Русский язык - список заданий 3 / 0708327_3A332_kudryavceva_e_a_speranskaya_a_n_istoriya_russkogo_yazyka_ist

слогораздел проходил между гласным и плавным, плавный при этом характеризовался гласным призвуком: *tъ°-r°ъ-t.

Взаимодействие некоторых согласных с [j] также носило диалектный характер. Так, зубные [d], [t], ассимилировавшись с [j], дали различные результаты у восточных, южных и западных славян. В восточнославянских диалектах *dj > [ž’], *tj > [š’], в древнеболгарском диалекте (и в старославянском языке) *dj > [ž’d’], *tj > [š’t’], в западнославянских диалектах *dj > [d’z’], *tj > [c’]: *nudja: др.-русск. нqжа, ст.-сл. н@жда, слвц. núdza; *světja: др.-русск. свhча, ст.-сл. свhшта, польск. świeca.

Некоторые группы согласных с [j] и перед гласными переднего ряда у восточных славян также имели индивидуальную судьбу. Так, группы *gt, *kt перед гласным переднего ряда в восточно-, южно- и западнославянских диалектах имели такие же результаты, как *tj: *mogti: др.-русск. мочи, ст.-сл. мошти, польск. moc; *noktь: др.-русск. ночь, ст.-сл. ношть, болг. нощ, польск. noc.

На месте групп *zgj, *zdj и *skj, *stj у восточных и западных славян возникли соответственно сложные согласные [ž’d’ ž’] и [š’t’ š’] с дальнейшими модификациями; у южных славян те же группы изменились в [ž’d’], [š’t’]: *dъzgjь: др.-русск. дъждь (дъжджь), ст.-сл. дъждь, польск. deszcz,

др.-чеш. déšč; *jězdjQ: др.-русск. hзжу, ст.-сл. hжд@, польск. jezdzío; *puskjQ:

др.-русск. пqштþ (пушчу), польск. puszczac;*tьstja: др.-русск. тьшта (тьшча), ст.-сл. тьшта, польск. tésciowa.

Еще одна особенность, отделявшая восточнославянские диалекты от других диалектов праславянского языка, – явления начала слова.

Для диалектов праславянского языка было нехарактерно наличие гласных в абсолютном начале слова, что было обусловлено тенденцией к восходящей звучности. Обычно перед такими гласными развивались согласные-протезы. Процесс развития протетических согласных проходил неодинаково в разных славянских языковых группах.

У восточных славян (и западных) в начале слова не мог находиться гласный [a], он прикрывался протетическим [j]. В южнославянских диалектах образование протезы не было обязательным. Ср.: др.-русск. "вити, польск. jawić, ст.-сл. авити и "вити; др.-русск. "зъ, др.-польск. jaz, ст.-сл. азъ и "зъ.

Гласный [u] у восточных славян, в отличие от южных, мог находиться в начале слова. Отсутствие протезы перед [u] объясняют наличием в начале слова придыхательного элемента, следы которого сохранились перед [u] из старого носового гласного: ст.-сл. @сhница, др.-русск. гqсhница (совр. русск. гусеница). В древнеболгарском диалекте перед [u] развивался [j].

Ср.: др.-русск. qтро, ст.-сл. ютро; др.-русск. qноша, ст.-сл. юноша. Гласный [e] прикрывался [j], ср.: др.-русск. и ст.-сл. ~cbbbbbи. То же

самое происходило с гласным [ě], после смягченного согласного [ě] должен был измениться в [’a], однако у восточных славян этого не произошло: др.-

21

русск. hсти, ст.-сл. "сти. Объяснить этот факт в настоящее время затруднительно.

Наиболее яркой восточнославянской чертой является наличие начального [o] в соответствии с южнославянским и западнославянским [je]: др.-русск. озеро, осень, одинъ, ст.-сл. ~зеро, ~сень, ~динъ, польск. jezioro, jesień, jeden.

