О сельском хозяйстве

Предисловие

Я слышу, как часто у нас первые люди в государстве обвиняют то землю в бесплодии, то климат в давней и губительной для урожаев неравномерности. Некоторые даже как бы смягчают эти жалобы ссылкой на определенный закон; земля, по их мнению, усталая и ис­тощенная роскошными урожаями старых времен, не в силах с преж­ней щедростью доставлять людям пропитание.

Я уверен, Сильвин¹, что эти причины далеко отстоят от исти­ны. Нечестиво думать, что природа, которую отец мира наделил веч­ным плодородием, постигнута, как некой болезнью, бесплодием, и разумный человек не поверит, что земля, получившая в удел божест­венную и вечную юность и именуемая всеобщей матерью, потому что она и рождает все и будет рождать и впредь, состарилась, будто человек.

Я думаю поэтому, что дело не в небесном гневе, а скорее в на­шей собственной вине. Мы отдаем сельское хозяйство, как палачу на расправу, самому негодному из рабов, а при наших предках им зани­мались наилучшие люди и наилучшим образом. И я не могу доста­точно надивиться тому, что люди, желающие выучиться говорить, выбирают оратора, красноречию которого и подражают; занимающи­еся измерениями и вычислениями берут уроки у учителя любимой науки; изучающие танцы и музыку тщательно выбирают человека, который поставит им голос и научит пению, а также учителя танцев.

149

Желая строиться, люди сзывают плотников и архитекторов, вверяя морю суда - опытных кормчих, собираясь воевать - опытных оружейников и воинов. Не будем перебирать всего по отдельности; каждый подбирает себе опытного руководителя в том деле, которым он хочет заниматься, и, наконец, из числа мудрецов приглашают на­ставника, образующего душу в правилах добродетели, - и только сельскому хозяйству, которое, несомненно, стоит ближе всего к муд­рости и находится с ней как бы в кровном родстве, никто не учит и никто не учится.

Про школы риторов и, как я сказал, геометров и музыкантов и, что еще удивительнее, про мастерские презреннейших пороков, где занимаются тем, как лакомее приготовить пищу и роскошнее пода­вать на стол, как убирать голову и завивать волосы, до сих пор я не только слышал, я их сам видел. Но я не знаю ни ученых, которые пуб­лично объявили бы курс сельскохозяйственных наук, ни их учеников.

И однако, если бы в государстве никто не преподавал тех наук, которые мы упоминали выше, государство могло бы процветать, как это и было в старину. Города были и будут впредь счастливы без ак­терского искусства, а также и без адвокатов; без земледельцев же лю­ди, разумеется, не могут ни существовать, ни питаться.

Тем более уподобляется чуду происходящее: дело, столь необ­ходимое для нас, столь полезное для нашей жизни, до сих пор еще так далеко от совершенства. Единственный совершенно чистый спо­соб обогатиться и оставить наследство оказывается в пренебреже­нии. Все остальное не имеет ничего общего со справедливостью и прямо враждебно ей. Сочтем ли мы более праведной добычу, полу­ченную на военной службе, которая ничего не дает без чужой крови и горя? Желаннее ли морская война в кольце врагов или рискованная торговля? Разорвав законы природы, человек, существо сухопутное, качается на волнах по воле гневных ветров и моря и вечным стран­ником скитается, как птица, по далеким берегам незнакомых земель. Почтеннее ли ростовщичество, ненавистное даже для тех, кому оно, видимо, помогает?

