Циммерлинг. Исландские саги

Бутральди наскоро осеняет еду, срезает мясо с ребер, жует и не расстается с ребрами, пока не обчищает их до конца.

Торгейр взял сыр и отрезал от него столько, сколько ему показалось нужным; сыр был твердым, и управиться с ним было нелегко. Никто из них не хотел делиться с другим ни ножом, ни куском еды. И хотя их трапеза была не слишком разнообразной, за другой едой они не вставали, ибо им казалось, что это умалит их мужество.

Затем поставили еду перед Торкелем и его старухой: они ужинают

уочага. Временами они приходили в покои, либо поднимали створку и глядели оттуда очень несмелым взором. А когда гости насытились, Торкель с женой вошли в покои, и она убирает со стола, а Торкель взял слово:

—Хотел бы я, чтобы вы рассчитались со мной за ночлег, обещав не затевать свару на моем хуторе, ведь мне не миновать многих напастей, если вы станете здесь биться. Кажется мне, что Торгейру стоит лечь спать

уочага подле нас, а Бутральди и его спутники пусть спят на полатях.

Так они и поступают и оставшуюся часть ночи спят. А когда рассвело, Бутральди быстро поднялся, и с ним Торкель. Торгейр тоже встал рано. Тогда в покоях зажгли свет, поставили стол и вынесли такую же еду, как и вечером. Затем Торгейр берется за ребрышки и срезает с них мясо, а Бутральди принимается в этот раз за сыр. Насытившись, Бутральди со своими спутниками уходит и идет вверх по долине, там, где проходит тропа.

Торгейр уходит несколько позже: он тоже идет вверх по долине. В этой долине с гор стекает река. Есть в верховьях Упряжной Долины крутой холм, по нему и проходит тропа. Этот холм был тогда занесен толстым слоем плотного снега.

Торгейр видит, где идут Бутральди и его люди. Он понимает, что им не миновать большого заноса на склоне холма, и пройти им будет непросто. Он переходит через реку и идет по другому берегу, те же пошли по склону холма, и теперь Торгейр возвращается на тропу.

Бутральди подошел к заносу и режет перед собой снег секирой. А Торгейр видит, где Бутральди, ведь сам он был уже на холме.

Тут Бутральди сказал:

—Неужто герой побежал? Торгейр говорит:

—Не бежал я: другой дорогой я пошел затем, чтобы не резать перед собой сугробы, но теперь я от вас не побегу.

Торгейр стоит теперь на самой вершине, а Бутральди все режет сугроб. И когда тот прошел половину склона, Торгейр опустил древко

—Кита вы разделали на славу, и теперь лучше всего дать другим свою долю поживы: права у всех здесь равны.

Торгильс отвечает:

—Хорошо сказано. Пусть каждый возьмет, что разделал.

Торгейр [сказал]:

—Вы уже разделали изрядную часть кита: пусть она при вас и останется. Мы же хотим одного из двух: либо вы отходите от кита и берете себе то, что разделали, а мы — то, что еще не разделано, либо каждый берет по половине от разделанной и неразделанной части.

Торгильс отвечает:

—Отойти от кита мне нетрудно, но мы не расположены уступать вам разделанную часть просто так, пока кит еще наш.

Торгейр сказал:

—Тогда вы убедитесь на опыте, как долго он останется вашим. Торгильс отвечает:

—Это тоже неплохо.

Теперь и те, и другие берутся за оружие и готовятся к битве. И когда они были готовы, Торгейр сказал:

—Лучше всего, Торгильс, чтобы мы сразились один на один, ибо ты в цвете лет, мощен и испытан в боях, а мне хочется испытать на тебе, кто я есть. Пусть другие не вмешиваются в нашу схватку.

Торгильс говорит:

—И мне это по душе.

Отряды их были почти равны. Вот начинается схватка, и они бьются. Торгейр и Торгильс рубят без передышки, ибо каждый из них ловко владел оружием, но так как из них двоих Торгейр был больше приспособлен для убийств, Торгильс пал от его руки. В той битве пали три товарища Торгильса; другие трое пали со стороны Торгейра. После битвы спутники Торгильса отплыли на север с большим уроном. Торгейр забрал всего кита, разделанного и неразделанного. За убийство Торгильса Торгейра объявили вне закона; на его осуждении настояли Торстейн сын Кугги и Асмунд Седоволосый38.

Торгейр и Тормод оставались летом на Косе, и все их боялись так, что им жилось там вольготно, как лебеде на пашне.

