Работники бюджетной сферы

17. "Ни на одном кабинете не висит табличка "Главный"

Врач-анестезиолог Д. живет в Костроме. Ему 28 лет. Окон­чил медицинскую академию, работает по специальности. Имеет комнату в коммунальной квартире. Отпуск прово­дит дома.

Как любой человек, я неоднократно сталкивался с милици­ей. Когда в сентябре 1999 года, после взрывов домов в Моск­ве, были приняты чрезвычайные меры, поехали мы с другом-бизнесменом в Москву. Ему надо было по делам, я - так, за компанию. На въезде в Москву нас задержали под видом про­верки паспортного режима. Всю машину перетрясли, но ниче­го, кроме товара, не нашли. Паспорта, естественно, у нас были в порядке, но, тем не менее, нас посадили в кутузку, причем вместе с обычным жульем. А кому тут жаловаться? Чрезвы­чайная ситуация и все такое. Сидеть там пару-тройку суток нам, естественно, не хотелось, поэтому кончилось все тем, что мы заплатили по тысяче с носа и убыли. Сумма, конечно, не ахти какая, но если эти ребята так настригут с одного-друго­го-третьего, то навар ощутимый.

Или, скажем, на днях я с другом был забран в не вполне трезвом виде в милицию, откуда нас освободили за сто руб­лей, данных товарищу майору. Друга моего сразу посадили в камеру, так как он пытался буянить, а я остался в той комна­те, где все милиционеры находились. Я подошел к майору: "Так и так, говорю, мы два доктора, представители общественно-полезной профессии. Отпустите нас, мы расплатимся". Друга моего извлекли из камеры, майор порвал протокол, все оста­лись довольны.

По рассказам друзей - многие из них занимаются экономи­ческой, в том числе внешнеэкономической, деятельностью, -

[530]

у меня складывается впечатление, что самые коррумпирован­ные структуры у нас: таможня, милиция и налоговые органы.

Или, например, военкоматы. Я знаю, что за освобождение от армии нужно заплатить от 500 до 2000 долларов. Конкрет­ная сумма зависит от того, насколько легко человека "отма­зать". Если есть какие-то зацепки - болезнь, скажем, пусть не такая, с которой освобождают, но хоть какая-то, - то это сто­ит дешевле. Если все делается с нуля - то дороже. Кроме того, конечно, сумма зависит от связей. По знакомству могут дать скидки. Я знаю, что подкупают как членов медкомиссии, так и самих сотрудников военкомата.

"Левые" дела - повсюду. Даже когда дело касается похо­рон, работники похоронных фирм берут "левые" заказы на из­готовление памятников, то есть обманывают фирму. Допустим, приходишь в фирму, начальства на месте нет, работник пред­лагает тебе договориться с ним напрямую. Или, скажем, был случай, женщина памятник заказывала. Сам памятник сдела­ла фирма, а с гравером она договорилась приватно. Он при­шел к ней домой и сделал все прямо там и намного дешевле. Можно доплатить за срочность, тогда тебе все сделают быст­рее. Был такой эпизод: женщина заказала памятник осенью, сделала предоплату, ей должны были перезвонить, а не зво­нят. Она пришла туда, ей говорят: "Ой, извините, квитанция ваша затерялась". А дело было в том, что должны были гря­нуть морозы, ей надо было успеть до холодов, потому что по­том кто будет землю долбить, памятник устанавливать. Вот в фирме ее и мурыжили, надеялись дотянуть до того момента, когда она попадет в цейтнот и ей уже придется переплачивать за срочность. Летом, кстати, всяких взяток в этой сфере мень­ше намного. Тут, так сказать, сезонная коррупция.

Вы спрашиваете о вузах? Там все начинается с приемных экзаменов. Их можно покупать как по отдельности, так и еди­ным блоком. То есть человек сдает три экзамена. Можно ку­пить один экзамен. Допустим, за биологию и химию человек не боится, а в физике он не вполне уверен. Он идет и пропла-

[531]

чивает физику. Если же он плох во всех областях, которые сдает, то он может купить все вместе. Это в общем-то проще, чем бегать и искать, кому бы дать три отдельные взятки. Впрочем, это было несколько лет назад, когда я учился. Мои друзья, ко­торые после института остались там работать, рассказывают, что сегодня ситуация изменилась, и как бы ты предмет ни знал, если ты не заплатил, - тебя завалят. "Оптовые" взятки, как правило, даются на самом верху: ректор, проректор. Но на та­ком уровне взятки берут не от всех. Попасть к ректору и дать деньги непосредственно ему могут только те люди, которые занимают в городе достаточно высокое положение. Остальным приходится искать того человека, который мог бы взять день­ги и поделиться с кем надо наверху. Это, кстати, не очень лег­ко. Ведь ни на одном кабинете не висит табличка "Главный взяточник". Но кому нужно было, те находили.

