Философия

нального типов философствования, единения западной и восточной культурных традиций.

Реальный мир представал у Соловьева как самоопределение, или воплощение абсолютно-сущего, — это тело Божие или мате­ рия Божества, субстанциональная премудрость Бога, проникнутая началом божественного единства, посредником между ними высту­ пала София — Мудрость Божия. Разделяя, таким образом, общех­ ристианский взгляд на природу как на творение Бога, Соловьев не мог признать его совершенным, но лишь идущим к совершенству. Эмпирический, материальный мир, в котором действуют времен­ ная и пространственная разорванность и механическая причин­ ность, находится в хаотическом состоянии. Призванием человека, который является, по словам Соловьева, «центром всеобщего со­ знания природы», выступает его мессианская по отношению к при­ роде роль — роль ее освободителя и спасителя («теурга»). Именно человечество является посредником между Божеством и природой. В его сознании уже содержится форма всеединства. В силу своего посреднического положения человек призван видоизменить приро­ ду до ее одухотворения, совершенной интеграции. Отсюда цель ми­ ровой истории — единство Бога и внебожественного мира, воз­ главляемого человечеством. Нравственный смысл личности, явля­ ющейся связующим звеном между божественным и природным ми­ рами, реализуется в акте любви к другому человеку, к природе, к Богу. В сущности акт любви есть нравственный поступок, которым человек приближает себя в Абсолюту. Истинный предмет любви — Вечная Женственность, личный образ всеединства.

В обществе идея всеединства раскрывается как богочеловеческий союз людей, как некая вселенская церковь, объединяющая в себе все национальности, снимающая все социальные противоре­ чия и способствующая установлению на земле «царства божьего», понимаемого как «действительный нравственный порядок». Зало­ гом установления такого всеединства является объединение запад­ ной и восточной, т.е. католической и православной, церквей.

Рассматривая проблему «человек и общество», Соловьев ут­ верждал, что человек — вершина творения Бога. Общество есть расширенная личность, а личность — это сосредоточенное обще­ ство. Идеалы совершенного добра открывает христианство. Юри­ дическое право не в состоянии это сделать: оно способно прегра-

дить путь для проявления лишь крайних форм зла. Требования добра необходимы в политике, экономике и вообще во всех сферах социума.

Как центральная фигура во всей истории российской философ­ ской мысли (это утверждали и его современники), Соловьев оказал огромное влияние на целую плеяду русских мыслителей, которые в период распространения марксизма в России составили религиоз­ но-философское направление.

§ 10. О философии XX бека

Россия вступила в XX в. в период тяжких испытаний (революция 1905 г. и большевистский переворот 1917 г.), последствия кото­ рых она испытывает до сих пор. Это коснулось всего государствен­ ного, социального строя и, разумеется, всей духовной жизни обще­ ства.

В 1922 г. большевики по инициативе Ленина выслали идеоло­ гически неугодных за границу. Этой участи подверглись Н.А. Бер­ дяев, С.Н. Булгаков, И.А. Ильин, И.И. Лапшин, С.Л. Франк, Л.П. Карсавин, Н.О. Лосский. Немалое число философов погибло в тюрьмах и ссылке. Среди них русский «Леонардо да Винчи» — Павел Флоренский.

Оказавшись в насильственной эмиграции, философы занима­ лись педагогической и творческой деятельностью, разрабатывая многие философские проблемы. На этом мы кратко и остановимся.

Н.А. Бердяев (1874—1948) — философ и публицист. В начале своего творчества примыкал к «легальному марксизму», а позже, став активным противником учения К Маркса, был членом рели- i иозно-философского общества, выступал в сборниках «Пробле­ мы идеализма», «Вехи» и др. В Париже основал и редактировал русский религиозно-философский журнал «Путь». Особой чертой его творчества была страсть к философской публицистике, имев­ шей чаще всего характер проповеди; в этом он был моралист. К философской систематике Бердяев относился довольно презри1ельно. Мышление его весьма афористично и фрагментарно, что нашло выражение в разработке им отдельных тем («О назначении

236 ИСТОРИЯ ФИЛОСОФИИ Раздел I

человека», «О смысле творчества», «О рабстве и свободе челове­ ка» и др.). Бердяев высказал очень важные и глубокие мысли по вопросам метафизики, гносеологии, историософии, антропологии, но главным в его творчестве были все же этические искания.

