2. Предупреждение рабства и принудительного труда в практике Европейского Суда по правам человека

2.1. Роль Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 г. в предупреждении рабства и принудительного труда

Европейская конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 г. включает в себя 3 раздела и 59 статей. Раздел первый Конвенции включает в себя 17 статей, которые регламентируют признанные права и свободы человека. Раздел второй Конвенции содержит 32 ст. и регламентирует порядок деятельности Европейского суда по правам человека. Раздел 3 состоит всего из 8 статей, которые регулируют различные положения, т.к. территориальная сфера деятельности, порядок подписания и ратификации и т.д.

Отличительной чертой данного документа является то, что он связывает гарантированные права и их судебную защиту наднациональным юрисдикционным органом – Европейским судом по правам человека (далее -ЕСПЧ).

Впервые на международном уровне признавалось право физического лица, после использования средств национальной правовой защиты обратиться в ЕСПЧ с жалобой на государство которое нарушило его конвенционные права.

По своей правовой природе Конвенция является международным договором и источником права, которая занимает особое место в правовых системах государств- членов Совета Европы по сравнению с традиционными нормами международного права и международными договорами³⁵.

В этой связи Л.М. Энтин отметил, что основанная на Конвенции европейская система защиты прав превратилась в структурный блок права Европейского союза (далее - ЕС), занимающий в его иерархии высшее место³⁶.

Право установленное Конвенцией обладает верховенством по отношению к внутреннему праву его членов, что позволяет говорить о конституционной природе норм Конвенции в области прав человека.

Конвенция играет важную роль в предупреждении рабства и принудительного труда. Согласно пункту 1 статьи 4 Конвенции категорически воспрещается содержание в рабстве или подневольном состоянии. Такой же запрет действует в отношении принудительного или обязательного труда (п. 2 ст. 4), но при этом Конвенция в п. 3 ст. 4 предусматривает закрытый перечень исключений.

Следует отметить, что данный перечень исключений призван определить само содержание этого права, указав на то, что не является принудительным или обязательным трудом³⁷.

Итак, согласно ч. 3 ст. 4 Европейской Конвенции термин «принудительный или обязательный труд» не включает в себя:

a) всякую работу, которую обычно должно выполнять лицо, находящееся в заключении согласно положениям статьи 5 настоящей Конвенции или условно освобожденное от такого заключения.

b) всякую службу военного характера, а в тех странах, в которых правомерным признается отказ от военной службы на основании убеждений, службу, назначенную вместо обязательной военной службы.

c) всякую службу, обязательную в случае чрезвычайного положения или бедствия, угрожающего жизни или благополучию населения.

d) всякую работу или службу, являющуюся частью обычных гражданских обязанностей.

Мы согласны с позицией ученых, согласно которой в основе исключений, предусмотренных ч. 3 ст. 4 Европейской Конвенции, лежат главенствующие идеи всеобщего интереса, социальной солидарности и нормальности.

Пункт 1 комментируемой статьи, закрепляя право человека не содержаться в рабстве или подневольном состоянии, не раскрывает содержания этих понятий.

Определение рабства дано в Конвенции о рабстве, принятой Лигой Наций в 1926 г., а также в Дополнительной конвенции об упразднении рабства, работорговли, институтов и обычаев, сходных с рабством, принятой ООН в 1956 г. В этих актах под рабством понимается положение или состояние лица, в отношении которого осуществляются некоторые или все полномочия, присущие праву собственности (п. 1 ст. 1 Конвенции 1926 г., п. «а» ст. 7 Дополнительной конвенции 1956 г.). Что же касается подневольного состояния, то Дополнительная конвенция 1956 г. определяет его как состояние или положение лица, создавшееся в результате таких институтов или обычаев, как долговая кабала, крепостное состояние, а также других институтов и обычаев, которые ст. 1 данной Конвенции относит к сходным с рабством (п. «б» ст. 7).

Подневольное состояние лица связывается с рядом признаков, включая обязанность трудиться и (или) оказывать определенные услуги, выполнение которой обеспечивается в принудительном порядке; проживание в условиях, предписанных другим лицом или лицами; невозможность изменить свое положение. Европейская Комиссия по правам человека указывала что «кроме обязательства предоставлять другому определенные услуги, понятие подневольного состояния включает в себя обязательство со стороны «крепостного» жить во владении другого и невозможность изменить свое состояние»³⁸.