Впрочем, еще до приемных экзаменов есть подготовитель­ное отделение. Известно, что с подготовительного отделения попасть в институт легче, чем с улицы, поэтому на подготови­тельное - тоже конкурс. Соответственно, тут тоже берут взят­ки. Это, кстати, стоит дешевле, чем платить за приемные эк­замены, поэтому многие не очень богатые абитуриенты предпочитают такой способ.

После того как человек поступил в институт, у него уже появляется выбор: либо учиться, либо платить. То есть в принципе можно платить за все экзамены, зачеты, пересдачи. Но тут, если ты знаешь предмет, то тебя уже не валят, как на приемных, чтобы взять с тебя деньги. Или я могу подойти к своему одно­курснику, у которого отец работает в институте, и попросить, чтобы он за меня замолвил словечко. Его отец ставит мне нор­мальную оценку, а я ему как бы в знак благодарности дарю бутылку коньяка. Но это у нас взяткой никто не называл и не считал. Это уже "благодарность", другая форма. Разница, в частности, в том, что подарить тот же коньяк - это нормаль­но. Потом при общении с этим профессором у меня не возни­кает какого-то барьера, неловкости. Если ты давал взятку, там

[532]

все-таки есть какая-то двусмысленность потом в человеческом плане. Кроме того, благодарность примет практически любой, а взятки берут не все. Взяточники в институте, в принципе, всем известны. Скажем, экзамен принимают пять преподава­телей. Из них, как правило, один или два - это люди старой закалки, которые будут ходить в рваных штанах, но денег у тебя не возьмут. Таким наплевать, чей ты сын, они все равно поставят тебе тот балл, которого ты заслуживаешь. Даже если ректору надо, чтобы какому-то студенту поставили "пять", он не будет к такому принципиальному преподу обращаться, а попросит кого-то из более гибких. Тем более простой студент, конечно, такому деньги не понесет, а передаст их кому-то, про кого известно, что тот неравнодушен к деньгам.

Была у нас и такая экзотическая форма, как расплата нату­рой. Это, понятно, распространялось на девчонок и начина­лось обычно с подготовительного отделения. На подготовительное обычно поступали такие девочки, у которых с мозгами не очень. Препод начинает их зондировать, готовы ли они на уступки в обмен на оценку. Потом девочки поступают, а информация о тех, кто сдался, сообщается преподавателям, работающим с первым курсом. Девочек, если они упрямятся, здесь уже начи­нают валить - как это так, там давала, а здесь не дает - и многие девчонки так до шестого курса и спят со всеми, кому это надо. Я знаю один случай, когда девочку на подготовительном по­стоянно валили. Она работала лаборантом на кафедре, понра­вилась профессору, он начал ее добиваться, она его послала. Ее при окончании подготовительного заваливали три раза, пока она не согласилась. Обычно, правда, все было более мирно: хочешь - давай, не хочешь - сдавай на общих основаниях.

Что касается моего личного опыта, непосредственно на ра­бочем месте, то в основе всей больничной коррупции лежит низкий материальный уровень врачей и медработников низшего звена. Врач не может получать меньше тысячи рублей в месяц и ходить черт знает в чем. Естественно, я вынужден раскру­чивать пациентов на подарки, благодарности, которые взятка-

[533]

ми, как мне кажется, не считают ни больные, ни врачи. Это обычно вино, цветы, конфеты.

Следующий уровень взаимоотношений врача и пациента -это когда за то, чтобы нормально прооперировали или, ска­жем, положили в нормальные условия, больной просто дает деньги врачу. Это часто бывает в тех отделениях, где большая очередь на обследование. Например, чтобы попасть в глазное отделение, надо несколько месяцев простоять в очереди. Если ты хочешь попасть туда вне очереди - плати.

Бывает, человек нуждается в срочной помощи, а его начи­нают мытарить, гонять по каким-то процедурам, анализам, но в больницу не кладут. И так до тех пор, пока он сам не пой­мет или другие не подскажут, что надо заплатить. Есть даже специальная формула для передачи взятки. Больной передает врачу деньги и говорит: "Посмотрите, доктор, результаты ана­лизов". Если денег мало, врач может сказать: "Этих анализов недостаточно". Или, если сумма его устраивает: "О, это уже совсем другое дело!". Видимо, этот шифр нужен для того, чтобы нельзя было записать на диктофон все и потом шантажиро­вать врача или в милицию сообщить.

