Экзамен зачет учебный год 2023 / Степанов Д.И. Дедлоки в непубличных корпорациях. Возможные варианты развития законодательства и судебной практики, 2015
.pdfаффилированности ко времени рассмотрения спора судом разрушает правовую связь с участником, а появление признаков аффилированности после возникновения дедлока само по себе не указывает, что ранее возникший дедлок на уровне коллегиального органа обусловлен позицией участника, с которым конкретный член коллегиального органа стал аффилирован впоследствии.
Управляющий, назначенный судом и получивший соответствующие полномочия, должен нести те же фидуциарные обязанности и подчиняться тем же стандартам, что и обычные менеджеры и контролирующие лица (п. 3
ст. 53, ст. 53.1 ГК РФ) <117>.
--------------------------------
<117> David E. Rosenbaum, Comment, The Provisional Director Statute, 31 Mo. L. Rev. 536, 543-4 (1966); Arthur A. Chaykin, Mediator Liability: A New Role for Fiduciary Duties? 53 U. Cin. L. Rev. 731, 744-54 (1984); Kim, supra note 105, at 150-6.
5.4. Очерченные выше проблемы, вытекающие из экономической логики назначения управляющего, а также базовых основ корпоративного права, показывают примерный перечень политико-правовых изменений, необходимых для того, чтобы этот институт появился в российском праве.
В законодательстве для этих целей необходимо:
1)предусмотреть специальным образом в законе (ГК РФ и/или Законах об АО и об ООО) примерный перечень ситуаций, когда возможно назначение судом управляющего (арбитражного управляющего) как средства разрешения дедлоков, возникающих на уровне коллегиального органа, производного от общего собрания участников;
2)допустить возможность обращения с таким требованием в суд не только отдельных участников непубличной корпорации, но также членов такого коллегиального органа, при этом, видимо, не следует ограничивать право участника корпорации на заявление подобного требования каким-либо минимальным пороговым значением (долей в уставном капитале, пакетом акций), поскольку данный механизм не затрагивает компетенцию общего собрания участников и дальнейшее пребывание в ней отдельных участников;
3)определить соотношение действительности заключенных управляющим сделок и оснований его отстранения, установив сбалансированный механизм, защищающий права третьих лиц, но при этом не приводящий к фактически полной беспомощности участников корпорации
ввопросах защиты их имущественных прав и законных интересов;
4)принципиально решить в процессуальном законодательстве вопрос о том, насколько суды могут оценивать коммерческую составляющую решений, принимаемых управляющими, после чего в зависимости от политико-правового выбора допустить или существенно ограничить последующее обжалование судебных актов нижестоящих судов по данному вопросу; кроме того, детализировать процессуальный статус лиц, участвующих в подобных корпоративных спорах, включая статус членов
коллегиального исполнительного органа (при наделении их правом на обращение в суд), а также особенности, связанные с порядком исполнения судебных актов;
5) детализировать статус арбитражного управляющего в такого рода делах, порядок его назначения и основания для отстранения от осуществления полномочий.
В судебной практике необходимо:
1)детализировать критерии соразмерности объема полномочий арбитражного управляющего, предоставляемых ему на время, остроте конкретного дедлока (право одного голоса, полное замещение компетенции органа, наделение компетенцией исполнительного органа, который не могут сформировать члены коллегиального органа вместо разрешения дедлока на уровне такого органа);
2)формализовать критерии недобросовестного поведения управляющего, позволяющие достигать баланса интересов участников непубличной корпорации, с одной стороны, и ее контрагентов, полагающихся на презумпцию действительности сделок, совершаемых управляющим, - с другой;
3)отразить особенности применения данного механизма как обеспечительной меры и детализировать критерии, когда принятие таких мер отвечает целям эффективной судебной защиты.
Данный институт довольно прост с точки зрения его инкорпорирования
вроссийское право: как только решается вопрос об объеме судебного вмешательства в оценку коммерческой составляющей действий управляющего, все прочие вопросы уже не представляют большого труда для их описания, соответственно, его можно оценить как 1 (возможно, даже 0,5) из 3.