Конвенция так же не содержит и определения принудительного или обязательного труда, запрет которого провозглашен в п. 2 ст. 4. В ней лишь указывается, выполнение какой работы или службы не подпадает под действие общего запрета привлечения к принудительному или обязательному труду (п. 3 ст. 4).

Ст. 4 Конвенции налагает на государства - участники Конвенции позитивные обязательства, состоящие в том, что государства должны принять и эффективно применять на практике положения уголовного законодательства, устанавливающие уголовную ответственность за деяния, запрещенные ст. 4 Конвенции.

В соответствии с современными стандартами и тенденциями, касающимися защиты людей от рабства, подневольного состояния и принудительного или обязательного труда, на государствах лежит обязанность объявлять уголовно наказуемым и наказывать любой акт, направленный на содержание какого-либо лица в положении, противоречащем ст. 4 Конвенции³⁹.

Таким образом, по своей правовой природе Конвенция является международным договором и источником права, которая занимает особое место в правовых системах государств- членов Совета Европы по сравнению с традиционными нормами международного права и международными договорами. Отметим также обязательность данных конвенционных норм для всех государственных органов стран-участниц Конвенции, что означает связанность всех ветвей государственной власти правами и свободами человека.

Исходя из данного положения можно сделать вывод, что каждый государственный орган обязан соизмерять свои действия с правами человека, никакое должностное лицо, никакой закон не должны противоречить нормам Конвенции или каким-либо образом умалять установленные её права и свободы.

По мнению некоторых ученых Европейская конвенция выступает в роли конституционного инструмента европейского правопорядка⁴⁰.

Р. Арнольд рассматривает Конвенцию как функциональную составляющую европейской конституции, а сам Европейский Суд – как конституционный суд: « … тот факт, что Конвенция может рассматриваться в качестве функциональной составляющей европейской конституции, позволяет определить этот Суд как конституционный»⁴¹.

Толкование норм и понятий Конвенции, данное ЕСПЧ, близко по своей юридической значимости к решениям конституционных судов. Оно даже может быть названо «официальным толкованием».

В отечественной доктрине имеются мнения о том, что, устанавливая прецедентное право, Европейский Суд производит решения, по силе сопоставимые с решениями КС РФ. Так, О.В. Садчикова считает, что постановления ЕСПЧ должны рассматриваться в отечественной судебной системе как акты, подобные актам Конституционного Суда, при этом «…с ратификацией ЕКПЧ в сфере регулирования отношений внутри государства появился новый источник права – международный судебный прецедент»⁴².

М.Ш. Пацация рассматривает решения ЕСПЧ в качестве прецедентов толкования, имеющих уровень решений КС РФ: «…прецеденты толкования Конвенции должны рассматриваться в отечественной судебной системе, в том числе в ее судебно-арбитражной ветви, как акты, в плане юридической силы подобные актам КС РФ, в которых содержится оценка конституционности норм российских законов…»⁴³.

Оценивая деятельность ЕСПЧ, М.Е. Глазкова пришла к выводу, что ЕСПЧ производит «европейские стандарты отправления правосудия», под которыми следует понимать, в том числе, вытекающие из положений ст.ст. 6, 13 ЕКПЧ в свете их толкования и применения Судом принципы отправления правосудия, условия действия этих принципов, требования к судопроизводству⁴⁴.

Предложенный автором состав стандарта не означает, что ЕСПЧ производит принцип, но разъясняет содержание уже заложенного в букве и духе Конвенции принципа. По сути, ученый говорит о том же, что и Н.С. Бондарь – содержание международного договора раскрывается и применяется с учетом его официального толкования, т.е. прецеденты толкования ЕСПЧ входят в состав (содержание) нормы Конвенции.

Е.С. Алисиевич высказывает согласующуюся с М.Е. Глазковой точку зрения о том, что в результате толкования ЕСПЧ норм Конвенции была создана система правовых стандартов Суда, частью которой является система автономных правовых понятий⁴⁵.

Рассматривая европейскую правовую систему как совокупность всех правовых явлений на европейском пространстве, элементом которой, по мнению М. Дженикса, К. Рэй, Э. Брэдли, является «…европейское право в области прав человека», следует признать, что деятельность Европейского Суда имеет большое значение во всех видах правоотношений в системе «личность – общество – государство». Это обусловлено тем, что конвенционные права являются фундаментом, на которых должна строиться указанная система отношений⁴⁶.

