Основные типы дополнительной дистрибуции аллофонов

Переходя к обсуждению вопросов дистрибуции аллофонов, следует заметить, что в большинстве отечественных учебников по введению в языкознание они выступают под именем звуковых процессов (напр., [Реформатский 1996, 195 – 208]).

Классическим примером в данном случае может быть неоднократно упоминавшаяся ранее особенность русской фонологии, известная под именем «оглушение». Само название явления и внедряемый в умы школьников способ проверки написания слов типа луг (поставь «перед гласным»: луга) создает впечатление, что «исходным» согласным выступает звонкий «г», который в конце слова «оглушается». Однако, если помнить, что процесс всегда есть некоторое развитие явления (см. [Ожегов 1988, 511]), которое может происходить только во времени, то вполне очевидно, что по отношению к чередованию русских [г] ~ [к] понятие процесса неприложимо, поскольку это чередование есть факт синхронии и применительно к современному состоянию русского языка речи о «первичности» глухого или звонкого быть не может.

Скорее наоборот, такие заимствования из немецкого, как бутерброд и зигзаг, показывают, что первичен (представлен в языке-источнике) именно глухой согласный; ср. нем. Butterbrot, Zickzack. Таким образом, реально в истории русского языка в ряде случаев имел место процесс замены глухих согласных на звонкие, но это не была замена звуков и даже аллофонов, но замена фонем как элементов в составе означающих заимствованных корней. Изменений звуковой материи русского языка в данном случае не происходило.

Далее, из-за единичности, уникальности звука как факта человеческой речи, говорить о его изменении просто невозможно. В отличие от диахронии, где речь идет об изменениях языка, о процессах его развития, в синхронии существуют чередования неких единиц. Если такие чередования сводимы к дополнительной дистрибуции участвующих в них звуковых единиц, то наиболее корректно будет называть их чередованиями аллофонов по законам дополнительной дистрибуции.

Основными типами чередований аллофонов по законам дополнительной дистрибуции являются редукция и ассимиляция.

Редукция представляет собой те случаи дополнительной дистрибуции аллофонов, когда последние характеризуются меньшим числом или меньшей выраженностью признаков (как различительных, так и неразличительных) по сравнению с другими аллофонами той же фонемы, находящимися в иных окружениях.

Принято различать два вида редукции: редукцию в зависимости от положения аллофона относительно вершинообразующих фонем (прежде всего – ударения) и редукцию в зависимости от положения аллофона относительно границы непредельной фонологической единицы (прежде всего – слога или слова).

Примером редукции первого вида являются так наз. безударные гласные. Это прежде всего рус. аканье (напр., волы, где безударный корневой гласный не имеет признака огубленности). Особенно интенсивна такая редукция после мягкого согласного, где различаются лишь три гласных аллофона (ср.: трясти, село, весы [и^э] и рука, была), тогда как под ударением их существует пять [Аванесов 1956, 107 – 125].

Английская редукция – это, в первую очередь, чередование гласных «полного образования» с нейтральным, ср. domesticity [͵doumeʹstɪsɪtɪ] ‘домашняя жизнь, уют’ со слабоударным первым слогом и domestic [dəʹmestɪk] ‘прислуга’ с безударным гласным. Описанные случаи редукции называют обычно качественной редукцией.

В немецком и французском представлена так наз. количественная редукция безударных гласных, которая заключается в их меньшей длительности по сравнению с ударными. Немецкие безударные долгие выступают в этом случае обычно под именем полудолгих.

Особенности редукции принято связывать с характером ударения в языке. Различают два свойства ударения: его место и фиксированность vs. подвижность. Первое свойство является чисто фонетическим (фонологическим), второе связано, скорее, с морфологией языка (точнее – с его морфонологией).

Место ударения – это номер ударного слога от начала или от конца слова. В соответствии с признаком места различают одно- и разноместное ударение. Первое представлено в чешском (первый слог), польском (предпоследний слог), французском (последний слог) языках. Тяготение к одноместному ударению характерно для немецкого, английского (чаще всего ударен начальный слог) и латыни (ударен обычно предпоследний слог). Русский является классическим примером языка с разноместным ударением.

Фиксированность ударения – это стабильность его места при словоизменении. Так, в английском место ударения сохраняется в разных формах слова. В основном неизменно место ударения и в немецком. В то же время в русском и французском ударение при словоизменении как бы «перемещается» по слову. Например: рус. дóму – домá, франц. je ʹcherche – nous cherʹchons. В языках типа русского (с разноместным нефиксированным ударением) ударный и безударный аллофоны обычно бывают реализациями одной и той же фонемы (сохраняют свое фонемное тождество). Гласный одного и того же слога здесь то ударен, то безударен. Ср.: гóлову – голóвка – головá – нá голову с чередованием [о] ~ [ʌ] ~ [ъ]). В западных языках, тяготеющих к фиксированному или же одноместному ударению, нередко развивается особый тип безударных гласных.

Примером второго типа редукции может быть недопустимость звонких согласных в исходе слова и перед паузой в русском или же в исходе слога и перед паузой в немецком. Ср.: рус. сруб [п], но обделить [б] и нем. Trieb [p], abdrücken [p].