Не лучше, разумеется, и то «собачье» (как его называли в ста­рину) ремесло: облаять любого богача, выступить против невинных и защитить виноватого. Предкам нашим отвратителен был этот раз­бой, мы же допускаем его в городе и на самом форуме. Считать ли честнее погоню за патроном, которому лжет продажный клиент, пор­хающий кругом вельможных порогов и по звукам, доносящимся из дому, гадающий о том, как спал его властелин. Рабы ведь не удо­стаивают его ответом на вопрос, что делается внутри. Думать ли, что счастливее человек, которого гонит привратник в цепях и который часто далеко за полночь валяется у суровых дверей, и, обесчестив себя жалким прислуживанием, покупает почет магистратур, расточив предварительно отцовское наследство; за эту честь платят подарка­ми, а не бескорыстной службой. И если добропорядочному человеку надо бежать этого и всего с этим схожего, то остается, как я сказал, единственный чистый и благородный способ увеличить свое состоя­ние - сельское хозяйство. Если им займутся люди несведущие, лишь бы они, по старинному обыкновению, сами были владельцами своих имений, то хозяйство потерпит меньше убытку: хозяйское старание во многом уравновесит ущерб от невежества. К тому же люди, кото­рых что-нибудь близко касается, не пожелают слыть всю жизнь не­веждами в своем деле и тем ревностнее и основательнее изучат сель­ское хозяйство.

Теперь мы пренебрегаем самостоятельным ведением хозяй­ства у себя в имениях и не придаем никакого значения тому, чтобы поставить виликом² человека опытного, а если уж и несведущего, то очень энергичного, который скоро ознакомится с тем, что ему не известно. Обычно если богатый человек покупает имение, то он от­правляет туда из толпы своих слуг старого и слабого, тогда как такое дело требует не только знаний, но и молодости и физической кре­пости для несения работ. Человек среднего достатка приказывает сделаться управляющим любому поденщику, который совершенно не знает того дела, которым он будет распоряжаться, потому что он уже не в силах уплачивать свой ежедневный оброк и не может при­носить дохода.

Замечая это и часто вновь и вновь раздумывая над тем, с каким безобразным единодушием заброшено и забыто сельское хозяйство, я начинаю бояться, нет ли в нем чего-нибудь позорного и некоторым Образом постыдного для благородного человека или чего-нибудь бес­честного.

Но множество сочинений убеждает меня, что в старину у нас занятие сельским хозяйством было делом славным. Квинктий Цинциннат, освободитель консула и войска³, попавших в засаду, был при­зван к диктатуре от плуга и затем, сложив знаки своего звания, кото­рые он, победитель, отдал поспешнее, чем принял, как полководец, вернулся к тем же самым волам, на четыре югера⁴ дедовской усадеб­ки. Фабриций⁵ и Курий Дентат⁶, один - прогнавший из пределов Италии Пирра, другой - усмиритель сабинян, получив на завоеван­ной земле по семи югеров, которыми наделяли всех подушно, возде­лывали их столь же усердно, сколь доблестно отвоевывали их с ору­жием в руках. Не буду перечислять всех по отдельности, это несвое­временно; но когда я вижу, что и столько других достопамятных

