Ist.Vostora_6 / Том 4. Восток в Новое время. Кн.1

пастырскую деятельность. Не желая ссориться с европейцами, Хиен То

508

особенно внимательно относился к победителям в «опиумной» войне — англичанам, посещавшим Вьетнам. В 1844 г. император распорядился оказать помощь морякам занесенного к вьетнамским берегам английского судна. В 1845 г. Хиен То приказал принять с большими почестями официальную английскую миссию капитана Росса, а затем направил королеве Виктории послание и подарки. Однако от заключения торгового договора с английским послом в Китае Дж.Дэвисом в 1847 г. император уклонился. В итоге возможность найти европейского союзника в борьбе с Францией была вьетнамским правительством упущена.

В1847 г. в Дананг пришли два французских корабля, на борту которых было несколько миссионеров; на таможне капитан корабля предъявил письмо от французских властей, текст которого вьетнамцы сочли оскорбительным. Вьетнамские чиновники отказались принять это письмо, после чего французы напали на вьетнамские суда в бухте Чашон. В Хюэ состоялось правительственное обсуждение этого инцидента. Большая часть высших чиновников считала, что французы не осмелятся развязать военные действия. Некоторые сановники полагали, что если французы совершат нападение, то вьетнамцам не составит труда их разбить. Итогом этого обсуждения был приказ портовым офицерам не начинать первыми боевых действий, но лишь готовить ответный удар. В результате первыми напали французы, и пять вьетнамских кораблей было потоплено. Вьетнамцы потеряли убитыми и ранеными 200 человек, а корабли противника беспрепятственно удалились. В бессильной ярости Хиен То объявил христианство «вредной ересью, которая привела уже к конфликту и открывает путь к войне», наказал «потерпевших поражение» офицеров и запретил вход военным и гражданским французским кораблям во вьетнамские воды, чем фактически ликвидировал франко-вьетнамскую торговлю. Затем император издал суровый антихристианский указ, в соответствии с которым стали приводиться в исполнение смертные приговоры в отношении вьетнамцев-христиан, но не миссионеров-французов. Этим указом был начат новый этап в антихристианской политике вьетнамского правительства, что было впоследствии использовано Францией в качестве одного из предлогов для военного вторжения. После смерти Хиен То в 1847 г. к власти пришел его сын Нгуен Зык Тонг (1847-1883), царствовавший под девизом Ты Дык. В первый период его правления, который заканчивается с началом французского вторжения в 1858г., при дворе обострились противоречия между противоборствующими группировками «традиционалистов» и возродившихся из пепла «реалистов». Император занял позицию арбитра и при помощи ряда маневров сумел ослабить обе группировки.

Ситуация в стране требовала изменения политического курса. Первая половина 50-х годов XIX в. прошла под знаком возвращения к нормам «эпохи Зяла-унг». Правда, изменения были достаточно робкими, медленными и непоследовательными, так как тормозились столичными «традиционалистами». В известной мере повторялась ситуация 20-х годов XIX в., когда на Крайнем Севере и Крайнем Юге у власти были «реалисты» и «практики», а столичная власть контролировалась идейными «традиционалистами». Разница была только в том, что сам император в середине XIX в. не был «традиционалистом», как Тхань То. Нгуен Зык Тонг склонялся скорее к политической линии «реалистов», однако был вы-

509

нужден учитывать влияние Чыонг Данг Кюэ и мощной «традиционалистской» группировки в столице.

Вконце 40-х — начале 50-х годов XIX в. на Севере «реалисты» всеми возможными способами укрепляли частное землевладение. Повышая роль экономически доминирующих слоев в общинной и волостной организации путем увеличения численности местных должностных лиц («секретарей») из числа состоятельных землевладельцев, «реалисты» одновременно ограничивали вмешательство государственного чиновничества в эти самоуправляющиеся структуры. Отныне составление податных списков было поручено самим органам местного самоуправления, т.е. состоятельным землевладельцам, а государственные чиновники из уездов и округов лишь отдавали указания на местах. Провинциальная администрация только просматривала составленные списки, а Центр вообще устранялся от контроля. Все это давало возможность самим крупным и средним частным землевладельцам без существенных помех оформлять захваты зависимых крестьян и их земель. Этому же способствовала и отмена традиционных переписей общинников, проводившихся один раз в три года. «Реалисты» также предлагали снизить контроль провинциальных чиновников над горными районами и передать управление ими местным национальным вождям, что должно было уменьшить напряжение в этой конфликтогенной зоне. Но пожалуй, самым важным был поднятый «реалистами» вопрос о сокращении численности дипломированного чиновничества. Результатом должно было явиться ослабление деспотических государственных структур, снижение налогового давления на податных и усиление местного самоуправления, представленного имущими слоями города и деревни. Это предложение не было принято верховной властью, но сама постановка вопроса об изменении социальной базы вьетнамской деспотии свидетельствовала о существенном укреплении позиций «реалистов» в стране.

Кроме того, «реалисты» во главе с Нгуен Данг Зяем и Нгуи Кхак Туаном пытались реализовать на Севере программу по восстановлению ремесленной, промысловой, торговой и предпринимательской деятельности. Предполагалось вместо бесплатного использования даровой силы солдат платить за работу и доставку материалов по государственным ценам или даже покупать все необходимое для строительных работ по рыночной цене. Следовало прекратить практику принудительных закупок и поставок в пользу государства. Вместо этого учреждались производственные и торговые объединения, члены которых освобождались от военной службы и общественных работ, но платили налог произведенной продукцией или товарами, оцениваемыми по рыночной стоимости. Отныне запрещалось занижать цены на закупаемые государством товары и изделия. Фрахтовые цены на транспортные корабли должны были быть повышены, а владельцы этих кораблей — освобождены от военной службы и трудовых работ. Этими мерами политика по отношению к ремеслу, промыслам, торговой и предпринимательской деятельности должна была возвратиться к поощрительным нормам периода правления Тхе То.