VI. Принудительная реорганизация по решению суда
6.1. Обычно реорганизация рассматривается как институт, направленный сугубо на обслуживание интересов участников юридического лица: они сами принимают решение о реорганизации, сами определяют ее форму и условия осуществления. При этом интересы прочих лиц, связанных имущественными отношениями с реорганизуемым юридическим лицом (работников, кредиторов, государства как получателя налогов), не имеют принципиального значения: им, как правило, предоставляются гарантии защиты интересов в виде компенсационных механизмов, но обычно они не могут эффективно определять содержание решения участников о реорганизации, а тем более блокировать его или иным образом участвовать в голосовании. Другое дело - реорганизация принудительная: здесь воля участников юридического лица не просто игнорируется, решение о реорганизации принимается судом вопреки их интересам. Несмотря на то, что действующее гражданское законодательство допускает принудительную реорганизацию лишь как средство, скорее, из арсенала антимонопольного
законодательства (согласно п. 2 ст. 57 ГК РФ она возможна лишь в форме выделения или разделения, и то лишь в случаях, предусмотренных специальным законом <118>), та же логика игнорирования интересов участников и принудительного деления корпорации для достижения других, благотворных целей, очевидно, могла бы применяться к разрешению дедлоков.
--------------------------------
<118> Основания для принудительной реорганизации в ГК РФ напрямую не называются, там даже нет примерных критериев, указывающих на то, в каких именно ситуациях возможна принудительная реорганизация. ГК РФ лишь дает ссылку на специальный закон, где могут быть описаны такие случаи. В свою очередь, единственным законом, в котором в настоящее время описаны такие ситуации, оказывается антимонопольный закон (ст. 38 Федерального закона от 26.07.2006 N 135-ФЗ "О защите конкуренции").
Так, если участники корпорации находятся в дедлоке, то почему бы в качестве механизма его разрешения не использовать разделение или выделение, ведь такая реорганизация приведет к следующему:
1) прежде конфликтовавшие участники единого юридического лица будут "разведены по разным углам", каждый получит свою корпорацию <119> (или корпорацию, в которой будет сосредоточена группа участников с одинаковыми интересами);
--------------------------------
<119> Интересно, что за почти 20 лет существования в ГК РФ норм о принудительной реорганизации в практике не было ни одного скольконибудь крупного примера, когда монополист был принудительно реорганизован в форме разделения и выделения по требованию антимонопольного органа. Помимо причин организационного и политического свойства, из-за которых этот инструмент непопулярен, возможно, одно из объяснений состоит в том, что эта норма в принципе неэффективна в борьбе с монополистом: если юридическое лицо - монополист контролируется одним (мажоритарным) участником или в нем есть несколько участников, но их интересы однородны и состоят в том, чтобы максимизировать прибыль, извлекаемую из монопольного положения, то сложно понять, что дает в таком случае разделение или выделение. Если те же участники будут контролировать правопреемников, а еще хуже - одно и то же лицо, то в чем практический смысл подобной принудительной реорганизации? Более простым и эффективным средством в таком случае для антимонопольного органа является выдача предписания монополисту, обязывающего продать определенную часть бизнеса стороннему лицу. Прямо противоположная ситуация наблюдается при дедлоке: поскольку тут по определению есть как минимум две группы участников, интересы которых находятся в жестком противостоянии, разделение или выделение вполне отвечает экономической логике отношений между ними. Таким образом, как в антимонопольном, так и в корпоративном праве необходимой
предпосылкой принудительной реорганизации в форме разделения или выделения является дивергенция интересов участников корпорации, без нее применение подобных реорганизаций не имеет практического смысла.
2)большинство обязательств ранее существовавшей корпорации будет сохранено, т.е. никто из контрагентов до того единой корпорации не утратит того, что имел прежде, поскольку все обязательства перейдут к новым юридическим лицам в порядке правопреемства, а возможное ухудшение кредитного качества контрагентов может быть скорректировано за счет возложения солидарной ответственности на все корпорации-должники, созданные в результате реорганизации;
3)хотя после такой реорганизации прежняя корпорация формально прекратит существование (при разделении) или будет существенно модифицирована с имущественной точки зрения (при выделении из нее одного или нескольких юридических лиц), все же ее бизнес в большинстве случаев сохранится, пусть и в разделенном виде, что выгодно отличает реорганизацию от обычной ликвидации, где нет ни правопреемства, ни сохранения бизнеса как такового, а лишь распределение остаточной стоимости; плюс в данном случае отношения с кредиторами могут быть продолжены, а потому не происходит досрочного обязательного удовлетворения всех их требований.