Учитывая то обстоятельство, что однажды установленные при рассмотрении дела мотивы принятия решения, толкования какого-либо конвенционного права, выявленные условия его (конвенционного права) реализации в последующем применяются ЕСПЧ при рассмотрении аналогичных дел со схожими фактическими обстоятельствами, можно сделать вывод, что Европейским Судом за длительную судебную деятельность создана целая система правил, которую М. Де Сальвиа называет правом прав человека: «…европейская юриспруденция разработала отдельную отрасль права, затрагивающую основные права..., в системе Европейской конвенции по правам человека государства поставили перед юридическим органом, настоящим центром разработки законов, задачу выработать общее право прав человека, через интерпретацию и применение параметров конвенции»⁴⁷.

Важно отметить, что в связи со вступлением в 1996 г. в Совет Европы и ратификацией в марте 1998 г. Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 г. Россия присоединилась к Европейской системе защиты прав человека, в связи с чем приняла на себя обязательство привести собственное национальное законодательство в соответствии с европейскими международными нормами, а также признала юрисдикцию Европейского суда по правам человека. Решения ЕСПЧ, которыми устанавливается содержание какого-либо конвенционного права, являются обязательными для РФ.

В этой связи нужно сказать, что решения ЕСПЧ признаются в качестве судебного прецедента. Так, проводя параллель между Конвенцией и основным законом государства, между ЕСПЧ и конституционным судом, Гарлицкий Л. отметил: «…Конвенция не смогла бы сохраниться, если бы она постоянно не находила своё развитие в прецедентном праве, создаваемом практикой Европейского Суда… судебные прецеденты в более подробных вопросах понимаются как конкретизация общих ценностей и организуются в логичную и последовательную систему»⁴⁸.

В отечественной доктрине имеются мнения о том, что, устанавливая прецедентное право, ЕСПЧ производит решения, по силе сопоставимые с решениями КС РФ. Так, О.В. Садчикова считает, что постановления ЕСПЧ должны рассматриваться в отечественной судебной системе как акты, подобные актам Конституционного Суда, при этом «…с ратификацией ЕКПЧ в сфере регулирования отношений внутри государства появился новый источник права – международный судебный прецедент»⁴⁹.

М.Ш. Пацация рассматривает решения ЕСПЧ в качестве прецедентов толкования, имеющих уровень решений КС РФ: «…прецеденты толкования Конвенции должны рассматриваться в отечественной судебной системе, в том числе в ее судебно-арбитражной ветви, как акты, в плане юридической силы подобные актам КС РФ, в которых содержится оценка конституционности норм российских законов…»⁵⁰.

Оценивая деятельность ЕСПЧ, М.Е. Глазкова приходит к выводу, что ЕСПЧ производит «европейские стандарты отправления правосудия», под которыми следует понимать, в том числе, вытекающие из положений ст.ст. 6, 13 Европейской конвенции в свете их толкования и применения ЕСПЧ принципы отправления правосудия, условия действия этих принципов, требования к судопроизводству⁵¹.

В связи с этим хотелось бы отметить Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27 июня 2013 № 21 «О применении судами общей юрисдикции Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 г. и Протоколов к ней»⁵², пункт 1 которого закрепляет положение, согласно которому Конвенция и Протоколы к ней являются международными договорами Российской Федерации, и при их применении судам общей юрисдикции (далее - суды) необходимо учитывать разъяснения, содержащиеся в постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 31 октября 1995 г. № 8 «О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия»⁵³, а также в постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 10 октября 2003 г. № 5 «О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации»⁵⁴.

Кроме того, как отмечается в п. 2 данного Постановления с целью эффективной защиты прав и свобод человека судами учитываются правовые позиции Европейского Суда, изложенные в ставших окончательными постановлениях, которые приняты в отношении других государств - участников Конвенции.

При этом правовая позиция учитывается судом, если обстоятельства рассматриваемого им дела являются аналогичными обстоятельствам, ставшим предметом анализа и выводов Европейского Суда.

Правовые позиции Европейского Суда учитываются при применении законодательства Российской Федерации⁵⁵.

В частности, содержание прав и свобод, предусмотренных законодательством Российской Федерации, должно определяться с учетом содержания аналогичных прав и свобод, раскрываемого Европейским Судом при применении Конвенции и Протоколов к ней.