Сейчас появляются какие-то официальные платные услуги -УЗИ, ФГДС (фиброгастродуаденоскопия - то, что больные на­зывают "глотать кишку"), компьютерная томография, - поэто­му распространяется и оплата мимо кассы. Можно платить непосредственно врачу, тогда это будет выгодно и врачу, и боль­ному. Врач получит больше, а больной заплатит меньше.

Врач может предложить больному какой-то препарат поми­мо официально ему прописанного. Естественно, что за допол­нительный препарат требуется дополнительная оплата. Препарат, конечно, больничный, а деньги получает непосредственно врач. При этом многое зависит от личных качеств врача. Врач мо­жет предложить действительно редкое и нужное лекарство, а может под видом редких заморских таблеток толкнуть какие-нибудь залежалые витамины, от которых хоть хуже и не ста-

[534]

нет, но и улучшение не наступит. Больные же врачу верят, да и не разбираются в препаратах.

Кроме того, за деньги закрывают больничные листы людям, которых в больнице и в глаза не видели. От армии откосить помогают, ставят нужный диагноз.

Основные суммы получают главврач, начмед, завотделени-ями. Врачам поменьше рангом, соответственно, достаются и суммы поменьше. Здесь, как и в вузе, многое зависит от того, кто договаривается. Начальство поступает в больницу через главврача, а рядовым врачам дают взятки такие же рядовые пациенты. Медсестрам обычно вообще мало что перепадает, хотя у нас в больнице был случай, когда медсестре за хоро­ший уход за тяжелобольным подарили машину.

Из врачей самые высокие дополнительные доходы имеют либо узкие специалисты, либо те, кому принято платить по уже сложившейся традиции. Что такое узкий специалист? Скажем, в Ярославле есть очень хороший хирург-гепатолог, то есть ра­ботающий с желчевыводящей системой. Он единственный спе­циалист такого уровня в городе, но все знают, что он приезжа­ет только тогда, когда больной готов заплатить. А традиционно "платные" врачебные специальности - это акушеры, гинеко­логи (здесь традиция оплаты идет от подпольных абортов), урологи, врачи кожвендиспансера (им часто платят не столько за лечение, сколько за анонимность). Меньше всего несут те­рапевтам, инфекционистам, как ни странно, хирургам, то есть тем, кто лечить обязан при любом раскладе. Скажем, если в инфекционное отделение поступает больной с гепатитом, ин­фекционист хочет не хочет, а лечит.

Если врач не хочет сам брать деньги, он может поступить хитрее. У каждого больничного отделения есть свой благотво­рительный фонд, куда больной якобы от чистого сердца мо­жет внести определенную сумму. Если лечится какой-нибудь крупный бизнесмен, с него могут стрясти новую мебель, мик­роволновую печь, причем как для больницы, так и для кого-то из врачей лично. В последнее время очень распространена та-

[535]

кая форма благодарности, когда какой-нибудь излеченный пред­приниматель вывозит все отделение на пикник или на банкет куда-нибудь на дачу. Поэтому естественно, что к бизнесмену и отношение в больнице будет другое. Ему могут дать отдель­ную палату, почаще делать перевязки и т. д.

Отношение больных к новым условиям в больнице зависит прежде всего от возраста. Люди старшего поколения процен­тов на 98 убеждены, что их должны лечить бесплатно. Их ос­новной аргумент: "Я всю жизнь отпахал, и извольте меня ле­чить". Некоторые говорят прямо: "Ты знал, куда ты шел. Хотел бы зарабатывать деньги - шел бы в бизнес. Врач должен быть бессребреником". Среди представителей среднего поколения (лет от 40 до 60) таких процентов 60-70. С молодежью проще. А вообще легче всего договариваться с тем, кто сам занимает­ся бизнесом. Тут уже возникает другая проблема: они и рады бы дать денег за более классное лечение, но не знают, к кому обратиться. То есть, допустим, им нужен хороший хирург. Но они же не знают, кто в больнице лучше всех делает такую-то операцию. Мало кто из врачей скажет: "Вот Иван Иваныч, он делает это лучше, чем я". Большинство возьмут деньги и ска­жут: "О'кей, мы сделаем все по высшему классу", а что они на самом деле умеют - кто знает?