Соответственно, данный механизм разрешения дедлока, будучи довольно гибкой конструкцией, может рассматриваться как одно из базовых решений для ситуаций 1 - 4, 5.2, т.е. для абсолютного большинства дедлоков.
6.2. Благодаря своим достоинствам принудительная реорганизация выглядит наиболее оптимальным средством разрешения дедлоков. Возможно, ее и стоит избрать генеральным инструментом для этой цели. Однако средство это выглядит слишком уж привлекательным: где тут подвох? Очевидно, что с экономической точки зрения основная проблема, связанная с применимостью подобного института для целей разрешения дедлоков, - это информационная асимметрия и сложность пропорционального разделения активов из-за разной утилитарности составляющих бизнеса для разных участников непубличной корпорации.
Как и в описанной выше ситуации с выкупом доли одного участника другим под надзором суда, лицо, обладающее большей информацией о реальной стоимости бизнеса непубличной корпорации, а также заключенных в нем перспективах на будущее, будет использовать эти сведения в своих целях. Более информированное лицо, инсайдер, естественно, будет стремиться получить часть бизнеса реорганизуемого юридического лица, внешне сравнимую по стоимости с тем, что получат иные участники, но реально она может оказаться несоизмеримо большей. Иные участники при этом будут полагать, что разделение pro rata в таком случае несправедливо, и будут требовать либо независимой оценки стоимости бизнеса корпорации, либо включения в расчет при разделении некоторых повышающих коэффициентов в их пользу. Чем более сложен бизнес корпорации, чем ниже
делимость входящих в него отдельных активов и чем больше число участников, тем выше будет число споров по поводу оценки такого бизнеса и возможных вариантов его раздела. Суд в таком случае оказывается финальным арбитром, который должен будет дать свое суждение по ситуации, не имеющей каких-либо аналогов на рынке, - ему в очередной раз будет вменяться не столько вопрос права, сколько вопрос коммерческой целесообразности.
Проблема информационной асимметрии усложняется также различной полезностью (утилитарностью), придаваемой каждым из участников различным активам, а также факту продолжения бизнеса, а не его разделу или прекращения и распродажи активов по частям. Несмотря на то, что вроде бы все участвуют в коммерческой корпорации ради извлечения прибыли, на деле понимание того, что такое прибыль, может существенно разниться: одному нужен небольшой доход от работы на корпорацию сегодня, другому - огромные прибыли от продажи доли в будущем, а третьему интересен, скажем, лишь патент, который такая корпорация может получить через некоторое время.
Соответственно, разные участники при разделе имущества в ходе реорганизации могут иметь разные предпочтения по поводу получения того или иного актива и отражения его на части передаточного акта, относящегося к создаваемому в результате реорганизации юридическому лицу. Чем более интересен конкретный актив для участника, тем больший вес должен ему придаваться при разделе имущества (а не приниматься во внимание его балансовая стоимость), однако опять-таки неясно, кто будет проводить подобное "взвешивание", тем более что предпочтения вообще не поддаются интерперсональному сравнению. Судья в таком случае мало чем может помочь, насколько бы он искушенным ни был. Проблема еще более усложняется, когда речь заходит о передаче не активов, а части обязательств, причитающихся на долю активов: обязательства в порядке универсального правопреемства также будут делиться сообразно получаемым активам, а там необходимость оценки стоимости долгов и их соразмерности получаемым активам лишь усугубляет картину.
Таким образом, принудительная реорганизация в форме разделения как средство разрешения дедлока, столь привлекательная на первый взгляд в теории, при более детальном рассмотрении показывает проблемы, которые, возможно, намного проще решаются в иных механизмах. Для того чтобы она была эффективным средством разрешения дедлока, в нее необходимо инкорпорировать вспомогательные инструменты, позволяющие преодолевать или хотя бы минимизировать информационную асимметрию и проявлять истинные предпочтения участников корпорации по поводу стоимости бизнеса корпорации и отдельных составляющих его имущественных элементов. Однако даже если такие вспомогательные инструменты будут внедрены в соответствующий юридический механизм, данный институт будет субоптимальным в сравнении с механизмом выкупа доли одним участником у другого под надзором суда, поскольку там аналогичные
проблемы решаются без трансформации юридического лица (а значит, не затрагиваются интересы третьих лиц), а потому принудительная реорганизация всегда должна быть второй по счету опцией, если по тем или иным причинам невозможен указанный выкуп.
