3006

что это слишком личное… М а р г е р и т мне вполне нравилось; это название цветка, а в переводе с греческого, в который оно было заимствовано из древнеиранского, оно означает «жемчужина». Это мистическое имя… Это имя мне нравится тем, что оно вне времени и социальной среды. Это имя королевы, равно как и крестьян-

ки» (перевод автора статьи).

У некоторых других женщин-писательниц прослеживается тенденция присваивать мужские имена в качестве творческого псевдонима. Так, Жорж Санд (George Sand) (18041876), настоящее имя - Амандина Аврора Люсиль Дюпен (Amandine Aurore Lucile Dupin), в замужестве - баронесса Дюдеван, высказывала в качестве своего резона (несколько сомнительного) переодеваться мужчиной «необходимость экономить» («par économie»). Несмотря на свою ловкую увертку - попытаться изменить пол в акте гражданского состояния, - Ж. Санд подвергалась злостной критике со стороны некоторых своих коллегмужчин (в частности, Ш. Бодлера (Ch. Baudelaire, 1821-1867)). Предположительно Ж. Санд в своем выборе псевдонима опиралась на греческую этимологию имени George –

от греч.: «крестьянин/селянин» («agriculteur/paysan»), так как «сельский, деревенский пей-

заж» («ce côté rural et campagnard») выступал частым фоном значительного количества романов писательницы.

Ономатургия романа, с другой стороны, может репрезентировать самого автора. Если некоторые писатели проявляют желание скрыть, завуалировать собственное «я» под литературным псевдонимом, то иные, напротив, стремятся запечатлеть себя посредством вкрапления своих имен (либо частей имени) в текст художественного произведения. Подобное вписывание реального имени автора в художественный текст редко осуществляется напрямую (впрочем, в романе В. Гюго «Собор Парижской Богоматери» наличествует подобный пример: см. подробнее [17, c. 102-103]). В большинстве случаев эксплицитным приемам предпочитаются имплицитные техники письма: параграмма («un paragramme»), или растворение букв имени собственного в тексте, при этом функция онима как некого смыслового «маячка» в пространстве художественного текста неизменно сохраняется и – при внимательном прочтении - вполне подлежит отслеживанию и изучению.

Представляя собой своего рода намеки на авторскую позицию, высказываемую в своем произведении, эстетическая онимия подобного рода (ибо любое реальное имя в пространстве художественного текста того или иного эстетического направления есть уже оним эстетический и предполагает связь с художественным направлением в целом) всегда семантически и идейно обусловлена и являет собой результат творчества писателя не менее, чем выдуманные литературные имена.

Интересен пример употребления «К» («le K») в произведениях Кафки: исследование его творчества показало, что он, пожалуй, один из немногих писателей, столь рьяно демонстрирующих свое окрашенное глубоким мистицизмом отношение к собственному имени [18]. Сам Кафка признает за собой некую «одержимость» буквой «К» («le K»), к слову, весьма редкой в орфографии (предпочтительна бывает буква «с», в большинстве позиций читающаяся как «k»), которая дважды встречается в написании его фамильного имени «Kafka »:

«I find the K ' s ugly, they are repugnant to me and yet I write them, they must be very characteristic of me» [18] / «Я считаю б у к в у К ужасающей, они видятся мне отталкивающими, но я все равно пишу их, они, должно быть, часть моего характера»

(перевод автора статьи).

Свои произведения Ф. Кафка создавал на немецком языке, хотя прекрасно знал чешский и неплохо владел французским. К слову, среди пятерых людей, которых писатель, «не претендуя сравниться с ними в силе и разуме», ощущал «своими кровными братьями», был французский писатель Гюстав Флобер [3*].

87

Научный Вестник Воронежского государственного архитектурно-строительного университета

Впрочем, подавляющее большинство писателей признается, что выбор имен собственных в художественном произведении – очень сложный и многомерный процесс, где практически не остается места случайностям.

