Лекция № 7. Политическое сознание и политическая идеология

1. Формы политического сознания.

2. «Большие идеологии».

3. Либерализм и социальный либерализм.

4. Консерватизм и неоконсерватизм.

5. Традиции и перспективы левых идеологических моделей.

1)Политическая сознание– это совокупность рациональных и внерефлексивных представлений о политике, обусловливающая принципы и способы участия лица или группы во властных отношениях. Политическое сознание выполняет ряд функций. Ролькогнитивной функции– дать человеку и социальным группам возможность рационально познать мир политики.Прогностическая функциядает возможность проанализировать сценарии будущего развития.Идеологическая функцияполитического сознания позволяет лицам и группам рационально воспринять свои интересы, дает ценностные ориентиры политического поведения, обеспечивает мобилизацию лиц и групп.Коммуникативная функцияпозволяет обеспечить диалог между властью и обществом, элитарными и массовыми группами. Можно выделить исоциализирующую функциюполитического сознания, поскольку в большинстве случаев, трансляция норм и ценностей сложившейся политической культуры осуществляется на осознанном уровне.

Идеологические конструкции, независимый анализ, их отражение в СМК и духовной культуре рождают эмпирическое политическое сознание и его откровенно упрощенную, «обывательскую» или обыденную версию. Эмпирическое политическое сознание – это практическое выражение политической теории и идеологии. По сути, эмпирическое политическое сознание – это специализированное политическое сознание политиков, общественных деятелей, журналистов, функционеров и активистов партий и движений. Обыденное политическое сознание или сознание массы включает, и явно упрощенные теоретические, и идеологические элементы.

Идеологическую функциюполитического сознания «берут на себя» государство и институты политической системы. Функционирование политического сознания как политической теории, т.е. выполнение им когнитивной и прогностической функций происходит «на стыке» науки, анализа и идеологии. Аналитические и научные центры, обслуживающие властные структуры или партии, готовят идеологизированный продукт, независимые исследователи и публицисты пытаются, по М. Веберу, быть «свободными от оценок». Коммуникация остается функцией СМК и духовных практик.

Противоречивую и весьма неоднозначную роль в социально-политической жизни политическая философияиграла практически всегда. Не претендуя на «истину в последней инстанции», выскажем почти очевидные соображения. Социальная и политическая философия, теоретические рефлексии по поводу общественно-политической жизни, имеют свою внутреннюю логику развития.

Ложное или искаженное сознание в истории проявлялось многократно. Сам феномен искаженного сознания также с разных сторон подвергался научному анализу (В современной политико-социологической литературе близость идеологии и мифа, а также религиозного сознания рассматривается регулярно. См. напр.: Соловьев А.И. Политическая идеология: логика исторической эволюции / А.И. Соловьев // Полис, 2009, №2. - С. 9).

Не используя само слово «идеология», ещё сам Н. Макиавелли указывал на то, что ложные теоретические и обыденные представления о должном общественном устройстве могут помочь правителю держать чернь в повиновении. А термин «идеология» введен французским философом А. Дестютом де Трасси в конце XVIII в. Де Трасси стремился систематизировать сложившиеся социально-философские модели и вошел в историю не столько своим анализом, оказавшимся не самым глубоким, сколько попыткой, пусть не слишком удачной, дать научное понимание идеологии.

Два классика социологии - К. Маркс и К. Мангейм (Маннгейм, Манхейм) построили общепризнанную базовую модель идеологии. Критикуя модель Макиавелли - Маркса – Мангейма за рассмотрение идеологии исключительно как ложного сознания, современные социологии и политологи неизбежно используют их схему как отправную точку для своего анализа. По Марксу, идеология представляет собой «надстройку», производное от реальных социально-экономических интересов. Ложное сознание призвано лишь приукрасить реалии эксплуататорского общества.