Однако ущерб, нанесенный всем «неземледельческим» сферам на Севере во время монополии на власть «традиционалистов», был настолько велик, что в 1848 г. предприниматели не хотели брать в аренду таможни, облагаемые высокими налогами. «Реалисты» предлагали часть таможен упразднить, а на остальных снова

510

определить приемлемую норму взимаемых налогов. Предполагалось сдавать таможни на откуп частным предпринимателям, исходя из этих новых ставок.

Правда, была одна сфера на Севере, в которой даже «реалисты» со всей их активностью не могли навести порядок. Это были финансы, ситуация в которых была настолько испорчена и запутана в период правления Тхань То, что быстро совладать с царившей там неразберихой было не под силу даже самым светлым умам того времени. Чтобы нормализовать обращение и ликвидировать нехватку денег, «реалисты» уже в 1848 г. ввели в оборот все старые монеты, кроме тай-шонских и поломанных. Одновременно устанавливалась государственная монополия на выпуск серебряного слитка (ланга). Хотя частным лицам строго запрещалось отливать серебряные слитки, старые номиналы не изымались из обращения, даже если на них не имелось пробы, даты и места выпуска.

И все же денег и серебряных слитков катастрофически не хватало. В конце 1848 г. была отлита новая монета, состоявшая лишь на 2/3 из меди, а на '/з — из дешевого цинка. В итоге цена донга падала, а стоимость серебра росла. Для налаживания устойчивой денежной системы необходимо было обеспечить постоянную добычу ценных металлов. Однако горное дело было подорвано экономической политикой «традиционалистов» и восстанавливалось с трудом. Хотя поощрительная налоговая политика администрации «реалистов» на Севере привлекала шахтовладельцев, и предприниматели участвовали на стороне региональных войск в подавлении мелких восстаний, получая правительственные награды, для восстановления работы рудников, выплавки ценных металлов и приведения в порядок финансовой системы требовалось время.

Но в 1854г. один за другим умерли оба лидера «реалистов»— Нгуен Данг Зяй и Нгуи Кхак Туан. Это лишило Север самостоятельной, эффективной администрации. Вновь стали реализовываться поступающие из столицы указы об усилении государственных монополий на разработку таких полезных ископаемых, как медь, цинк, олово, серебро, соль, сера. К 1858 г. численность шахт в стране достигла максимального числа— 150, но в основном это были малоэффективные государственные предприятия. Были усилены также государственные торговые монополии на продажу корицы, пчелиного меда, слоновой кости, ценных пород деревьев.

Витоге уровень государственной эксплуатации и зажима частной инициативы на Севере резко возрос. Соответственно возросла и цена риса: при перевозке риса из Намдиня в Нгеан стоимость его увеличивалась в девять раз. Для того чтобы хоть на время восстановить деятельность финансовой системы и попытаться снизить уровень цен, власти пошли на чрезвычайные меры, к которым они не прибегали почти полтысячелетия: в 1857 г. были выпущены бумажные деньги, которые в условиях слабого государства стали быстро обесцениваться.

В1854 г. на Севере началось мощное крестьянское восстание под руководством Као Ба Куата. Под угрозой захвата оказался региональный центр — Ханой. Несмотря на то что сам Као Ба Куат был убит, а три его военачальника попали в плен, в 1855-1856 гг. восстания продолжились. Лозунгом восставших был традиционный для Севера призыв к свержению царствующей династии и возвращению власти дому Ле. Для подавления восстаний на Севере потребовалось напряжение всех сил вьетнамского бюрократического государства.

511

На некоторое время и центральные и региональные власти вновь перестали контролировать ситуацию на Севере. Участились случаи морского разбоя и пиратства. После недолгого правления «реалистов» решающий для Вьетнама 1858 год — начало французского вторжения — Север встретил уже без

«практиков», способных противостоять внутренним социальным, политическим и военным катаклизмам, а тем более внешней агрессии.

Крайний Юг в этот период был в еще меньшей мере, чем Север, затронут политикой «возвращения к нормам периода правления под девизом Зялаунг». Для контроля над торговлей было увеличено количество таможен. В то же время в Сайгоне, Биенхоа и Диньтыонге начали сооружаться новые судостроительные верфи. Перед консерватором-практиком Нгуен Чи Фыонгом в начале и середине 50- х годов XIX в. стояла двойная задача: увеличение площади обрабатываемых земель и усиление обороноспособности края. Поэтому освоение целинных земель проводилось на Крайнем Юге в форме военных поселений (дон диенов), которые отличались от дон диенов эпохи Зялаунг меньшей свободой и большим административным контролем над военнопоселенцами. Во второй половине 50-х годов власти были обеспокоены тем, что система военных и крестьянских поселений, находящихся в непосредственном управлении казной, была неспособна обеспечить оборону края. Система военных поселений служила обогащению офицеров, а из крестьянских люди бежали, бросая землю, которая переходила в распоряжение деревенской верхушки, озабоченной лишь повышением собственного социального статуса и личным обогащением.

Нгуен Чи Фыонг развил бурную деятельность по проверке эффективности и боеготовности старых и созданию новых военных и крестьянских поселений. Однако результаты усилий даже этого энергичного администратора были более чем скромными, что в полной мере проявилось с началом французской агрессии. В Центре в 50-х годах внутренняя ситуация была неспокойной. Восстали горские племена, и в 1855 г. правительству пришлось ввести дополнительные контингента войск в провинцию Куангнгай для подавления оппозиционных национальных движений.

Попытки «реалистов» в конце 40-х годов XIX в. провести сокращение центрального столичного аппарата окончились неудачей. Более радикальной в середине 50-х годов была реформа низшего и среднего уровня государственного аппарата. В 1855 г. ряд постов начальников округов (чи фу) и начальников уездов (чи хюен), а также определенная часть провинциальной администрации были упразднены. Функции начальников уездов передавались либо начальникам округов, либо начальникам соседних уездов. В итоге уездная администрация была почти равномерно сокращена по всей стране более чем на четверть. Пытаясь восстановить контроль за деятельностью разбухшей и плохо управляемой местной администрации, правительство Зык Тонга под влиянием «реалистов» воссоздало в 1850 г. учреждение Там фап («Три закона»), целью которого было рассмотрение жалоб населения на произвол чиновников. Жалобы разбирались три раза в месяц. Однако восстановить реальное управление страной до начала французской агрессии центральные власти так и не успели.

