Циммерлинг. Исландские саги

Сага о Битве на Пустоши

Breviarum

deperditi illius Fragmenti membranacei Historiae Styrianae, conscriptu, primo Hafniae A MDCCXXIX, deinde vero notis qualibuscunque et appendice Historico aliquanto auctios redditum A MDCCXXX.

L(ectori) S(alutem).1

Здесь записан пересказ той мембраны, которая была фрагментом Саги о Стюре Убийце, аппендикс коей есть Сага о битве на Пустоши. Эта мембрана была дана на время шведами асс.(ессору) Ауртни Магнуссону, и я переписывал ее для него на рубеже 1727 и 1728. Она была таких размеров: две тетради в размере кварто, перевязанные пенькой: в одной было 8 листов, а в другой 4. В некоторых местах кожа была повреждена, а всего более на последнем листе. Заглавные буквы были красными, а номеров у глав не было. Она была написана хорошими и ровными буквами, очень похожими на печатные латинские литеры. Записана она была здесь около 1360, по словам асс. Ауртни. Вместе с его книгами она потом сгорела в Копенгагене во время пожара 1728. Из того, что касается убийства берсерков и дел Торхалли со Стюром, я не помню больше того, что здесь сказано. Из истории про убийство Стюра и мести за него не забыто ничего из того, что было в мембране, и об этом там больше ничего не рассказывалось. И там, где начинается Убийство на Пустоши, все тоже очень сходно с тем, что здесь изложено. Относительно имен тех людей, которые упоминаются в саге, я указывал, когда не помнил их точно, и так же о названиях хуторов. Мне было затруднительно запомнить их, потому что я никогда не был ни на Песчаном Побережье, ни во Фьорде Городища, о которых в саге рассказывается больше всего, и места там все мне незнакомые. К тому же я читал мембрану только один раз, когда ее записывал, и с тех пор прошел целый год и несколько месяцев. Мне нужно было прочесть сагу еще один раз, чтобы ее события крепко засели в моей голове. Все же решился записать тогда другой экземпляр саги заново. Предпринял я это для того, чтобы люди лучше знали, как велик был этот фрагмент, и каково было его содержание, и те, кто хотят этого, не будут презирать мой труд и оценят его по достоинству, чего я и жду.

чает, что это те двое могучих людей в его дружине: он уверен, что если ярл отпустит их с ним, он, Вермунд, обретет большое сокровище — ведь они надежно защитят его от врагов, а их у него много.

Ярл отвечает, что не ждал от Вермунда подобной просьбы, и что для него найдутся более нужные вещи: нрав берсерков Вермунду ведом, и бонд не сумеет их обуздать, если что-то придется им не по нраву. Он будет считать себя виноватым, если из-за берсерков случится беда или какая-нибудь пакость,— и ярл предлагает Вермунду выбрать еще раз.

А Вермунд не хочет ничего иного и уверяет, что все эти затруднения не столь велики, чтоб он не мог поладить с людьми так, как их бы это устроило.

Ярл отвечает, что пусть будет, как тот просит; однако ему кажется важным, чтобы с берсерками обходились хорошо. Вермунд ручается за это, и кончается тем, что берсерки едут с ним. Летом им выдается попутный ветер до самой Исландии, и Вермунд тут же начинает перестраивать свой дом и использует берсерков для тяжелых работ. Скоро обнаружился нрав берсерков: они не любили работать, зато были склонны к убийствам и подвигам. Они сказали Вермунду, что ярл дал их ему для защиты от врагов, а не для работы. Настроение у них испортилось и они сделались для Вермунда обузой. Теперь он раскаивается в том, что выпросил себе у ярла такой подарок. Все узнали, что Вермунд получил от ярла берсерков, и враги Вермунда думают о нем теперь вдвое хуже, чем раньше.

У Вермунда была взрослая дочь. Она приглянулась Халли, и он стал часто беседовать с ней. Скоро об этом пошли сплетни, и Вермунд об этом узнал, однако не подал вида.