В книге «Идеология и утопия» (1929) К. Мангейм проанализировал две вынесенные в заголовок формы ложного сознания. Несомненной теоретической находкой Мангейма является новый взгляд на утопию, которая стала впервые рассматриваться как воплощенный вариант ложного сознания. К. Мангейм противопоставил утопию и идеологию. Идеология – ложное сознание, выражающее, преимущественно, интересы господствующих классов, элиты, которая и не стремится к воплощению идеальной модели. Утопия - столь же ложное представление об общественном идеале, но отражающее чаяния угнетенных низов и, возможно, воплощенное на практике. Мангейм подчеркнул, что дать той или иной разновидности ложного сознания строгую оценку можно лишь по отношению к прошлому. В будущем невозможно предсказать, какая мыслительная конструкция будет служить господствующим, а какая – угнетенным классам, какая – реализуется, а какая будет выполнять скорее декоративную функцию.

До выхода работы Мангейма, утопия (в дословном переводе с классического греческого - «место, которого нет») – несуществующая идеальная форма общественного устройства, предложенные мыслителями самых разных эпох и культур. Подвергая вполне обоснованной критике реальные эксплуататорские общества, утописты, авторы утопий, создавали модели государств примитивной справедливости и отсутствия всякой личной свободы, предельной регламентации всех сторон общественной и личной жизни (отсутствие семьи, коллективное строго уравненное потребление и т.п.).

Сохраняется и более традиционный взгляд, согласно которому утопия – просто радикальная форма политического сознания. Современный польский политический социолог Ежи Шацкий (работа – «Утопия и традиция») подчеркивает, что «утопичность»-историческая категория. Утопиям противостоит всякого рода консерватизм, поскольку утопия – решительное отрицание традиций. Утопия отрицает культ стихийности, утописты не допускают мысли, что действительность сама порождает идеал. По мнению Е. Щацкого, существуют утопии места, времени, политики. Утопии места и времени - просто «несбыточные мечты». Политические утопии могут, как и всякие идеи, овладевшие массовым сознанием, стать, по справедливому замечанию марксистской классики, – «материальной силой». Идеологический дискурс – реальное сосуществование и постоянное взаимодействие разнообразных идеологических течений. Спектр этого дискурса разнообразен: от дистанцирования до взаимодействия идеологий.

2) Осознанный хотя бы узкими группами поворот к буржуазной, индивидуалистической, универсалистской и рационалистической культуре породил в эпоху Возрождения и на заре Нового времени идеологические конструкции, уже напоминающие современные мировоззренческие модели. Появляются протолиберальная идеология и социалистические утопии. Сторонники сохранения существующих порядков, следуя патриархальной логике, рассматривали традицию как единственный мировоззренческий принцип. К началу XIХ в. складываются три «большие идеологии» – социализм, либерализм, консерватизм. История мировоззренческой борьбы за два ушедших века позволяет с некоторой долей уверенности сформулировать определенные тенденции в развитии наиболее влиятельных идеологий.

Формирование «больших идеологий» сменяется их распадом или, во всяком случае, фрагментацией, конфликты возможны внутри каждой из идеологий. В практике социально-политической борьбы бывают периоды, когда идеология выходит на первый план, заставляя отказываться от компромиссов. Подобная ситуация сменяется преобладанием рутинных процессов компромисса, в ходе которых более важную роль играют коньюктурные интересы, а не идеологические ценности. Кризисные явления внутри какой-либо идеологии или даже всех ведущих идеологий, деидеологизация политики сменяются формированием новых влиятельных идеологических конструкций.

ХIХ-ХХ вв. можно охарактеризовать как эпоху идеологизированной политической борьбы. ХХ в. иногда называют «веком идеологий». Для этого есть некоторые основания. Революционные потрясения конца XVIII – первой половины ХIХ вв. напоминали традиционный «бессмысленный и беспощадный бунт» низов. Идеологизированная дискуссия затрагивала очень немногочисленные образованные, верхние и средние слои. Социальные катаклизмы в условиях массового общества, т.е. наличия полуобразованной черни, сопровождаются идеологическими дискуссиями, пусть на самом примитивном, лозунгово-пропагандистском уровне. Модернизированные деспотии, в отличие от традиционных вариантов самовластия, опиравшихся на традицию или харизму жреца и монарха, активно использовали идеологемы для оправдания в глазах собственных низов и, реже, мирового общественного мнения.

Во второй половине ХIХ в. на Западе сформировалось индустриальное общество. Социализм противостоит либерализму, что отражает реальное общественное противостояние классов – рабочих и буржуа.

Формирование в развитом мире на рубеже ХIХ-ХХ вв. массовых партий привело к тому, что идеология окончательно превратилась в инструмент социально-политической мобилизации. Привлекая рядового избирателя, партия стремилась указать на связь социального статуса, мировоззрения и политической позиции. Примерно сто лет назад окончательное утверждение в развитом мире буржуазного стиля жизни, активное встраивание левых партий на правах умеренных реформаторов в действующую политическую систему привели к появлению первых моделей деидеологизации политики. Предположение о смерти идеологий вместе с исчезновением порождающих их интересов высказано еще в классическом марксизме. Мысль о движении европейской цивилизации ко всеобщей функциональной, ориентированной на эффективное достижение рациональных целей, политике сформулировал М. Вебер. Сочетание марксистского и веберовского подходов использовал К. Мангейм, сделавший вывод об упадке идеологий, утверждении в социально-политической жизни формализованной бюрократической рациональности.

Реалии предвоенного периода и Второй мировой войны, по меньшей мере, поставили под сомнение ранние схемы деидеологизации политики. Но сам кризис «больших идеологий» не удалось опровергнуть. Его подтверждала жизнь. Практически весь мир после Второй мировой войны охватила так называемая «вторая волна демократизации». Ее яркие проявления - поражение наиболее агрессивных правонационалистических тоталитарных и авторитарных диктатур, разрушение колониальных империй, несомненная либерализация советского режима, устойчивое социально-политическое и экономическое развитие западных стран в пятидесятые-шестидесятые годы ХХ в. Влиятельные левые партии на Западе окончательно превратились в умеренных реформаторов, а массовые низшие слои, недолюбливая «большой бизнес и большое правительство», отказались от неконвенциональных способов политического участия.

Истоки каждой из больших идеологий разнообразны. С долей условности мы разграничим их по исторической направленности: либерализм и социализм обращаются к будущему, консерватизм – к прошлому. Рассмотрение прошлого как единственного источника ценностей, последовательный внерационализм – черты практически любого патриархального общества. Новоевропейский консерватизм является вполне осознанной, хотя временами и замаскированной, схемой рационализации традиции.

Модели рационального переустройства сложившихся общественных отношений предлагались мыслителями разных эпох и культур. Но в традиционном обществе эти модели, как правило, не рассматривают человека, ни как объект, ни как субъект преобразований.

Формирование культуры индивидуализма, функционального рационализма и гуманизма, рожденной Ренессансом, Реформацией и Просвещением, позволило сформулировать идеологические конструкции, которые предлагают человеку перестроить мир для себя. Социалистическая и либеральная идеология, в их близком к современному понимании рожденные «веком Разума», воплотили все достоинства и недостатки нового и новейшего гуманизма.

3) Концепции естественного права и общественного договора, политико-правовое выражение новоевропейского гуманизма, стали важнейшим теоретическим источником либеральной, и одной из ключевых составляющих социалистической идеологий. Либерализм в XIХ в. оставался идеологией немногочисленных средних, т.е. буржуазных слоев и обуржуазившейся аристократии. В политической практике его оппонентами была не леворадикальная, внесистемная социалистическая оппозиция, а сложившийся к тому времени консерватизм. Классика либерализма ХIХ в. в силу исторических причин проявлялась в разных странах по-своему. Но набор идей, сложившийся тогда и воспринятый на Западе ныне всеми мало-мальски влиятельными политическими силами, остался неизменным.

Государство должно брать на себя минимум функций. Это положение уже два века не меняется. Но, что следует считать минимумом, либерализм разных эпох понимает по-разному. Первоочередными правами человека являются гражданские и политические права. Социально-экономические возможности человека – в его руках. Лишь свобода частнохозяйственной деятельности обеспечит рост общественного богатства. Отсюда рождаются классический принцип фритредерства (free trade - англ. - свобода торговли) - «чем меньше государства, тем лучше». Ограничения на свободу человека налагают установленные государством законы и свобода окружающих лиц. При этом нормы, установленные государством, не должны противоречить естественным правам человека. Право на участие в управлении государством признается не только на практике, но и в теории за самодостаточными, т.е. состоятельными гражданами.

На рубеже XIХ-ХХ вв. изменение общественной жизни развитого мира, активность левых партий заставили сначала теоретиков либерализма, а затем и либеральных политических деятелей обратиться к идеям социальных и демократических реформ. Между войнами новый или социальный либерализм существует как сложившееся направление в рамках единой либеральной идеологии. В этот же период появляется течение, названное классическим либерализмом. Чтобы подчеркнуть временное отличие от либерализма позапрошлого века его иногда называют либеральной неоклассикой или либертарианством. Ключевое отличие социал-либерализма и классического либерализма заключается в следующем. Новые либералы стали рассматривать социальные права человека как права естественные. Либеральная неоклассика стала одним из источников такого влиятельного ныне идеологического течения как неоконсерватизм.

После Второй мировой войны либеральные идеи в развитом мире оказались «расхватаны»: весь комплекс социал-либеральных идей позаимствовали социал-демократы, склонность к экономической неоклассике проявили консерваторы. Ныне почти не осталось влиятельных либеральных партий.

4) Классический консерватизм сложился как реакция на Французскую революцию в начале XIХ в. Весь позапрошлый век консерватизм оставался идеологией уходящей аристократии. Как и либерализм, традиционализм XIХ в. мог актуализироваться в зависимости от специфики той или иной страны очень по-разному. Но целенаправленная защита интересов верхушки, отказ от любых реформ сопровождались набором демагогических лозунгов, востребованных почти два столетия спустя неоконсерватизмом. Осуждая либерализм за неприкрытую защиту интересов буржуа и проповедь «свободы умирать с голоду для черни», консерваторы полуторовековой давности отстаивали, разумеется, лишь на словах, своеобразный «консервативный» или «аристократический» социализм – защиту интересов низов.

Выражая интересы явно сходившей с исторической сцены аристократии, консерваторы утверждали, что лишь «породистая» знать может быть подлинным выразителем интересов государства. Этот тезис позволял дополнить консервативную демагогию идеями активного вмешательства государства в экономику, национализма, открытой агрессивности. Логика создателей консерватизма – отказ от любых попыток рационального переустройства общества, проповедь аполитизма, недопущения в политику низов и, поэтому, последовательный антидемократизм. Весь позапрошлый век в верхах западного мира шел весьма естественный процесс слияния аристократии и крупной буржуазии.

И столетие назад произошел интересный феномен: сложилось массовое общество, низы вышли на авансцену политики. А верхушка, состоявшаяся из обуржуазившейся знати и усвоивших аристократические манеры крупных предпринимателей, осознала себя элитой. Сохраняя «природный» антидемократизм, элита в условиях распространения права голоса на низшие слои стала апеллировать к массе.

В ХХ в. национализм и антидемократизм породили столько чудовищ, что отказ от них для здравомыслящей части консервативных идеологов и политиков стал неизбежным. Признание элементарных общедемократических норм характерно и для новейшего неоконсерватизма.

Консервативные партии, став партиями крупной буржуазии, признали фритредерскую экономическую логику. В XIХ в. было по-другому: консерваторы отстаивали идеи протекционизма (защиты национальной экономики). Но большинство консервативных партий для привлечения на свою сторону рядового избирателя стали активно использовать религиозную и националистическую демагогию, называя себя партиями всех верующих или всего народа. В ХХ в. национализм и антидемократизм породили столько чудовищ, что отказ от них для здравомыслящей части консервативных идеологов и политиков стал неизбежным. Признание элементарных общедемократических норм характерно и для новейшего неоконсерватизма.

Шестидесятые-семидесятые годы прошлого века стали переходом от высокоразвитой промышленной к постиндустриальной или информационной экономике. В последней ключевую роль играют не промышленные отрасли, а небольшие и средние фирмы, создающие разного рода «виртуальный продукт». Основная часть работающих в них – представители высокооплачиваемых новых средних слоев. Государственное регулирование в высокотехнологичных отраслях экономики не столь эффективно, а жесткое налогообложение-основа любой умеренно-левой политики тормозит их развитие. Политика высоких социальных пособий и гарантированных рабочих мест также превратилась в тормоз экономического роста и научно-технического прогресса.

Решить весь этот комплекс проблем «за счет низов» и был призван в начале восьмидесятых годов ушедшего века неоконсерватизм. Логика неоконсервативной экономической политики – денационализация экономики, снижение налогов, сокращение социальных пособий. Эти меры в определенной мере способствовали экономическому росту и утверждению высокотехнологичной постиндустриальной (информационной) экономики.

5) До Французской революции либеральные (свобода), демократические (равенство) и социалистические (братство) идеологемы были неразделимы. В XIХв. либерализм сделал акцент на свободе и правах человека. При этом человеческие права признавались лишь за высшими и средними слоями, составлявшими абсолютное меньшинство населения развитых западных стран. Поэтому демократия, понимаемая, преимущественно как демократия непосредственная, стала в XIХ в. лозунгом левых (социалистов). В трудах и радикальной практике левых общественных деятелей позапрошлого века нередко появлялись откровенно антидемократические модели – требования революционной диктатуры, подготовки и проведения социального переворота усилиями небольшой группы заговорщиков. Но грядущее справедливое общественное устройство мыслилось как та или иная безгосударственная модель прямого народовластия. Истоки социалистической идеологии – утопические социалистические модели XVI-XIХ вв., либерально-демократические идеалы буржуазных революций, целостные левые доктрины, сложившиеся в XIХ в.

На рубеже XIХ-ХХ вв. социалистическая идеология стала активно распадаться на два течения – умеренное (социал-демократическое) и революционное (коммунистическое). В первой половине ХХ в. умеренно-левая социалистическая доктрина, сохраняя верность классическому марксистскому анализу капитализма как общества эксплуатации, стала решительно воспринимать либерально-демократические ценности. Социал-демократия отказалась от традиционной логики предшествующих европейских левых – провозглашения прямого народоправства. Активно интегрируясь в буржуазную политическую систему, социал-демократия принимала ее «правила игры». Отказавшись от революционного разрушения сложившихся социальных реалий, которое, несомненно, несет огромные отрицательные последствия, умеренно-левые идеологи и политики повели борьбу за реформирование существующих порядков. Создав массовые левые партии, умеренные социалисты отстаивали идеи всеобщего избирательного права, улучшения условий продажи рабочей силы, пацифизма, облегчения положения колоний.

Радикальные левые партии с утверждением в нашей стране общества реального социализма пропагандировали советский революционный эксперимент. Левые радикалы сохраняли в своей пропаганде идеи разрушения сложившихся буржуазных порядков путем мирного или насильственного переворота.

Отдельные социальные уступки рабочие сумели завоевать еще на рубеже XIХ-ХХ вв. Умеренно-левые правительства с большей или меньшей долей успеха проводили политику социальных компромиссов. Левые теоретики обосновывали модель создания ненасильственными методами более справедливого общества. Необходимость признания буржуазным государством не только политических, но и социальных прав низов отстаивали еще в начале ХХ в. а, тем более, в межвоенный период и умеренно-либеральные исследователи.

В 1951 г. был официально учрежден Социалистический Интернационал (Социнтерн). Его предшественником был переживший многие кризисы, но всегда остававшийся местом интересного диалога левых из разных стран Второй Интернационал. Учредительный конгресс Социнтерна прошел во Франкфурте-на-Майне. Франкфуртская декларация «Цели и задачи Социнтерна» официально провозгласила объединяющую всех умеренных левых концепцию «третьего пути», демократического социализма, отличного от капитализма и коммунизма. Последние два с половиной десятилетия программой Социнтерна является де-факто Стокгольмская декларация, принятая в 1989г. Полностью отказавшись от марксистских идей, «исторического финализма», современная социал-демократия отстаивает идеи открытого общества в его наиболее демократичном и гуманном варианте.

Основное общественное противостояние второй половины ХХ – начала ХХI вв.- борьба традиционализма (иногда прямо традиционалистских государств и общественных сил) и модерна (иногда функции лидеров модерна с большим количеством проблем берут на себя развитые страны). В идеологическом дискурсе противостояние «либерализм-социализм» сменяется противостоянием гуманизма, демократии, общечеловеческих ценностей и насилия, воинствующего отстаивания принципов, фундаментализма, терроризма. На Западе, как мы выше отметили, не осталось влиятельных либеральных партий, но демократия как открытая политическая конкуренция, права человека, иные ставшие традицией ценности открытых обществ принимаются как внеидеологические.