Так, Мишель Турнье дал следующий комментарий касательно подбора имен персонажей его романа «Лесной царь» («Le Roi des aulnes»): было необходимо, чтобы его главный герой был наделен именем красивым, грустным, переводимым на немецкий язык и способным в подсознании французов вызывать образ некоего ужасающего исторического персонажа («II souhaitait, pour son personnage principal un nom qui soit beau, triste, transposable en allemand et qui puisse évoquer vaguement, dans le subconscient des Français, un personage historique horrible») [4*].

Уже в самом ониме - названии романа отмечается очевидная аллюзия на одну из самых известных баллад Иоганна Гете «Лесной царь» («Erlkönig» / «Ольховый король»), написанную в 1782 году и являющуюся обработкой датской народной легенды «Король эльфов» (для русскоязычного читателя баллада знакома в переводе В.А. Жуковского [5*]).

Действительно, испробовав ряд не слишком удачных вариаций, автор подобрал для персонажа фамилию «TIFFAUGES», которая казалась вполне красивой и благозвучной и при этом, хотя и расплывчато (за счет частичного совпадения звукобуквенных сочетаний), содержала аллюзию на историческую фигуру Gilles de Rais (1405-26 октября 1440), известен как Жиль де Рэ (фр. Gilles de Rays), или Жиль де Рец (фр. Gilles de Retz) - французский барон, маршал Франции и алхимик, участник Столетней войны, сподвижник Жанны д’Арк. Был арестован и казнён по обвинению в серийных убийствах, хотя достоверность этих обвинений спорна. Послужил прототипом для фольклорного персонажа Синяя Борода (фр. La Barbe bleue) - французская народная сказка, легенда о коварном муже, убивавшем своих жен. Стоит отметить, что данные обвинения, скорее всего, были сфальсифицированы, а в 1992 году французские учёные добились исторической справедливости - организовали новый «посмертный суд» в сенате Французской Республики. Тщательно изучив документы из архивов инквизиции, трибунал из нескольких парламентариев, политиков и историков-экспертов полностью оправдал маршала де Рэ.

Французский писатель, лауреат Гонкуровской премии, переосмыслитель поэтических мифов в русле ремифологизации, по образованию был германистом и признавал значительное влияние тематики и стилистики немецкой литературы на мировое художественное творчество, в особенности Г. Грасс (Günter Grass): «Жестяной барабан» («Le Tambour»), «Собачьи годы» («Les Années de chien»), «Камбала» («Le Turbot»), - чьи про-

изведения учат рационалистическому видению мира и истории с ее легендарными, абсурдными или ужасающими ликами [6*].

На немецком языке фамилия «TIFFAUGES» созвучна словосочетанию «TIEF AUGE», что в переводе означает: «пронзительный взгляд» («l'oeil profond»), а вкупе с авторскими уточнениями отсылает к значению «злого, дурного глаза» - «высматривающий глаз» («l'oeil chassieux»). Имя главного героя - Авель, от еврейского Хевел - «дуновение, ничтожность, суета» [3**], прозвище же Людоед, безропотно принятое героем, и вовсе претендует на прямую характеристику персонажа:

«Рашель иногда называла меня людоедом. Ну что ж, Л ю д о е д , так Л ю д о е д . По крайней мере, если речь идет о сказочном монстре, явившемся из тьмы веков. Я ощущаю в своей натуре глубинную причастность волшебству» [7*].

Принимая во внимание суть созданного М. Турнье образа, становится очевидной реализация всех уровней значения эстетического антропонима.

М. Турнье говорит о художественной традиции, «подлинной, вплоть до гротеска» («d’authenticité par le grotesque»), присущей творчеству Ф. Рабле, М. Де Сервантеса, Л.-Ф. Селина. Помимо прочего, М. Турнье нередко высказывался относительно своих взглядов и собственного творчества: «Для меня вершиной французской литературы является Фло-

88

бер. «Три повести». Это супер-высота. Потому что это одновременно чистый реализм и непреодолимое волшебство. Это идеал» / «Pour moi, le sommet de la littérature française, c'est Flaubert. «Les Trois contes». Ça, c'est le super-sommet. Parce que c'est à la fois d'un réalisme total et d'une magie irrésistible. C'est l'idéal» [8*].

