Плоды просвещения

Гонку за вузовским дипломом можно рассматривать и как растянутую на годы инвестиционную акцию. Соискатели дип­лома понимают будущее его обретение как некую финальную операцию, которая может - хотя бы в долгосрочном периоде -капитализовать их вложения. Причем сама возможность успешной капитализации, ее характер и способы зависят от того, какой диплом окажется в руках у выпускника - экономиста, врача, инженера, переводчика и т. д. И мы, видимо, не очень погре­шим против истины, если в соответствии с общей картиной взаимосвязи различных теневых рынков, открывающейся в рассказах респондентов, предположим, что в наши дни пре­стиж вуза все в большей степени определяется не качеством знаний его выпускников, но спросом на профессии, дающие преимущества для работы в теневой сфере. Это, конечно, весьма ответственное предположение: если оно соответствует реаль­ности, то отсюда следует, что в институтских аудиториях се­годня формируется новое коррупционное поколение. И, тем не менее, определенные основания для такого предположения у нас есть.

Как можно понять из неоднократных свидетельств наших собеседников, наибольшим спросом пользуется сейчас диплом юриста. Понятно, что люди именно с такими дипломами зай­мут вскоре различные должности в органах МВД, ФСБ и дру­гих структурах, призванных обеспечивать правопорядок вооб­ще и служить главным орудием общества в борьбе с коррупцией и теневой экономикой в частности. Однако, как мы уже выяс­нили, некоторые из этих структур (например, милиция) обще­ственное мнение относит к числу наиболее коррумпированных, причем - выразимся максимально осторожно - не совсем без­основательно. Добавим к этому, что наши респонденты ука­зывают на чуть ли не поголовное участие студентов юриди­ческих вузов в операциях на вузовских теневых рынках. Какое же использование диплома, полученного таким образом, мож-

[160]

но считать наиболее вероятным? Быть может, будущие юрис­ты - идейные люди и мечтают, продравшись сквозь тернии сту­денческой коррупционной практики и получив заветный "сер­тификат знаний", вырваться в конце концов на оперативный простор борьбы с коррупцией? Или, напротив, они потому и готовы выкладывать значительные деньги на вузовских тене­вых рынках, что надеются с помощью диплома получить та­кое место, которое позволит с лихвой компенсировать теневые затраты в той же теневой сфере?

У нас нет однозначных ответов на эти и подобные им воп­росы. С одной стороны, мы не вправе утверждать, что среди преподавателей и студентов юридических и других факульте­тов нет честных людей, желающих передавать и получать зна­ния и движимых благородными общественными целями. Но мы не вправе и игнорировать ту вузовскую практику, о которой рассказывают наши собеседники, равно как и озабоченность, высказываемую, скажем, такими людьми, как Б.С, офицер ФСБ из Уфы. "Разве это правильно, - сетует он, - что у нас на юри­дические факультеты или в Академию налоговой полиции при­нимают учиться за деньги, причем за большие - семь-десять тысяч долларов в год надо заплатить. Это что значит? Значит, что в органы придут работать дети воров и бандитов. Их же нужды они и будут обслуживать". Возможно, тут есть преуве­личение. Но это не значит, что можно позволить себе не при­слушиваться к таким свидетельствам.

Мы говорим об этом в том числе и потому, что обществен­ная терпимость (если не равнодушие) к порядкам и нравам, Царящим в высшей школе, порождает у многих глубокий пес­симизм относительно возможности их изменить, который, в свою очередь, лишь усугубляет ситуацию. Вот как оценивает, например, положение дел в высшей школе один из самых осведомлен­ных наших информаторов, ростовский преподаватель СМ., в словах которого находим некую формулу отчаяния: "Вузовс­кая система современной России - сплошной гнойник, кото­рый удалить можно, наверное, только вместе с таким геогра-

[161]

фическим понятием, как сама Россия". Так говорить может только человек, вплотную столкнувшийся с каким-либо отвратитель­ным явлением и испытывающий полное бессилие.

Правда, есть среди наших респондентов и такие, кто сохра­няет способность анализировать сложившуюся ситуацию бо­лее спокойно и рационально и предлагать вполне конкретные методы ее преодоления. "Способ устранения коррупции, соб­ственно, один, и он всем давно известен, - убежден главный герой этой главы, ивановский педагог И.П. - Необходимо рез­кое повышение зарплаты учителям и преподавателям. Причем тысячи нам не нужны. Я, скажем, без проблем работал бы в университете при зарплате в 300-400 долларов. Я думаю, та­ких большинство. А при нынешнем уровне зарплаты взятки неизбежны. И все попытки что-то изменить здесь без измене­ния уровня оплаты труда заведомо бесполезны". И в такого рода представлениях И.П. не одинок.

Не имея против этого каких-либо принципиальных возра­жений, мы, тем не менее, не очень уверены, что предлагаемые меры радикально помогут делу (даже если государство изы­щет деньги, чтобы поднять зарплату вузовских преподавате­лей до 300 долларов). В конечном счете, рынок знаний и дип­ломов - не изолированный коррупционный заповедник, но органическая часть экономической системы страны. И если на всеобъемлющем общероссийском теневом рынке знания не пользуются спросом и не могут принести сколько-нибудь дос­тойный уровень дохода тем, кто ими обладает, бесполезно предъяв­лять претензии системе высшего образования и надеяться на возможность ее очищения от разъедающей ее коррупционной ржавчины. Здесь неизбежно будет сохраняться купля-продажа дипломов, при которой приоритет отдается не тем, кто обла­дает знаниями и способностями, но тем, кто обладает опреде­ленными ресурсами и поднаторел в операциях на теневом рынке.

[162]