Причины появления восточнославянского [o] обычно видят в утрате [j] и передвижении [e] в непереднюю зону и, как следствие, лабиализации. Объяснение причин этого процесса до сих пор относится к области гипотез. В.В. Иванов вслед Ф.П. Филиным полагает, что еще в праславянском языке существовали дублетные образования типа *osenь / *esenь. Это мнение перекликается с мнением А.И. Соболевского, согласно которому начальные *o/e в разных славянских диалектах восходят к индоевропейскому чередованию, что подтверждается данными других индоевропейских языков. Кроме того, начальный [e] прикрывался [j] непоследовательно. Такой [e], который находился в группе дублетов или не прикрылся протезой, перешел в [o] перед слогом с определенными гласными (переднего ряда, ъ, о), и эта ситуация характеризовала именно восточнославянские диалекты.

Итак, фонетическая система общевосточнославянского диалекта носила в основном праславянский характер, однако задолго до появления письменности у славян оформились те фонетические особенности, которые отделили данный диалект от других диалектов в составе праславянского языка.

Лекция 3

Тема 3. Изменение звуковой системы древнерусского языка

X – XIV вв.

3.1. Исходная система древнерусского языка

1. Система гласных

Фонетическую систему древнерусского языка восстанавливают на основании данных древнейших письменных памятников.

Для указанного периода сохраняют актуальность праславянские законы

открытого слога и слогового сингармонизма. Вокализм и консонантизм в основном сохранились в том виде, как они сформировались в общевосточнославянском диалекте. Однако был ряд древнерусских особенностей, сложившихся к X веку, в частности, качество фонемы h <ě>, о котором упоминалось в предыдущей лекции. Остановимся на них подробнее.

Важным процессом, произошедшим до появления письменности в Древней Руси, была утрата носовых. Результаты утраты носовых фонем по славянским группам были различными. У восточных славян *Q > [u], *ę > [˙a]: *sQdъ > др. русск. сqдъ, *gQba > др. русск. гqба, *męso > др. русск. м#со [м˙aсo], *zętь > др. русск. з#ть [з˙aт˙ь]. Характер изменения носового

22

переднего ряда в этом случае соответствует предположению, что утрата носовых произошла до процесса смягчения полумягких согласных (о котором будет сказано далее). Тот факт, что согласный перед новым звуком, развившимся из *ę, последовательно смягчался, дает возможность считать, что первоначально этот новый гласный характеризовался передней зоной образования.

О том, что носовые в древнерусском языке утратились до появления письменности, свидетельствуют данные письменных памятников. Буквы @ и #, обозначавшие носовые гласные, в древнейших русских текстах (например, в Остромировом евангелии) смешиваются с буквами q, þ, а, ", обозначавшими соответствующие неносовые звуки: въвьргqть вм. въвьрг@ть, порqчени~ вм. пор@чение, ст@дьньць вм. стqдьньць, раб@ вм. рабq, почахъ вм. поч#хъ, ^ самари" вм. ^ самари>. Это значит, что в говоре писца буквы, подвергшиеся мене, обозначали один и тот же неносовой звук.

Еще одно доказательство, которое позволяет уточнить время утраты носовых и отнести его к периоду до X века, – сочинение византийского императора Константина Багрянородного «О народах». В сочинении упоминаются восточнославянские названия днепровских порогов, приведенные в греческой транслитерации. Среди прочих интерес вызывают слова βερουτξη [verutzi] и νεασητ [neasit]. Первое передает древнерусское слово вьрqчи (ст.-сл вьр@mи) ‘кипящая’, второе – не"сыть (ст.-сл. не>сыть) ‘пеликан’. Передача этих слов у Багрянородного свидетельствует, что в X веке, когда были сделаны записи, носовых у восточных славян уже не было.

Таким образом, число гласных фонем древнерусского языка сократилось по сравнению с составом вокализма позднего праславянского языка: в нем отсутствовали носовые гласные, зато появилась новая фонема <ä>. Эта фонема выступала в ограниченном количестве слов (т.е. в таких, где раньше выступала *ę). Число позиций для [ä] в древнерусском языке было существенно меньше, чем в старославянском языке, поскольку во флексиях существительных *ā- и ŏ-склонений в соответствии со старославянским # [ę] выступал древнерусский h: Р.п. ед. дqшh, В.п. мн. кораблh и т.д.

