3 Вариант: «Объяснение Де Сото (конфликта формальных и неформальных институтов) применительно к России (беспредел, жизнь по понятиям и по закону)» (51.20)

Данный вопрос постоянно стоит в России. В криминальном языке нет ничего хуже беспредела – отсутствия понятий. Понятия – это некий кодекс, воровской закон, не являющийся следствием исторической традиции. Хотя Питерское сообщество, в отличие от Московского - воровского, является бандитским, т.к. в Питере, строящемся на голом месте не было воровского наследия, как в старых городах, и в нём возник бандитский беспредел.

Но воровской закон сформировался в середине 20 в., как результат формирования тоталитарного советского государства (до Хрущёва), потому что при осуществляемом государством нажиме сохраниться какой-то автономности было можно только в криминальной сфере в открытом противостоянии государству на основе правил и прежде всего основных воровских законов (нельзя сотрудничать с государством, работать, иметь трудовую книжку, иметь имущество и семью). Воровской закон – основа появления понятий как норм делового оборота, который поддерживается не соглашением бизнесов, не открытыми бизнес-ассоциациями, не гос. судами и МВД, а возможностью привлечения «крыши», т.е. принуждения со стороны криминального сообщества.

Это близко к мнению Де Сото о том, как устроена жизнь в неуспешных странах, и к описаниям Фридриха фон Хайека по поводу выжигания неформальных институтов тоталитарным режимом, из-за чего там начинает расти что-то совершенно другое. Но эта ситуация по Де Сото не является тупиковой, он полагает, что для нахождения выхода из этой ситуации нужно проводить не только выявление реальной структуры собственности, легализации, амнистии, но можно и нужно создать определённую коалицию, которая продвигала бы другую, новую структуру общественного договора, и в этой коалиции нужно сотрудничать с мафией, т.к. если не договориться с мафией, не получится реализовать эти преобразования. Необходимо сделать две вещи: договориться с криминальными авторитетами и отколоть часть юристов от другого юридического сообщества. Т.к., по его мнению, юрист является более опасным врагом экономического развития, чем криминальный авторитет, потому что колпаки беспредела накрыты именно системой формальных правил, которая используется против остального населения, а юристы стоят за этой системой и обслуживают её. В ситуации прямого конфликта формальных и неформальных правил юрист не пускает процесс гармонизации, что можно осуществить с помощью перехода на прецедентное право, являющееся совершенно другой системой права и потребующей новых юристов.

В 90-е годы понятия и правила сближались между собой (иногда криминальные группы решали свои споры в судах). В 2000-х они стали расходиться и произошло размывание воровских правил и нарастание беспредела. Во всех странах послереволюционное формирование капитала было связано с высоким уровнем криминальности или с нелегальными и противозаконными операциями. Потом происходит врастание этих криминальных групп в нормальную экономику. Т.е., с одной стороны, Россия отошла от послереволюционного криминального периода, но она подошла к периоду, когда возникла проблема смены поколений (наследования) - криминальному авторитету нечего легально передать в наследование, поэтому криминальные авторитеты мотивируются на изменение способов поведения. Иван Кивелиди провозгласил идею «белого бизнеса»: бизнес должен выйти из ситуации взаимной войны (создание нового Союза промышленников и предпринимателей в 1993 г. - пример заключения мирного договора, но война продолжалась другими методами – с помощью использования силовых органов и т.д.). Самого Кивелиди, внёсшего значительный вклад в выход из криминальных схем, отравил собственный партнер.