Винтертекстуальном аспекте примечательна отсылка к творчеству Г. Флобера в виде эпиграфа к «Мрачным запискам Авеля Тиффожа»: «Стоит повнимательней вглядеть-

ся в любой предмет, и ты обнаружишь в нем немало интересного. Гюстав Флобер» [9*],

-что - посредством онима - имени писателя-реалиста - прочно связывает текст с традицией французского (европейского) реалистического романа.

Что касается примера примечательного имени одного из персонажей французского писателя Эрве Базена (Jean-Pierre Hervé-Bazin): по признанию самого автора, имя «Folcoche» (образ одиозной матери в романе «Vipère au poing») вовсе не содержит, на первый взгляд, очевидной семы «folle/la cochonne» («сумасшедшая/свинья») и не является сокращенной производной формой от данного выражения (как тому приписывалось многими читателями и даже критиками [19]). Автором предполагался выход на более глубокий философский уровень реализации смысла данного эстетического онима, ибо за его основу было взято «старинное слово, означающее самку свиньи, пожирающую своих де-

тенышей» («d'un mot ancien désignant la truie qui dévore ses petits»).

Таким образом, вновь находит подтверждение идея об эффекте синергии, присущем эстетической онимии в целом и предполагающем неизбежные коннотации ономастистических единиц в пространстве художественного текста различного уровня реализации (звуковые, графические, семантические, эстетические, философские, культурные, исторические, политические, религиозные, психологические и пр.) в их комплексе в зависимости от особенностей (и возможностей, в частности, на языке перевода) восприятия читателем/исследователем.

Трансцендентность эстетических онимов в пространстве художественного текста наглядно иллюстрирует анализ примеров ряда ключевых онимоупотреблений в романах французских писателей-представителей различных эстетических направлений В. Гюго (романтизм), Г. Флобера (реализм), А. Камю (экзистенциализм), составивших материал исследования. С учетом синергического эффекта эстетической ономастики в пространстве художественного текста (а далее - интертекста) выбор эстетических антропонимов, топонимов и прочих категорий имен собственных в романе важным образом дополняет репертуар и творческую палитру автора-ономатурга.

1. Примечателен, в первую очередь, пример нулевой онимизации главного персонажа в романе А. Камю «Посторонний» (в особенности, вкупе с использованием имен нарицательных в роли имен собственных как художественного приема формирования ономатургии произведения вразрез с ономастической традицией наличия реальных или латентных имен). Ни главный герой (Мерсо), ни его мать («maman»), ни – тем более – отец («mon père=cet homme» [10*, p. 93; 11*]) не имеют личных имен, получая взамен лишь фамильное либо нарицательное/прозвищное именование.

Вданном случае нулевая онимизация подчеркивает философский подтекст романа: полный отрыв главного героя как выразителя экзистенциальной идеологии от прошлого (своих корней, предков), настоящего (других людей), будущего (пресловутое «я» персонажа существует лишь постольку, поскольку длится физическое, осязаемое восприятие бытия, по принципу: «здесь и сейчас»):

«Cependant, je lui ai expliqué que j’avais une nature telle que mes besoins physiques dérangeaient souvent mes sentiments» / «Все же я объяснил ему, что я от природы так устроен, что физические мои потребности зачастую не соответствуют моим чувствам» [10*, p. 66; 11*].

«C’était toujours moi qui mourrais, que ce soit maintenant ou dans vingt ans» / «Я умру

– именно я, теперь или через двадцать лет» [10*, p. 95; 11*]. 89

Научный Вестник Воронежского государственного архитектурно-строительного университета

Исходя из самого определения философского термина, экзистенциализм - философская доктрина, предмет которой - человеческое существование в его конкретной реальности и на уровне индивида [4**]. И в названии произведения А. Камю «Посторонний» уже наличествует откровенная отсылка к главной идее. Более того, принимая заглавие романа

вкачестве прозвищного именования (данного взамен личного имени) главного персонажа, возможно констатировать значительный синергический эффект корреляции значения эстетического онима со всей содержательной составляющей: от философского подтекста до выхода

винтертекст и безграничное поле мировой культуры, - что иллюстрирует следующая схема:

Таблица 1 Корреляции значений эстетического онима и содержательной составляющей

романа А. Камю «Посторонний»

Кроме того, атеистический экзистенциализм А. Камю в романе «Посторонний» выражается не только непосредственно в описании отношения его героя:

«Pour la troisième fois, j’ai refusé de recevoir l’aumônier» / «Я в третий раз отказался принять священника» [10*, p. 92; 11*].