Редукция, затрагивающая РП фонем, сопровождается нейтрализацией фонемной оппозиции. Ср. в этом отношении редукцию гласных в русском и немецком языках. Санкт-петербургская (ленинградская) фонологическая школа признает редукцию лишь в отношении неразличительных признаков (это специально обсуждается в следующем разделе настоящей главы).

Ассимиляция – это случаи дополнительной дистрибуции аллофонов, когда последние характеризуются признаками, отсутствующими у других аллофонов той же фонемы, но присущими иным аллофонам в составе данной непредельной фонологической единицы. Например, в рус. кадка перед глухим [к] выступает глухой [т], тогда как в некоторых других позициях (скажем, перед гласным) представлено звонкое [д] (ср. кадочка). Глухой аллофон [т] обусловлен последующим глухим [к], тогда как у аллофона [д] в кадочка этой «глухости», естественно, нет. Аналогичные рассуждения возможны также для случаев косьба, молотьба против косить, молотить, где звонкие [з’] и [д’] объясняются звонкостью последующего [б].

Иначе говоря, ассимиляция может быть охарактеризована как сходство аллофонов в пределах некоторого означающего.

Конкретные случаи ассимиляции принято характеризовать относительно ряда признаков.

По признаку направления различают прогрессивную и регрессивную ассимиляцию. В первом случае предшествующий аллофон влияет на последующий (так сказать, влияние идет слева направо). Например: рус. просторечное [вáн’к’ь] – имя собственное, нем. распространение глухости в случаях типа mit dem Vater, aussehen с так наз. полузвонкими [d̥] и [z̥], англ. уподобление окончания исходу основы по глухости vs. звонкости, как это представлено в формах books – dogs или looked – jobbed. При регрессивной ассимиляции последующий аллофон влияет на предыдущий (влияние справа налево). Такое направление ассимиляции типично для русских согласных, распределение которых по глухости vs. звонкости определяется последующим согласным; ср. сбить [зб’ит’] и спросить [спрʌс’ит’]; это отражено в написании приставок на «-с». Ряд русских гласных определяется мягкостью vs. твердостью предшествующего и последующего согласного; ср.: вал с задним [a], вялый с передним началом и задним завершением [̇ȧ], валить с задним началом и передним завершением [ȧ ̇] и вялить с полностью передним [ä].

По признаку отстояния различают контактную и дистантную (термин «дистактная» явно неудачен) ассимиляцию. Речь идет о непосредственно соседствующих аллофонах или же отделенных друг от друга некоторыми другими. Во всех приведенных ранее примерах представлена контактная ассимиляция. Пример дистантной ассимиляции дает А.А. Реформатский в рус. просторечном [чичáс] – сейчас [1996, 205]. Случаи дистантной ассимиляции редки, существование ее признают не все лингвисты, хотя такой классический случай ассимиляции, как германский умлаут (подробнее – тема «Элементы диахронической фонологии») представляет собой именно дистантную ассимиляцию.

Результатом ассимиляции может быть полное совпадение аллофонов или же только их частичное сходство; ср. рус. отдых, но кадка, где в первом случае представленодин аллофон [д:], а во втором – аллофоны различаются, хотя перед [к] и выступает глухой [т]. Полная ассимиляция всегда бывает нейтрализацией, неполная – лишь в случае, если она затрагивает РП. Среди приведенных примеров нейтрализация отсутствует в варианте [вáн’к’ь], а также в случае рус. звонкой аффрикаты [͜дз], представленной, к примеру, в названии одного из дагестанских языков – бацбийского.

Последний (четвертый) признак ассимиляции Ю.С. Степанов в свое время удачно обозначил как длинный компонент [Степанов 1966, 19 – 20] вместо обычного наименования «признак», омонимичного родовому названию (все обсуждаемые параметры ассимиляций суть их классификационные признаки). Длинный компонент – это признак, свойство аллофонов, относительно которого они при ассимиляции уподоблены, он распространяется на некоторую цепочку аллофонов, то есть как бы «продлен» с одного аллофона на другие. Поскольку выделение длинного компонента ассимиляций особых проблем не составляет, целесообразно самостоятельно проанализировать в данном отношении все примеры настоящего раздела, справляясь – при возникновении трудностей – с пособиями из списка литературы. Если длинный компонент представляет собой РП, то ассимиляция сопровождается нейтрализацией фонемной оппозиции, в противном случае нейтрализации нет. Как и в отношении редукции, с. петербургская (ленинградская) фонологическая школа допускает лишь ассимиляцию аллофонов в отношении неразличительных признаков.

Большинством авторов учебников по введению в языкознание проводится различение ассимиляции и аккомодации (напр., [Реформатский 1996, 201 – 204]). Об ассимиляции говорят тогда, когда речь идет о сходстве аллофонов одного класса (гласных с гласными или согласных с согласными). Сходство гласных и согласных (типа представленного в рус. паре мил – мыл) называют в этом случае аккомодацией. Однако подобное разграничение едва ли целесообразно, поскольку, по сути дела, приходится говорить об ассимиляции в узком и широком смысле слова и поскольку граница между гласными и согласными далеко не всегда может быть проведена достаточно четко.