Вопрос о фонемном статусе ä у многих исследователей не вызывает сомнения, поскольку она противопоставлялась фонеме <а> в тождественных фонетических условиях и различала разные словоформы: [мати] – [мäти], [та]

– [тä], [саду] – [сäду] и под. Возникает другой вопрос – о возможности нейтрализации двух указанных фонем в аллофоне [ä]. Такая нейтрализация могла возникнуть, когда [а] и [ä] попадали в положение после исконно мягких согласных. Гласный [а] после мягкого согласного был представлен аллофоном [’а], который фонетически сближался с [ä]. Т.е. в таких словоформах, как [ч’äдо] и [ч’aш’a] был возможен один вариант двух фонем.

Фонема h [ě] в древнерусском языке характеризовалась верхнесредним подъемом, в старославянском же языке, как мы помним, она была гласным переднего ряда, нижнего подъема, близким [ä]. Существуют две основные

23

гипотезы, касающиеся произношения [ě]. Первая принадлежит А.А. Шахматову. Он считал, что буква h обозначала узкий дифтонг [iˆe], который сохранился в ряде архаичных русских говоров: [п’иˆел], [л’иˆес]. Другая точка зрения принадлежит А.М. Селищеву. Ученый полагал, что поскольку русским говорам свойственна тенденция к дифтонгизации, то с исторических позиций правильней видеть [ě] как долгий узкий монофтонг [ê], в дальнейшем по говорам [ê] мог дифтонгизироваться.

Древнерусские редуцированные фонемы были наследием праславянского языка. Их также принято называть гласными неполного образования. Релевантными для них были признак сверхкраткости и, по мнению многих исследователей, подъема (т.е. [ъ] и [ь] были гласными верхнесреднего подъема).

Вотличие от гласных полного образования редуцированные позиционно изменялись. Судя по результатам изменения, слабыми для редуцированных были следующие позиции:

1) абсолютный конец неодносложного слова: гость, домъ; 2) перед слогом с сильным редуцированным: чьтьць, жьньць; перед

слогом с гласным полного образования: въстати, къто. Сильными были следующие позиции:

1) под ударением: пьсъ, шьпътъ; 2) перед слогом со слабым редуцированным: събьрати, чьсть.

Впозиции перед [j] редуцированные приобретали напряженность и становились близкими по артикуляции гласным [ы] и [и]. В этом случае принято говорить о напряженных редуцированных [y], [ǐ]. Такие звуки выступали в формах И. п. ед ч. полных прилагательных [молодыи], [синии], в формах настоящего времени и повелительного наклонения некоторых глаголов [мыиеши] – [мыи], [рыиеши] – [рыи], в формах существительных [шииа], причем в двух последних случаях [y], [ǐ] являлись вариантами фонем [ы] и [и]. Напряженные редуцированные также могли находиться в сильных и слабых позициях. На письме они обозначались соответственно буквами ы и и. Редуцированный [ь] в положении после [j] также становился напряженным, поэтому на письме сочетание [jь] обозначалось буквой и.

Таким образом, позиция перед [j] являлась позицией нейтрализации для редуцированных фонем и гласных полного образования [y], [i]: несомыи [н˙есомyjǐ] – мыю [мyjу] (ср.: мыти), здорови~ [здоровǐjе] – вию [вǐjу] (ср.: вити).

Вэпоху первых письменных памятников связь между напряженными редуцированными и [ъ], [ь] уже не осознавалась, в то время как связь между первыми и [ы], [и] была. С другой стороны, в позиции перед [j] выступали и обычные [ы], [и]: И. п. мн. прилагательных [добриии], приставочные образования [прииати].

Из сказанного следует, что напряженные [y], [ǐ] и обычные [ы], [и] могли находиться в одной и той же фонетической позиции. Это дает

24

основание некоторым исследователям (Р.И. Лихтман) считать их самостоятельными фонемами. Обычно же редуцированные гласные не включают в число фонем древнерусского языка ввиду ограниченности их употребления.