«J’ai répondu que je ne croyais pas en Dieu» / «На это я ответил, что не верю в бога»

[10*, p. 97; 11*].

«… il me restait peu de temps. Je ne voulais pas le perdre avec Dieu» / «… у меня оста-

лось очень мало времени и я не желаю тратить его на бога» [10*, p. 99; 11*].

«Que m’importaient la morts des autres, l’amour d’une mère, que m’importaient son Dieu...» / «Что мне смерть «наших ближних», материнская любовь, что мне бог…»

[10*, p. 100; 11*].

Пожалуй, в еще большей степени позиция автора по данному вопросу выражена в ономатургии романа, а именно: выбор имени Мария/Marie, бесспорно сакрального в христианской культуре, для весьма легковесного персонажа любовницы Мерсо:

90

Серия «Современные лингвистические и методико-дидактические исследования» Выпуск № 1(33), 2017

«J’ai retrouvé dans l’eau M a r i e C a r d o n a , une ancienne dactylo de mon bureau dont j’avais eu envie à l’époque. Elle aussi, je crois» / «В воде я столкнулся с М а р и К а р д о н а , бывшей нашей машинисткой, к которой меня в свое время очень тянуло. Кажется, и ее ко мне тоже» [10*, p. 37; 11*].

«Qu’importait que M a r i e donnât aujourd’hui sa bouche à un autre M e r s a u l t ?» / «Разве важно, что М а р и целуется сейчас с каким-нибудь новым М е р с о ?»

[10*, p. 100; 11*].

Таким образом, благодаря наличию многочисленных историко-культурных и религиозных коннотаций эстетического антропонима, используемого для именования не слишком высоконравственного (к примеру, в сравнении с героиней романа Г. Флобера «Воспитание чувств» Мари Арну: см. подробнее [11, с. 129-130]) женского персонажа, наблюдается эффект синергии в выражении философии атеистического экзистенциализма А. Камю.

2. В реалистическом романе Г. Флобера «Госпожа Бовари», где, согласно канонам жанра, практически исключено использование прямо характеризующих («говорящих») имен собственных, только скрупулезный лингво-стилистический и семантический анализ эстетических онимов позволяет раскрыть глубинные аспекты идейного содержания произведения.

Интерпретация компонентов значащей основы фамильного имени Бовари/Bovary дает четкий отсыл к грубому и приземленному, «животному», образу: «boef», «bovin» («бык»), подкрепленному использованием второстепенных имен собственных со сходной коннотацией: к примеру, Tuvache (производное от: «vache»/«корова»), Lebœuf (производное от: «boef»/«бык») и пр. (см. подробнее [5, c. 134-139]).

Наряду с этим, автор-ономатург заранее предопределяет трагическую судьбу заглавной героини, наделив ее романтическим именем Эмма/Emma, в европейской ономастической традиции характерным для особ королевской крови [20, c. 482], в сочетании с «крестьянской» фамилией, имеющей нормандские корни (словно намертво «закрепляя» персонаж в глухой провинции, вдали от столь желанной столичной жизни).

И напротив, персонаж г-на Бовари, носящий вполне буржуазное имя Шарль/Charles, вполне счастлив в своем статусе сельского врача:

«Et alors, sur la grande route qui étendait sans en finir son long ruban de poussière, par les chemins creux où les arbres se courbaient en berceaux, dans les sentiers dont les blés lui montaient jusqu’aux genoux, avec le soleil sur ses épaules et l’air du matin à ses narines, le cœur plein des félicités de la nuit, l’esprit tranquille, la chair contente, il s’en allait ruminant son bonheur…» / «И на большой дороге, бесконечною пыльною лентою расстилавшейся перед ним, на проселках, под сводом низко нагнувшихся ветвей, на межах, где колосья доходили ему до колен, Ш а р л ь чувствовал, как солнце греет ему спину, вдыхал утреннюю прохладу и, весь во власти упоительных воспоминаний о минувшей ночи, радуясь, что на душе у него спокойно, что плоть его удовлетворена, все еще переживал свое блаженство…» [12*, P. I, Ch. 5].