Во второй половине зимы Вермунд посылает человека на Лавовую Пустошь к своему брату Стюру Убийце, и приглашает его к себе. Стюр вначале отвечает на приглашение холодно, но все же говорит, что приедет. Он говорит, что раньше за его братом не водилось обычая приглашать его, и все это, наверняка, неспроста, ведь до этого они между собой не ладили. Все же он выезжает из дома с несколькими людьми и едет на запад в Ледовый Фьорд, к Горячему Жилью. Вермунд отменно его принимает и благодарит за приезд. Стюр гостит там три ночи, и к нему относятся радушно: это называлось в прежнее время навестки.

В тот день, когда Стюр должен был уезжать, братья сидели за пивом: теперь оба вполне довольны, и между ними все гладко.

Тут Вермунд сказал:

— Теперь должно отблагодарить тебя, брат, за то, что ты принял мое гостеприимство. А раз ты не бывал здесь раньше, я бы хотел, чтобы ты уехал не с пустыми руками. Вот подарок, который, по-моему, придется тебе по душе. Это два берсерка, которые сейчас живут у меня. Я знаю, что у тебя повсюду много супротивников, которые могут напасть на тебя.

Стюр сказал:

загородь и при этом поносят Стюра за то, что он подстрекает других, а сам не смеет подойти ближе. Тогда Стюр бросается вперед и наступает на Торбьёрна, и кончается тем, что Стюр наносит тому удар в живот, так что Торбьёрн пал.

Вот теперь берсеркам по душе отвага Стюра, и они говорят, что охотно пойдут за столь доблестным хёвдингом. Они отъезжают прочь и объявляют об убийстве. В саге упоминается о том, где они провели ночь. Всего их было четверо, а четвертый был с Лесистых Склонов.

Они приезжают к себе домой в Лавовую Пустошь, и все довольны друг другом. Стюр кажется им хорошим и храбрым вождем. Страх перед ним не пошел после этого убийства на убыль, и враги Стюра сочли, что он теперь неодолим. Так проходит зима.

У Стюра была дочка на выданье, по имени Асдис. У Лейкнира, младшего из берсерков, вошло в привычку разговаривать с ней и просиживать подолгу за шашками. Люди понемногу начали сплетничать, и это дошло до Стюра, но он сказал, что это пустяки и повел себя так, словно ничего не знал, хотя все отлично видел.

Некоторое время спустя Стюр заговаривает с берсерками и спрашивает, как им живется у него. Они отвечает, что по ним он — вождь что надо. Слово за слово, и вот Стюр спрашивает, не хотят ли они подыскать себе место для жилья и жениться. Лейкнир отвечает, что это было бы не худо. Стюр спрашивает, есть ли у него кто-нибудь на примете. Лейкнир отвечает, что это больше зависит от самого Стюра. Стюр говорит, что хотя они не во всем ровня друг другу, Лейкнир ему вполне по душе, но все же лучше подыскать то, что больше подойдет тому. Стюр спрашивает также и Халли, не лежит ли у него душа к какой-нибудь девушке. Халли говорит, что так и есть.

Стюр спрашивает:

— Кто же это?

Халли говорит, что здесь слово за Вермундом, а его согласия добиться нетрудно, если Стюр поедет с ним вместе. Стюр не отверг и это, и тут разговор кончается.

Вскоре Лейкнир заводит ту же самую речь. Стюр сказал:

—Нрав твой меня устраивает, но все же не забывай, что тебе нечего выставить

взаклад.

Лейкнир отвечает:

— Хоть я и человек неимущий, может статься, я сделаю для тебя по твоему слову такую работу, с которой другие не справятся, и это освобождает меня от заклада и делает меня и брата моего Халли тебе ровней. У тебя множество противников, и поэтому нужны верные люди; так что все-таки подыщи мне место для жилья.

Стюр сказал, что это правда, и он очень полагается на их мужество, но прежде хочет устроить им какое-нибудь испытание. Теперь берсеркам кажется, что надежды их не напрасны.

Весной Стюр едет к Святой Горе встречаться со Снорри: большая дружба была между ними. Снорри встретил его на пути, и они беседовали весь день; ни один человек не знал, о чем они говорили, и какие новости Стюр сообщил Снорри.