Система древнерусского вокализма может быть представлена следующим образом:

Возможность сочетаемости гласных фонем с разными согласными была неодинаковой, а значит, неодинаковой была и возможность их противопоставления. Позицией максимального различения было положение после твердых согласных, кроме [г], [к], [х]. Были фонетические позиции, в которых гласные вообще не могли противопоставляться, так как в этих позициях выступала только одна из гласных. Такой была позиция после мягких свистящих внутри морфемы, в которой мог находиться только гласный [ě] (кроме некоторых заимствований, допускавших в той же позиции [ь] и [ä]); в позиции после мягких сонорных внутри морфемы выступал только гласный [у] (в отдельных словах после мягких сонорных могли быть также гласные [ä] [и] [e] [ь]). Примеры.

Сочетаемость гласных с предшествующими согласными можно представить в виде таблицы:

25

2. Система согласных

Система согласных фонем древнерусского языка существенно не изменилась с поздней праславянской эпохи. Восточнославянскими по происхождению являлись сложные фонемы [ж’д’ж’] [ш’т’ш’], о которых говорилось выше.

В древнерусской фонетической системе отсутствовал звук [ф], вообще не свойственный языку славян. В памятниках древнерусской письменности [ф] встречается в словах, заимствованных из других языков, в основном из греческого: фарисhиb, февраль, Филипъ. Закрепление данного звука в русской фонетической системе в качестве органической единицы произошло позднее, в связи с процессом падения редуцированных.

Категория твердости-мягкости до смягчения полумягких согласных не претерпела существенных изменений по сравнению с ситуацией в праславянском языке. Ею было охвачено только пять пар согласных, противопоставлявшихся в тождественных фонетических условиях: примеры Эти согласные не образовывали соотносительных рядов, т.е. у них не было позиций нейтрализации.

Категория глухости-звонкости охватывала семь пар согласных, которые противопоставлялись в позиции перед гласными и сонорными согласными, а также [в] и [j]. Глухие и звонкие фонемы могли различать оболочки словоформ: [п˙ит˙и] –[б˙ит˙и], [ш’ит˙и] – [ж’ит˙и], [кoсть] – [гость]. Соотносительных рядов глухие и звонкие согласные также не образовывали, за исключением предлогов-префиксов на -з, в которых конечный согласный перед глухим шумным корня оглушался.

Существует и другое мнение. В.В. Иванов считает, что сочетания шумных согласных были вообще ограничены и подчинялись строгому закону синтагматического распределения глухих-звонких согласных перед глухими-звонкими. Поэтому в приставках типа без (с)-, раз (с)-, из (с)-, воз (с)- не было оглушения или озвончения конечного согласного, здесь действовал закон синтагматического распределения. Между тем, В.В. Иванов отделяет пару [з] – [с] с точки зрения их позиционной мены от других парных по данному признаку согласных, опираясь на примеры типа вести – везq, лhсти – лhзq, где позиционная мена обнаруживается.

3. Основные диалектные различия

На обширной территории распространения древнерусского языка не могли не распространиться фонетические черты локального характера, свойственные отдельным говорам древнерусского языка. К таким особенностям относятся качество звуков [в] и [г], цоканье, а также некоторые другие.

Качество согласного [в]

Известно, что в праславянском языке согласный [в] был билабиальным, т.е. губно-губным. Это связано с его происхождением из гласного *u.

26

Поскольку древнейшие памятники письменности не дают информации о том, какого качества был этот согласный на той или иной территории, историкам языка приходится опираться на данные современных диалектов и косвенные указания более поздних текстов. Существует несколько взглядов на то, как произносился [в] у восточных славян в древнейшую эпоху. Согласно одной точке зрения, [в] сохранил к X веку билабиальный характер, т.е. произносился как [w]. По другой версии, во всех диалектах древнерусского языка этот согласный был губно-зубным. Наконец, наиболее доказательной представляется версия, согласно которой в одних восточнославянских диалектах был [в], в других – [w]. Историки русского языка обычно с осторожностью говорят о локализации этих двух разновидностей. Губнозубной [в], вероятно, был распространен на северо-востоке, территории бытования ростово-суздальских говоров, об этом косвенно свидетельствует отражение на письме в более поздний период оглушения в > ф, встреченное только на северо-востоке. [W] был известен на северо-западе новгородским и псковским говорам, на западе смоленским и полоцким говорам, а также на южной территории (рязанские, черниговские, галицко-волынские говоры).