С точки зрения развития линии любовных коллизий в романе эстетическим онимам также отводится определяющая роль: главная героиня мнит себя несчастной в браке с Шарлем Бовари (Charles Bovary – «мещанское» имя, «бесславная», крестьянского происхождения фамилия). Личные имена возлюбленных г-жи Бовари: Леон (Léon –

«lion»/«лев») и Родольф (Rodolphe - герм. «Rod»/«gloire»/«слава» и «Wolf»/«loup»/«волк»),

- на первый взгляд, достаточно благозвучны, чтобы подойти претенциозно-романтичному «Эмма/Emma». Однако фамилии, подобранные для них автором, словно заведомо сводят на нет романтический посыл каждой из сюжетных линий: так, в переносном значении фамильные имена Дюпюи/Dupuis («du»- грам. форма частичного артикля муж. рода: в знач. принадлежность к к.-л., ч.-л., «puis» - созвучно: «puit»/«глубокий колодец») и «Boulanger» («пекарь, булочник») содержат скрытый фривольный намек на женскую плоть.

91

Научный Вестник Воронежского государственного архитектурно-строительного университета

Наконец, пресловутое высказывание писателя: «Madame Bovary, c’est moi» / «Мадам Бовари, это я» / «Madame Bovary is me» [13*], - становится более понятным, если прибегнуть к анализу анаграммирования имени писателя в именах своих героев.

Отталкиваясь от того факта, что имя автора, как правило, является тем словом, с которого начинается процесс чтения, а также – вкупе со своим текстом - представляет собой особого рода эстетический оним, позволяющий актуализировать идейную семантику и художественные направляющие произведения, идентифицировать тот или иной текст в поле культуры, позволительно вести речь о смысловых кодах, что наглядно демонстрирует следующая таблица (совпадающие буквы/звуки/буквосочетания выделены ШРИФТОМ):

Таблица 2

Анаграммирование имени автора и имен персонажей в романе Г. Флобера «Госпожа Бовари»

Таким образом, синергический эффект эстетической онимии достигается за счет фонетических, графических, грамматических ассоциаций, а также семантических, эстетических, культурно-исторических и иного рода коннотаций, что позволяет более полно и многогранно раскрыть идейный и эмоциональный посыл автора-ономатурга в его отношении к создаваемым образам и сюжетным коллизиям благодаря отслеживанию смысловых кодов имен собственных в пространстве художественного текста и за его пределами.

3. В романтическом произведении на примере романа В. Гюго «Собор Парижской Богоматери», по праву названного гимном романтизму («l’hymne au romantisme»), наиболее примечательным аспектом видится эффект синергии эстетической ономастики в употреблении заглавного топонима.

Особый интерес к топонимическим именованиям определяется присущей им повышенной значимостью с точки зрения культурного, языкового и исторического символизма [21; 22].

92

При свойственном стилистике романтизма использовании неординарных, необычных имен собственных со значащей (характеризующей) формой для центральных персонажей В. Гюго-ономатург в качестве ключевого онима избрал название одного из древнейших (начало строительства датируется 1163 г.) и исторически значимых культовых сооружений Франции. Католический храм в центре Парижа, в восточной части острова Сите («колыбели» Парижа), - один из важнейших символов французской столицы, расположен на месте первой христианской церкви Парижа - базилики Святого Стефана, построенной, в свою очередь, на месте галло-римского храма Юпитера:

«Cette église centrale et génératrice est parmi les vieilles églises de Paris une sorte de chimère; elle a la tête de l'une, les membres de celle-là, la croupe de l'autre; quelque chose de toutes» / «Эта главная церковь, церковь-прародительница, является среди древних церквей Парижа чем-то вроде химеры: у нее голова одной церкви, конечности другой, торс третьей и что-то общее со всеми» [14*, L. III, ch. I].