151

вождей римского народа были неизменно исполнены двойного стремления: защищать и возделывать земли, доставшиеся от предков или завоеванные, я понимаю, что нам, при нашей роскоши и изне­женности, не нравится этот старинный и мужественный уклад жиз­ни. <...> Я же, рассматривая этот предмет во всем его объеме, как некое огромное тело, или перебирая, как по отдельным суставам, мельчайшие его части, всегда испытываю страх, что смерть застигнет меня раньше, чем я смогу постичь целиком всю науку о сельском хозяйстве. Человек, который пожелал бы объявить себя достигшим в ней совершенства, должен глубоко проникнуть в сущность явлений и хорошо ознакомиться со странами света, чтобы знать, что к такой местности подходит и что нет. Он должен держать в памяти дни вос­хода и захода звезд, чтобы не начать работ, когда грозят ливни и вет­ры, и не потратить труда зря. Он должен следить за особенностями погоды в текущем году, потому что она не всегда одинакова, как по расписанию. Лето и зима не приходят из года в год в одинаковом об­лике, весна не всегда бывает дождливой, а осень сырой, и предуга­дать все это не думаю, чтобы было можно без просвещенного ума и отменного образования. Уже немногие могут разобраться во всем разнообразии почв и в их свойствах, которые отказывают нам в одном и сулят другое. Кому когда-либо удалось охватить целиком все отделы этой науки: понимать практику сева и пахоты, знать разные виды разнообразнейших земель (некоторые вводят в заблуждение своим цветом, некоторые своими качествами; в одних странах хоро­ша черная земля, которая зовется pulla, как в Кампании; в других луч­ше мажущаяся и жирная; в некоторых, как, например, в Африке и в Нумидии, рыхлые пески превосходят своим плодородием самые сильные почвы, а в Азии и в Мизии⁷ наибольшие урожаи дает плот­ная и вязкая земля). И при этом быть осведомленным в том, чего не растет на холме, чего на равнине, чего на участке возделанном, чего на лесистом, чего на сыром и травянистом, чего на сухом и засорен­ном. Кто, к этому же, понимает и в том, как сажать бесчисленные сор­та лоз и деревьев и ходить за ними, как покупать и досматривать скот, ибо мы включаем животноводство в состав сельского хозяйства, хотя пастушья наука и стоит особо от земледельческой. И само животно­водство не представляет собой чего-либо единого: для лошадей нуж­но одно, для крупного рогатого скота другое, а для овец третье. Возь­мем одних овец: тарентинские требуют иного ухода, чем грубошер­стные, так же как и козы, причем за комолыми и редкошерстными козами смотрят иначе, чем за рогатыми и лохматыми, какие водятся в Киликии⁸. Пастухи, которые ходят один за свиньями, а другой

за поросятами, заняты разным делом и им отводят разные пастбища. Голые и густошерстные свиньи требуют различного климата, различ­ного воспитания и ухода.

Оставим скот (в животноводство входит частью разведение до­машней птицы и пчеловодство) - найдется ли человек столь прилеж­ный, чтобы, сверх всего перечисленного, знать еще все виды приви­вок, обрезок, применять на практике различнейшие способы ухода за плодами и овощами, уделять заботы стольким видам смоковниц и роз? Большинство пренебрегает даже более важными делами, хотя только что перечисленное нами стало для многих источником нема­лых доходов. Луга, ивняки, заросли дрока и камыша требуют внима­ния, правда малого, но все-таки внимания.

Перечислив так много и столь разнообразных предметов, я не скрываю от себя, что могу отпугнуть от участия в работе по сельско­му хозяйству человека, которого хочу видеть таким хозяином, какого я описываю. Ученики приостановят свои занятия, отчаявшись и устрашившись этой разнообразной и обширной науки. Не веря в успех, они не пожелают пробовать. И однако, как совершенно пра­вильно заметил Цицерон в «Ораторе», людям, которые хотят запечат­леть в памяти человечества то полезное, что они нашли, взвесили и проверили, не следует останавливаться ни перед чем. Если у нас нет такой силы, как исключительный ум, или такого орудия, как превос­ходное образование, то это не значит, что мы немедленно же должны скатываться к безделью и лени. Будем упорно преследовать то, на что разумно было надеяться. Стремясь достигнуть вершины здания, сочтем за честь оказаться и на половине пути. <...>

Печатается по изданию: Колумелла. О сельском хозяйстве (De re rus-tica) / Пер. с лат. М.Е. Сергеенко // Катон, Варрон, Колумелла, Плиний о сельском хозяйстве. М., 1957. С. 157-162.

153

Примечания

¹ Я уверен, Сильвин... - Публий Сильвин, один из друзей Колумеллы, которому он посвятил свой трактат.

² ...поставить виликом... - Вилик - управляющий усадьбой.

³ Квинктий Цинциннат, освободитель консула и войска... - Квинктий (Квинкций) Цинциннат, консул 460 г. до н. э. В 458 г. был избран диктатором для войны против племен эквов и сабинян. В отличие от многих позднейших диктаторов, после 16-дневной диктатуры вернулся в свое деревенское поме­стье и посвятил себя земледелию. Согласно римской исторической тради­ции, считался образцом скромности.