Вэтот период одной из наиболее актуальных для Вьетнама стала проблема создания стабильной и хорошо обученной армии. Ни тем ни другим качеством

512

вьетнамские войска в середине XIX в. уже не обладали. Бегство солдат продолжалось во всевозрастающих масштабах, и никакие льготы не могли его остановить. Это заставило государство прибегать к найму в армию «внесписочных» крестьян, численность которых в войсках в 50-е годы XIX в. составляла в среднем от 15 до 30% всех солдат. Но восстановить боеспособность армии, даже отдаленно сравнимую с периодом правления Тхе То, правительство Зык Тонга не смогло.

Всфере внешней политики в первый период правления Зык Тонга (1847-1858), до французского вторжения, у вьетнамского правительства хватало сил лишь на то, чтобы «держать на замке» северный кордон с Китаем. Власти Хюэ много внимания уделяли укреплению вьетнамо-китайской границы, отстаивая свои исконные земли от вооруженных посягательств администрации южнокитайских провинций. По приказу из столицы северные чиновники должны были следить за сохранностью и неприкосновенностью пограничных знаков, не допускать незаконного перехода как боевых отрядов, так и мирных китайцев на вьетнамскую сторону с целью захвата территории, изгонять уже проникших во Вьетнам китайцев с «родной земли». В 1851-1852 гг. вьетнамские власти неоднократно с применением вооруженной силы выдворяли проникавших на территорию Дай-нама и обустроившихся там китайцев, причем нередко им приходилось разрушать уже построенные иноземцами дома и селения.

В1848 г. для поднятия своего престижа Зык Тонг перенес из Ханоя в Хюэ место вручения китайскими чиновниками инвеституры вьетнамскому императору. Отныне послы должны были ехать не в приграничный Север, а пересекать половину страны. Торжественная церемония проезда посольства в Хюэ умаляла авторитет маньчжурского правителя и превозносила славу Зык Тонга, заставившего китайцев терпеть дополнительные неудобства, связанные с длительным проездом до столицы. Менее прочными были позиции империи Дайнам на северо-западных и западных границах. В конце 40-х годов XIX в. участились набеги вооруженных отрядов Луангпхабанга на Хынгхоа, а в 1851 г. княжество Чаннинь вновь отошло к Луангпхабангу. Эта ситуация сохранялась вплоть до захвата данных территорий французами.

Вотношении европейских государств Зык Тонг продолжал политику «закрытия портов» и усиливал практику изоляционизма. Единственной провинцией, во все порты которой к 1848г. разрешалось заходить кораблям Англии, США и Португалии для пополнения запасов воды и продовольствия, был Хатиен. После битвы вьетнамской эскадры с двумя французскими кораблями в бухте Чашон у Дананга весной 1847г. заход в Хатиен строго запрещался лишь французским судам. В 1848 г. высшие столичные чиновники обратились к императору с настоятельным предложением прекратить торговлю со странами Запада, и с этого момента началось свертывание купеческих связей с европейцами. С 1848 г. иностранным судам из Европы было запрещено заходить во все вьетнамские порты, кроме Дананга (Гурана). На вывоз риса, соли и драгоценных металлов был наложен запрет. Все попытки западных государств преодолеть эти запреты, не говоря уже об установлении официальных торговых и дипломатических отношений, были тщетными. Так, в 1849 г. вьетнамский двор отверг официальное предложение правительства США установить торговые и дружеские отношения, а в 1850 г.

513

не принял американского консула в Сингапуре Дж.Балестье, направленного в Дайнам с целью заключения торгового договора. Столь же неудачной оказалась и попытка английского представителя Вэйда, прибывшего во Вьетнам в 1855 г. для установления дипломатических отношений. В итоге политика изоляции оставила Вьетнам без каких бы то ни было союзников, один на один с французским агрессором.

Еще более жесткими были в первый период правления Зык Тонга и запреты христианской религии во Вьетнаме. Вьетнамские католики подвергались жестоким гонениям: их общины разгонялись, деревни уничтожались, а земли перераспределялись между соседями. Сами вьетнамцы-католики отправлялись в ссылку, а на их лицах выжигались иероглифы — «ложная религия». Однако, несмотря на притеснения и гонения, численность христиан во Вьетнаме продолжала расти и к середине XIX в. достигла нескольких сотен тысяч человек.

Французские и испанские миссионеры также подвергались преследованиям и вынуждены были выполнять свою проповедническую миссию тайно от императорских властей. Гонения на миссионеров были использованы Францией как повод для вооруженного вмешательства. Когда в 1851-1852 гг. по приказу Зык Тонга были казнены два французских миссионера, французский представитель при дворах Сиама и Камбоджи де Монтиньи заявил Хюэ официальный протест. Когда же этот протест был отклонен вьетнамским правительством, посланный де Монтиньи военный корабль «Катина» в сентябре 1856 г. прибыл в Дананг (Туран). Французы высадили десант, бомбардировали форты и нанесли им серьезные повреждения. В конце октября 1856 г. на смену ушедшему в Гонконг «Катина» пришел второй корабль миссии де Монтиньи — «Каприсьёз». Пробравшийся на корабль епископ Пельрен передал капитану Колье план укреплений Дананга, но тот не смог преодолеть стены фортов и покинул вьетнамские воды.

Эти военные акции французов не заставили Зык Тонга пересмотреть свою антихристианскую политику. В 1856 г. был казнен еще один французский, а в 1857 г. — испанский миссионер на севере Вьетнама.

Предвестием будущего французского вторжения явилось прибытие во Вьетнам самого де Монтиньи, облеченного официальными правительственными полномочиями и имеющего задание не только добиться свободы вероисповедания для христиан во Вьетнаме, но и установления торговых и дипломатических отношений с Дайнамом. Кроме того, де Монтиньи добивался также передачи во владение Франции порта Дананг и о-ва Пуло-Кондор (Кондао).

