Атрибуты дружки в севернорусской свадьбе: прагматические и знаковые функции предметов

Постоянной характеристикой свадебного дружки являются особые атрибуты, выделяющие его из числа персонажей, принимающих участие в обряде. По данным фольклорно-этнографических экспедиций 1990-х гг., проведенных в ряде районов Архангельской, Кировской областей, в числе атрибутов дружки информанты отмечают полотенце, пояс, ленту (повязку, бант), колокольчик, веник (помело).

Повсеместно полотенце, пояс, платок, лента, повязанные дружке в доме жениха, являются знаками его отличия как среди поезжан, так и в доме невесты среди свадебщиков, а также представляют собой средство защиты от «порчи», «сглаза». Наличие у дружки этих атрибутов подтверждает его «избранность», способность быть дружкой, что нашло отражение в ряде записей свадебных приговоров, величальных песен. Как дар невесты эти же атрибуты («отдарочки») рассматриваются в качестве знака благодарности и покорности невесты. Повязанное дружке длинное полотенце в локальных традициях Опаринского, Подосиновского районов Кировской обл. можно расценивать как средство продуцирующей магии (чем длиннее полотенце — тем богаче будет невеста). Колокольчик, отмеченный в обряде трех локальных традиций, появляется в арсенале дружки, как правило, на второй день ритуала, выполняет функцию оповещения, символизируя свершившееся событие. Веник (помело) как непременный атрибут дружки на протяжении всего обряда (Опаринский район) выступает как вариант жезла дружки (символ власти). Зеленый веник, перевязанный лентой и колокольчиками, в обряде Подосиновского района является, на наш взгляд, воплощением приобщившейся к новому роду невесты (возможно, аналог свадебного деревца). В числе предметов, которые берутся дружкой из дома жениха, повсеместно называются икона и хлеб / хлеб-соль (обережная, продуцирующая функции). Хлеб-соль, привезенные дружкой в дом невесты, символизируют достаток, благополучное совместное существование, домашнее благосостояние и являются знаком рода жениха. С помощью хлеба в символическом поединке дружек обоих родов определялся глава новой семьи (Подосиновский район Кировской обл., Прилузский район Республики Коми). Семантика соли как средства защиты от «порчи» подчеркивается и в приговорах второго дня.

Е.В. Кулагина (Казань)

Социальные институты в формировании «мужского»

Студентам КГУКИ было предложено написать эссе на тему «Образ мужчины в исламе». В результате контент-анализа были выявлены следующие составляющие портрета мужчины-мусульманина: глубоко верующий, покорный только Аллаху, глава семьи, властный, сильный, милосердный, надежный, целеустремленный, заботливый, снисходительный. На основе выдержек из Корана, других религиозных книг была описана идеальная модель мужчины-мусульманина, которую активно воспроизводят религиозные учреждения: мечети, медрессе, некоторые вузы республики. В тоже время, каждый четвертый студент указал на несовпадение этой идеальной модели с реальным образом мужчины. Реальный мужчина нередко экономически несостоятелен, деспотичен, способен на проявления жестокости в отношении слабых, на обман, показную религиозность. Опора на традиционные ценности — мусульманские и православные — поддерживает главенство мужчины в семье, однако, одомашнивание женщины, монокарьерная семья устраивает сегодня не всех.

Достаточно сложно говорить о «мужском» вообще, поскольку каждый мужчина принадлежит к какому-то слою, и содержание «мужского» отличается в зависимости от социального статуса, структуры ценностных ориентаций (мужская или женская система ценностей). Основанная на этих критериях типология выглядит следующим образом: 1) мужчина с низким социальным статусом и мужской системой ценностей; 2) мужчина с низким социальным статусом и женской системой ценностей; 3) мужчина с высоким социальным статусом и мужской системой ценностей; 4) мужчина с высоким социальным статусом и женской системой ценностей.

Исходя из имеющихся данных о социальной структуре, можно высказать предположение, что социальные институты современного российского общества обуславливают преобладание мужчин первого и второго типа. Третий тип представлен узкой прослойкой в силу, главным образом, экономических причин. Четвертый же тип распространен еще менее. Отсюда рост мужского пессимизма, уход в алкоголизм, наркотики, суициды. Мужчина вынужден стать более пластичным, гибким. Женщине же проблемы выживания диктуют традиционно мужские стереотипы поведения.

Представления о мужском колеблются между традиционными ценностями и образцами поведения, транслируемыми веками религией и патриархальной семьей, и новыми, тиражируемыми светским образованием, современной семьей, поп-культурой, СМИ. Вероятно, в перспективе «мужское» будет становиться еще более «женским».

А.Н. Кушкова (Санкт-Петербург)