Берсерки же очень заняты мыслями о женитьбе, а более всего — Лейкнир. Стюр говорит, что подыскал ему кое-какой подвиг. Лейкнир готов к этому и спрашивает, что это.

Стюр отвечает:

— Здесь, у моего двора, есть непроезжая лавовая пустошь. Я часто подумывал расчистить ее и проложить здесь дорогу, но мне недоставало крепких рук. Теперь я хочу, чтоб это сделал ты.

Лейкнир говорит, что это не кажется ему столь трудным, если ему поможет его брат Халли. Стюр сказал, что тот может заняться этим вместе с Лейкниром. Вечером берсерки принимаются расчищать пустошь, и этим они заняты всю ночь. Они своротили целые скалы, там где это было нужно, и оттащили их прочь, а кое-где закопали громадные глыбы в землю, а поверху разровняли. Их обуяло тогда крайнее бешенство. К утру они закончили, и это один из величайших подвигов, какие знают люди, и дорога эта будет стоять вечно, пока существует Исландия. Теперь они должны ставить ограду и кончить работу до завтрака. В это время Стюр предлагает им баню, после того как они кончат с оградой, а днем должна быть свадьба Лейкнира.

Баня была устроена так, что внизу был сделан подпол, а над ним было окошко, в которое заливали воду. Баня была вырыта в земле, двери там на мощных столбах, и вся постройка срублена из нового и самого что ни на есть крепкого леса. От двери наверх вели ступеньки.

Утром Стюр велит Асдис одеться во все лучшее и запрещает ей предупреждать берсерков о том, что он замыслил. И прежде чем они закончили ставить ограду, она выходит из дома и идет кружным путем мимо берсерков. Лейкнир окликает ее и спрашивает, чего она хочет. Она не отвечает. Тогда Лейкнир сказал эту вису7:

[№ 1]

Липа льна, нелживо Мне скажи, куда же Путь торишь, прекрасна,

— по траве — как пава. Ведь зимой из дому, Вдаль досель не длила Шаг, в узорной шали, Дис дороги асов8.

Тут они закончили. Стюр выходит им навстречу и благодарит их за работу красивыми словами, и теперь он говорит им, что баня для них готова, и что,— «они сегодня совершили такой подвиг, который всем по душе, и память о нем никогда не изгладится».

Халли сперва не хочет идти в баню и спрашивает, зайдет ли с ними кто-ни- будь еще. Стюр отвечает, что трудно заставить людей зайти в баню вместе с такими молодцами, как они, и Лейкнир хочет сделать все по воле Стюра.

Вот они усаживаются внутрь, и тогда подпол закрывают и обкладывают камнями. Двери тоже закрывают и ставят перед ними камни потяжелее, а на ступеньки постилают скользкую воловью шкуру. Когда берсерки немного посидели в бане, Стюр велит принести самого горячего кипятку и залить в оконце. Теперь берсерки смекают, что не все в порядке. Они начинают буйствовать и ломают дверь подпола. Лейкнир провалился внутрь, а Халли выбрался наружу. А когда он добрался до ступенек, то поскользнулся и упал на шкуру, а Стюр уже стоит с занесенной секирой, и рубит его по шее, так что Халли простился с жизнью.

После этого убийства Стюр велит пригнать к дому двух быков-двухлеток и забивает их, ибо в те времена верили, что если так сделать, то мстить не будут. Обо всем этом стало известно, и люди говорят об этом убийстве по-разному. Вскоре Стюр выдал свою дочь за Снорри Годи, и его врагам стало еще тяжелее сладить с ним после того, как они породнились.

Глава V

Вот слава и могущество Стюра возросли так, что почти всем он стал внушать ужас. Если ему случалось убить людей, он никогда не платил виры, и большинство поступало по его воле, потому что никто не был перед ним правым. Многие могущественные люди, родичи и друзья, поддерживали его, и лишь немногие решались ему в чем-нибудь не подчиниться.