Некоторые люди рассказывают, будто Торгейр сказал Тормоду в ту пору, когда их гордыня была всего больше:

—Знаешь ли ты двух других людей, равных нам по отваге и мужеству, и столь же твердых во всех испытаниях, как мы с тобой?

Тормод отвечает:

—Наверное, если поискать, то найдутся не меньшие удальцы, чем мы.

Торгейр сказал:

—Как думаешь, кто из нас одолеет другого, если мы сразимся между собой?

Тормод отвечает:

—Этого я не знаю. Но я знаю, что этот вопрос кладет конец нашему союзу и совместным походам, ибо мы не сможем долго быть вместе.

Торгейр говорит:

—Я говорил не всерьез, будто хочу сразиться с тобой насмерть. Тормод сказал:

—Пришло на ум когда сорвалось с языка, и наш союз мы рассторгнем Они так и поступили, и Торгейр получает корабль, а Тормод —

большую часть движимости: он едет в Горячее Жилье. А Торгейр провел лето на Косе и был для многих опасным гостем. Осенью он поставил корабль на берег на севере у Косы, укрепил его и распорядился об имуществе. Затем он поехал к Дымным Холмам к Торгильсу и провел зиму у него. В Драпе о Торгейре Тормод упоминает о размолвке между ними в таких строках:

[№ 5]

Сведал свет, что вдоволь клеветы на долю

—вел меня советом клен руля — досталось. Лишь о лучшем в нашей

—лицезрел людской я облик злобы — дружбе вспомню без заминки39.

VIII

В верховьях Северной Реки возле разлива стоял корабль: в то время там была удобная пристань. Торгильс и его брат Иллуги тайком купили для Торгейра место на этом корабле и велели приготовить ему товары.

Летом Торгильс и Иллуги не выехали к началу тинга, чтобы не проезжать Долины Широкого Фьорда, прежде чем Торстейн сын Кугги40 не уедет на тинг, так как они хотели проводить Торгейра, которого Торстейн объявил вне закона.

Одного человека звали Скув, он жил в Собачьей Долине в Долинах. Скув был добрый бонд и человек доброжелательный. Сына Скува

Торгильс и Иллуги сделали привал на завтрак в Собачьей Долине, а после выехали на юг к Фьорду Городища и проводили Торгейра до корабля.

На корабль явился человек по имени Гаут сын Надувалы. Он приходился Торгильсу сыну Мара, которого убил Торгейр, близким родственником. Гаут был велик ростом и очень силен, неуживчив и крут нравом. Он уже условился с кормчим о провозе и ничего не знал о том, что Торгейр собирался отплыть на этом же корабле. Увидев Торгейра, Гаут переменился в лице, и всем показалось неладным, что они поплывут на одном корабле, ведь нрав обоих был всем известен46. Корабль был полностью снаряжен, а груз уложен: были там и товары Гаута.

И вот, когда Торгейр услышал ропот норвежцев насчет их соседства с Гаутом, он сказал:

—Я вполне могу плыть с Гаутом на одном корабле, как бы грозно он ни хмурил брови.

Но что бы ни говорил Торгейр об этом соседстве, почли за благо отвязать сундук Гаута47 и вынести его товары на берег. После этого Гаут выехал на север страны.

Норвежцы ведут корабль вниз по реке к Тюленьим Пескам. Братья покидают округу не раньше, чем корабль вышел в открытое море. Затем они едут на тинг с множеством народа и заключают по поручению Торгейра мировую за убийство Торгильса сына Мара, и добиваются для него оправдания по закону.

Торгейра и его товарищей долго носило в море. Наконец, они видят впереди по штевню землю, и норвежцы узнают ее: это была Ирландия. Им показалось, что если их вынесет на берег, их навряд ли примут там с миром.

Торгейр сказал:

—Нам лучше всего защищаться и накормить пару людей ужином досыта, прежде чем нас убьют: тогда о нашей обороне будет, что рассказать.

Они бросают якорь поодаль от берега и вооружаются на тот случай, если придется вступить в битву. Тут они замечают на берегу толпу народа и множество копий, целый лес48. Но как бы длинны не были копья ирландцев, до корабля они все же долететь не могли. Поэтому Торгейр и его люди сохранили жизнь и имущество и ушли в море, как только выдался ветер.

Оттуда они направились в Англию и некоторое время провели там,

ииз стихов Тормода можно заключить, что Торгейр получал там от

IX

Теперь следует рассказать о Тормоде, чем он занимался, пока Торгейр ездил по торговым делам. Тормод, после того как они с Торгейром рассторгли союз, поехал в Горячее Жилье к своему отцу Берси, и прожил с ним не один год. Ему долгое время было скучно, потому что там было мало народа.