Собор Парижской Богоматери, пожалуй, является одним из самых примечательных культовых сооружений с точки зрения связи с историей страны и развитием французской нации с древних времен до наших дней: открытие Филиппом IV первого парламента Королевства Франции - Генеральных Штатов (1302 г.); начало реабилитационного суда над Жанной д’Арк (1456 г.); бракосочетание Маргариты де Валуа и Генриха Наваррского (будущего Генриха IV) (18 августа 1572 г., за шесть дней до Варфоломеевской ночи); Наполеон Бонапарт коронуется императором французов в присутствии папы Пия VII (2 декабря 1804 г.); встреча генерала де Голля и членов правительства и послов США, СССР и Великобритании (9 мая 1945 г.); поминальная месса по жертвам терактов в Париже (2015 г.) и мн. др.:

«Certes, il y a matière à bien gros livres, et souvent histoire universelle de l'humanité, dans ces soudures successives de plusieurs arts à plusieurs hauteurs sur le même monument. L'homme, l'artiste, l'individu s'effacent sur ces grandes masses sans nom d'auteur; l'intelligence humaine s'y résume et s'y totalise. Le temps est l'architecte, le peuple est le maçon» / «Поистине в этих последовательных спайках различных искусств на различной высоте одного и того же здания заключается материал для многих объемистых томов, а нередко и сама всемирная история человечества. Художник, личность, человек исчезают в этих огромных массах, не оставляя после себя имени творца; человеческий ум находит в них свое выражение и свой общий итог. Здесь время зодчий, а народ – каменщик» [14*, L. III, ch. I].

Так, словно предвосхищая будущее, писатель-ономатург избирает эффективный способ на долгие века обеспечить известность своему художественному творению – связать воедино произведение словесного творчества и шедевр зодчества посредством эстетического топонима (что подтверждается очевидной живучестью образов романа в ходе трансформации применительно к иным жанрам в аспекте диахронии: кинофильмы, мюзиклы, мультипликационные фильмы, компьютерные игры и пр.).

Действительно, ни один из центральных образов романа - исходя из семантики и символики имен - не способен в полной степени отразить идейно-содержательный посыл автора произведения, презентуя лишь некую свою смысловую линию, о чем свидетельствуют данные приведенной ниже таблицы:

Таблица 3

93

Научный Вестник Воронежского государственного архитектурно-строительного университета

Основные аспекты семантики заглавного топонима романа В. Гюго «Собор Парижской Богоматери»

ЗАГЛАВНЫЙ ТОПОНИМ:

N o t r e - D a m e d e P a r i s / С о б о р П а р и ж с к о й Б о г о м а т е р и -

символ французской культуры от ее истоков до наших дней, «сердце» столицы Франции, «место силы», средоточие сюжетных линий как судеб героев романа, так и истории государства

Исходя из вышесказанного представляется возможным констатировать эффект синергии, характерный для всех без исключения эстетических онимов в пространстве художественного текста. Так, эстетическая онимия выступает своего рода смысловым якорем, «маячком» в художественном произведении, что служит некого рода отсылкой к тем или иным идейно-тематическим составляющим в тексте и за его пределами. За счет присущей данной категории тематической семантики, каждая единица эстетической ономастики исходно наделена определенным значением в пространстве художественного текста, легко выходя за его пределы, что усиливает и преумножает заложенные семы, способствуя коннотациям на всех уровнях описательного процесса: лексическом, графическом, морфологическом, фонетическом, звуко- и буквосочетаний и пр. Выходя в бесконечное поле ин-

94

тертекста, эстетические онимы способны аккумулировать философско-эстетические, ис- торико-культурные, индивидуально-психологические смысловые характеристики с последующей реализацией «веерного» подтекста в ходе развития романтического повествования.

Являясь средоточием, прибежищем идейных составляющих художественного произведения, эстетические онимы активно участвуют в процессе текстопорождения в качестве лейтмотива произведения (Bovary), логических повторов, рефренов (Notre-Dame de Paris в названии романа и его части), раздвоений сюжетной линии (2 части существования «Постороннего»), деление на сцены, что привносит разнообразие и многомерность повествованию: в частности, эстетические антропонимы, топонимы и прочие категории имен собственных зачастую дополняют друг друга по смыслу (за счет фонетических, графических, религиозных, философских, культурно-исторических коннотаций вплоть до ассоциаций на уровне психоанализа), способствуя раскрытию неожиданных, порой непредвиденных граней образов и сюжетных линий в романе.

Ко всему прочему, эстетические онимы в художественном тексте задают тон собственно повествованию (сатирический, философский, критический, драматический и др.) благодаря исходно заложенной в именах собственных тематической, стилистической, эстетической и категориальной принадлежности, что в совокупности является определяющей самого жанра и эстетического направления.

Автор-ономатург в полной степени выступает творцом своей собственной вымышленной реальности, отталкиваясь в своем творчестве от имен персонажей и мест действия, поскольку реализм, типичность или фантастичность (необычность) эстетического онима неизменно скрывает за собой герменевтику, которую ему предстоит обыграть по мере художественных возможностей и границ восприятия потенциального реципиента.

Вконечном итоге, подход к исследованию художественного текста с позиции анализа эстетической ономастики является продуктивным при условии учета присущего данной категории онимов синергического эффекта в ходе скрупулезного лингвистического, лингвостилистического, семантико-стилистического, лингвоэстетического, текстуального и интертекстуального видов анализа с учетом внетекстовых коннотаций философского, религиозного, эстетического, историко-культурного и психологического планов.

Всвете презентуемой тенденции перспективным направлением ономастических исследований видится раскрытие как явных, так и латентных смыслов эстетических онимов

впространстве художественного текста и интертекста с учетом присущего им эффекта синергии в аспекте диахронии и синхронии.

Библиографический список

1.Durand Guiziou, Marie-Claire: avec la collaboration d'Hélène Henry MAX JACOB ET LA NOMINATION. Jouissance créatrice autour du signe onomastique dans le Terrain Bouchaballe. ETUDES LITTÉRAIRES, CRITIQUES LITTÉRATURE EUROPE France. – Paris : L’Harmattan, 2014. – 370 p. URL: http://www.editions-harmattan.fr/inde... (время обращения - 09.01.2017).

2.«Кратил» Plato's Cratylus (Stanford Encyclopedia of Philosophy) Méridier, L., 1931,

Platon, Cratyle, Paris : Les belles letters. Reeve, C. D. C., 1997, Plato, Cratylus: translated with introduction and notes, Indianapolis and Cambridge : Hackett; reprinted in J.M. Cooper... URL: plato.stanford.edu›entries/plato-cratylus/ (время обращения - 09.01.2017).

3.Fonagy, Ivan: "Les bases pulsionnelles de la phonation-les sons", Revue frangaise de psychanalyse 1, 101-136. Ivan FONAGY - Catalogue en ligne Bibliothèque Sigmund Freud.

URL: bsf.spp.asso.fr/index.php?lvl=author_see... Les bases pulsionnelles de la phonation : les sons / Ivan FONAGY in Revue française de ... 34, n° 1 (1970) Texte numérisé sur gallica.bnf.fr

... pp. 101-136 (36 pages) ... du style verbal / Ivan FONAGY in Revue française de psychanalyse, vol. (время обращения - 09.01.2017).

95

Научный Вестник Воронежского государственного архитектурно-строительного университета

4.Genette, Gérard: Mimologiques. Voyage en Cratylie, Paris, Éditions du Seuil. Genette, Gérard Mimologiques. Voyages en Cratylie, Paris, éditions du Seuil, 1976 (Collection poétique, 427 p.). Genette, Gérard Mimologiques. Voyages en Cratylie, Paris, éditions ... URL: id.erudit.org/iderudit/500439ar - автор: JM Leard - 1977 Voyages en Cratylie, Paris, éditions du Seuil, 1976 (Collection poétique, 427 p.). J. M. Leard ... Ouvrage recensé : Genette, Gérard

Mimologiques. Voyages en ... (время обращения - 09.01.2017).

5.Меркулова Н.В. Процесс создания эстетической онимии как средство выразительности художественных образов (на материале романа Г. Флобера «Госпожа Бовари) / Н.В. Меркулова // Научный вестник Воронеж. гос. арх.-строит. ун-та. Современные лингвистические и методико-дидактические исследования. – 2016. – вып. 1 (29). – С. 130-148.

6.Фомина З.Е. Национально-культурологические смыслы в немецкой гелотологической концептосфере / З.Е. Фомина // Научный вестник Воронеж. гос. арх.-строит. ун-та. Современные лингвистические и методико-дидактические исследования. – 2009. – вып.

2(12). – С. 149-162.

7.Фомина З.Е. Паремический концепт “Leben” («Жизнь») как семиотически и куль- турно-стратифицированная категория/ З.Е. Фомина // Научный вестник Воронеж. гос. арх.-строит. ун-та. Современные лингвистические и методико-дидактические исследова-

ния. – 2010. – вып. 1(13) – С. 19-29.

8.Фомина З.Е., Коновалова Ю.С. Геронтологические категории “Youth”/ «Молодость» и “Old Age” /«Старость» в англо-американских языковых рефлексиях в аспекте идиосинкразии / З.Е. Фомина // Научный вестник Воронеж. гос. арх.-строит. ун-та. Современные лингвистические и методико-дидактические исследования. – 2011. – вып. 2(16). – С. 27-43.

9.Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества / М.М. Бахтин. - М. : Искусство,

1986. – 445 с.

10.Барт Р. Избранные работы: Семиотика: Поэтика: Пер. с фр. / Сост., общ. ред. и вступ. ст. Г.К. Косикова. - М. : Прогресс, 1989. - 616 с.

11.Меркулова Н.В. Методика исследования художественного текста на основе анализа эстетической ономастики (на материале романа Г. Флобера «Госпожа Бовари») / Н.В. Меркулова // Научный вестник Воронеж. гос. арх.-строит. ун-та. Современные лингвистические и методико-дидактические исследования. – 2015. – вып. 4 (28). – С. 112-127.

12.Platón (éd. de 1967): Protagoras-Euthydéme-Gorglas-Ménexéne-Ménon-Cralyle, Traduction, notices et notes par Émile Chambry, Paris, GFFlammarion n" 46. URL: Works. French. 1846 Oeuvres de Platon. : Internet Archive archive.org›Internet Archive›… Notes.--t. 3. Protagoras. Gorgias. ... Ménexène. ... Second Hippias. Euthydème. ... Platon; choix de textes avec étude du système philosophique et notices biographique et bibliographique par André

Barre. (время обращения - 12.01.2017).

13.Фуко М. Что такое автор? / М. Фуко // Лабиринт-Эксцентр. - СПб., Екатеринбург : Независимое издательское предприятие «91», 1991. - № 3. - С. 25-44.

14.Мароши В.В. Имя автора [Текст]: историко-типологические аспекты экспрессивности / В.В. Мароши. - Новосиб. гос. пед. ун-т. - Новосибирск : Изд-во НГУ, 2000. - 346 с.

15.Rigolot, Franfois: Poétique et onomastique. L'exemple de la Renaissance, Genève, Librairie Droz. 269 р. Poétique et onomastique: l'exemple de la Renaissance - François ... URL: https://books.google.com/.../Poétique_et_onoma... - Poétique et onomastique: l'exemple de la Renaissance ... François Rigolot. Librairie Droz, 1977 - French language - 269 pages ... Genève: Droz 1977. (время обращения - 12.01.2017).

16.Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и ренессанса Бахтин Михаил. Творчество Франсуа... URL: e-libra.ru›…rable…narodnaya- kultura-srednevekovya…Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и. Народная культура средневековья и ренессанса. Введение. Постановка проблемы. (время обращения - 11.01.2017).

17.Меркулова Н.В., Моташкова С.В. Эстетическая ономастика в художественном тексте и интертексте: основные функции и проблема перевода (на материале знаковых

96