Возможна ли стретегическая реформа мировой практики программирования

Согласно исследованиям американского специалиста Джона Мусы за двадцать лет между 1965 и 1985 гг. потребность в программном обеспечении увеличилась в сто раз, однако производительность програм­мистов выросла лишь в два раза. А. Питер и Т. Рэймонд характеризуют этот факт, как “кризис производительности” [10].

Барри Боэм пишет: “Основной причиной того, что повышение производительности разработки ПО (программного обеспечения) стало острой проблемой, является увеличивающийся спрос на новое ПО, не согласующийся с имеющимися возможностями традиционных подходов” [11]. Налицо драматический разрыв между достигнутым уровнем производительности и лавинообразным ростом потребностей, которыйотражает объективную тенденцию, связанную с непрерывным воз­растанием роли программных средств в экономике любой развитой страны. Главное противоречие современности — между мощными процессорами и громоздкими и полными ошибок программами. Именно отсюда, со стороны программного обеспечения может прийти новая революция, и тогда монотонное и пресное течение компьютерных дел прервется новыми неординарными событиями. Но вряд ли это случится в ближайшее время.

По нашему мнению, последнюю оценку следует уточнить: новая революция в производительности труда произойдет тогда, когда при проектировании следующего поколения компьютерных методологий и средств создания программ будет повсеместно осознана и поставлена во главу угла приоритетная роль когнитивного фактора. На практике это означает, что в битве за производительность необходимо перевести из стратегического резерва в действующую армию все три вида “когнитивного оружия”:

1. переход от текстового представления знаний и текстового программирования к визуальному;

2. увеличение формата диосцен и диопрограмм до оптимальных размеров, позволяющих устранить эффект “частичной слепоты”;

3. научно обоснованное увеличение наглядности визуальных форм представления знаний и визуальных программ и проектирование структуры диосцен на основе признанной теории и набора когнитивных правил, уточненных в ходе управляемого психологического эксперимента.

Эти три пункта можно охарактеризовать как предварительный план стратегической реформы мировой практики программирования, который предлагается для обсуждения и критики. Остальную часть книги можно рассматривать как попытку обосновать этот план.

Выводы

1. С точки зрения нейробиологии и психологии, информационные сообщения, записанные с помощью нотаций письменного языка и предъявляемые человеку на бумаге или экране, поступают в высшие отделы мозга через зрительный анализатор. Следовательно, указанные сообщения есть не что иное как оптический код, представленный в виде одной или нескольких диосцен. Этот код имеет оптический синтаксис и оптическую семантику.

2. Между оптическими характеристиками диосцен и продуктивностью мозга есть связь: изменяя конструкцию и характеристики диосцен (передающих заданное смысловое сообщение), можно увеличить продуктивность мозга.

3. Чтобы улучшить работу ума, оптический синтаксис и семантику диосцен следует проектировать так, чтобы характеристики диосцен и характеристики мозга были согласованы между собой.

4. Новый когнитивный подход — это попытка подготовить теоретическую платформу для разработки некоторых методов повышения интеллектуальной продуктивности человеческого мозга и построения языков следующего поколения, удовлетворяющих критерию улучшения работы ума и сверхвысокого понимания. Предполагается, что это создаст предпосылки для стратегической реформы мировой практики программирования.