Вфеврале 1857 г. корабль де Монтиньи вошел в лагуну Дананга, а затем двинулся к столичному порту Тхуанан. Там французы попытались передать официальное послание своего правительства вьетнамскому военно-морскому чиновнику. Так как это послание не было принято, то на следующий день, вернувшись в Дананг, французы попытались силой заставить вьетнамские власти взять официальное письмо или принять де Монтиньи. Они бомбардировали форты многострадальной данангской крепости, произведя при этом значительные разрушения береговых укреплений. Ничего не добившись, де Монтиньи взял с собой французских епископов Пельрена и Мишо и покинул Дананг.

Разрушения, причиненные французской корабельной артиллерией, повергли императора в недоумение и ярость. Зык Тонг не понимал, почему сильная, с его

514

точки зрения, вьетнамская армия, у которой были береговые пушки, не смогла потопить французский военный корабль. Он приказал немедленно укрепить прибрежные форты и крепости местными пушками самого большого калибра, а также увеличить численность данангского гарнизона.

Всвоей антихристианской внутренней политике Зык Тонг остался непоколебим: антихристианские законы не были отменены. Напротив, в 1858 г. были изданы три новых антихристианских указа, по которым католиков хотя активно и не преследовали, но постоянно держали под строгим наблюдением. Мирных христиан было приказано не трогать, а карать полагалось только христиан-мятежников,

участников антиправительственных восстаний. Власти видели изменников и потенциальных бунтовщиков во всех христианах и потому в своей практической деятельности проводили по отношению к ним очень жесткую политику. Особенно жестоки были вьетнамские власти по отношению к европейским епископам: в середине 1857 г. был казнен испанский епископ Диас, а в 1858 г. — еще два испанца: епископ Мельхиор Гарсиа и священник Сампедро.

Официальные предложения Франции об установлении торговых и дипломатических отношений с Вьетнамом были также оставлены без ответа, не говоря уже о передаче Дананга и Пуло-Кондора (Кондао). Послание французского правительства Зык Тонгу было брошено на морском берегу нераспечатанным. Провал миссии де Монтиньи ускорил начало французской агрессии. На повестку дня встало крупномасштабное вооруженное вторжение Франции на территорию империи Дайнам.

Глава 16

КИТАЙ В 1840-1870-х ГОДАХ

К концу 30-х годов XIX в. положение в Цинской империи резко обострилось. Внутри страны набирал силу очередной циклический социально-демографический кризис. Его политическими проявлениями стали нарастание антиманьчжурских настроений и подъем повстанческого движения. Ширилась борьба крестьянства, сельских и городских низов под руководством тайных обществ и религиозных сект. Наряду с этим ширились вооруженные выступления национальных меньшинств Китая. Извне устоям империи угрожал наплыв контрабандного опиума. Доставляемый в основном англичанами из Индии и американцами из Турции, он обескровливал серебряно-денежную систему, усиливал внутреннее брожение, разлагал цинский государственный аппарат, «знаменное» войско и «войска зеленого знамени». В Пекине боялись, что торговый натиск «заморских варваров» обернется их политическим вмешательством в нараставший внутренний кризис на стороне антиправительственных сил. Богдохан Мяньнин (годы правления: 1821-1850, девиз: Даогуан) и его фаворит Мучжана решили отсечь внутреннюю угрозу от внешней и ликвидировать последнюю.

Чрезвычайному императорскому эмиссару (цзинлюэ) в Гуандуне Линь Цзэсюю было поручено покончить с опиумной контрабандой. В марте 1839 г. он потребовал от англичан и американцев в Гуанчжоу сдачи всего опиума, а когда те отказались подчиниться, блокировал войсками территорию иностранных факторий и отозвал с них китайский персонал. В марте опиеторговцы были вынуждены сдать весь запас наркотика — более 19 тыс. ящиков и 2 тыс. тюков, уничтоженных по приказу Линь Цзэсюя. После этого император решил поставить «варваров» на колени, объявив Китай с декабря 1839 г. «закрытым» для всех коммерсантов из Англии и Индии. Все британские дельцы, их товары и корабли в январе 1840 г. были удалены из Гуанчжоу. В Лондоне «закрытие» китайского рынка сочли благоприятным поводом для войны с Китаем. Мобильности и огневой мощи англичан Цинская империя могла противопоставить по сути средневековое войско, вооруженное в основном холодным оружием — пиками, мечами, щитами, луками и стрелами, — немногочисленное огнестрельное оружие и военные суда-джонки, командный и рядовой состав «восьмизнаменных» и «зеленознаменных» войск уровня XVII в.

ПЕРВАЯ «ОПИУМНАЯ» ВОЙНА И ПРЕДТАЙПИНСКИЙ КРИЗИС В марте 1840 г. Лондон направил в Китай эскадру и десантные войска. В Индии они пополнились

новыми судами и синайскими частями. В июне эскадра и экспедиционный корпус прибыли в устье р. Чжуцзян и блокировали его. Так началась англо-китайская война 1840-1842 гг. Англичане в начале августа 1842 г.

516

подошли к Нанкину, угрожая штурмом. Здесь под стенами южной столицы Китая они фактически продиктовали запуганным чрезвычайным эмиссарам богдо-хана условия мира. 29 августа на борту английского военного корабля «Корнуэлле» был подписан так называемый Нанкинский договор. Согласно договору, порты Гуанчжоу, Сямэнь, Фучжоу, Нинбо и Шанхай объявлялись открытыми для торговли и поселения англичан. Корпорация «Гунхан» упразднялась. Остров Гонконг переходил в «вечное владение» Великобритании, Пекин должен был уплатить Англии возмещение за опиум, долги купцов «Гун-хана» и контрибуцию — всего 21 млн. долл. Китай лишался таможенной автономии, а пошлины не должны были превышать 5% стоимости товара. Договор стал первым неравноправным договором в новой истории Китая.