Качество [г]

Согласный [г] исторически был взрывным. Фрикативный [γ] и гортанный [h] (в украинском и белорусском языках) появились позднее и представляли собой этапы постепенного изменения одного звука – ослабления его артикуляции и передвижки ее назад. Однако оба эти новообразования известны со времен племенных образований. Изоглосса [г] ~ [γ], как известно, делила всю древнерусскую территорию на север и юг. Север характеризовало взрывное произношение [г], на юге было распространено фрикативное произношение. Фрикативный [γ] был распространен и на северо-западе, в новгородских и псковских говорах, но здесь он появлялся только в определенных фонетических позициях.

Древние письменные памятники, как и в случае с [в], не дают надежных свидетельств о качестве [г]. Достоверные сведения о качестве данного согласного содержатся в текстах с XIV века. Так, в галицийских грамотах, написанных на латинском языке, русский [г] передается латинским h, а не g: Hodovica (1371 г.); hlubokiego (1451 г.).

Однако некоторые факты могут свидетельствовать в пользу распространения [γ] на юге Руси в XI веке. Одним из них является подпись вдовы французского короля Генриха I Анны Ярославны, дочери Ярослава Мудрого на латинской грамоте, датированной 1063 г. – ана ръина (Anna regina), т.е. «Анна королева». Отсутствие буквы g в слове regina наводит на мысль, что Анна произносила звук [γ]. Однако это же написание может отражать старофранцузское произношение латинского слова – reine.

Отдельные написания х вместо г в памятниках XI века, относимых к южной Руси (Изборник 1073 г., Слово Григория Богослова) – кънихчии,

27

хрhха, также могут интерпретироваться как отражение фрикативного характера [г].

Однако наличие [γ] и [w] в диалектах древнерусского языка существенно не влияло на фонологическую систему в целом.

Цоканье

Цоканье является одной из древних диалектных особенностей и представляет собой совпадение в одной фонеме аффрикат [ц’, ч’]. Это явление известно большинству северновеликорусских говоров (новгородских, псковских, смоленских, полоцких), а также некоторым южновеликорусским (рязанским). Цоканье отразилось уже в древних новгородских памятниках – Минее 1095, Новгородской летописи по Синодальному списку, в но грамотах. Писцы, стремясь к «правильному» употреблению ц и ч, путали их. С одной стороны – вhцh, володимирица, конц#ша, цьто, с другой – жеребhчь, чвhтъ, гочкъмь, половьчь.

Наличие цоканья не только сокращало число фонем в соответствующих говорах, но и влияло на систему оппозиций согласных фонем в целом, меняя состав их дифференциальных признаков (ДП). Например, уменьшилось количество оппозиций по дентальности (зубности) ~ альвеолярности (передненебности) за счет утраты оппозиции <ц’ ~ ч’>, утратился дифференциальный признак фрикативности у шипящих <ш’, ж’>, противопоставленных по данному признаку <ч’> и т.п.

Однако цоканье не повлияло на основные оппозиции согласных (например, по глухости-звонкости и твердости-мягкости). В то же время цоканье расширило возможности сочетания <ц’> c гласными внутри и на стыке морфем и соответственно возможности противопоставления данной фонемы другим согласным фонемам в этой позиции.

Цоканье в соответствующих говорах вызвало омонимию форм, прежде всего существительных с конечным ц в основе и производных от них притяжательных прилагательных (когда-то образованных с помощью суф. *j): ловьць – ловьчь, бhльць – бhльчь, пътица – пътича.

Гипотезы о происхождении цоканья.

Первая гипотеза принадлежит А.А. Шахматову. Он связывает цоканье с влиянием польских говоров, в которых наблюдается замена шипящих согласных свистящими. Такое явление называется мазурением. Этим объясняется наличие цоканье именно в северных диалектах.

И.А. Бодуэн де Куртенэ и В.И. Чернышев считали, что цоканье возникло под влиянием финно-угорских языков, с которыми взаимодействовали восточнославянские диалекты. В некоторых диалектах этих языков есть только одна из аффрикат: [ц’] или [ч’].

Гипотеза А.А. Шахматова в настоящее время признана несостоятельной, поскольку цоканье характерно и для южных областей, в

28

которых оно не может быть объяснено влиянием Новгорода и вообще северозапада. Финское влияние, напротив, признается исследователями, однако оговаривается, что это не единственная причина возникновения данного явления.

