Мужчина и его двойники (культурные проекции мужской самоидентификации)*

1. Когда мы говорим о феномене двойничества, нужно иметь ввиду как буквальные его трактовки (т.е. «двойник» — это ‘человек, имеющий полное сходство с другим’), так и расширительно-символические, варьирующиеся от культуры к культуре (т.е. «двойник» — это ‘реалия или символ, которым в данной культуре приписывается свойство замещать человека, быть его условной копией или концентрировать в себе наиболее жизненно важные его свойства’). Вполне универсальным примером «полного» двойничества может быть близнец, а «условного» — антропоморфное изображение (кукла или египетская скульптура-Ка) или вещь (австралийская чуринга), ритуально закрепленные за данным индивидом и выполняющее его функции в определенных ситуациях. В разных культурах и субкультурах феномен двойничества проявляется по-разному, поэтому можно говорить о его «культурных проекциях».

Многим народам известны мифы, согласно которым мужчина и женщина являются первыми двойниками. Изначальная изоморфность мужского и женского начала, их стремление слиться в едином изображении и знаке отражена как в палеолитической мелкой пластике и наскальных изображениях (в т.ч. в изображениях т.н. «скрещенных фигур» и в архаической символике креста), так и в представлениях о божественном андрогине. В мифах разделение мужского и женского, превращение их в две взаимно дополняющие или, напротив, непримиримо противопоставленные друг другу сущности, происходит лишь после вмешательства верховного божества. Брахма отделил от Шивы его левую половину в образе Великой Богини, которая стала его женой. Согласно этой концепции муж и жена представлют собой единое целое (ср. рус. выражение о супруге — «вторая половина»). У догонов Нуммо сделал обрезание мужчине, тем самым удалив женское начало, таившееся в крайней плоти, тогда как мужское начало в женщине «было разрезано невидимой рукой» во время совокупления с мужчиной, лишенным женских черт.

2. В мужских субкультурах феномен двойника проявляется как на уровне предметно-вещного кода (напр., австралийская чуринга как «копия» человека, пристанище его души), так и на уровне социальных институций (близнец, побратим, ученик, слуга, трикстер), а также в верованиях об отражении, тени, способах воплощения души. Можно утверждать, что каждый мужчина имеет своего двойника, т.е. полную или условную (на уровне знака или символа) копию. Многие традиционно мужские ипостаси подразумевают наличие «полного» или «условного» двойника. Эти положения будут проанализированы в докладе на примере различных типов двойничества. Близнецы и побратимы могут осмысляться как «единое целое» или полностью идентичные копии, жизнь и смерть каждой из которых зависит от жизни и смерти двойника. Они получают продолжение в десакрализованном статусе «закадычного друга». Мифология двойничества может предполагать как взаимодополняющие отношения сотрудничества между двойниками, так и отношения соперничества и вражды. Бог-Творец, Демиург обычно сопоставлен с парным персонажем, нередко братом и даже близнецом, который выполняет роль его антагониста, трикстера, («плохой копии»), с которым у него существуют отношения соперничества и вражды (напр., Бог и Сатана). Земной ипостасью этой пары в разных традициях могут быть царствующая персона и престолонаследник, царь и самозванец, царь и шут.

Двойники могут иметь разный социальный статус, поэтому отношения между ними могут быть не только горизонтальными, но и вертикальными. Такова пара господин — слуга (оруженосец, отрок), т.к. в известном смысле каждый слуга лишь отражение своего господина, его копия. Идея двойника характерна и для взаимоотношений учителя и ученика. Речь идет об условной копии, причем самоотождествление с учителем, отцом или вождем и подражание ему во всем представлено во многих традициях и в современном массовом искусстве (ср. пару Скайуокер и Йода из «Звездных войн» Джорджа Лукаса).

3. Специфика мужского двойничества в том, что оно помогает поддерживать важные для данной культуры (социума) константы маскулинности. В отличие от соответствующих женских институций (посестримство, «кумовство», «близкая подруга»), в которых на первом плане коммуникативный аспект, мужские направлены на совместное исполнение воинских обязанностей, участие в командных соревнованиях и играх, путешествиях и, конечно, на завоевание руки и сердца прекрасной дамы, т.е. на специфически мужские цели, связанные с агрессивным освоением окружающего пространства и социальной среды. Для мужчины наличие двойника является экзистенциально важной потребностью: если это не женщина («вторая половина», жена), то закадычный друг, реальный или виртуальный (герой Белдар, двойник юного Рамона в молодежном блокбастере «Сердце воина» Даниэля Монзона). Двойник необходим для виртуального или реального увеличения силы и могущества (в таком качестве выступают куколки, воплощающие «душу» или «магическую силу» шамана) и для контроля собственной мужской идентичности (Тайлер, двойник Джека в фильме Дэвида Финчера «Бойцовский клуб»). Женщина всегда может сгладить свое одиночество, сосредоточившись на детях и сделав их своими копиями («маменькиными сынками» и «мамиными дочками»), экзистенциальное одиночество мужчины преодолеть гораздо сложнее, отсюда необходимость паллиативов, в т.ч. воспроизводства копий.

4. У мужских двойников есть и еще одна важная функция — функция самоидентицикации (self-identification), которая помогает человеку преодолевать неуверенность в собственной идентичности, контролируя свое поведение при помощи проекции собственной идентичности на свою полную или условную копию, своего двойника, и посредством «наблюдения за собой со стороны». Маленькие мальчики проигрывают это со своими любимыми игрушками: мишками, оловянными солдатиками, ниндзя или воображаемым другом Тони, как это делает маленький Дженни в фильме Стенли Кубрика «Сияние», — а также в ролевых играх «в войну», «в милиционера», «в отца». Эффект «шизофренической раздвоенности», характерный для самоидентификации, хорошо отражен в современном кинематографе («Бойцовский клуб», «Сердце воина», «Шестой день»).

О.И. Мотков (Москва)