Понимание и смысл
Понимание – это особое правило познания, которое познает явление из собственного явления, но обязательно из такого, которое имеет смысл. Что бы ни было объектом понимания - исторические, художественные или другие тексты, или сам человек с его эмпирическими проявлениями – в них подразумевается смысл. То, что не имеет смысла, не является проявлением духовных принципов личности, народа, нации, эпохи, невозможно понять. В камне, да и вообще в творениях природы (девственной природы), как бы ни искали, ничего нет человеческого, а значит, нет ничего смыслового. Смысловыми называются такие связи (явления, их элементы, проявления, сврешения), которые создают ценное единство или способствуют его формированию. Смысл в целом заложен в виде центральной конституционной части. Смысловыми являются фрагменты духовной жизни, без которых нарушилось бы единство духовной жизни; поведение, которое необходимо для достижения определенной цели. Смысл есть в слове (части), в предложении (в целом), в предложении как части текста, а в тексте как части творческого наследия автора, который описал какую-либо эпоху, страну, характер нации. Целое является целым определенных частей, а части являются частями этого целого. Для понимания части мы должны обращаться к целому; для понимания целого должны обращаться к части. Это означает найти смысл части в целом (из целого) и смысл целого в части. Так представлял основной смысл метода понимания один из основоположников герменевтики Ф. Шлейермахер. Аналогично рассуждал и В. Дильтей: «Из части целое, а из целого опять часть. Понимание, значит, из целого, тогда как целое все же из частей».
Для того чтобы понять какой-нибудь исторический текст, необходимо знать историческую среду, которая существовала при создании произведения. Все это становится для нас известным при помощи текста. Текст как часть показывает целое – лицо реальной исторической эпохи, а последнее поможет понять смысл текста. Так сливаются в единое целое и часть. Для понимания первого требуется второе, а ля понимания второго – первое. Ознакомление с текстом (целого) всегда начинается с его части, которая содержит в себе целостность текста в лице идеи. Если бы не часть, не построилось бы целое, если не целое, непонятной была бы часть. Из этого становится ясным главная характерная черта методологии понимания: «движение по кругу», своеобразная замкнутость, что в данном случае не ограничивает знание, а, наоборот, расширяет его.
Метод понимания является специфическим для духовных (гуманитарных) наук. Они в отличие от естественных наук имеют дело с человеческим (духовны) выражением. Под выражением подразумевается каждая форма индивидуального выявления: письменное, символическое, словесное, поведенческое, для которых характерна разовость, неповторяемость. Для понимания, то есть установления связи между «скрытым духом» (объекта понимания) и «понимающим духом» возникла необходимость в посреднике, какой является герменевтика. «Герменевтика» связана с божеством греческой мифологии – Гермесом. Гермес (лат. Меркурий) выполнял роль посредника (посыльный, вещатель) между Олимпом и землей. Он приносит людям послание богов и несет богам пожелания людей, переводит на человеческий язык – язык бессмертных, регулирует дела небесные и земные, является гарантом взаимопонимания. Шлейермахер определял герменевтику как «средство избежания неверного понятия».
Взаимосвязь понимания и объяснения. Объяснение как подведение под общую истину и понимание как подведение под общее правило взаимно дополняют друг друга. Они представляют как бы два разных видения одних и тех же объектов обстоятельств: одно с точки зрения соответствия утверждений об этих объектах реальности; другой с точки зрения соответствия данных объектов принятым в обществе ценностям. Долгое время объяснение и понимание противопоставлялись друг другу. Например, неопозитивизм считал единственной, главной функцией науки объяснение. Напротив, философская герменевтика ограничивала сферу объяснения естественными науками, а понимание объявила в качестве основной задачи гуманитарных наук. Но постепенно стало ясно, что операции объяснения и понимания имеют место во всех научных дисциплинах. Более того, объяснение и понимание присутствуют в каждой сфере человеческого познания и коммуникации. Объяснение есть особая научно-теоретическая процедура, а понимание - результат, на достижение которого направлена процедура объяснения. Объяснение должно обеспечить понимание: объяснить нечто – значит сделать данное нечто понятным некому В. Дело в том, что всякое понимание требует объяснения, ибо непосредственный диалог невозможен, как невозможно непосредственное чтение или слушание – оно направляется и формируется намерением автора, и кодами повествования. И наоборот, всякое объяснение неизбежно завершается пониманием. В каком-то смысле объяснение и начинается, пониманием, поскольку объяснение – это момент абстрактного, возможного в системе, а понимание – это момент артикуляции возможностей на пути от системы к событию.
Понимание предшествует, сопровождает, замыкает и как бы обволакивает объяснение. Объяснение, напротив, развертывает понимание аналитически. Понимание есть схватывание сущего, целого, самого главного. Его определяет вопрос: что есть суть и смысл явления? В своеобразии вопроса отчетливо видно отличие понимания от объяснения. Объяснение есть выявление внешней закономерности, а понимание – внутренний. Понимание связано познанием – знанием. То, что понятно, то познано, и знание о нем уже добыто. Всякое понимание это знание, но не каждое знание имеет понимательный характер. Например, можно знать, как определять время, как включать телевизор, но не иметь понятия о механизме работы этих предметов.