Предпосылками для появления цоканья можно считать отсутствие в древнерусском языке словоформ, которые отличались бы только фонемами <ц’> и <ч’>, омонимия небольшого числа словоформ, связанная с цоканьем, впоследствии была устранена из-за утраты одного из членов омонимичной пары.

Таким образом, уже в самом древнерусском языке создались условия для иноязычного влияния.

Группы [кл] [гл]

Фонетической чертой, характеризовавшей псковские говоры, было наличие групп [кл], [гл] на месте праславянских сочетаний *tl, *dl. На восточнославянской почве данные сочетания упростились в [л]. В псковских и отчасти новгородских памятниках встречаются такого рода написания: повегли, чькли, блюгли вместо повели, чьли, блюли.

Появление групп [кл], [гл] именно в причастиях на -л вызывает у некоторых исследователей сомнение в их фонетическом, а не аналогическом происхождении, под влиянием форм настоящего времени: [чьли] под влиянием [чьту] > [чьтли] > [чькли].

Также иногда говорят, что данные группы сохранились как наследство балто-славянской языковой общности.

Неразличение [с’] и [ш’]

Впсковских и новгородских говорах также было распространено соканье или шоканье, т.е. неразличение фрикативных свистящих и шипящих.

Вновгородских памятниках это явление отражается с XI века: поможи (вместо помози), в псковских – с XIV века: псенице (вместо пшенице), зялqются (вместо жалqются), донеши (вместо донеси). Вместо трех пар фонем <с ~ з>, <с’ ~ з’>, <ш’ ~ ж’> в этих говорах была одна <с’’ ~ з’’>.

29

Лекция 4

Тема 3.2. Развитие звуковой системы древнерусского языка

1. Смягчение полумягких согласных и его роль в преобразовании древнерусской фонетической системы.

Суть данного процесса заключается в том, что полумягкие согласные перед гласными переднего ряда изменились в мягкие, совпав с исконносмягченными согласными.

В результате вторичного смягчения появились новые смягченные согласные [б’], [п’], [в’], [м’], [д’], [т’], [з’], [с’], [р’], [л’], [н’], причем последние 5 согласных совпали с уже имевшимися мягкими согласными. На непарных по твердости-мягкости согласных вторичное смягчение не отразилось.

Данный процесс значительно преобразовал фонетическую и фонологическую системы древнерусского языка, и потому оказался в центре внимания историков языка.

Ранние древнерусские памятники XI века (Синайский патерик XI в., Остромирово евангелие, Минеи 1095 – 1097 гг., Изборник Святослава 1073 г., Архангельское евангелие 1092, Мстиславово евангелие 1117 г.) графически отражают, хотя и непоследовательно, различия согласных по мягкости / полумягкости. Особый интерес вызывает Архангельское евангелие, в котором встречаются написания такого рода: м", т", с", что может свидетельствовать об окончательном смягчении этих согласных для данного периода. В свое время к таким выводам пришел Н.Н. Дурново.

Мнение, согласно которому смягчение полумягких относится ко времени до XI века, поддерживается не всеми исследователями. В пользу древности процесса (с X века) высказывались Н.Н. Дурново, Л.Л. Васильев, К.В. Горшкова; смягчение происходило постепенно – сначала перед узкими гласными, затем перед широкими. В.В. Иванов считает, что смягчение полумягких происходило в середине XI – XII вв.

Результаты вторичного смягчения согласных отразились на синтагматических законах звуковой системы. До вторичного смягчения твердые согласные (кроме [г], [к], [х]) могли находиться перед всеми гласными, а мягкие – перед гласными переднего ряда, а также [а] и [у]. После смягчения твердые согласные оказались в позиции перед гласными непереднего ряда, мягкие же перед гласными переднего ряда и гласным [а] (согласные [р’] [л’] [н’] еще и перед [у]).

Таким образом, новые парные по твердости-мягкости согласные оказываются в отношениях дополнительной дистрибуции, поскольку были утрачены позиции, в которых бы, с одной стороны противопоставлялись согласные фонемы по твердости-мягкости, а с другой – гласные по передней-

30