6.3. Исходя из экономической логики рассматриваемого института очевидно, что его основные юридические проблемы заключаются в возложении на суд задач, которые он объективно не в состоянии решить (дать финальное суждение по сугубо коммерческим вопросам), поэтому юридические построения в данном случае должны быть направлены на то, чтобы максимально разгрузить суд и перенести этот вопрос на участников дедлока или третье лицо, обладающее специальными профессиональными познаниями (оценщиков, прочих экспертов). Для этих целей в законодательстве и судебной практике следует предусмотреть ряд процедур.
Во-первых, необходима обязательная оценка стоимости бизнеса корпорации, а также, возможно, отдельных его составляющих, конечно, если сторонами дедлока не достигнуто досудебное (или уже в суде) соглашение по такому вопросу. Во-вторых, суд выбирает форму реорганизации (разделение или выделение) с учетом мнения сторон, однако разница между этими формами в данном случае не так принципиальна, как то, каким образом будет делиться имущество реорганизуемой корпорации. По общему правилу это делается сообразно долям участников в уставном капитале, однако что именно из активов и пассивов будет приходиться на каждую такую долю - это главный вопрос для суда. В-третьих, суду можно предоставить на выбор две опции: проект передаточного акта с описанием статической и динамической составляющих (п. 1 ст. 59 ГК РФ) готовит специально назначенный судом арбитражный управляющий (абз. 2 п. 2 ст. 57 ГК РФ), после чего он утверждается судом, либо каждая из сторон представляет суду проекты передаточного акта, после чего суд дает им возможность согласовать приемлемый для всех сторон вариант, а при недостижении согласия вообще или по отдельным позициям суд принимает решение самостоятельно. В-четвертых, в судебной практике должны быть выработаны ориентиры по вопросу о том, насколько широкий люфт в таком случае допускается между стоимостью передаваемых активов и причитающихся обязательств. Соразмерность активов и переходящих при таких формах реорганизации долгов не первый год является одной из ключевых проблем для добровольных реорганизаций в форме разделения и выделения <120>, здесь же она еще более усложняется за счет элемента принудительности самой реорганизации: возможно, расхождение между стоимостью активов и долгов в размере 10 - 50% можно признать разумно допустимым в такого рода делах. В-пятых, в процессуальном законодательстве необходимо отразить особенности рассмотрения таких дел, чтобы синхронизировать процесс подготовки и последующего раздела активов с обеспечением прав и законных интересов кредиторов реорганизуемой корпорации (обеспечением или досрочным исполнением обязательств, возможно, возложением солидарной ответственности на всех правопреемников - юридических лиц) и
скорректировать передаточный баланс от момента начала раздела имущества до реального исполнения обязательств перед кредиторами. При этом суду должно быть предоставлено дискретное полномочие по наложению солидарной ответственности на правопреемников, даже если передаточный акт позволяет проследить правопреемство, а суд тем не менее полагает такую меру необходимой для целей защиты прав и законных интересов кредиторов.
--------------------------------
<120> Подробнее см.: Степанов Д.И. Правопреемство при реорганизации в форме выделения // Вестник ВАС РФ. 2002. N 8. С. 94 - 107.
6.4. Обозначенные выше юридические проблемы в общем составляют дорожную карту возможных изменений законодательства и судебной практики, если российский правопорядок желает иметь этот механизм в арсенале средств разрешения дедлоков.
В законодательстве для этих целей необходимо:
1)предусмотреть специальным образом в законе (ГК РФ и/или Законах об АО и об ООО) применение принудительной реорганизации как средства разрешения дедлоков по решению суда на основании обращения одного из участников корпорации;
2)установить минимальный порог в виде доли в уставном капитале непубличной корпорации, при наличии которой участник вправе ставить такой вопрос (например, минимум 10 - 25%);
3)отразить в процессуальном законодательстве описанные выше особенности рассмотрения дел, вытекающих из такой категории корпоративных споров;
4)детализировать статус арбитражного управляющего в подобных делах, порядок его назначения и основания для оспаривания его действий;
5)синхронизировать процессуальное законодательство с корпоративным
вчасти защиты прав и законных интересов кредиторов принудительно реорганизуемого юридического лица при указанных формах реорганизации, детализировать основания наложения на правопреемников солидарной ответственности по решению суда.