⁴ ...На четыре югера... - Югер - мера площади, равнявшаяся при­мерно 0,252 га.

⁵ Фабриций - Гай Фабриций Лусцин (Ш в. до н. э.), римский воена­чальник, победитель племен луканов и самнитов. Сыграл значительную роль в борьбе римлян против вторгшегося в Италию в 280 г. эпирского царя Пирра. Колумелла вспоминает Фабриция как борца против роскоши, за ста­ринную римскую простоту нравов.

⁶ Курий Дентат - Маний Курий Дентат (ум. 270 г. до н. э.) - римский государственный деятель, консул в 290 г. до н. э., победитель в войне с сам­нитами и сабинянами, а также с Пирром. Прославился своим бескорыстием.

⁷ ...в Азии и в Мизии...- под Азией в римские времена имелась в виду современная Малая Азия; под Мизией - ее северо-западная провинция, на­званная так, согласно Страбону, от произраставшего там в изобилии бука (греч. mysos).

⁸ ...в Киликии - юго-восток Малой Азии, во времена Колумеллы насе­ленный пастушескими племенами (греч. Eleutherokilikes - «свободные кили-кийиы»).

Эвристические вопросы

1. Каково соотношение между точкой зрения Колумеллы о причинах бесплодия почвы и традиционным римским религиозным воззрением на этот вопрос?

2. Как Колумелла обосновывает необходимость научного и специализированного подхода к сельскому хозяйству?

3. Необходимость разработки каких дисциплин Колумелла подчеркивает в связи с этим подходом?

4. В чем состоят идеи в отношении развития почвоведения, животноводства, растениеводства, гигиены, сельскохозяйственной экономики?

5. В чем заключаются основные критические замечания Колумеллы по поводу состояния сельского хозяйства, знаний о нем и их преподавания в Риме?

6. Какие выводы из этих замечаний Колумелла делает применительно к категориям прогресса и регресса культуры?

Птолемей

Птолемей (Ptolemaeus), Клавдий (II в. н. э.) - древнеримский астроном, гео­граф и оптик. Известно, что он провел большую часть жизни в Александрии, где в 127-151 гг. производил астрономические наблюдения; имеются ука­зания, что умер Птолемей около 168 г. Основные сочинения Птолемея по астрономии - «Великое математическое построение астрономии в XIII кни­гах». Еще в древности этот трактат стали называть «Мэгистэ» (от грече­ского «величайший»), откуда произошло арабизированное название «Альма­гест».

Планетные теории Птолемея подготовили гелиоцентрическую систе­му Коперника, дав ему не только весь необходимый математический аппа­рат, но и те зависимости между движениями планет и движением Солнца, которые до открытия телескопа были единственным доказательством спра­ведливости гелиоцентрической системы. Птолемей был автором и другого известного сочинения - «Географии» (8 кн.). В нем содержится полная, хорошо систематизированная сводка географических знаний древних. Пто­лемей дал координаты 8 тыс. пунктов, основанные, впрочем, почти исклю­чительно на сведениях о маршрутах купцов и путешественников, а не на астрономических определениях. К трактату приложены одна общая и 26 специальных карт земной поверхности.

Птолемей составил «Хронологический канон царей», являющийся важным источником для хронологии. В 1801 г. был найден почти полный ла­тинский перевод трактата по оптике Птолемея, сделанный с арабского пере­вода. В нем развита теория зеркал, представлены таблицы углов преломле­ния при переходе светового луча из воздуха в воду и в стекло, а также тео­рия и таблица астрономической рефракции. Из других сочинений Птолемея Можно отметить: «Гипотезы» (краткое изложение результатов «Альмагес­та»), «Планисферу» (изложение теории стереографической проекции), «Аналемм» (методы расчета солнечных часов), «Тетрабиблос» (изложение астрологии, рассматриваемой как часть космической физики).

155