала, воодушевление их на «общее дело» жизнеутверждения и жизнетворчества. В ком­плекс идей, охваченных проблемой воскрешения, входит и «са­нитарный вопрос»: экологические мероприятия, направленные на оздоровление Земли, сохранение существующей на ней жиз­ни: преодолевание заболеваний, эпидемий, голода, старческого одряхления.

Наибольшее внимание русский ученый-самоучка уделял разработке проекта воскрешения предков. И здесь наиболее фан­тастическая и утопическая часть его системы, хотя он и стремил-

ся обосновать эту идею наиболее наукообразно. Основная задача, по его мнению, состоит в том, чтобы выявить и собрать все атомы и молекулы, входившие некогда в состав умерших организмов. Поскольку эти частицы претерпели огромные изменения, Федоров предлагает создать специальные научные центры, с привлече­нием физиков, химиков, астрологов, физиологов, археологов. Особую роль, как он полагал, призвана сыграть наука о бесконечно малых молекулярных движениях. Волны, возникающие в резуль­тате вибрации молекул и несущие в себе лучевое изображение предков, найдут, считал Федоров, созвучный отклик в содрога­нии частиц, происходящих в живых существах, родственно свя­занных с умершими; химические могут соединить сродное в прахе и отделить чужое. Федоров назвал этот процесс теллуро-солярным и теллуро-космическим.

Эта концепция, по сути дела, отрицала наличие грани меж­ду живым и неживым, она отрицала специфику жизни как особого качественного состояния материи. Этот подход Федоров распрост­ранял и на трактовку духовного мира. Он не видит качественного различия между душой и телом. Следуя вульгарным материалис­там, Федоров рассматривает мысль как разновидность вещества. Организм, с его точки зрения, — это машина, и сознание относится к нему также, как желчь к печени. «Соберите машину и сознание возвратится к ней», •— утверждал он в своей знаменитой работе «Философия общего дела». Поэтому задача полного и телесного воскрешения, в конечном счете, сводится к собиранию всех состав­ных частей организма человека.

Федоров особо настаивал на буквальном, натуралистичес­ком понимании воскрешения. Однако не следует замыкать эту идею в чисто технические рамки, ибо основная направленность его учения состоит в идее глобального жизнеутверждения, преодоле­ния деструктивных сил, препятствующих бессмертию человече­ства. Эта идея логически связывалась Федоровым с признанием спонтанной активности бытия и возможностью овладения прост­ранством и временем. Всеобщее воскрешение представлялось ему победой над временем и пространством. Воскрешение, по его уче­нию, имеет космические параметры. Федоров уже в конце XIX в. обосновывает идею о необходимости выхода человека за пределы Земли в открытый космос. И это обоснование вытекает у него из предвидения тех глобальных проблем, с которыми столкнулось человечество в конце XX в.

Связь между проектом воскрешения и проектом выхода в космос вытекает у Федорова из того, что в результате воскрешения возрастет перенаселенность Земли, воскрешенным поколениям негде будет жить и нечем будет питаться. С другой стороны, по мыс­ли Федорова, эти поколения призваны быть неисчерпаемым источ­ником заселения космоса. Воскрешение трактуется им как одно из важных условий гармонизации Вселенной.

Концепция «общего дела» не сводится Федоровым к воскре­шению предков. Общее дело — это прежде всего, регуляция при­роды, управление ее силами. Воскрешение неотделимо от регули­рования, происходит через него, на его основе. Неустройства на­шей жизни коренятся по Федорову, в дисгармоничных отношениях природы и человека. Природа выступает как враждебная нам сила, но не по злой воле, а из-за своей бессознательности. Раскол миро­здания на природу и человека, как противоборствующие факторы, обрекает природу на слепоту, бездумность и проистекшую отсюда разрушительность, а людей — на созерцание этого зла и непод­властность ему. Отвергая такое разделение и не признавая его фа­тальной необходимости, Федоров отстаивал принцип единства че­ловека и природы. Человек должен быть не рабом и не деспотичес­ким господином природы, а ее разумом и волей. Космос нуждается в разуме для того, чтобы быть космосом, а не хаосом, каковым он пока является, а разумные существа нуждаются в его силе. По убеждению Федорова, задача человека приводить мир в порядок, вносить в него лад, мир, гармонию, — рассуждает русский мысли­тель. В результате этого, эволюция природы поднимается со сте­пени стихийности на качественно новый уровень сознательного нравственно-разумного движения.

Всеобщая регуляция, считал Федоров, — это процесс, име­ющий внутренний и внешний аспекты. Под внутренним он имел в виду психофизиологическую регуляцию, предусматривающую управление слепыми силами в человеке. Внешняя регуляция раз­вертывается от Земли ко всему целостному миру — Космосу и охватывает собой следующие ступени: 1) метеорическую регу­ляцию, объектом которой является Земля как целое (управление атмосферами и сейсмическими процессами, рациональное ис­пользование земных недр, солнечной энергии и т. д.); 2) планетар­ную астрорегуляцию, объектом которой является солнечная сис­тема; 3) всеобщую космическую регуляцию, объектом которой является бесконечная Вселенная. В русле этой последней ступени регуляции Федоров выдвигает оригинальную идею превраще­ния Земли в космический корабль — «Земноход». Иначе говоря, Федоров считает возможным на какой-то ступени добиться схо­да Земли с ее постоянной орбиты и уход в космические просторы по сознательно прокладываемому курсу. В результате развития регуляции вся природа, по мнению Федорова, станет сферой че­ловеческого обитания, объектом разума и труда, единой космо-хозяйственной-системой. Человек, проникнув в звездные преде­лы, объединит все миры Вселенной и из «Земнохода» станет « Планетоходом ».

Конечно, для современного человека путь выхода из реше­ния глобальных проблем, предлагаемый русским мыслителем, кажется весьма фантастическим, утопичным. Однако общий пафос федоровской философии «общего дела», состоящей в стремлении