Комментарий

17. <К ГОРОДКУ КОЛОНИИ, НА БЕСТОЛКОВОГО МУЖА>

По-видимому, раннее стихотворение Катулла. Считается, что Колония — это нынешняя Колонья немного восточнее Вероны, лежавшая, действительно, среди болот. Мосты и гати считались в римской религии священными объектами, на них совершались торжественные обряды с плясками (ст. 2, 6 — в подлиннике, как кажется, намек на местную жреческую коллегию «плясунов» — салиев, подобную римской); может быть, здесь это сопровождалось обрядовыми песнями (типа древних фесценнин), приносящими плодородие. В подражание такой песне и написано стихотворение Катулла с обильными архаизмами и частыми аллитерациями в старом вкусе. Жители городка будто бы укрепили свой мост для обрядовой пляски, но все же не уверены в его прочности; Катулл предлагает для верности принести умилостивительную жертву богам — сбросить с моста старого мужа («стариков с моста!» — Фест, 450 Л. — было латинской пословицей, хранившей память о реальном таком обряде).

Стихотворения 18—20 отсутствуют.

Комментарий

18—20.

В рукописях Катулла за № 17 следует сразу № 21; но французский гуманист М. А. Мюре, издавая Катулла в 1554 г., вставил сюда три стихотворения из «Приапей», сборника безымянных стихов I в. до н. э. — I в. н. э., посвященных богу похоти и плодородия Приапу; они печатались здесь под № 18—20 вплоть до XIX в., и когда были исключены, то нумерацию издатели оставили без изменений. Два из них были приписаны Катуллу без всяких оснований; третье же упоминается как катулловское еще Теренцианом Мавром, грамматиком III в. н. э., как пример «приапейского размера» (ср. № 17):

рощу дубравную | посвящаю Приапу

По закону Приапова | дорогого Лампсака,

Геллеспонтского города | в славном устричном крае,

Где тебя предпочтительно | величают пред всеми.

21

Ты, о всех голодов отец, Аврелий, Тех, что были уже и есть поныне, И которые впредь нам угрожают, Вздумал ты обладать моим любимцем,

5 И притом на виду: везде мы вместе, Льнешь к нему и забавам всяким учишь. Тщетно. Сколько ни строй мне всяких козней, Все же первый тебя я обмараю. Если будете вы блудить, наевшись,

10 Я, пожалуй, стерплю. Но вдруг — о горе! — Будешь голодом ты морить мальчишку? Это дело ты брось, пока прилично, Или бросишь, когда замаран будешь.

Комментарий

21. <К АВРЕЛИЮ>

Речь идет об Аврелии, который отбивает у поэта мальчика Ювенция (см. № 15). Катулл попрекает его голодной бедностью (ст. 1, «всех голодов отец», вычурное выражение по образцу «Геродот — отец истории» и т. п., может быть, подсказано Плавтом, у которого в комедии «Стих» парасит Геласим говорит, что голодовка — мать его, и он, в свою очередь, носит ее в себе).

22

Суффен, которого ты знаешь, Вар, близко, — Прелестный человек: умен, остер, вежлив. Но он же и стихов насочинял бездну: В день выдает по десять тысяч строк с лишним.

5 И не на палимпсесте он стихи пишет, Как водится, — папирус у него царский, На новых палках, шнур и переплет — красны, Свинцом линован свиток и оттерт пемзой. Но почитай стихи… и где ж Суффен прежний?

10 Из них глядит пастух иль землекоп серый, И до чего же страшный, не узнать вовсе. Так, значит, тот, кого мы шутником звали И тертым остряком, или еще хуже, — На деле груб, грубее мужичья, только

15 Своих стихов коснется. Для него слаще Минуты нет, когда стихи писать сядет. Как он любуется собой и как счастлив! Но все мы слабы: нет ведь никого, в ком бы Не обнаружился Суффен, хотя б в малом.

20 Так суждено, у каждого своя слабость. Никто не видит сам, что за спиной носит.