В идеале все равно должна оставаться бесплатная медици­на, но такое может потянуть только сильное государство. У нас сегодня это нереально. Когда нет денег на препараты, на оборудование, на питание больным, особенно какое-нибудь диетическое - о чем можно говорить? Так что сегодня для того, чтобы у врача был стимул работать, надо постепенно легаль­но приучать больных платить деньги за лечение. Для начала больной мог бы оплачивать питание, стирку белья и т. д. Уже это позволит отсечь бабулек, которые ложатся в больницу, чтобы скопить пенсию. Это, кстати, довольно распространенная форма. Бабушка, дабы скопить пенсию, которая идет ей на книжку, ложится месяца на два в больницу, бесплатно питается, день­ги вообще не тратит. Ведь практически у каждого человека в

[536]

пожилом возрасте есть какое-то заболевание, с которым мож­но устроиться в больницу. Другое дело, что она могла бы про­лечить его и амбулаторно, стационар ей ни к чему. Так вот, если ввести хотя бы минимальную оплату, такие бабушки уже ложиться не будут. Нужно также вводить дифференцирован­ную оплату за разные варианты одной и той же услуги. На­пример, операция по удалению желчного пузыря может быть сделана двумя способами: традиционным, с большим надре­зом, или более прогрессивным, через маленькие дырочки при помощи манипулятора. Больной должен иметь выбор: делать бесплатно по первому варианту или за деньги по второму. За экстренную помощь деньги брать нельзя, а при плановом опе­ративном вмешательстве нужно вводить элементы оплаты. Вообще же надо вести к тому, чтоб человек понял, что болеть невы­годно, нужно вести здоровый образ жизни.

Кому я действительно сочувствую, так это уклоняющимся от налогов, хотя и отношусь к ним отрицательно, потому что я бюджетник и с этих налогов живу. Если б я работал в фир­ме, я бы наверняка рассуждал по-другому. Но, между прочим, система, при которой предприниматель платит своим сотруд­никам "левую" зарплату, плоха для самих этих сотрудников, поскольку дает хозяину возможность воздействовать на них. Нравятся они ему - он платит больше, не понравились - зап­латил меньше. То есть произвола со стороны хозяина больше, а прав у работников меньше.

У меня есть хороший знакомый, технарь, который начал собирать компьютеры, когда о них еще мало кто слышал. Он решил заняться бизнесом, продал квартиру, за что его все осуж­дали, и вложил все деньги в торговлю радиоэлектроникой. На первый раз он, как многие технари, сделал все по закону, и когда он пришел в налоговую, ему там сказали: "Вы что, с ума сошли? Вы же разоритесь". Тогда он ушел и быстренько все переписал на свою жену, откорректировав при этом все доку­менты. Теперь он преуспевающий бизнесмен.

[537]

Сам я в студенческие годы занимался мелкой торговлей, но потом решил, что лучше учиться. Если бы я занимался бизне­сом, то в области, связанной с медициной. Тогда бы я, конеч­но, играл бы по существующим правилам, то есть вел двой­ную бухгалтерию и уходил от налогов.

Я думаю, если мне или моим близким что-нибудь или кто-нибудь угрожал, то, к сожалению, больше пользы могло бы принести обращение к уголовному миру, чем, скажем, к мили­ции. Это быстрее, надежнее и справедливее. Тут, правда, дру­гая проблема: с ними можно потом не развязаться. Но случаев таких сколько угодно. Один человек занял деньги у другого и не отдает. Тот обращается к криминалу и получает свои день­ги. Кстати, есть два варианта криминального взимания долга. Могут взять ту сумму, которую человек должен, отдать часть кредитору, а часть оставить себе. Либо могут взять больше, кредитору отдать сумму полностью, а себе оставить то, что сверх.

Как мне представляется, чтобы бороться с коррупцией, прежде всего нужны такие законы, которые не выталкивали бы людей в теневую экономику, - и в первую очередь нормальный нало­говый кодекс. После принятия таких законов нужна налоговая амнистия и тому подобные меры. Кроме того, нужна жесткая централизованная власть, способная настоять на исполнении своих законов и постановлений. В первую очередь жесткость власти должна быть направлена на очистку рядов МВД, нало­говых органов и прочих силовых структур. Государство долж­но заниматься экономическим просвещением граждан. И нуж­на, наконец, четкая экономическая стратегия на государственном уровне. Не может быть так, как сейчас: то Чубайс, то Кулик. Должен быть либо один, либо другой. Из органов опереться сегодня можно только на ФСБ, хотя, конечно, с оговорками. В ФСБ и отбор жестче, и коррупции все-таки, наверное, мень­ше. Хотя тут, конечно, есть другая опасность: ФСБ не привыкло работать цивилизованными методами.

[538]