В судебной практике необходимо:
1)разработать критерии соразмерности стоимости передаваемых в порядке такой реорганизации активов долгам, допуская разумные отступления от точного совпадения их величин;
2)формализовать критерии, когда подобный механизм является более желательным в сравнении с прочими вариантами разрешения дедлоков (учет имущественного положения участников корпорации для целей возможного выкупа долей: отсутствие средств на выкуп доли может указывать на приоритетность реорганизации, когда реорганизация имеет приоритет перед ликвидацией, и т.д.);
3)разграничить перечень определений суда, подлежащих обжалованию, и детализировать особенности отражения такого обжалования на ходе (движении) основного процесса по принудительной реорганизации.
С учетом объема необходимых изменений в законодательстве и судебной практике, особенно в части выработки критериев соразмерности передаваемых долгов, что явно не просто, сложности, связанные с практической имплементацией данного механизма в российское право, можно оценить как 2 из 3.
VII. Ликвидация юридического лица по требованию участника корпорации
7.1. Финальная опция разрешения дедлока - как по счету в настоящей работе, так и для самой корпорации, - это принудительная ликвидация непубличной корпорации как юридического лица по решению суда на основании заявления одного из ее участников. Продолжая аналогию с договорным правом, в данном случае, если стороны договора больше не видят экономического смысла в его сохранении (точнее, в сохранении многосторонней сделки - договора, лежащей в основании корпорации), что проявляется в невозможности ни исполнять существующий договор, ни достичь согласия о существенном изменении его условий <121>, такой договор должен быть прекращен целиком. В корпоративном праве эта сделочно-договорная логика транслируется в прекращение юридического лица без какого-либо последующего правопреемства по правам и обязанностям корпорации и в последующий раздел имущества по частям и прекращение правовых связей между участниками, ранее существовавших между ними как членами обязательственно-правового единства, именуемого корпорацией.
--------------------------------
<121> Интересно, что одним из аргументов, которые приводились в американской судебной практике, когда этот институт лишь начинал активно применяться, было то, что дедлок указывает на невозможность достигнуть целей, ради которых корпорация создавалась, через нарушение принципа большинства, проявляющееся в данном случае: если этот принцип столь типичен именно для корпоративного права, когда для принятия решения внутри корпорации не требуется согласия всех участников (единогласия), то при дедлоке корпорация, по сути, отходит от того, что ей имманентно присуще. Соответственно, подобная невозможность достигнуть целей корпорации (равно как и нарушение принципа большинства) может приводить к ликвидации корпорации (см.: Diane K. McDonald, Comment,
Deadlock and Dissolution in the Close Corporation: Has the Sacred Cow Been
Butchered?, 58 Neb. L. Rev. 791, 798 (1979)). Однако превалирующим обоснованием, почему дедлок должен разрешаться таким радикальным образом, все же является указание на нарушение доверия между участниками корпоративного образования, прежде столь тесно связанными между собой
(см.: Lew, supra note 107, at 504-5).
Корпоративному праву пришлось проделать довольно долгий путь,
прежде чем прийти к столь радикальному решению <122>. Вместе с тем, если иначе никак не прекратить агонию конкретной корпорации, это средство не только должно быть в арсенале позитивного права, но также хотя бы изредка применяться на деле. Подобная эвтаназия юридической личности корпорации требует чрезвычайно детальной проработки <123> оснований ее применения, поскольку от такого радикального средства могут страдать интересы не только участников корпорации, но также всех ее контрагентов, работников и иных лиц, которые так или иначе связаны с корпорацией. Из-за недоговороспособности участников в итоге страдают все.
--------------------------------
<122> Carlos L. Israels, The Sacred Cow of Corporate Existence Problems of Deadlock and Dissolution, 19 U. Chi. L. Rev. 778, 789-90 (1952); F. Hodge O'Neal, Oppugnancy and Oppression in Close Corporations: Remedies in America and in Britain, 1 B.C. Indus. & Com. L. Rev. 1, 20 - 23 (1959); Folk, supra note 115, at 952; Harry J. Haynsworth, The Effectiveness of Involuntary Dissolution Suits as a Remedy for Close Corporation Dissension, 35 Clev. St. L. Rev. 25, 31 (1987); Larry E. Ribstein, Close Corporation Remedies and the Evolution of the Closely Held Firm, 33 W. New Eng. L. Rev. 531, 539 (2011).