Одного человека звали Эйнар. Против него Стюр вел несколько тяжб и принудил судей присудить в свою пользу крупные пени. Человек этот владел Пахотными Островами в Широком Фьорде9: их Стюр объявил своей собственностью, и никто ему не перечил. Хозяин бежал со своего хутора и летом скрывался на разных островах Широкого Фьорда. Зимой он выехал на юг к Болотам, и Торхалли с Каменистой Гряды10 и еще один бонд из Железной Ограды приютили его, и он жил у них попеременно всю зиму. А весной он собрался ехать на юг к Фьорду Городища, и при нем один или двое слуг и несколько вьючных лошадей.

Стюр разведал об этом и выехал из дома с несколькими людьми. Он выяснил, где Эйнар провел ночь, поехал туда вслед за ним и увидел тех перед собой на маленьком пригорке. Обнаружив погоню, те свернули с общей тропы. Но поскольку они ехали с поклажей, а Стюр — без, он быстро нагнал их. Человек этот отпустил тогда своих слуг в надежде, что Стюр поскачет за ними, но Стюр разобрался, где

носят мясо барана, а с ним и баранью голову, и когда они сидят за столом, один из людей Стюра берет голову в руки и говорит, что это — отменно жирная овца.

Стюр осматривает ее, вертит голову в руках и говорит:

—Голова на диво большая. Но может быть, другим, как и мне покажется, что нигде не видно тавра на ухе?

Все говорят, что это так и есть. Стюр сказал:

—Слышал ли ты, Торхалли, что мы, хёвдинги округи, учредили закон, чтобы каждый имел свое тавро12? Ведь овца-то немеченная.

Торхалли говорит, что хорошо знает об этом, но добавляет, что овца эта весь свой век паслась возле дома, оттого люди и не позаботились пометить ее.

Стюр сказал, что все же ему придется позвать сюда своих соседей, чтобы заручиться их свидетельством.

Торхалли говорит, что никого звать не придется; овца эта — его законная собственность и паслась возле его дома у всех на виду.

Стюр говорит, что не подобает бонду столь явно пренебрегать словами хёвдинга, и что он порой не оставлял без последствий и меньшие проступки.

Тут входит Торгерд и говорит, что Стюр неправедно обвиняет своего бонда в воровстве и так воздает ему за радушный прием, в то время как его люди частенько позорно молчат перед ним. Она не сдерживает себя в речах. Стюр же отвечает мало, но приходит в гнев и говорит, что не позволит бонду нарушать закон безнаказанно, и так будет и в этот раз. Они расстаются, и оба крайне недовольны.

Теперь Торхалли думает о своем деле, и ему кажется, что трудно ждать хорошего, когда имеешь дело со Стюром. Родичи и зятья Торхалли жили во Фьорде

Городища. Поздней осенью он едет на юг и просит совета у Клеппьярна, Иллуги Черного и у своего зятя Торстейна сына Гисли13. Они советуют ему выехать из ок-

руги и долее не терпеть самоуправства Стюра, ведь никто не знает, не вздумает ли тот еще и лишить его жизни, и зовут его к себе на юг, где он будет в безопасности. Договорились, что он переедет следующей весной. Этот совет пришелся Торхалли по душе и кажется ему очень разумным, и он не стал долго раздумывать, поехал к себе на запад, и всю зиму провел дома. Свой замысел он держал в тайне.

Весна была холодной и ветреной, и людям пришлось туго. Трава взошла поздно, и корма для лошадей не хватало. Торхалли решил не медлить со своими делами и прямо во время тинга, когда Стюр будет в пути, перебраться на юг. Стюру же удалось об этом разведать.

Вот Торхалли узнает, что Стюр уехал на тинг. Спустя два дня он выезжает в первую поездку. Он берет с собой девять вьючных лошадей и одного работника, по имени Ингъяльд, а в следующий раз думает перевезти все свое добро с женой и детьми.

Стюр подозревал о намерениях Торхалли и свернул в сторону. Он остановился у одного холма на южной окраине пустоши, потому что знал, что путь Торхал-