И.О. Лосский (1870—1965) — один из самых плодовитых рус­ ских философов. В своей системе и ее исходных идеях он весьма многогранен и сложен. Сам он называл свою систему «интуити­ визм», либо «идеал-реализм», либо «органическое мировоззре­ ние». Эти разные аспекты его построений, хотя и не имеющие внутренней связи, внешне искусно связаны благодаря мастерству слова. Его главная работа «Обоснование интуитивизма» посвяще­ на вопросам гносеологии, которой он особенно много занимался. Лосскому присуща тенденция к «всеобъемлющему» синтезу. Для его трудов характерны четкость и ясность изложения.

П.А. Флоренский (1882—1937) — религиозный философ, ученый-энциклопедист. Обладал блестящими дарованиями и изу­ мительной ученостью в самых различных областях. Закончив мате­ матическое отделение Московского университета, поступил в Мос­ ковскую духовную академию, читал лекции по философии. Его дис­ сертация «Столп и утверждение истины (Опыт православной тео­ дицеи в 12 письмах)» обратила на себя всеобщее внимание. Здесь он изложил свои идеи не от своего имени, а как выражение цер­ ковной незыблемой истины. Хотя Флоренский блестяще знал за­ падную философию, он искал для себя опору в православном со­ знании и развивал свои философские взгляды в пределах религи­ озного сознания. Космология у Флоренского развертывается в сис­ тему философии и облекается богословскими данными. Решая про­ блему всеединства, Флоренский с большой силой подчеркнул живое единство Космоса как тайну природного бытия.

В.В. Зеньковский, анализируя мировоззрение Флоренского, подчеркивает мысль о том, что Флоренский очень верно вскрывает основную предпосылку современной науки о природе, а тем самым и существо космологии: для современной науки действительно су­ щественно восприятие неисчерпаемой мощи природы, ее бесспор­ ной творческой силы, динамизма присущих ей «начал». (Здесь уместно вспомнить идею В.И. Вернадского о том, что в основе со­ временной науки о природе лежит «аксиома реальности».) Для Флоренского, продолжает Зеньковский, природа — не феномен,

сердца, разума и чувства. Разработанные Ильиным проблемы со­ циальной философии охватывают такие темы, как национализм и партийность, соотношение республики и монархии и др.

Читать работы Ильина — одно удовольствие: интеллектуально тонок, глубок и ясен как сверкающий кристалл. (Если любите фи­ лософию, прочитайте Ильина, и вы, надеюсь, согласитесь со мной.)

Л.И. Шестов (1866—1938) — философ, литератор. Главной задачей философии Шестов считал выявление основ человеческой жизни. Пытаясь осмыслить трагическое положение человека в мире, он разрабатывал «философию трагедии», обращаясь к Свя­ щенному Писанию Считая, что разум и наука равнодушны к стра­ даниям человека и поэтому не представляют подлинной ценности для личности, он обратился к религии, видя в откровении путь к личному спасению, к подлинной истине и свободе.

А.Ф. Лосев (1893—1988) — философ, филолог, автор ряда фундаментальных работ по античной эстетике, логике, языковеде­ нию, переводчик философской и художественной литературы с древних языков В философии Лосева развивается платоновско-ге­ гелевская линия диалектического мировоззрения, традиция право­ славия и русской философии, используется феноменологический метод Э. Гуссерля.

В мире нет и не было мыслителя, который написал бы такое количество работ, какое написал этот исключительно одаренный и неимоверно трудолюбивый человек. Его работы по античной фило­ софии несравнимы по своей обширности, глубине и научности ана­ лиза, совмещающего в себе одновременно философские, филоло­ гические и искусствоведческие аспекты. Думается, что они останут­ ся в веках как неподражаемый образец. (Я говорю об этом с уве­ ренностью человека, общавшегося с А.Ф. Лосевым более 30 лет. А в молодости я учился у него латинскому и греческому языкам.)

Теперь вкратце остановимся на марксистской философии, в том числе советского и постсоветского периода. В период совет­ ской власти в жестких, скорее в жестоких, рамках цензуры фило­ софская мысль сводилась к популяризации основных положений марксизма-ленинизма. В период сталинской диктатуры основным ориентиром в философии стала «философская» глава в учебнике И.В. Сталина «Краткий курс ВКП(б)». Тогда в философии все (или почти все) было спущено на уровень ликбеза, а профессионалы-

философы вынуждены были «разжевывать» банальности сталин­ ской мысли. Большевистское руководство, установив тоталитар­ ный режим, по существу исключило возможность свободного раз­ вития творческой мысли, прежде всего в гуманитарных сферах ду­ ховной жизни: все должно было вращаться в круговерти марксист­ ско-ленинской идеологии. «Марксоцентризм» и «лениноцентризм» определяли границы дозволенного. Верным и нравственным считалось только то, что служило интересам построения коммуниз­ ма. На это в сущности были нацелены идеалы «центризма», на это тратились ргромные денежные и иные средства, и никто не считал­ ся с нищетой народа (например, со страшным голодом на Украине и в Поволжье, горечь которого пришлось сполна хлебнуть и автору этих строк).

Так продолжалось до XX съезда КПСС. «Хрущевская оттепель» отмечена оживлением творческой мысли в философии, правда, только в рамках марксистско-ленинской идеологии1. Жесткий идеологический пресс сказался и на работах по истории филосо­ фии, которую рассматривали непременно с позиций ленинского принципа, гласящего: история философии есть история борьбы ма­ териализма с идеализмом. При этом философов-идеалистов, цеп­ ляясь за отдельные высказывания, причисляли к материалистам, выискивая в их трудах элементы диалектики, а верующих филосо­ фов (а их было подавляющее большинство) зачастую «подгоняли» под атеистов.

Некоторые ученые-обществоведы искренне верили в эту идео­ логию (это были и их убеждения), другие строили защитные барье­ ры из цитат классиков марксизма-ленинизма и пытались под этим прикрытием реализовать собственные идеи. Стали появляться творчески содержательные статьи в таких журналах, как «Вопросы

Что бы ни говорили о Н С Хрущеве, он совершил героический поступок, вы­ ступив с разоблачением культа личности Сталина Все мы почувствовали веяние t вежего воздуха относительной свободы Я лично особо благодарен его подвигу меня реабилитировали и передо мной открылись возможности мыслить смелее, свободнее, мили в прошлое унижения и оскорбления как бывшего политзаключенного, находя­ щегося на особом подозрении Мне уже дозволено было читать лекции не только по психологии идиотии (что очень символично), но и по философии, логике, психологии и общему языкознанию

философии» и «Философские науки», начали издаваться на кон­ курсной основе учебники по философии. Нам, некоторым «шести­ десятникам», казалось, что «благоразумное время» отличит то, что мы думали, от того, что мы писали и говорили.

Серьезным успехом отечественной философии «шестидесятни­ ков» было создание пятитомной «Философской энциклопедии», что для общественной мысли, живущей в «безвоздушном про­ странстве», значило примерно то же, что «Энциклопедия» для французского Просвещения. Она освоила (конечно, с точки зрения марксизма) и сделала материалом для обучения и просвещения всю мировую социально-философскую мысль, включая зарубежную со­ временную философию. Это — значительная интеллектуальная ценность и, может быть, пока единственное фундаментальное за­ воевание нашей современной общественной науки1.

<&&

События начала 90-х гг. кардинальным образом изменили со­ циально-политическую ситуацию в России. Наше общество всту­ пило в период созидания демократического правового государства. В этих условиях открылась возможность свободного творчества во­ обще и философского в частности. Достижения нашей философии на современном этапе, на мой взгляд, весьма полно проанализиро­ ваны в обширном труде «Философы России XIX—XX столетий» (М., 1995). Здесь дана содержательная характеристика настоящей истории российской философской мысли этого периода истории2.

М<£,

1 См.: Капустин М. Конец утопии. М., 1990. С. 399.

Воспользуюсь случаем выразить огромную благодарность главному редактору этого труда проф. Петру Васильевичу Алексееву и всем, кто причастен к созданию этого замечательного произведения; его можно уподобить хорошему зеркалу, в кото­ ром ярко высвечивается истинный дух философской культуры России за два столетия.