Таким образом, права человека уже давно перестали быть исключительно внутренним­ делом одного государства. Наоборот, признание и уважение прав человека и его свобод стало цементирующим фактором общеевропейского правового пространства.

Вывод по пункту должен быть сосредоточен на том, каким образом Европейская конвенция регулирует исследуемые вопросы.

2.2. Анализ практики Европейского суда по правам человека по делам, касающихся практики применения норм, запрещающих рабство и принудительный труд

В соответствии со ст. 15 (ч. 4) Конституции РФ Конвенция стал составной частью правовой системы страны, что повлекло за собой практическую необходимость изучения практики Европейского Суда по правам человека - органа, призванного обеспечить соблюдение обязательств, принятых на себя государствами - участниками Конвенции.

Следует отметить, что по ст. 4 Конвенции редко является предметом обращений заявителей, следовательно, незначительна и судебная практика по ней.

Анализ практики ЕСПЧ показывает, что в основном она направлена на ограничения исключений, указанных в ч. 3 ст. 4 Конвенции и квалификации терминов «принудительный и обязательный труд». Так, например, по одному из дел ЕСПЧ указал, что принудительный или обязательный труд в значении пункта 2 статьи 4 Конвенции подразумевает работу, выполняемую под угрозой наказания и против воли заинтересованного лица, то есть работу, на которую оно не соглашалось добровольно⁵⁶.

Однако необходимо принимать во внимание, в частности, характер и объем работы. Эти обстоятельства позволяли отличать «принудительный труд» от работы, которой разумно можно требовать в рамках семейной взаимопомощи или сожительства. В настоящем деле первая заявительница выполняла такой объем работ, что без ее помощи пара, пользовавшаяся ее услугами, была бы вынуждена привлечь профессионального – и потому оплачиваемого – работника. Кроме того, хотя «наказание» может достигать степени насилия или физического принуждения, оно может принимать более мягкую психологическую форму, такую как донос в полицию или иммиграционные службы о работниках, не имеющих надлежащих документов. Первая заявительница рассматривала возвращение в Бурунди как наказание, а угрозу этого возвращения как «опасность» исполнения этого «наказания». Следовательно, первая заявительница подверглась «принудительному или обязательному труду»⁵⁷.

Напротив, ситуация второй заявительницы, которая посещала школу, подвергалась меньшей изоляции и была обязана выполнять меньший объем работы, не соответствует понятию «принудительного или обязательного труда». (ii). Касаемо понятия «подневольное состояние» суд установил, что в настоящем деле существенный элемент, отличающий подневольное состояние от принудительного или обязательного труда в значении статьи 4 Конвенции, заключался в ощущении жертвами того, что их положение не может измениться, и потенциал перемен отсутствует. В этой части достаточно того, что это ощущение было основано на объективных элементах, созданных или сохраняемых виновными.

В настоящем деле первая заявительница полагала, что не может освободиться от опеки данной пары без риска стать нелегальным иммигрантом, это ощущение подкреплялa ее госпитализация под чужим именем. Кроме того, она не посещала школу и не получала профессиональной подготовки, которая могла бы ей позволить когда-нибудь найти оплачиваемую работу за пределами этой семьи. Не имея выходных или отдыха, первая заявительница была лишена возможности внешних контактов, которые позволили бы ей просить помощи.

Соответственно, она считала, что ее положение не получит развития и останется неизменным, в частности, поскольку оно сохранялось четыре года. данная ситуация сформировалась, когда она была несовершеннолетней и продолжалась во взрослом состоянии.

Следовательно, первая заявительница находилась в подневольном состоянии (b)⁵⁸.

В другом своем Постановлении ЕСПЧ отметил, что г-н и г-жа В. поддерживали в заявительнице чувство страха и внушали ей, что ее иммиграционный статус будет урегулирован. Поэтому можно считать, что заявительницу, по крайне мере, привлекали к принудительному труду в том значении, которое придается этому понятию Статьей 4 Конвенции. Что касается опроса о рабстве, то следует заметить: хотя заявительница была лишена своей личной независимости, имеющиеся доказательства не указывают на то, что она содержалась в рабстве в буквальном смысле, иными словами, что г-н и г-жа В. осуществляли в ее отношении реальное право собственности, низведя тем самым ее статус до вещи. Соответственно, нельзя считать, что заявительница содержалась в рабстве в традиционном смысле этого понятия. Что же касается вопроса о подневольном состоянии, то таковым следует считать обязанность предоставлять услуги под принуждением, и это понятие надлежит увязывать с понятием рабства.