Развивая достигнутый успех, Англия в октябре 1843 г. в Хумэне навязала Пекину «Дополнительное соглашение о торговле в пяти портах». Последнее устанавливало для английских подданных право экстерриториальности и вводило консульскую юрисдикцию, т.е. подсудность английским консулам, а не китайскому суду. Англичане получали возможность создать в «открытых» портах свои сеттльменты. Великобритании предоставлялось также право

«наибольшего благоприятствования», т.е. все привилегии, которые в будущем могла получить другая держава в Китае, автоматически распространялись на Англию. Вслед за ней в Китай устремились другие западные державы, поспешившие воспользоваться поражением Пекина. Китай был вынужден подписать в июле 1844 г. в Ванся договор с США. Этим документом на американцев распространялись права, полученные англичанами по Нанкинскому договору и Хумэньскому соглашению. В октябре 1844 г. был подписан франко-китайский договор. Сверх уже полученных Англией и США привилегий он предусматривал право католической церкви вести в Китае миссионерскую пропаганду, ставшую одним из средств идеологической экспансии буржуазного Запада. Опираясь на неравноправные договоры, иностранцы стали осваиваться в «открытых» портах. Их основными оплотами стали Гонконг и Шанхай, тогда как в Гуандуне сопротивление захватчикам не прекратилось. Патриоты организовали длившееся несколько лет сопротивление попыткам англичан поселиться во «внутреннем городе» (нэмчэк) Гуанчжоу.

С 1842 г. вплоть до 1846-1848 гг. император Мяньнин и временщик Мучжана проводили по отношению к державам политику уступок, или «умиротворения варваров». В 1850 г. в Пекине произошла смена власти. Умер богдохан Мяньнин, и на «драконовый трон» вступил император Ичжу с девизом правления Сяньфэн (1851-1861). Будучи приверженцем жесткой политики в отношении «заморских варваров», новый Сын Неба — опиекурилыцик, пьяница и развратник — отстранил от руководства страной группировку сторонников «умиротворения варваров», т.е. Мучжану, Циина и других инициаторов уступок Западу. На смену им пришли ярые ксенофобы— изоляционисты, воинственно настроенные против держав.

Вторжение иностранного капитала после войны 1840-1842 гг. обострило кризис Цинской империи. Намного увеличился ввоз опиума. Резко вырос приток в Китай английских хлопчатобумажных и шерстяных тканей, приведший к разорению множества кустарей и разрушению домашнего ткачества сотен тысяч крестьян. Растущий дефицит внешней торговли ускорил отток серебра из Китая. Это

517

вело к значительному повышению курса серебряного ляна и падению курса медной монеты. В результате тяжесть налогов, уплачиваемых крестьянами в медной монете, с 1842 по 1849г. увеличилась в 1,5 раза. Военные расходы и выплата контрибуции ослабили финансовое положение казны. Для восполнения этих потерь государство пошло на резкое увеличение «дополнительных налогов» (цзяшуй, цзацзюань).

Произвольно завышались казенный курс серебряного ляна в медной монете и фискальные цены на зерно при пересчете налогов из натуральной формы в денежную и обратно. Вздорожание лянового серебра вынуждало крестьян для уплаты каждого ляна в счет налога в 40-е годы продавать на рынке уже вдвое больше зерна, чем в 30-е годы, что привело к двукратному увеличению реальных тягот налогоплательщиков. В итоге в послевоенные годы произошел настоящий «фискальный взрыв».

Все это ускорило очередной демографический (наиболее взрывоопасный) и династийный циклические кризисы. Наиболее взрывоопасным становился демографический фактор. Рост народонаселения быстро набирал разрушительную для общества тенденцию. С 1790 по 1850 г. число жителей Цинской империи увеличилось с 301 до 430 млн. человек, т.е. почти на 43%. С 1661 по 1851 г. демографический потенциал страны возрос более чем в 4 раза, а пахотная площадь — всего лишь на 40%. Стремительно росла численность лишнего, т.е. вытолкнутого из сферы производства и оставшегося без постоянных средств к существованию, люда. Как и во всех циклических кризисах, последней каплей, переполнившей чашу народного терпения, послужили удары стихии — наводнения, засухи и ураганы. Многие области Хунани, Цзянси, Гуанси и других провинций пережили в 1847-1850 гг. сильный неурожай, голод и эпидемии. В 1849 г. произошло наводнение в бассейне р. Янцзы. В этом году от голода погибло до 1,4 млн. человек. Массовый голод 1849 г. охватил десятки миллионов человек и резко ускорил наступление очередной крестьянской войны. За девять лет (1841-1849) в Цинской империи произошло ПО восстаний и волнений, поднятых как китайцами, так и неханьскими народностями, причем 52 вооруженных выступления имели место в 1847-1849 гг.

Возмущение народных масс сильнее всего проявлялось в южных провинциях Гуандун и Гуанси, особенно пострадавших от экономической экспансии Запада и стихийных бедствий. Эти провинции стали очагом зарождения великой Крестьянской войны 1850-1868 гг. Здесь набирала силу христианская секта «Байшанди хуэй» («Общество поклонения Небесному Владыке»). Ее создал в Гуанси в 1843 г. сельский учитель, сын гуандунского крестьянина Хун Сюцюань (1814-

1864), автор религиозных гимнов и поучений, идеолог «христианского» движения, теоретик китаизированного христианства, сочетавшегося с древнекитайскими социально-этическими учениями о справедливом обществе «Великого Единения» (датун) и «Великого Благосостояния» (тайпин). В проповедях Хун Сю-цюаня содержался в скрытом виде призыв к уничтожению маньчжурского господства.

К Хун Сюцюаню присоединились деревенский учитель Фэн Юньшань, углежог Ян Сюцин, крестьянин-бедняк Сяо Чаогуй. «Богопоклонники» считали «истинным Богом Отцом» (Шанди) Иегову, ниже стояли три его сына — Иисус

518

Христос, Хун Сюцюань и Ян Сюцин — дети святой девы Марии. Сектанты пропагандировали идеи духовного равенства, призывали бороться с конфуцианством, уничтожить буддийских и даосских «идолов». «Богопоклонники» втайне готовили восстание против Цинской династии. Наряду с бедняками в руководящее ядро секты входили мелкий помещик шэньши Вэй Чанхуэй и богатый крестьянин Ши Дакай.

НАЧАЛЬНЫЙ ЭТАП КРЕСТЬЯНСКОЙ ВОЙНЫ

Летом 1850 г. Хун Сюцюань счел обстановку в стране благоприятной для открытого восстания и приказал более 10 тыс. «богопоклонников» сконцентрироваться в районе деревни Цзиньтянь уезда Гуйпин на юге Гуанси. Сюда прибыли отряды Ян Сюцина, Сяо Чаогуя и Вэй Чанхуэя. Данное событие известно как Цзиньтяньское восстание. В район Цзиньтяня в августе пробился с четырехтысячным отрядом Ши Дакай. В ноябре там уже насчитывалось (включая женщин и детей) 20 тыс. повстанцев. Большинство из них составляли крестьяне, преимущественно переселенцы. К ним примкнули горнорабочие, углежоги, а в дальнейшем кули, ремесленники, мелкие торговцы и беднота. С повстанцами временно сотрудничали члены тайных обществ, речные пираты и разбойничьи отряды. В среде «богопоклонников» было немало представителей национальных меньшинств, особенно народностей чжуан и яо.

Последователи Хун Сюцюаня продавали свое имущество, а вырученные деньги отдавали в «священные кладовые» в Цзиньтяни, из которых потом все повстанцы и члены их семей получали продовольствие и одежду по общим нормам. Была установлена строгая дисциплина и создана военная организация. Тем самым религиозная секта превратилась в повстанческую армию. Женщины жили в отдельных лагерях, и общение между мужчинами и женщинами не допускалось. «Богопоклонники» носили красные повязки на голове и в знак неповиновения маньчжурам отпускали длинные волосы. Из-за этого их враги дали им прозвище «длинноволосые» (чанмао). Силы повстанцев быстро росли, и в конце 1850 г. они нанесли несколько поражений цинским войскам. 11 января 1851 г., в день рождения Хун Сюцюаня, в Цзиньтяне было объявлено о выступлении против маньчжурской династии для создания «Небесного Государства Великого Благоденствия» («Тайпин Тяньго»). Хун Сюцюаня стали именовать Небесный князь (Тянь-ван).

Целями повстанцев в первый период борьбы были освобождение Китая от маньчжурского ига и смягчение феодального гнета. Основная масса крестьянства Цинской империи требовала снижения налогового гнета и упорядочения арендной частнофеодальной эксплуатации. В этом смысле тайпинское движение явилось крестьянской войной, в ходе которой повстанцы стремились реализовать свое представление о равенстве и справедливости. Повстанцы выступали за изгнание из Китая «маньчжурских татар», «северных варваров» — завоевателей и установление в Поднебесной власти китайской династии. В этом смысле движе-

519

ние тайпинов являлось этноосвободительной антиманьчжурской борьбой китайского народа. Тайпины шли в бой под знаменем Бога Отца (Шанди) и Иисуса Христа. Став христианами, тайпины верили в Спасителя, в своего Небесного князя, в торжество «царства небесного» (тяньго) и повсеместную победу христианства над другими религиями. В результате начатое ими восстание стало религиозной войной. «Богопоклонники» категорически запрещали проповедь и отправление культов конфуцианства, буддизма и даосизма. Учение Конфуция объявлялось «ошибочным» и «развращающим». Конфуцианцы, даосы, буддисты должны были «раскаяться, уверовать в истинного Бога, отвернуться от богов ложных», «порвать с дьявольским отродьем». Движение Хун Сюцюаня развязывало религиозную рознь. В итоге движение тайпинов явило собой синтез крестьянской, этноосвободительной и религиозной войн.

Столь же сложной была и идеология повстанцев. Поскольку тайпинские лидеры были людьми средневекового склада и религиозными фанатиками, их программа не отличалась особой стройностью и четкостью. Идеологи «богопоклонников» апеллировали к этическим, социальным и прочим нормам, якобы существовавшим в древности и отраженным в каноническом сочинении «Книга обрядов» («Лицзи»). Здесь будто бы словами Конфуция давалось описание идеального общества «Великого Единения». Кроме того, идейными истоками многих тай-пинских документов являлись древние

конфуцианские книги — «Чжоули» и трактат Мэн-цзы. Такое максимальное «удревление» политического идеала служило и орудием против наиболее популярной тогда идеи восстановления династии Мин. Апелляция к древности означала нежелание «богопоклонников» идти на союз с повстанцами тайных обществ, выступавшими под лозунгом «Свергнем Цин, восстановим Мин!», а также со всеми, кто не отказался от традиционных верований (саньцзяо). Все это вело к отторжению тайпинами «минского», т.е. наиболее массового, крыла повстанческого движения.

Идеология самих тайпинов была синтезом китайского и западного начал. Первое представляло собой сочетание конфуцианской морали — прежде всего принципа «сыновней почтительности» (сяо) — с древними социальными утопиями. Главными среди них были «Тайпин дао» — полумистическое учение о «Пути Великого равенства» и «Датун»— концепция идеального общества «Великого Единения». К этому добавились идущие от традиционных тайных обществ и религиозных сект мистицизм, аскетизм и жесткая дисциплина.

Вторым компонентом тайнинского синтеза стала христианская религия протестантского толка, причем существенно китаизированная и тайпинизированная. Хун Сюцюань и Ян Сюцин видоизменили протестантские обряды, дали иное толкование природы Христа, дополнили библейские и евангельские рассказы о чудесах своими чисто тайнинскими вымыслами. Своеобразно понятое и по-своему толкуемое повстанцами протестантство европейских миссионеров стало инструментом для достижения политических целей старокитайского толка.

Религиозная доктрина «богопоклонников» не была восприятием религии нового, буржуазного общества. Напротив, христианские идеи Хун Сюцюаня были заимствованием из старого европейского средневекового пласта христианства с его религиозным фанатизмом, непримиримостью и косностью.

Входе тайпини-зации этого учения за бортом осталась христианская проповедь смирения, долго-

520

терпения и всепрощения. Вместо этого провозглашалось беспощадное истребление врагов. В тайпинском варианте христианство сочеталось с традиционным китаецентризмом и великоханьской доктриной Срединной империи как центра Вселенной, согласно которой остальные страны представляют собой лишь «варварскую» периферию Китая. Хун Сюцюань как «сын Божий», «младший брат Иисуса Христа» и представитель христианского Бога считал себя «истинным повелителем» не только Китая, но и всех других стран и народов. Его четырем помощникам — князьям (ванам), титулованным по четырем сторонам света, надлежало править миром. «Богопоклонники» соединяли традиционное отношение к европейцам как «варварам» с христианским подходом к ним как «братьям во Христе», называя их «братья-варвары». Верховенство Китая над остальным миром обосновывалось уже не конфуцианским «мандатом Неба», а христианским «божественным» происхождением Хун Сюцюаня. Тайпинские ваны внесли свой «вклад» в христианский канон — в дополнение к Ветхому и Новому заветам они написали «третью часть» Библии — Последний завет. Язык христианства, его догматы, обряды и нормы сочетались с великоханьскими претензиями, традиционными титулами, рангами, тщательной регламентацией церемоний и традиционными экзаменами на ученые степени.

В1851 г. тайпины, отразив новые атаки правительственных войск, двинулись на север Гуанси. Здесь в сентябре они заняли г. Юнъань, где создали свое правительство. Тем самым повстанческая армия стала носительницей новой государственности. Реальную власть сконцентрировал в своих руках Ян Сюцин (Дун-ван, т.е. Восточный князь). Он возглавил армию и административное управление. Сяо Чаогуй стал Западным князем (Си-ван), Фэн Юньшань— Южным (Нанъ-ван), а Вэй Чанхуэй — Северным (Бэйван). Титул князя-помощника (И-ван) получил Ши Дакай. Высокие военные и чиновничьи ранги получили рудокоп Цинь Жиган, мелкий помещик и шэньши Ху Ихуан, речной пират Ло Даган и другие лидеры повстанцев.

Тайпины создали сильную армию с железной дисциплиной. Ее бойцы строго следовали приказам командиров и христианским заповедям. Тайпинскую армию отличали гуманное отношение к населению, отсутствие грабежей, жестокости и произвола по отношению к простолюдинам. Нравственная атмосфера в армии создавалась под влиянием религиозных фанатиков и аскетов, которые запрещали сношения мужчин с женщинами, азартные игры, вино, курение опиума и проституцию. В армии «богопоклонников» имелись особые, изолированные от мужских, женские подразделения. На своем пути повстанцы громили правительственные учреждения (ямэнь), убивали всех маньчжуров и крупных чиновников-китайцев, а также тех землевладельцев, которые активно выступали против повстанцев. Последователи Хун Сюцюаня конфисковали их имущество, обложили контрибуцией богачей, сурово наказали тех, кто не хотел ее платить. Нередко они выделяли крестьянам продовольствие и часть имущества, изъятые у врагов и богачей, обещая освободить население на три года от налоговых тягот. Крестьянство и городская беднота поначалу поддерживали «богопоклонников». Сорокатысячная цинская армия блокировала район Юнъаня. В апреле 1852 г. тайпины двинулись на север. Правительственные войска смогли отстоять лишь главный город провинции Гуанси — Гуйлинь.

Развивая наступление, повстанцы

521

вступили в Хунань. Здесь к «богопоклонникам» примкнуло до 50 тыс. новых бойцов. В декабре тайпины без боя взяли Юэчжоу, где захватили арсеналы с оружием. Выйдя здесь к р. Янцзы, они создали свой речной флот. На судах по Янцзы и по ее берегу армия Хун Сюцюаня направилась на восток— в Хубэй, обрастая тысячами новых добровольцев. В конце 1852— начале 1853 г. «богопоклонники» вступили в Ханьян и после ожесточенных боев овладели Ханькоу и Учаном. Эта блестящая победа вызвала энтузиазм у хубэйской бедноты, вливавшейся в тайпинскую армию. Ее численность составила 500 тыс. человек, а флот насчитывал 10 тыс. джонок. По суше и по Янцзы победители двинулись далее — в Аньхуэй. Под их натиском пал без боя главный город этой провинции, Аньцин, где их ждали богатые боевые трофеи. 19-20 марта 1853 г. войска Хун Сюцюаня победоносно штурмовали Нанкин, где вырезали около 20 тыс. маньчжуров и членов их семей. К моменту взятия Нанкина силы повстанцев составляли 1 млн. воинов. Вскоре тайпины вступили в Чжэньцзян и Янчжоу, перерезав тем самым Великий канал. Нанкин был переименован в Небесную столицу (Тянъцзтъ) и превращен в главный город Тайпин Тяньго.

Номинально главой «Небесного государства» и абсолютным монархом являлся Хун Сюцюань. По прибытии в Нанкин он удалился от мирских дел, занимался только религиозными вопросами и безвыездно пребывал в своем роскошном дворце. Еще до обоснования в Нанкине он передал все военное и административное руководство Ян Сюцину. Считалось, что Ян Сюцин обладал даром «воплощать дух Божий» и изрекать волю Бога. Ему были подчинены остальные князья, лишенные права непосредственно сноситься с Хун Сюцюанем. Восточный ван, встав у кормила правления, показал себя энергичным, умным и волевым правителем, но с замашками заносчивого самодержца. Поскольку тайпинскую монархию возглавляли религиозные лидеры, а верховная власть и церковь фактически слились воедино, Тайпин Тяньго являлось теократическим государством.

В1853 г., вскоре после закрепления в Нанкине, тайнинское правительство опубликовало «Земельную систему Небесной династии» («Тяньчао тяньму чжи-ду»). Этот документ содержал программу общественного строя Тайпин Тяньго, основанного на принципе полной уравнительности, прежде всего уравнительного распределения земли по едокам, включая детей. Он определял организацию всей жизни Тайнинского государства на армейско-бюрократической основе. Каждые 25 семей образовывали административную, хозяйственную, военную и религиозную единицу— взвод (лян), возглавляемый командиром и одновременно священником. Лян имел общественную кладовую, куда все обязывались сдавать излишки продуктов и денег, в том числе все трофеи. Нетрудоспособные и сироты содержались членами взвода. Каждая семья выделяла одного воина. Четыре взвода образовывали роту, пять рот— бригаду, пять бригад— дивизию, пять дивизий — корпус, насчитывавший свыше 13 тыс. бойцов. Его командующий на соответствующей территории был одновременно главой гражданской власти и судьей.

В«Земельной системе Небесной династии» было выражено стремление крестьянской бедноты и пауперов к всеобщему равенству. Но документ остался доступным лишь узкому кругу лиц, поскольку был написан не на разговорном языке

522

(байхуа), а на «мертвом» книжном языке (вэньянь), непонятном крестьянству. Его «аграрная» часть в жизнь практически так и не претворялась. По существу «Земельная система Небесной династии» осталась мечтой, утопией, ее идеи не стали основой реальной политики тайпинских ванов.

Социальный же смысл реальной политики «богопоклонников» означал не возврат к дофеодальным порядкам, а сохранение существующего строя, несколько оздоровленного устранением наиболее нетерпимых для крестьян крайностей налоговой и арендной эксплуатации. Китайское крестьянство как интегральная часть этого строя было заинтересовано не в ликвидации самой системы, а в ее оздоровлении и улучшении на базе крестьянских патриархальных представлений о «справедливости» и «законности». Последние означали недопущение нарушений кодифицированного и обычного права, а также соблюдение прежних норм изъятия прибавочного продукта. Крестьянство Китая не требовало ликвидации помещиков, ибо, будучи по преимуществу землевладельческим социальным слоем, наоборот, защищало право земельного владения. Деревня видела своим главным врагом государство и чиновничество с их налоговым произволом. Даже в период массовых восстаний она не выдвигала требования перераспределения земли. Земельное владение как таковое, в том числе и крупное, считалось крестьянами неприкосновенным.

В Тайнинском государстве конфискации подлежало имущество, в том числе земля маньчжуров, чиновников и тех помещиков, которые активно боролись против новой власти. Все прочие дичжу,

т.е. основная масса крупных землевладельцев, сохраняли свое имущество и земельные владения. Вожди «богопоклонников» ставили своей целью лишь этническое освобождение китайцев, т.е. свержение маньчжурской власти, и некоторое смягчение феодальной эксплуатации. Именно поэтому была реализована лишь военно-административная часть программы, изложенной в «Земельной системе Небесной династии». Проповедуя идеи равенства, Хун Сюцюань и его последователи делали акцент на равенстве всех людей перед Богом. Имущественное равенство более или менее соблюдалось лишь в армии и городских трудовых лагерях. С 1851 г. повстанцы воссоздали монархию, средневековый статус наследственных титулованных семей (ван, хоу и др.). Тайпины породили свою бюрократию — чиновников 11 рангов, признали «ученое сословие» и восстановили экзамены на звание шэныии. Князья-«богопоклонники» стали строить роскошные дворцы с массой челяди, возникла и собственная знать (гоцзун). Местные власти в Тайпин Тяньго во многом состояли из шэныии, в том числе и дичжу. Таким образом, порядки на территории Тайпин Тяньго лишь немногим отличались от тех, что существовали в остальной части Цинской империи.

Стараясь укрепить союз с землевладельческим крестьянством, тайпины изменили цинскую налоговую систему и политику. Новый «основной» земельный налог был намного ниже цинского, а ряд прежних дополнительных поборов и надбавок к налогам вообще были отменены. Произошли некоторые изменения и в частнофеодальном секторе землевладения. Многие крупные землевладельцы — из числа чиновников, знати и активных врагов новой власти — были убиты или бежали с территории Тайпин Тяньго. Их владения, в том числе земельные, конфисковались как «имущество дьяволов». Их арендаторы освобождались от

523

прежних выплат и теперь вносили облегченный налог в казну «богопоклонников». Кроме того, в ряде районов тайпины заставляли землевладельцев снижать арендную плату. Крупные землевладельцы подвергались повышенному налогообложению. Они вносили тяжелую одноразовую «дань в знак покорности» и платили «специальные налоги», к которым добавлялись зачастую всякого рода реквизиции в пользу повстанческой армии. Все это толкало их к бегству в зону цинского господства.

Первое время положение крестьян, по крайней мере на части территории Тай-пинского государства, несколько улучшилось. Так, в некоторых районах арендная плата была снижена, а в других крестьяне вообще перестали отдавать ее помещикам, а обязывались платить налог непосредственно тайпинским властям. Там, где арендная плата сохранялась в прежнем размере, крестьяне были в той или иной мере защищены от произвола землевладельцев. Тайпины отчасти уравняли женщин в правах с мужчинами. В новом государстве были запрещены проституция, купля-продажа невест и рабынь, требование приданого и обычай бинтования ног. «Богопоклонники» отменили пытки, ввели гласный суд, боролись со взяточничеством, спекуляцией, бандитизмом и частично отменили институт рабства. Будучи религиозными моралистами, они решительно боролись с опиекурением, пьянством, азартными играми и прелюбодеянием. Тайпинское законодательство оформлялось преимущественно в форме христианских заповедей.

В экономической политике тайнинского «центра» поначалу сильно сказывалось крестьянское стремление к натуральному хозяйству и уничтожению торговли и денег. С 1853 г. в пределах Нанкина тайпинские князья стали осуществлять свой социально-экономический эксперимент. Частное владение, рыночная экономика и всякая торговля были запрещены. Мастерские, мануфактуры, лавки, магазины, дома и земельные участки в черте города стали государственной собственностью, а казенные предприятия, как символ владычества ненавистных захватчиковманьчжуров, разрушались. Любые денежные суммы отбирались в казну. Была ликвидирована низовая ячейка общества — семья, а браки запрещены. «Во избежание разврата» мужчины были отделены от женщин и детей. Все население Нанкина, кроме воинских частей, княжеских дворов и домов тайпин-ской знати, было распределено по изолированным друг от друга мужским и женским трудовым лагерям и рабочим командам. Эти ячейки имели военную организацию в сочетании с бесплатным принудительным трудом, общежитиями, с коллективным снабжением — паек или питание из общего котла, одежда. Трудовая повинность стала законом. Вся выработанная продукция сдавалась в «священные кладовые» и затем централизованно распределялась. В других городах Тайпин Тяньго политика тотального огосударствления и распределения, уничтожения семьи не проводилась. Между тем столичная система, особенно изоляция мужчин от женщин, вызвала протесты рядовых тайпинов. Ян Сюцин был вынужден сначала разрешить торговлю, хотя