<123> McDonald, supra note 121, at 797.
Рассматриваемая опция появилась с 01.09.2014 в новой редакции ГК РФ:
всилу подп. 5 п. 3 ст. 61 Кодекса участник юридического лица может заявить
всуд требование о ликвидации корпорации в случае невозможности достижения целей, ради которых она создавалась, в том числе тогда, когда осуществление деятельности юридического лица становится невозможным или существенно затрудняется. Исходя из буквального текста закона под диспозицию названной нормы подпадает любой дедлок, когда участники не желают или не могут договориться. В принципе закон не исключает применение этой меры и тогда, когда дедлок возник на уровне органа, производного от общего собрания участников корпорации, однако все же ее применение к ситуации 5.1 следует признать несоразмерной "тяжести дедлока". Когда речь идет о дедлоке исключительно на уровне коллегиального органа управления, члены которого не связаны с участниками непубличной корпорации, необходимо использовать иные средства разрешения дедлока, поскольку разумные участники корпорации, если они не утратили договороспособности, найдут решение, не доводя дело до принудительной ликвидации юридического лица. Таким образом, данное средство может быть применимо к любой из ситуаций, за исключением ситуации 5.1, а потому его следует признать хотя и жестким, но одним из наиболее универсальных способов разрешения дедлоков.
7.2.Экономическая логика данного института может быть проще всего проявлена с использованием аппарата теории игр - раздела экономической теории и математики, посвященного стратегическому поведению.
Так, одной из наиболее типичных игр с нулевой суммой является <124> так называемая игра в "кто первый испугается" <125>: если по узкой горной
дороге навстречу друг другу несутся два автомобиля, то единственный вариант избежать столкновения - свернуть, причем сделать это не на опасном повороте, иначе можно разбиться, сорвавшись с дороги в обрыв, а заранее. Между тем по условиям такой игры это нужно сделать как можно ближе к моменту возможного столкновения, чтобы подвигнуть противника свернуть, а самому проехать: тот, кто свернул, не выдержав, - проиграл, тот кто проехал, остался цел и невредим, - является победителем. Эта модель описывает типичный конфликт, когда никто не хочет уступать и все хотят выиграть за счет проигрыша оппонента. В такого рода конфликтах каждая сторона постоянно повышает ставки, надеясь, что нервы у другой стороны не выдержат и оппонент "свернет". Однако что если обе стороны не пожелают уступать или сделают это слишком поздно? Ответ из метафоры с автомобилями очевиден: пострадают оба, поскольку в итоге разобьются или сорвутся с дороги <126>.
--------------------------------
<124> Общее описание логики этой игры см.: Avinash Dixit, Susan Skeath, and David H. Reiley, Jr., Games of Strategy 116-9 (3rd Ed., Viva, 2009); Douglas G. Baird, Robert Gertner, and Randal Picker, Game Theory and the Law 44 - 46 (Cambridge: Harvard Univ. Press, 1998); более подробно: Anatol Rapoport and Albert M. Chammah, The Game of Chicken, 10 Am. Behav. Scientist, 10 (1966); David W. Conrath, Sex Role and "Cooperation" in the Game of Chicken, 16 J. Conflict Res. 433 (1972); Marsha Katz, Trivial Games as Predictors of a Mixed-Motive Game, 18 J. Conflict Res. 700 (1974); Gary Bornstein, David Budescu, and Shmuel Zamir, Cooperation in Intergroup, N- Person, and Two-Person Games of Chicken, 41 J. Conflict Res. 384 (1997).
<125> В англоязычной литературе по экономике, политической науке и математике она обычно именуется "игра цыпленка" (the game of chicken), в том смысле, что проигравший тут - цыпленок; в биологии и прочих естественных науках - "голуби и ястребы" (the hawk-dove game): побеждают в конкурентной борьбе атакующие ястребы, а не миролюбивые голуби.
<126> Обычно такого рода игры представляют в виде матриц с результатами для каждой стороны (в каждой ячейке первый по счету результат - для участника 1, второй - для участника 2):