Принудительный труд, навязанный заявительнице, длился 15 часов в день, семь дней в неделю. Привезенная во Францию родственником отца, она сама не выбирала, работать ли на г-на и г-жу В. Как несовершеннолетняя, она не имела денежных средств, была уязвима и изолирована от людей; у нее не было никаких средств к существованию, кроме того, что ей предоставлялось в доме г-на и г-жи В., где она спала в одной спальне с их детьми. Заявительница была полностью во власти г-на и г-жи В., поскольку они отобрали ее документы, и ей обещали, что ее иммиграционный статус будет урегулирован, но этого не произошло. Не было у заявительницы, которая боялась, что ее арестует полиция, и свободы передвижения и свободного времени. Кроме того, поскольку ее не послали учиться в школу, вопреки обещаниям, сделанным ее отцу, у заявительницы не было перспективы улучшения ее ситуации, и она полностью зависела от г-на и г-жи В.

В этих обстоятельствах Европейский Суд считает, что заявительница, несовершеннолетняя в период времени, фигурирующий по делу, содержалась в подневольном состоянии в том значении, которое придается этому понятию Статьей 4 Конвенции.⁵⁹

Интересным в контексте применения ст. 4 Европейской Конвенции является Постановление ЕСПЧ от 7 января 2010 г. «Дело «Ранцев (Rantsev) против Республики Кипр и Российской Федерации».

По делу обжалуется отсутствие надлежащего расследования обстоятельств смерти дочери заявителя, нарушение обязательств по ее защите от торговли людьми и принудительного труда, а также отсутствие надлежащего расследования обстоятельств предполагаемой торговли людьми. По делу нарушены требования статьи 4 Конвенции.

Прежде всего, в рамках рассматриваемой жалобы возник вопрос относиться ли настоящее дело к сфере действия ст. 4 Конвенции, т.к. в ней не упоминается торговля людьми. ЕСПЧ отметил, что отсутствие прямого указания на торговлю людьми в Конвенции неудивительно.

Однако при оценке пределов ст. 4 Конвенции не следует упускать из виду особые характеристики Конвенции и тот факт, что она представляет собой живой инструмент, который должен толковаться с учетом современных условий.

Требуются все более высокие стандарты в сфере защиты прав человека и основных свобод, которые неизбежно требуют большей твердости при оценке нарушений фундаментальных ценностей демократического общества⁶⁰.

В связи с чем ЕСПЧ с учетом распространения самой торговли людьми и мер по борьбе с нею Европейский Суд считает целесообразным в настоящем деле рассмотреть пределы, в которых торговля людьми сама по себе может считаться противоречащей духу и цели статьи 4 Конвенции, чтобы относиться к сфере действия гарантий, предусмотренных этой статьей, не вдаваясь в оценку того, какой из трех видов запрещенного поведения охватывается конкретным обращением в данном деле.

При оценке наличия нарушения статьи 4 Конвенции должна учитываться существующая нормативная или регулятивная база⁶¹.

Европейский Суд полагает, что спектр гарантий, установленных в национальном законодательстве, должен быть адекватным для обеспечения практической и эффективной защиты прав потерпевших или потенциальных потерпевших от торговли людьми.

На основании всего вышеизложенного можно сделать следующие выводы: 1) отличительной чертой Европейской конвенции является то, что она связывает гарантированные права и их судебную защиту наднациональным юрисдикционным органом – Европейским судом по правам человека.

Впервые на международном уровне признавалось право физического лица, после использования средств правовой защиты обратиться в ЕСПЧ с жалобой на государство, которое нарушило его конвенционные права.

По своей правовой природе Конвенция является международным договором и источником права, которая занимает особое место в правовых системах государств- членов Совета Европы по сравнению с традиционными нормами международного права и международными договорами.

Конвенция играет важную роль в предупреждении рабства и принудительного труда, т.к. прямо предусматривает в ст. 4 запрещение рабства и принудительного труда.

Анализ практики Европейского суда по правам человека по делам, касающихся практики применения норм, запрещающих рабство и принудительный труд, показал, что в основном она направлена на ограничения исключений, указанных в ч. 3 ст. 4 Конвенции и квалификации терминов «принудительный и обязательный труд».