Одну женщину звали Грима, она жила на хуторе, который называется Теснина. Грима была вдова, и женщина довольно зажиточная. О ней говорили, будто ей ведомо многое, и люди поговаривали, что она колдунья. А поскольку христианство было еще молодым и неладным, многим казалось большим искусством, когда человек сведущ в колдовстве. Дочь Гримы звали Тордис: она была пригожа и работяща и жила дома с матерью. Нрава она была надменного. Раб Гримы звался Кольбак. Он был велик ростом, силен и хорош собой, но при этом очень сурового нрава.

Тормод стал часто приходить в Теснину и подолгу беседовать с Тордис, дочерью Гримы, и от этого пошел слух, что он, наверное, одурачит ее. И когда до Гримы дошли эти речи, она вызвала Тормода на разговор и говорит ему так:

—Многие поговаривают, Тормод, будто ты дурачишь мою дочь Тордис, а мне совсем не по душе, что из-за тебя о ней идут сплетни. Дело вовсе не в том, что ты ей не пара; кое-кто уже сватался к ней, и не исключено, что этим людям померещится тролль за дверьми, если они проведают, что ты как-то замешан в ее дела. Если же ты захочешь посвататься к ней, я выдам девушку за тебя.

Тормод отвечает:

—Складно ложатся твои слова, и я, конечно, тебя уважу. Но хотя я не надеюсь найти себе жену лучше твоей дочери, моя душа пока не лежит к женитьбе, так что всему свое время.

Сказав это, они расстаются. Тормод едет домой и сидит дома до конца лета. А когда дело пошло к зиме, воду сковало льдом и стало удобно ходить; Теснинное Озеро тоже замерзло51. Тормоду было скучно, потому что в Горячем Жилье было мало развлечений. Он возобновляет тогда свои походы в Теснину к Тордис. Пошли вновь те же шашни, да те же пересуды, что раньше, о дружбе между Тордис и Тормодом. Тормод всегда ходил со щитом и мечом, когда шел в Теснину, так как у него были враги.

Грима еще раз завела беседу с Тормодом и говорит ему теперь, чтобы он прекратил навещать их,—

—и тем отвел,— говорит она,— поношения от моей дочери.

Тормод отвечает ей вежливо, но с посещениями все осталось, как и прежде.

Однажды, когда Тормод был в Теснине, Грима сказала Кольбаку:

—Я хочу послать тебя по хуторам с утком, на который надо намотать пряжу, когда та будет готова.

Кольбак собрался уходить, но тут Грима открыла один из своих сундуков и достала оттуда несколько клубков пряжи и большой тесак, древний, крепкий и острый, и дала его в руки Кольбаку, сказав так:

—Держи его и не ходи безоружный.

Кольбак тесак взял. Грима же намотала пряжу Кольбаку между одежд52. Она ощупала его всего руками, и также — его одежду. После этого Кольбак пошел своей дорогой.

Ветер стал крепчать и началась оттепель, и снег, который выпал, стал таять. Ближе к вечеру Тордис сказала Тормоду:

—Я бы хотела, чтобы ты пошел домой другой дорогой, чем обычно, и шел по берегу Теснинного Залива, а дальше — по склону до Горячего Жилья.53

Тормод отвечает:

—Что-то случилось, раз ты хочешь, чтобы я шел иначе?

Тордис сказала:

—Может статься, лед на заливе стал хуже с той поры, как стоит оттепель, и я бы хотела, чтобы с тобой в пути ничего не случилось.

Тормод сказал:

—Со льдом все в порядке.

Тордис сказала:

— Больше я просить тебя, Тормод, не стану, но думать о тебе буду хуже, если сейчас откажешь мне, в чем прошу.

Тормод видит, что Тордис кажется важным то, о чем она просит, и он обещает ей идти так, как она просила. Поздно вечером Тормод вышел из Теснины. И когда он недалеко отошел от дверей, ему приходит в голову, что не дело Тордис решать, какой дорогой ему идти. Он меняет свое намерение и идет прямым путем через залив по льду. На другом берегу стоял хлев, а перед хлевом был выгон.

Тормод вышел прямо к дверям хлева, и в этот миг Кольбак выбежал оттуда с занесенным тесаком и сразу же ударил Тормода; удар пришелся Тормоду в руку выше локтя, и это оказалась большая рана. Тормод бросает щит, подхватывает меч левой рукой и рубит Кольбака с обеих рук, не делая передышки, но меч не вонзался, ибо Кольбак был столь укреплен напевами Гримы, что оружие его не брало. Кольбак больше не поднимал руку на Тормода после первого удара. Он сказал: