1

Философия дебатов

Основы философии дебатов

Большинство людей утверждают, что стараются избегать спо- ров. Споры, как они наверняка заметят, – это источник раздражения и разочарования в процессе обмена информацией друг с

другом.Сучетомтого,какбольшинствопонимаетпроцессспо- ра, такой подход не удивителен.

Кажется странным, что в западной образовательной системе существует давняя традиция обучать людей искусству спора. Неужели преподаватели в этих учебных заведениях хотят заставить своих учеников страдать? Вовсе нет. На самом деле, первоочередность, свойственная умению спорить, в восточной образовательной традиции базируется на представлении о споре не как о неприятном исходе общения, а как о базисе знания.

Знания человека о мире вокруг него – это продукт его интерпретации собственного существования. Важная разница между людьми и другими существами – это умение интерпретировать

нашопыт.Длялюдейопыт–этонеданность,апродуктвыбора,

который мы делаем.

Животные взаимодействуют с миром на уровне инстинктов.

Они получают стимулы от окружающей их среды и реагируют

так, как запрограммированы биологически. Например, руководствуясь генетически заложенным несознательным мотивом, животные спариваются ни ради удовольствия, ни ради красоты

отношений, а просто, чтобы удовлетворить биологическое же- лание размножаться.

Люди же, в свою очередь, не ограничиваются познанием мира только через инстинкты. Чтобы взаимодействовать с миром вокруг них, люди для начала создают смысл своего опыта путем слов, которые они используют, чтобы описать этот мир. По сути, из-за того, что они пытаются привязать смысл к миру, который их окружает, люди очень далеки от инстинктивного познания. Вместо того чтобы просто удовлетворять биологи-

ческие желания спариванием с первым попавшимся предста- вителем своего вида, люди, например, создают замысловатые символичные ритуалы, чтобы оправдать спаривание: любовь, ухаживания, верность, брак, развод – несколько из миллионов концепций, созданных людьми, чтобы объяснить романтическое увлечение друг другом.

Теоретик риторики Кеннет Бёрк (Kenneth Burke) объясня- ет потребность людей наделять смыслом окружающий их мир,

называя людей «животными, которые используют символы».

Бёрк пытался показать, что отличительной чертой людей является использование символов – слов – чтобы объяснить свой

жизненныйопыт.Онсчитал,чтолюдямиповезло,инепосчаст- ливилось в связи с их умением интерпретировать свой опыт: с одной стороны, люди могут свободно создавать сложные, обычно красивые, и полностью удовлетворительные объяснения мира вокруг них. С другой же стороны, свобода наполнять мир смыслом так же означает, что нет единственной, правильной, аб- солютнойинтерпретации мира.1

Люди должны уметь действовать в мире ограниченной и неидеальной информации и, таким образом, обходиться ограниченным и неполноценным восприятием. Из-за того, что мы

создаем наш мир посредством символов, которые мы использу- ем,мызнаем,чтонашиобъяснения–нашесобственноедетище.

1Burke, Kenneth, and Joseph R. Gusfield. 1989. On symbols and society. Chicago: University of Chicago Press

А так как мы знаем, что сами создали объяснение, и что другие

люди могут иметь другие толкования, мы постоянно сомнева-

емсявзначениинашегоопыта.Теорияуменьшения(редукции)

неуверенности гласит, что люди общаются друг с другом, чтобы

уменьшить неуверенность в знаниях о мире вокруг них, что яв- ляется результатом отсутствия устоявшегося набора однознач- ных значений.2

По поводу взаимосвязи между неуверенностью и коммуникацией можно высказать три наблюдения:

1.Неуверенность всеобъемлюща. Так как люди отделены от инстинктивного восприятия мира и создают значение с помощью символов, чтобы описать мир, неуверенность – это отличительный признак человеческого опыта.

Другими словами, пока мы интерпретируем наш опыт (а

иногда даже после того, как у нас уже есть интерпретация), мы не уверены в его точном значении.

2.Мы уменьшаем нашу неуверенность посредством коммуникации. В то время как мы способны привязы-

ватьзначениекнашимопытам,мыстановимсяболееуве- ренными в наших интерпретациях, когда их подтвержда- ют другие. Когда мы делимся интерпретациями мира во-

кругнассдругими,иониотвечают(соглашаясь,отрицая,

предлагая альтернативные интерпретации), мы работаем

надтем,чтобыуменьшитьнеуверенностьвнеобработан- ном опыте. Мы так же можем позволить другим интер-

претироватьопытызанас,итакимобразомснизитьнашу

неуверенность.

3.Желание уверенности непреодолимо. Люди не лю-

бят быть неуверенными и будут пытаться уменьшить

неуверенность по поводу восприятия мира вокруг них. Снижение неуверенности – это сильная мотивирующая сила. Таким образом, мы вынуждены общаться с другими,

чтобыснизитьнашунеуверенность.

2Berger, Charles R., and Richard J. Calabrese. 1975. Some explorations in initial interaction and beyond: Toward a developmental theory of interpersonal communication. Human Communication Research 1 (2, Winter): 99.

Если неуверенность и уязвимость, как результат, распространяется и является непреодолимой для отдельных людей, представьте мотивацию, порожденную коллективной неуверенностью группы людей, которая столкнулась с новым, неопределенным опытом. Ни один инстинкт не подскажет нации, представляет ли соседнее воинственное государство серьезную угрозу национальной безопасности; или превысят ли достоинства разработки полезных ископаемых негативные последствия для экологии. В таких случаях нашеколлективноепониманиефор- мируетсяпосредствомвзаимнойкоммуникации.

Французский философ Мишель Фуко считал, что процесс

общения, особенно среди членов одного общества, не только

создает значение наших опытов, но также распределяет воз- можности для тех, кто способен создать и контролировать значение опыта3. Согласно Фуко, при помощи коммуникации о коллективном опыте, мы создаем дискурсивные формации. Дискурсивные формации – это системы интерпретации и значения, созданные при помощи совместного дискурса, которые направляют и ограничивают взаимодействие культур.

Например, законы общества являются дискурсивными формациями. Эти законы предоставляют определенную защиту и пытаются ограничить определенные действия, хотя они являются всего

лишьзаписьюкоммуникациимеждучленамиобщества.Взападных

прогрессивных демократических странах, законы, обычно являются продуктом законодательной системы, в которой предпочтительность определенного образа действия обсуждается с другими.

Решение,котороепринимаетсясовещательныморганомилинасе- лением, записывается как закон. Этот закон потом становится для государства инструментом контроля поведения граждан.

Интерес Фуко к дискурсивным формациям рос в основном из-за понимания того, что власть в обществе, т.е. способность

контролироватьдругих,определяетсяпобольшейчастиумени- ем формировать и манипулировать дискурсивными формациями. Проще говоря, если вы контролируете описание опыта, вы контролируете этот опыт и людей к нему причастных. Давайте рассмотрим интерпретацию двух трагедий в мировой истории.

3Burke, Kenneth, and Joseph R. Gusfield. 1989. On symbols and society. Chicago: University of Chicago Press

15апреля1995года,арендованныйгрузовик,набитыйвзрывчат- кой,взорвалсянапротивфедеральногозданияАльфредаП.Мюррея в г. Оклахома. Более 160 людей погибло в результате взрыва. Тима- ти Маквейг и Терри Николс предстали перед судом и понесли наказание за участие в инциденте. Во время суда сторона обвинения заявила, что мотивацией к организации теракта было несогласие соучастников с политикой американского правительства.

11 сентября 2001 года произошли два согласованных напа- дения: на Всемирный торговый центр в Нью-Йорке и на Пента-

гонвштатеВашингтон,атакжекрушениеугнанногосамолетав Шанксвилле, штат Пенсильвания, которое унесло жизни около 3000 человек. Приписываемые Аль-Каиде, группе исламских фундаменталистов,нападения11сентября,были,якобы,местью завнешнююполитикуСША.

Эти два происшествия, две самые большие террористиче- скиеатакинатерриторииСША,отличноиллюстрируютумение подбирать слова, чтобы интерпретировать опыт. Оба происше- ствия были терактами, мотивируемыми неудовлетворенностью

политикойСША.Врезультатеобоихпогиблиневинныелюди,а

также кардинально изменилось самосознание американцев и их понятие о безопасности. Разница между событиями, а главное, последствия этих событий, находится в словах, с помощью которых мы их описываем.

ТерактвОклахомечащевсегоописываюткакпреступление.

Реакцией правительства была поимка и осуждение предполага-

емыхзлоумышленников.Последующегосуда,приговораинака- зания было достаточно, чтобы привнести облегчение внутрен-

нейситуациивстране.Атака11сентября,всвоюочередь,была

интерпретирована как агрессия. Те, кто участвовали в атаках и организации, которые их поддерживали, были названы врага-

ми государства. Было проведено полномасштабное поэтапное

военное вторжение на территорию государства, которое счи-

талась сторонником Аль-Каиды, и в результате него началась и

продолжается борьба против терроризма.

Две очень разные интерпретации этих двух по сути схожих

происшествий были продуктом слов, которые использовались для их описания: в одном случае «официальной» реакцией

было определить содеянное как преступление, в другом случае,

нападениебылоинтерпретированокакагрессия.Аведьпростое решениеотом,какназватьэтислучаи,существенноповлияло(и

продолжает влиять) на жизни людей по всему миру. Интерпре-

тацияэтихпроисшествийподготовилапочвудлялибосдержан- ной реакции на нарушение закона, либо для продолжительной

военной операции, которая длилась много лет, унесла жизни тысячей, и стоила миллиарды долларов.

Без сомнения, то, как мы решаем интерпретировать реаль- ность, влияет и на нас. Как же тогда появляются такие интерпретации? Как их создают и распространяют? Как целое общество может воспринимать одно нападение как преступление, а второе как военную агрессию? Если подбор слов помогает изначально описать эти события, тогда аргументы ответственны за то, чтобы убедить других принять такие толкования.

В узком смысле, аргумент является просто предложенной интерпретацией определенного опыта, поддержанного причи-

намидляименнотакойинтерпретации.Аргументпредоставля- ет заявление или суждение о том, чем что-то является, а потом предлагает причины, по которым другие должны принять именно эту интерпретацию. С нами что-то происходит, и поскольку мы жаждем определенности, мы предоставляем другим аргумент, который показывает, как мы считаем правильным интерпретировать данную ситуацию.

Покамысоставляемаргументвподдержкунашейточкизре- ния, мы можем столкнуться с теми, у кого имеется другая интерпретация того же опыта и, таким образом, другие аргументы,

оправдывающие ее. Тогда наши аргументы испытываются дру- гимиаргументами: наших слушателей просят принятьрешение

или сделать выбор между этими конкурирующими описаниями.

Вконцеконцов,интерпретации,которыепокажутсянашимслу- шателямнаиболееубедительными,выиграютистанутобщепри- нятой интерпретацией данного опыта4.

4Это, конечно, существенное упрощение процесса. Нельзя придумать более распространенной ситуации, в которой напряженность в выступлении настолько очевидна, как в дебатах; и вряд ли существует более четкая кульминация в конце выступления, чем объявление решения судей, которое ставит точку в раунде дебатов. Вопреки этому, и учитывая то, что даже когда мнение «большинства» уже сформировалось, все еще может существовать сильное и звучное мнение «меньшинства», это предоставляет полезное объяснение роли аргументов в формировании коллективного понимания.