Для Шлейермахера объяснение – это предвестие понимания. Целью объяснения является реализация затонувших и скрытых идей и содержаний в изображении, «очистка-уборка» текстов, их представление в таком виде, каким они являются в оригинале. Изначально такая работа проводилась по отношению к античным текстам, которые были интерпретированы по-разному в различных мировоззрениях, затем – в теологической герменевтике – для «возрождения» святых книг, которые были нагружены, осквернены догмами католической церкви. В объяснении нуждается Мудрость.
В истории идей можно выделить две основные традиции, расходящиеся по вопросу о том, при каких условиях объяснение удовлетворяет требованиям научности. Одну из этих традиций иногда называют аристотелевской, другую — галилеевской. У первой традиции очень древние корни, вторая традиция - относительно недавнего происхождения. Здесь есть доля истины, но необходима оговорка. Традиция, которую я называю галилеевской, восходит, минуя Аристотеля, еще к Платону. Не следует также считать, что аристотелевская традиция в настоящее время - это устарелый предрассудок, от которого наука постепенно освобождается".
Одной из догм позитивизма является методологический монизм, т.е. идея единообразия научного метода независимо от различия областей научного исследования. Вторая догма выражается в том, что точные естественные науки, в частности математическая физика, дают методологический идеал или стандарт, по которому измеряют степень развития и совершенства всех других наук, включая гуманитарные. Наконец, третья догма связана с особым пониманием научного объяснения. Научное объяснение является, в широком смысле, "каузальным". Более точно, оно заключается в подведении индивидуальных случаев под гипотетические общие законы природы, включая "природу человека. Подчеркивая единообразие метода, математический идеал науки и важность общих законов для объяснения, позитивизм примыкает к той длительной и разветвленной традиции в истории мысли, которую я называю галилеевской.
Как реакция на позитивизм возникла другая позиция по вопросу о взаимоотношении наук о природе и наук о человеке. Антипозитивистская философия науки, получившая развитие к концу XIX столетия, гораздо более разнородна и разнообразна, нежели позитивизм. Она называется герменевтикой. Это направление представляют выдающиеся немецкие философы, историки и социологи. Наиболее известны Дройзен, Дильтей, Зиммель, Макс Вебер. С этим же направлением связаны Виндельбанд и Риккерт — неокантианцы баденской школы. К идеалистической ветви этого антипозитивистского направления в методологии можно отнести итальянского ученого Кроче и выдающегося британского философа истории и искусства Коллингвуда.
Все эти мыслители отвергают методологический монизм позитивизма и мнение о том, что единственный и высший идеал рационального постижения действительности дает точное естествознание. Многие подчеркивают противоположность между науками, которые, подобно физике, химии или физиологии, стремятся к обобщениям воспроизводимых и предсказуемых явлений, и такими, которые — как история — ставят целью понять индивидуальные и неповторимые особенности объектов изучения. Науки, занятые поисками законов, Виндельбанд предложил называть "номотетическими", а дескриптивное изучение индивидуального — "идеографическим".
Антипозитивисты выступают и против позитивистской концепции объяснения. По-видимому, немецкий историк и философ Дройзен первым ввел методологическую дихотомию объяснения и понимания. Цель естественных наук, говорил он, заключается в объяснении, цель же истории - понимание явлений, входящих в сферу ее изучения. Эти идеи были затем разработаны Вильгельмом Дильтеем. Собственную область применения метода понимания он назвал науками о духе.
В обычном словоупотреблении не проводится четкого различия между словами "понять" и "объяснить". Практически любое объяснение способствует пониманию предметов. Однако в слове "понимание" содержится психологический оттенок, которого нет в слове "объяснение". Эта психологическая черта подчеркивалась разными методологами-антипозитивистами XIX века, с наибольшей силой, может быть, Зиммелем, который полагал, что понимание как специфический метод гуманитарных наук есть форма вчувствования или воссоздание в мышлении ученого духовной атмосферы, мыслей, чувств и мотивов объектов его изучения.
Но не только этот психологический оттенок позволяет отличить понимание от объяснения. Понимание особым образом связано с интенциональностью. Можно понять цели и намерения другого человека, значение знака или символа, смысл социального института или религиозного ритуала. Этот интенционалистский, или семантический, аспект понимания стал играть важную роль в более современных методологических дискуссиях.
Если признать методологическое различие между естественными и историческими науками о духе, то сразу же встает вопрос о статусе социальных и поведенческих наук. На зарождение этих наук в 19 столетии оказали значительное влияние как позитивистские, так и антипозитивистские тенденции. Поэтому неудивительно, что эти науки стали ареной спора двух противоположных направлений в философии научного метода. Наследием Просвещения XVIII века, которое заслужило одобрение позитивизма XIX века, явилось применение математических методов в политической экономии и других формах социального исследования. Сам Конт ввел термин "социология" для научного изучения человеческого общества.
Расцвет позитивизма в середине и конце XIX века на рубеже веков сменился антипозитивистской реакцией. Однако в период между двумя мировыми войнами позитивизм возродился, причем в более энергичной форме, чем раньше. Новое движение было названо неопозитивизмом или логическим позитивизмом, позднее — логическим эмпиризмом. Характеристика "логический" была добавлена для того, чтобы указать на поддержку, которую возрожденный позитивизм надеялся найти в новых достижениях формальной логики.